Читать книгу Вторжение - Дин Кунц - Страница 1

Часть 1
Глава 1

Оглавление

В час ночи, может, несколькими минутами позже, неожиданно хлынул сильный дождь. Ни раскаты грома, ни поднявшийся ветер не предшествовали потопу.

Внезапность и ярость ливня создавали ощущение, что все это происходит во сне.

Тревога охватила Молли Слоун. Она лежала в постели рядом с мужем, буквально перед тем как разверзлись небеса. И теперь, когда она прислушивалась к шуму дождя, эта тревога только нарастала.

Голосов ливня был легион, и эта злобная толпа говорила на языке, который давно канул в Лету. Потоки воды бились в кедровую обшивку дома, стучали по кровельной плитке, словно пытались проникнуть в человеческое жилище.

Сентябрь в южной части Калифорнии – сухой месяц, часть долгого засушливого сезона. Дожди редко начинаются раньше марта, практически никогда – до декабря.

В сезон дождей барабанная дробь капель по крыше обычно служила надежным средством от бессонницы. В эту ночь музыка дождя не усыпляла Молли, и не только потому, что раздалась во внеурочную пору.

В последние годы бессонница стала для Молли той ценой, которую приходилось платить за крушение честолюбивых надежд. Брошенная Дремой, она смотрела в потолок темной спальни, размышляя над тем, как все могло бы быть, стремясь к тому, о чем не имело смысла и мечтать.

В свои двадцать восемь лет она опубликовала четыре романа. Обо всех хорошо отозвались рецензенты, но ни один не был распродан достаточно большим тиражом, чтобы сделать ее знаменитой или хотя бы гарантировать, что найдется издатель, который с руками оторвет ее следующее произведение.

Ее мать, Талия, прекрасная писательница, смогла написать далеко не все, что могла: умерла от рака в тридцать лет. Теперь, спустя шестнадцать лет, книги Талии более не печатались, о ее существовании знали только самые узкие специалисты.

Вот Молли и боялась последовать за матерью в страну забвения. Нет, страха перед смертью она не испытывала. Страшило ее другое: умереть до того, как удастся создать произведение, благодаря которому она останется с грядущими поколениями.

Рядом с ней Нейл тихонько похрапывал, не подозревая о разбушевавшейся природе.

Сон всегда приходил к нему в тот самый момент, когда его голова касалась подушки и он закрывал глаза. Через восемь часов он просыпался в той же самой позе, в которой укладывался в кровать, отдохнувший, полный сил.

Молли говорила мужу, что так спят только лодыри.

Все семь лет, прошедшие после свадьбы, они жили по разным часам.

В будущем она проводила не меньше времени, чем в настоящем, грезила о том, куда хотела бы попасть, без устали намечая пути, которые могли бы привести ее к намеченным высоким целям. Она не давала себе покоя, гнала и гнала вперед.

Нейл жил сегодняшним днем. Для него далеким будущим была следующая неделя, и он верил, что время доставит его туда, независимо от того, спланирует он маршрут или нет.

Они отличались друг от друга, как мышь и лунный луч.

Учитывая такую несхожесть характеров, казалось невероятным, что они могли любить друг друга. Тем не менее именно любовь связывала их воедино, давала им силы успешно противостоять разочарованиям, даже трагедии.

Во время приступов бессонницы для Молли ритмичное похрапывание Нейла, пусть и негромкое, иногда становилось такой же проверкой любви, какой могла бы стать измена. Теперь же шум дождя полностью растворил в себе храп, и у Молли появилась новая цель, на которую она могла направить переполнявшее ее раздражение.

И шум этот все усиливался, пока не создалось ощущение, будто она находится в машинном отделении, приводящем в движение всю Вселенную.

В начале третьего, не включая света, она выбралась из кровати. Навес крыши защищал от дождя окно, и Молли подошла к нему, чтобы посмотреть, что творится снаружи.

Их дом стоял высоко в горах Сан-Бернардино, среди огромных сосен с грубой, изрезанной глубокими трещинами корой.

В столь поздний час большинство соседей спали. Сквозь частокол деревьев и пелену дождя свет горел лишь в одном доме из тех, что находились на горных склонах вокруг Черного озера.

В доме Корригана. Жена Гарри Корригана, Калиста, с которой он прожил тридцать пять лет, трагически погибла в июне.

Приехав на уикенд к своей сестре, Нэнси, в Редолдо-Бич, Калиста припарковала «Хонду» у банкомата, чтобы снять двести долларов. Ее ограбили, а потом убили выстрелом в лицо.

Нэнси вытащили из автомобиля и всадили в нее две пули. Она упала под колеса «Хонды», на которой потом скрылись два грабителя. И теперь, через три месяца после похорон Калисты, Нэнси по-прежнему пребывала в коме.

Если Молли каждую ночь мечтала о том, чтобы уснуть, то Гарри Корриган пытался этого избежать. Говорил, что сны убивают его.

Едва видимые сквозь ливень светящиеся окна дома Гарри напоминали огни далекого корабля в бушующем море: одного из тех сказочных, призрачных кораблей, покинутых пассажирами и командой, но оставшихся с полным комплектом спасательных шлюпок. В столовой на столах стояли тарелки с едой, в рубке любимая трубка капитана, теплая от тлеющего табака, дожидалась на расстеленной карте.

Воображение Молли так легко включалось в работу. А вот отключить его удавалось далеко не сразу. Иногда из терний бессонницы она вдруг попадала в объятия литературного вдохновения.

Внизу, в кабинете, лежали первые пять глав нового романа, требующие правки. Несколько часов работы над рукописью могли в достаточной степени успокоить нервы и дать ей возможность уснуть.

Ее халат висел на спинке ближайшего стула. Молли надела его, завязала поясок.

Направившись к двери, осознала, что на удивление легко ориентируется в спальне, хотя и не включала лампу. И дело было совсем не в том, что глаза могли привыкнуть к темноте за те долгие часы, которые она пролежала без сна, уставившись в потолок.

Слабый свет шел от окон, разбавляя темноту спальни. И, конечно же, его источником не могли быть далекие огни дома Корригана на юге. Поначалу, однако, Молли не смогла понять, чем именно освещается спальня.

Облака полностью закрыли луну.

На участке не горели ни ландшафтные фонарики, ни лампы на крыльце.

Вернувшись к окну, Молли удивилась слабому свечению дождя. Покрытые тонкой влажной пленкой, стволы ближайших сосен очень уж явственно выступали из темноты.

Лед? Нет. Замерзшие капельки воды, падая на крышу, издавали совсем другой звук, легко отличимый от звуков осеннего ливня.

Она коснулась пальцами стекла. Прохладное, но не очень-то и холодное.

Падающие капли дождя отличал серебристый отлив. Но в данный момент за окном не светилось ни одной лампы, за исключением тех, что горели в далеком доме Корригана.

По всему выходило, что светился сам дождь, каждая капелька являлась излучающим свет кристаллом. И если от обычного дождя ночь становилась еще темнее, то этот разгонял темноту.

Подтверждение тому Молли получила, выйдя из спальни в коридор второго этажа. Мягкое свечение, идущее от двух куполообразных фонарей на крыше, превращало чернильную тьму коридора в серую, освещая путь к лестнице. Над головой светящаяся дождевая вода растекалась по плексигласу, напоминая спиральные звездные туманности и создавая впечатление, что ты не в коридоре второго этажа жилого дома, а в планетарии.

Молли спустилась по лестнице и прошла на кухню. Путь ей указывали окна, освещенные этим странным дождем.

Некоторыми из ночей, скорее приветствуя бессонницу, чем борясь с ней, Молли варила себе кофе и уносила полный кофейник в кабинет, где садилась за стол и, взбодренная кофеином, приступала к работе.

В эту ночь она собиралась со временем вернуться в постель. Поэтому зажгла свет в вытяжной панели над плитой, налила в кружку молока, добавила экстракта ванили и корицы, потом согрела молоко в микроволновой печи.

В ее кабинете на полках стояли книги любимых писателей и поэтов: Луизы Глюк[3], Дональда Джастиса[4], Т. С. Элиота, Карсон Маккалерс[5], Флэннери О’Коннор[6], Диккенса. Иной раз она успокаивала душу и черпала вдохновение, полагая, что придерживается тех же литературных канонов, что и они.

Но куда чаще чувствовала себя жалкой подражательницей. А то и хуже – чуть ли не плагиатором.

Ее мать как-то сказала, что каждый хороший писатель должен быть самым жестким критиком собственных произведений. Молли редактировала свои романы как красной ручкой, так и метафорическим топором. Первой оставляла следы кровавых страданий. Вторым уменьшала эпизоды до размеров абзаца.

Но Талия, как не раз и не два указывал Нейл, никогда не говорила и, уж конечно, не примеряла к себе утверждение, что достойное литературное произведение может быть вырублено из языковой глыбы одним лишь сомнением в себе, острым, как резец. Для Талии ее работа была также и любимой игрой.

И Молли в глубине души понимала, что отталкивается скорее не от логики, а от суеверия, полагая, что ее надежда на успех напрямую зависит от объема страсти, боли и правки, которые она вкладывала в свои произведения. Но тем не менее в своей работе оставалась пуританкой, полагая самобичевание добродетелью.

Свет она не включила, только компьютер, но не сразу села за стол. Когда экран просветлел, а музыкальная нота сообщила ей, что операционная система готова к работе и приглашает ее на ночную сессию, шум дождя вновь привлек Молли к окну.

За окном находилось большое крытое переднее крыльцо. А дальше стояли сосны, начинался призрачный, подсвеченный этим странным дождем лес.

Молли не могла отвести глаз от окна. По причинам, которые она не сумела бы внятно сформулировать, ей было как-то не по себе.

Природа могла многому научить писателя. И один из таких уроков состоял в том, что ничто не захватывает воображение так быстро и полностью, как природное явление.

Бураны, наводнения, ураганы, землетрясения… Они зачаровывают, потому что показывают Мать-природу во всей ее силе и красе, выставляют напоказ ее биполярность, однозначно дают понять, что она может и приголубить нас, и уничтожить. А ведь трудно найти лучший источник драмы, чем родитель, от которого ждешь как вкусного обеда, так и гибели.

Серебристые каскады спускались по бронзовым стволам, подсвечивали воздух.

Наверное, в дождевой воде содержались некие минералы, от которых она начинала фосфоресцировать.

Или… если облака пришли с запада, зацепив смог, стоящий над Лос-Анджелесом и окрестными городами, тогда вся эта грязь и проливалась сейчас на землю вместе с дождем, а сочетание загрязняющих атмосферу компонентов привело к образованию еще неизвестного науке вещества, которое и вызывало свечение воды.

Чувствуя, что оба эти объяснения далеки от истины, и пытаясь найти третье, Молли вздрогнула, заметив движение на крыльце. Переместила взгляд с деревьев на прячущееся в тени крыши крыльцо.

Под окном двигались удлиненные тени. Бесшумные, быстрые, загадочные… Неведомые призраки? Молли не знала, что и думать.

А потом одна, три, пять теней подняли головы и повернули к окну желтые глаза, пристально ее разглядывая. Призраками тут и не пахло. Тени принадлежали к этому миру точно так же, как и Молли, хотя зубы у них были куда острее.

Крыльцо кишело волками. Убегая от дождя, они поднялись по ступенькам и теперь прятались под крышей, словно это был не дом, а ковчег, которому в самом скором времени предстояло пуститься в безопасное плавание по водам нового потопа.

3

Глюк, Луиза (р. 1943) – известная американская поэтесса.

4

Джастис, Дональд (р.1925) – современный американский поэт.

5

Маккалерс, Карсон Смит (1917–1967) – американская писательница, представительница литературы Юга.

6

О’Коннор, Мэри Флэннери (1925–1964) – американская писательница, представительница литературы Юга.

Вторжение

Подняться наверх