Читать книгу Это все придумали люди - Дин Лейпек - Страница 4

Хендрикс сказал, что скоро у нас будет новый архитектор. Очень крутой архитектор, уточнил он. Мы все страшно обрадовались. Помнится, я даже успел нарисовать себе в воображении брутального мужика, этакого Шварценеггера от пространств, который быстренько у нас тут все наладит. Нам очень не хватало хорошего архитектора. Конечно, Хелен с Гарри и Максом справлялись неплохо, в силу своих скромных возможностей, да и Хендрикс кое-что умел – но этого часто оказывалось недостаточно. И такое положение дел сильно расстраивало нас всех. Знакомые ребята из Амстердама проворачивали невероятные штуки, строили целые комплексы – хотя у них всего один архитектор, и не из самых толковых. Чем мы хуже?

Но теперь-то уж все пойдет на лад. Больше не надо будет тыркаться вслепую, всякий раз рискуя нарваться на что-нибудь непотребное. Появится возможность расширить свои горизонты, применить какие-нибудь новые системы… Да что там – даже наш родной офис отчаянно нуждался в реновации. Хендрикс уже два раза устраивал масштабную перестройку – но его возможности были все-таки сильно ограничены. Последний раз все закончилось тем, что мы два дня просидели без света.

Да, нам позарез нужен был кто-то крутой.

В какой-то момент я даже подумал, что Хендриксу удалось все-таки уговорить того парня. У меня даже дух захватило от возможных перспектив. Если бы он стал работать с нами…

А на следующий день Хендрикс привел ее. Нашего нового архитектора.

– Знакомьтесь все! – довольно бросил он с порога.

Все обернулись. В наступившей тишине было особенно хорошо слышно, как громко шумит вентилятор в одном из компьютеров.

Хелен осторожно поставила кружку на стол. Макс поморщился. Гарри вынул из уха наушник. Один только Гектор никак не отреагировал. Но это как раз было нормально.

Хендрикс обвел нас взглядом, и улыбка постепенно сползла у него с лица.

– Что это с вами? – пробормотал он, после чего нервно улыбнулся девочке, которая стояла рядом с ним. Вполне возможно, что он уже успел описать нас как очень милых и дружелюбных людей. И, в общем-то, нисколько не приврал.

Просто сейчас мы находились в состоянии шока. Я, по крайней мере, точно.

Девочка-архитектор была среднего роста, стройная, но в этой стройности чувствовалась нездоровая худоба. Возможно, в свои лучшие дни она могла быть симпатичной или даже красивой – но точно не сегодня. Ее лицо удивительным образом не выражало абсолютно ничего – хотя она стояла посреди совершенно незнакомого ей пространства, в компании шестерых очень странных людей. Даже светлые волосы, собранные в не очень аккуратный хвост, добавляли ей неубедительности.

Девочка не смотрела на нас, она смотрела в пол со странной сосредоточенностью, а затянувшееся молчание постепенно стало заволакивать все пространство офиса тяжелой душной пеленой. Следовало что-то сказать, но все слова, которые шли на язык, были на редкость нецензурными. Я кинул взгляд на остальных. Они явно испытывали те же проблемы.

Но, с другой стороны, девочка совершенно не виновата в том, что Хендрикс успел наобещать нам тут с три короба.

– Как тебя зовут? – спросил я не очень любезно, и она резко вскинула голову.

Глаза глубокого серо-синего цвета встретились с моими, и на одно очень короткое мгновение я неожиданно увидел белоснежные горные вершины. Я удивленно моргнул. Видение пропало. Видать, в офисе впрямь стало не хватать кислорода, раз у меня пошли такие глюки.

– Меня зовут Элис, – ответила девочка спокойно.

Хендрикс посмотрел на меня с надеждой – видимо, он ожидал, что я поддержу светскую беседу и дальше. Я тяжело вздохнул. Компьютер, как будто чувствуя всеобщее напряжение, взвыл на октаву выше, пытаясь, вероятно, хоть немного охладить обстановку.

– И откуда ты к нам пришла?

– Из аэропорта Бостон-Логан, – ответила Элис. – Хендрикс быстро меня встретил.

Любопытно. Что она делала в Бостоне?

Хотя, с другой стороны, какое это сейчас имеет значение? А что я в свое время делал в Гималаях?

У каждого из нас своя история.

– Добро пожаловать. – Я шагнул вперед и протянул руку.

Элис пожала ее. Ее пальцы оказались неожиданно сильными. Цепкими.

– Меня зовут Ларс.

– Очень приятно, – кивнула Элис.

Я заметил, что она слегка морщится, как будто пытаясь собраться с мыслями. Но это было нормально. Конечно, наш офис – весьма дружелюбное пространство, но даже тут поначалу голова не очень хорошо справлялась.

Все по очереди – с некоторой неохотой – поздоровались с Элис. Последним был Гектор – он молча поднял руку в приветствии. Элис выжидающе смотрела на него, стараясь не пялиться на ярко-зеленый ирокез. Первой спохватилась Хелен.

– Это Гектор, – поспешила пояснить она, смущенно улыбаясь. Элис неуверенно кивнула Гектору. – Мы рады тебе, родная.

Все произошло очень быстро. Девочка Элис просто прикрыла глаза, и в то же мгновение в комнате резко подскочило напряжение, свет мигнул, погас, запахло паленой проводкой, и компьютер с душераздирающим стоном затих.

Некоторое время мы стояли в абсолютной тишине и темноте. Потом кто-то хлопнул в ладоши, и на потолке над нами зажегся одинокий квадрат света.

Хендрикс, задрав голову, сосредоточенно смотрел на лампу, видимо, пытаясь стабилизировать напряжение. Элис повернулась к нему. Выглядела она виноватой.

– Хендрикс, оно опять… Я говорила, что еще не готова.

– Глупости, – возразил он, все еще не опуская головы. – Ты отлично справляешься. Просто постарайся лучше контролировать свои эмоции. Здесь, в пространствах, им совсем не место, ты же знаешь.

Элис кивнула. Мы молчали.

Так мы узнали, что девочку Элис не стоит называть «родная». А еще – что она действительно очень крутой архитектор. Потому что только очень крутой архитектор может силой мысли обрушить напряжение в одном из самых защищенных пространств.

Впрочем, архитектор в пространствах всегда работает исключительно силой мысли. В конце концов, как еще прикажете работать в мире, который полностью придуман?

* * *

Однажды я нечаянно застал девочку Элис одну. Она сидела за рабочим столом Хелен, подперев голову руками, и взглядом включала и выключала настольную лампу. На звук моих шагов Элис обернулась. Лампа выключилась.

– Где Хендрикс? – спросил я, оглядываясь. По правде говоря, находиться вдвоем с девочкой-архитектором после того, что она натворила, не очень хотелось.

– Ушел за чаем, – ответила девочка вполне миролюбиво и отвернулась. Лампочка снова замигала.

– Перегорит, – заметил я спокойно. Элис снова обернулась.

– Да? Как тогда это работает? – слегка нахмурилась она.

– Что именно?

– Все это. – Она обвела глазами помещение офиса и пояснила: – То, куда я попала. Ведь если все вокруг придумано, и лампочка – тоже, она не может перегореть?

Я усмехнулся, подошел ближе и присел на край стола, так что Элис пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на меня.

– Что Хендрикс успел рассказать тебе про пространства?

– Что их придумывают люди. Что мир, куда я попала, – это обратная сторона реальности, а каждое пространство – продолжение чьей-нибудь мысли. – Девочка Элис говорила четко и уверенно, как будто выучила наизусть учебник. – Когда человек в реальном мире думает или мечтает о чем-то, здесь появляется новый маленький мир, и чем больше людей думает об этом мире, тем более он стабилен. И эти миры связаны между собой, как связаны между собой мысли, цепочками причинноследственных связей.

Она замолчала, серьезно глядя на меня снизу вверх. Я мысленно восхитился. Насколько мне было известно, Хендрикс едва ли был способен передавать информацию хоть в сколько-нибудь систематизированном виде. Он был творческой натурой.

– Все верно, – кивнул я. – Наш офис – тоже пространство. И, как ты правильно заметила, целиком и полностью придуман. Но, – я увидел, что она собирается вернуться к своему вопросу про лампочку, – мы все – те, кто находится в этом пространстве, – постоянно о нем думаем. Поэтому офис выглядит таким реальным. Почти настоящим. И в нем работают те же закономерности, что и в реальном мире. Например, выключенные и включенные много раз лампочки перегорают.

Элис перевела взгляд на настольную лампу. Та коротко моргнула.

– Но в реальном мире нельзя выключать свет взглядом, – возразила Элис, снова поднимая на меня свои серо-синие глаза.

– Ты – архитектор, – мягко ответил я.

– И что это значит?

– Это значит, что ты можешь сама придумывать законы для пространства.

Элис задумалась.

– Хендрикс тоже архитектор, – заметила она. – Значит, и он может придумывать законы для пространства?

– Может, – согласился я. Пожалуй, не стоило с ходу рушить авторитет Хендрикса и рассказывать девочке, что тот, по большому счету, ни хрена не может. Разве что перегоревшие лампочки менять.

– А ты? – спросила Элис.

– Что я?

– Ты тоже архитектор?

Я покачал головой.

– Нет. Я – охотник. Хендрикс рассказывал тебе про охотников и операторов?

В этот момент одна из дверей открылась, и в офис вошел Хендрикс, осторожно неся на подносе две чашки и чайник. На моих последних словах он помотал головой. Поставил поднос на ближайший стол и сделал жест, предлагая мне продолжать. Я еле заметно поморщился. Старый лентяй.

Элис, которая сидела к Хендриксу спиной и потому пропустила всю пантомиму, ответила на мой вопрос:

– Нет, этого он не рассказывал.

Я вздохнул, с тоской глядя на скрывающегося за дверью Хендрикса, и начал:

– Если ты знаешь, большинство людей делятся на тех, у кого лучше развито творческое (или интуитивное) мышление, и тех, у кого лучше развито аналитическое. Поскольку мир пространств построен на мыслях, здесь имеет значение в первую очередь то, как человек думает и соответственным образом проявляются его способности. Поэтому люди, попадающие в пространства, обычно становятся охотниками или операторами. Аналитический способ мышления характерен для охотников. Они легко воспринимают устройство отдельно взятого пространства и поэтому вполне комфортно чувствуют себя в нем. Однако охотники редко могут пройти из пространства в пространство, потому что переход от одной мысли к другой почти никогда не продиктован чистой логикой. И вот тут на помощь охотникам приходят операторы. Они воспринимают пространства интуитивно, на уровне эмоций, впечатлений, ассоциаций. Благодаря этому оператор может легко прослеживать переходы между пространствами, выстраивать целые маршруты. Но по этой же причине оператору тяжело самому проходить по пространствам. Его мышление может начать прокладывать собственные пути, следовать своей логике и ощущениям, а не логике пространства, так что оператор никогда не сможет дойти до конечной точки своего путешествия. Именно поэтому большинство операторов предпочитают обосноваться в каком-нибудь одном защищенном пространстве и оттуда управлять сложной системой придуманных измерений, помогая охотникам перемещаться по ним.

Я замолчал, устав от такой длинной тирады. Элис нахмурилась, обрабатывая полученную информацию.

– А кто же тогда такие архитекторы? – спросила она после долгой паузы.

– Амбидекстры. Люди, у которых одинаково хорошо развиты оба типа мышления. И которые, соответственно, могут не только выстраивать связи и подстраиваться под чужие мысли – они сами могут менять пространства под себя.

Элис снова задумалась. Я встал и пошел за чаем, который принес Хендрикс, – во рту пересохло. «Не быть тебе лектором, Ларс», – с усмешкой подумал я – и невольно осекся.

Не быть.

Никогда.

– А почему охотники? – опять спросила Элис, вырывая меня из собственных мыслей. Я налил себе чай. – Про операторов понятно – а что делаешь ты, кроме того, что бегаешь по пространствам?

– Охочусь. – Я налил вторую чашку и вернулся к Элис.

– На?.. – подняла брови та, принимая у меня чашку.

Я отпил чай и еще раз украдкой вздохнул. Очень хотелось вернуть Хендрикса и переложить на него почетную обязанность по объяснению прописных истин – но, возможно, Элис могла решить, что я ее избегаю, и это могло расстроить ее.

А расстраивать Элис было пока что очень опасно.

Поэтому я сделал еще один глоток – и снова начал рассказывать:

– Когда люди думают или мечтают, появляются пространства. Но еще иногда люди боятся. И их страхи тоже получают воплощение в нашем мире – в виде гарпий.

Я заметил, как Элис слегка вздрогнула на последнем слове – но вопросов задавать не стала. Поэтому я продолжил сам:

– Гарпия – это такая квинтэссенция ужаса. Представь себе все самое страшное, что можешь, – вот это и будет гарпия.

На этот раз Элис посмотрела на меня и тихо возразила:

– Но самое страшное никогда нельзя представить. Самое страшное – это то, чего ты не видишь.

Я слегка усмехнулся.

– Значит, ты знаешь, что такое настоящий страх.

– Как же можно охотиться на то, чего нет? – снова нахмурилась Элис. Было забавно наблюдать, как она пытается все проанализировать, понять, осознать.

Пожалуй, из нее мог бы получиться хороший охотник.

– Именно поэтому у любого охотника должно полностью отсутствовать воображение. Неизвестное страшно, потому что это может быть все что угодно. А хороший охотник видит на месте гарпии что-то простое и понятное, подсмотренное в каком-нибудь ужастике или компьютерной игре. Ну а дальше надо просто уметь хорошо стрелять, – улыбнулся я.

Элис долго смотрела на свой чай.

– А если ты не умеешь стрелять, а тебе встретилась гарпия? – поинтересовалась она нарочито спокойно.

– Зависит от того, насколько богатое у тебя воображение, – сухо бросил я.

Элис услышала в моем голосе достаточно, чтобы дальше не уточнять.

– А гарпии… – начала она после небольшой паузы. – Они могут перемещаться по пространствам? Могут попасть в любое?

Я снова улыбнулся. Девочка быстро соображала.

– Могут. Но в это не попадут. Есть немного таких защищенных пространств – других офисов, – в которые гарпиям не пробраться.

– А зачем тогда за ними охотиться? – не поняла Элис. – Если здесь ничего не угрожает?

– Гарпии рождаются из страхов, питаются ими – и сами их создают, – вновь терпеливо принялся пояснять я. Меня уже начала раздражать собственная манера рассказывать все, как маленькому ребенку. – Чем больше гарпий появляется в пространствах, тем больше людей в реальности начинают бояться неведомо чего. Чем больше людей боится, тем больше гарпий… Замкнутый круг. И в какой-то момент все человечество просто может сойти с ума. И тогда нам тут, как ты сама понимаешь, тоже не поздоровится.

Элис серьезно кивнула, по-прежнему не сводя взгляда с чашки.

– Ну а кроме того, – усмехнулся я, допивая чай, – надо же нам чем-то тут заниматься, верно?

Элис вскинула на меня глаза.

– Ларс, а отсюда можно вернуться обратно? – спросила она тихо. – Можно вернуться в реальность?

Я долго смотрел на нее.

– Нет.

Элис глубоко вздохнула и прикрыла глаза.

И тогда в офисе снова вырубилось электричество.

* * *

После этого разговора я больше не принимал участия в обучении Элис. Хендрикс перепоручил ее Хелен – большой, пышногрудой Хелен, испещренной пирсингом, как новогодняя елка. Хелен была оператором – и единственной женщиной в коллективе, кроме Элис. Однако та никак не реагировала на обволакивающую мягкость, которую Хелен распространяла вокруг себя, как аромат крепких духов. Элис оставалась такой же невыразительной на вид, какой она предстала при первой встрече. И это выглядело немного странно, потому что в пространствах характер всегда проявляется в том, как человек выглядит. Я мог ошибаться, но мне казалось, что характер у Элис должен был быть довольно выразительным.

Впрочем, меня совсем не удивляло, что поначалу она могла чувствовать себя разбитой. Переход из реальности в пространства всегда дается нелегко – сознанию сложно принять небытие как возможную форму существования. Кроме того, каждый из нас попадал сюда не просто так – любому переходу предшествовал определенный кризис, нежелание смириться с реальностью. Что в конечном итоге приводило к отрыву от реальности. В прямом смысле этого слова.

Девочка Элис летела из Москвы в Бостон на стажировку, с очевидным намерением начать в Штатах новую жизнь. Разумеется, мы не стали спрашивать, что случилось с ней в ее старой жизни. В конце концов, без связи с реальностью, со своим прошлым Элис в любом случае постепенно должна была начать приходить в себя. Мы все проходили через это в свое время.

Оказавшись здесь, человек уже не может вернуться обратно. Со временем можно научиться выходить ненадолго в реальный мир, но редко кому из нас удается пробыть там больше нескольких минут. Это невероятно тяжело – и многие предпочитают никогда не выходить на поверхность. Порой бывает необходимо вынырнуть ненадолго, чтобы быть в курсе того, что происходит снаружи, но к своей прежней жизни вернуться из пространств невозможно. И в конце концов это становится совершенно ненужным. Все эмоции, чувства, привязанности, которые соединяли тебя с реальным миром, постепенно притупляются, уступают место ясной красоте человеческой мысли.

Потому что мысль, лишенная отравляющих ее чувств, представляет собой неоспоримое доказательство совершенства человеческого существа.

В пространствах нельзя любить.

Но никому из нас это и не нужно.

* * *

Элис начала работать с пространствами как обычный оператор – на расстоянии всегда проще понять их логику. Да и безопасней. Девочка быстро училась – всего через пару недель Элис уже смогла выстроить свой первый маршрут.

Впрочем, понятие «быстро» плохо применимо к пространствам.

Дело в том, что здесь нет времени. По крайней мере, в том смысле, в котором люди привыкли его воспринимать. В реальности время меняется линейно – ну или почти линейно, если уж быть совсем точным. Если вдуматься, становится понятно, что за одну и ту же единицу времени сейчас и тысячу лет назад успевает произойти принципиально разное количество событий. Что менялось за тысячелетия существования древних цивилизаций? Да почти ничего. Что поменялось за последние сто лет? Все. Время становится все более компактным, сжимается все сильнее и сильнее – чтобы в конечном итоге просто схлопнуться в точку. И тогда мир придет к тому, с чего все начиналось.

Но в пространствах время течет по-другому. Оно закольцовано на определенный период – и по его истечении обновляется, возвращается к начальной точке существования. Пространство нельзя изменить, нельзя вмешаться в ход развития событий в нем. Если только ты не архитектор.

Мне не терпелось увидеть, что сможет делать Элис, когда наконец научится оперировать с пространствами как полноценный архитектор. Конечно, у нас был Хендрикс – но он действительно почти ничего не умел. Худо-бедно он справлялся лишь с тем, чтобы поддерживать в рабочем состоянии наш офис, выстроенный его предшественником, неизвестным мне архитектором, который совершенно по-идиотски погиб, попав под поезд в измерении «Анны Карениной». Кое-кто рассказывал, что бедняга сам бросился под него из-за несчастной любви, – но это полная чушь. В пространствах нельзя умереть от разбитого сердца.

В пространствах вообще нельзя любить.

* * *

Она по-прежнему не выходила за пределы офиса, но уже могла на расстоянии управлять пространствами с феерической легкостью, которой я не встречал даже у Макса, нашего лучшего оператора. В свое время мне казалось, что парень вполне мог бы стать архитектором, если бы захотел, – но теперь, наблюдая за Элис, я понял, насколько Максу было до этого далеко.

В тот день ей впервые предстояло вести нас. Гектор уже стоял с автоматом наперевес, я в последний раз проверял свою «Беретту». Элис засекла гарпию не очень далеко от нашего офиса. Та вела себя странно, очень уж активно, если учесть, как недавно она там обосновалась. Хелен, сидевшая рядом с Элис, предположила, что их может быть две, и беспокойно посмотрела на нас. Гектор, как обычно, ничего не сказал. Я немного подумал и положил в карман третий магазин.

Элис сидела за своим рабочим столом, прикрыв глаза, и медленно проводила пальцами по лбу. Я знал, что как раз сейчас она выстраивает маршрут, и ее не стоит отвлекать. Выглядела Элис неважно. Она пришла к нам уже больше двух месяцев назад – наших, придуманных месяцев, потому что в реальности для нее едва ли прошло несколько часов. Первое погружение в пространства длится обычно очень долго. За это время Элис уже должно было отпустить – но я внимательно следил за ней и видел, что ее не отпускает. Как-то раз я намекнул об этом Хендриксу. Старик посмотрел на меня, кивнул – и я понял, что не я один внимательно за ней слежу. Тогда я успокоился. Раз кто-то еще это замечал, я мог уже не волноваться на ее счет. В конце концов, это не мои проблемы.

Я щелкнул затвором. Элис открыла глаза.

– Вы готовы? – спросила она тихо, но отчетливо.

Я кивнул. Гектор не шелохнулся.

– Тогда идите. Я поймаю вас сразу за дверью.

Я снова кивнул. Гектор подошел к выходу и потянулся к ручке.

Для того чтобы пройти из одного пространства в другое, всегда нужна дверь. Собственно говоря, этим и занимается оператор – ищет нужные двери и открывает их. Хороший архитектор может создавать свои двери. Когда-то мне рассказывали, что некоторые архитекторы могут проходить между пространствами прямо сквозь стены. Но в такое я как-то не верю.

– Идем, – бросил я Гектору, и он распахнул дверь.

За дверью начинался коридор. Темный, узкий, сверху шли трубы и провода.

– Слышите меня?

Голос Элис в голове. Ровный, спокойный, невыразительный.

– Слышим, – ответил я за обоих, как обычно. Что это за стим-панк вокруг? О, прости, Гектор.

Гектор не обернулся. Он шел, чуть согнувшись, но ирокез все равно время от времени с сухим шорохом задевал воздуховоды.

– Тебе дорогу покороче или окружение поприятнее, Ларс? У нас вроде не экскурсия.

– Я знаю, детка.

Я почувствовал, как она фыркнула. Мы все в офисе стали называть ее деткой – опытным путем было установлено, что на это напряжение не скачет, а перебирать другие варианты никто пока не рискнул.

– Вторая дверь налево, – направляла Элис у меня в голове. – А потом прямо через все пространство, там будет только один проход.

Гектор впереди остановился, пригнулся еще сильнее и свернул налево в открывшийся проем. Я пролез за ним.

Следующее пространство оказалось таким же темным, но еще более не оформившимся, явной двухминуткой, в которой никогда ничего не происходило, а стены тонули в полумраке, так что нельзя было даже определить его реальный размер. Пространства кишат ими – тесные комнатушки с серыми стенами, серым полом и серым потолком, карцеры чьего-то подсознания, назойливая мысль, не оформленная в яркий образ, но слишком сильная сама по себе, чтобы тут же полностью исчезнуть.

Мы остановились в поисках второй двери – и тут я почувствовал это.

Оцепенение, которое противно разливается по всем мышцам. Затхлый запах. Духота.

– О, черт, – прошипела Элис у меня в голове.

Я мысленно выругался вместе с ней. По правде сказать, я надеялся, что это она зачем-то заблокировала пространство.

– Ты нас слышишь? – спросил я.

– Слышу. Но не вижу. Что у вас там происходит?

– Ничего, – ответил я. – Пока что.

Гектор взял автомат в руки. Я осторожно повернулся к нему спиной и поднял пистолет.

– А гарпию ты видишь, Элис?

– Да. Она по-прежнему на месте.

Я почувствовал, как ее мысль неприятно споткнулась.

– Что?

– Их действительно могло быть две. Или…

– Или?

– Или больше.

Я снова выругался. Становилось все более душно.

Прямо за моей спиной, со стороны Гектора, тихо скрипнула дверь. Я обернулся, еще не опуская пистолета. Раздались мягкие, почти бесшумные шаги – и человек вышел из полумрака.

– Добрый вечер.

Я тут же расслабился и опустил руки. Гектор поднял ладонь в знак приветствия.

– Ты нас напугал. Твоя работа? – Я обвел взглядом пространство.

– Моя, – улыбнулся он.

– Кто там с вами? – Мне показалось, что голос Элис звучал напряженно.

– Все в порядке, детка, – ответил я. – Мы знаем этого парня.

Мы действительно часто с ним встречались. Это был тот самый архитектор, на которого я в свое время так рассчитывал. В отличие от большинства из нас, он не прибился ни к одному из офисов, а продолжал жить в пространствах сам по себе. Но он мог себе такое позволить.

– Она там сидит? – спросил я, указывая головой на дверь.

– Сидит, – кивнул он. – Но я не советую ее сейчас трогать. Она недавно… обедала.

Я поморщился. С гарпией, переварившей свежую порцию страхов, встречаться и впрямь не стоило. Хорошо, что он нас предупредил.

– А чего ты от нас хотел? – спросил я его. – Просто притормозить?

– Отчасти. Сказать по правде, я хотел выяснить, кто вас сейчас ведет?

Я задумался. Конечно, он был отличным парнем, и я не мог придумать причину, по которой ему не следовало доверять. Но почему-то мне все равно не хотелось с ходу говорить, что с нами теперь Элис.

– Я спрашиваю только потому, – продолжил он, вероятно, заметив, как я напрягся, – что я не узнаю почерк. Я вроде бы знаю всех ваших операторов. У вас появился кто-то новый?

– Появился, – осторожно признал я.

– Хорошо, – он легко улыбнулся, как будто подчеркивая, что не собирается больше ничего выяснять. – Я запомню и теперь буду знать. Возвращайтесь обратно. К ней, правда, лучше пока не ходить.

Гектор снова поднял ладонь, на этот раз в прощальном жесте. Я тоже махнул рукой:

– Пока, Сандр.

В моей голове произошел взрыв. Судя по ощущениям, ядерный. Гектор растерянно тряс своим ирокезом, который, казалось, торчал еще сильнее от статического электричества, внезапно охватившего наши головы. Сандр прищурился, глядя на нас.

– Что происходит? – прошипел я.

– Кот выбежал из мешка, – пробормотала в моей голове Хелен. Почему она? Куда делась Элис, которая нас вела?

– Элис, это ты творишь? Прекрати немедленно!

– Она уже не здесь, – спокойно заметила Хелен.

– А где? Где она?

– Где-то на пути к вам, я так думаю.

Гектор продолжал трясти головой.

В следующий момент нас слегка отпустило, но теперь напряжение стало переходить в само пространство. Сандр тоже почувствовал его и слегка прищурился. Кто-то влиял на пространство, хотя он его заблокировал. Насколько я понимал, такое случалось нечасто. Если вообще когда-нибудь случалось.

Но я уже знал, кто в этом виноват.

И, кажется, начал догадываться о причинах.

Электричество стало пробегать по стенам. Сандр снова прищурился. Голубые молнии исчезли на мгновение, но потом пространство буквально заискрило. Он заинтересованно наклонил голову.

– Вы знаете, кто это делает?

– Мне кажется, да.

– Кажется? Это не кто-то из вас?

– Одна из нас. Но до сих пор она не умела так делать, по-моему.

– Она? – удивился Сандр. Это было понятно. Женщины редко бывали архитекторами. А на подобные фокусы способен только архитектор. – Это и есть ваше пополнение?

Я молчал. Искрило все сильнее.

– Может, я все-таки вас выведу отсюда? – Сандр с тревогой посмотрел на красочный фейерверк вокруг. – Не нравится мне все это…

Вдруг стало очень тихо. Я услышал шаги за своей спиной, но не стал оборачиваться. Мне казалось, что я слышу в этих шагах злость. Невероятно много злости.

– Все хорошо. Я сама уведу их отсюда.

Она подошла, и я краем глаза заметил ее. Тогда я повернулся всем корпусом и уставился на нее в упор. Гектор приподнял брови. В его случае это могло считаться выражением глубочайшего изумления.

Элис стала как будто выше, хотя, возможно, все дело было в каблуках и силуэте серого брючного костюма, сидящего безупречно и потому подчеркивающего все, что следовало подчеркнуть, без намека на вульгарность.

Волосы по-прежнему убраны назад – но теперь вместо невыразительности они производили впечатление сдержанной элегантности. Ее лицо оставалось собранным, сосредоточенным, ровным – и оттого пугало еще сильнее. Но она смотрела не на нас. Конечно, она смотрела не на нас.

Я кинул взгляд на Сандра. С ним явно было что-то не так – и он очень хорошо это скрывал. Он просто кивнул Элис, а пространство почти физически увеличилось от того, что они хотели друг другу сказать. Или не хотели.

Я сжал зубы. Пространства не терпят сильных эмоций. В пространствах нельзя злиться, ненавидеть, радоваться… любить. Я понятия не имел, что эти двое испытывали друг к другу, но по тому, как дрожал воздух вокруг, было ясно, что это не простая встреча старых знакомых. Я заметил, что Элис сжала кулаки, и одновременно с этим задрожал пол.

– Уходите отсюда, – бросил Сандр, развернулся сам и мгновенно исчез в полумраке.

Элис продолжала смотреть ему вслед. С потолка посыпалась пыль.

– Элис! – крикнул я.

Она вздрогнула, подбежала к той двери, через которую мы пришли, и резко дернула ее на себя. Я проскочил вслед за ней, а за мной – Гектор, и я услышал, как у нас за спиной что-то с грохотом обвалилось. Мы побежали по коридору, а вокруг все начало шипеть и выпускать клубы пара. Я дернул Элис за плечо, заставляя остановиться.

– Ты должна успокоиться, слышишь? Иначе ты нас всех угробишь!

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Потом медленно кивнула и глубоко вздохнула. Шипеть стало чуть меньше.

– Я в порядке, Ларс, – сказала она наконец довольно спокойно. – Можешь отпустить мою руку.

Мы пошли дальше по коридору. По моим подсчетам, до двери в офис оставалось уже недолго – и тогда я заметил впереди человека, который стоял и ждал нас. Элис резко остановилась, я чуть не врезался в нее. Сзади сухо прошуршал ирокез Гектора.

Несмотря на узкий коридор, я все-таки смог протиснуться мимо Элис и встать впереди нее, улучшая тем самым себе обзор – и обеспечивая пространство для маневра. Элис, конечно, оказалась хорошим архитектором – но я сомневался, что она имела большой опыт рукопашного боя. А это могло быть отнюдь не лишним умением.

Идиотов в пространствах всегда хватает.

Очень медленно я двинулся вперед и жестом велел им следовать за мной. Мои глаза не пропускали ни малейшего движения человека, который ждал нас, – но он просто стоял и никак не реагировал на наше приближение. Я присмотрелся. Фигура показалась мне знакомой.

А потом мы подошли достаточно близко, и я громко выругался. Гектор смачно сплюнул на пол.

– В чем дело, Ларс? – спросила Элис, выглядывая из-за моего плеча.

– Все в порядке, – буркнул я, с трудом сдерживая очередное ругательство.

Прямо перед дверью, ведущей в наш офис, стояла женщина, перегораживая собой проем. Она подняла голову на звук наших голосов, тряхнула спутанными седыми волосами, резко откинула их с лица и зло посмотрела на нас.

– Явились?

– Привет, Инга, – ответил я самым дружелюбным тоном, на какой оказался способен. – Не пропустишь нас, пожалуйста?

– И не подумаю! Если войдете, то только со мной.

– Инга, не глупи. – Я поднял руку, и женщина вздрогнула и слегка отпрянула назад, как бездомная собака.

Ее глаза метнулись на лицо Элис.

– А это кто такая?

– Это Элис, она теперь с нами, – терпеливо объяснил я.

Глаза Инги вспыхнули.

– Значит, ее вы взяли к себе?! – взвизгнула она и неожиданно прыгнула вперед, протянув к Элис тощие напряженные руки.

Я поймал Ингу в воздухе и откинул назад, стараясь сделать это не слишком грубо. Как и все люди в пространствах, она весила совсем не много. Инга с тихим стоном приземлилась на пол в нескольких шагах от нас.

– Быстрее, – прошипел я, подскакивая к двери, которую она больше не заслоняла собой.

Элис стояла как вкопанная и не сводила глаз с кучи тряпья на полу.

– Элис! – прикрикнул я.

Инга вскинула голову и снова взвизгнула, пытаясь подняться на ноги. Я подскочил к Элис, схватил ее за руку и втащил за собой в проем. Гектор прошел сразу за нами и захлопнул дверь.

В офисе тихо жужжали компьютеры и стоял крепкий запах кофе. Я повернулся к Элис. Она выглядела испуганной.

– Кто это? – спросила она тихо.

– Наша местная сумасшедшая.

К нам подошла Хелен.

– Вы снова встретили Ингу?

Я кивнул.

– И она опять пыталась к нам проскочить?

– Да.

Хелен вздохнула. Элис по-прежнему испуганно смотрела на нас.

– Объясните мне, в чем дело, – попросила она.

Мы с Хелен переглянулись.

– Видишь ли, детка, – мягко начала Хелен, – в пространствах иногда встречаются такие люди. Обычно мы стараемся держаться от них подальше – но Инга каким-то образом научилась находить наш офис и теперь подстерегает нас снаружи.

– А чего она хочет?

Хелен слегка поморщилась.

– Попасть к нам.

Элис нахмурилась.

– А почему мы не можем ее сюда впустить?

Я фыркнул.

– Потому что она разнесет все это пространство в два счета. Ты же слышала: она сумасшедшая. У нее совершенно непредсказуемые эмоции – она вообще не умеет держать себя в руках. Ей ни в коем случае нельзя сюда заходить. Если нам дорога наша жизнь.

– Но если ее оставить снаружи, она долго там не протянет?

Хелен поджала губы. Я слегка пожал плечами.

– Скорее всего. Но ей самой так будет лучше, поверь.

Пространства, правда, не терпят эмоций, и если человек совершенно не умеет их контролировать…

– Кстати сказать, – перебила меня Хелен и довольно сердито посмотрела на Элис. – Что у вас там произошло?

Элис вздрогнула и слегка скривилась. Я мысленно проклял Хелен. На мой взгляд, сейчас совсем не следовало напоминать о том, что случилось. Элис смогла успокоиться, когда мы бежали по коридору, и на время забыть о произошедшем – но я сомневался, что она была в полном порядке.

– Ты понимаешь, какой опасности всех подвергла? – продолжала Хелен все тем же тоном.

Мне очень хотелось ее стукнуть. Я кинул взгляд на Элис – но ее лицо выглядело совершенно непроницаемым. Она смотрела не на нас, а немного мимо, уставившись на стену напротив. Я почувствовал, что запахло паленым, и обернулся. Над проводами, проложенными по стене открыто, росла вольтова дуга.

Элис тряхнула головой, и дуга пропала. Компьютер на одном из столов вздохнул и умер.

– Так. Пойду-ка я, – сказала она с расстановкой. Как будто пытаясь взять себя в руки.

– Куда? – спросила Хелен сухо.

– Куда-нибудь. Подальше.

Элис развернулась и вышла. Я хотел ее предупредить, что за дверью по-прежнему ждет Инга, но не успел. Впрочем, я не очень сильно переживал за Элис. Девочка явно была не из робких.

– Она сама спалит нам офис в конце концов, – проворчала Хелен, когда дверь за Элис захлопнулась.

– Не преувеличивай, – возразил я. – Это одно маленькое короткое замыкание.

– Это один маленький компьютер. Второй компьютер, если быть точнее.

– А ведь кто бы мог подумать, – заметил Гарри задумчиво. Я обернулся. Они с Максом стояли у выходов в свои комнатушки. – Такая серая мышка.

– Внешность обманчива, – усмехнулся Макс.

В офис вошел Хендрикс. Понюхал воздух, с подозрением посмотрел на нас.

– Что у вас тут произошло?

– Хендрикс, старик, спасибо, – искренне сказал я.

Он недоверчиво на меня покосился.

– За что это?

– Элис действительно крутой архитектор. Немного эксцентричная, правда, но, может, это даже хорошо.

Он несколько неуверенно кивнул.

– Поймали гарпию?

– Нет. У нас оказались проблемы посерьезнее.

– А именно?

– А именно – наш новый первоклассный архитектор испытывает к одному товарищу настолько сильные чувства, что в пространствах рушится потолок, а у нас замыкает проводку и сдыхают компьютеры.

Он недоуменно посмотрел на меня.

– В смысле – сильные чувства?

– Судя по всему, ее история не осталась там. Она ходит тут, среди нас.

Хендрикс прищурился.

– И это?.. – Он обвел нас взглядом.

– Не бойся, это не мы.

– А кто тогда?

– Сандр.

Хендрикс резко задержал дыхание. Я его понимал. Ситуация и впрямь была не из лучших.

– А что он по этому поводу… думает?

– Ты знаешь, мы как-то не успели его спросить, – процедил я. – Наверное, стоило бросить перед уходом что-нибудь вроде «Хей, парень, а у тебя с ней что-нибудь было?», но инстинкт самосохранения меня остановил.

Хендрикс поморщился.

– Когда они успели? Он же тут уже тысячу лет. Причем чуть ли не буквально. Школьный роман? До того, как он сюда попал?

– А может… – неуверенно начал Гарри. – Может, уже… после?

– И как ты себе представляешь? – возразил я. – Ты когда-нибудь пробовал проторчать в реальности больше пяти минут?

– Кто знает, – настаивал Гарри. – Он странный парень.

– Странный. Но не настолько.

– Я слышал, что он проводит там много часов подряд со своей семьей.

– Часов? Не смеши меня.

Гарри упрямо поджал губы.

– Это все, в общем-то, не важно, – прервал нас Хендрикс. – Важно, чем это все чревато.

– Концом света?

– Не исключено. В любом случае, когда она вернется, объясните ей, что так себя вести здесь не стоит. Пусть возьмет себя в руки.