Читать книгу Юрей теу - Дин Сухов - Страница 3

Тобари дзэро

Оглавление

Серая гадюка блаженно растянула свое дряхлое тело через всю равнину, покрытую густым ворсом хвойных лесов и, уткнувшись закругленной мордой в ванильную небесную пастилу, мирно дремала. По ее узкой, усеянной темными морщинами спине, ориентируясь на северо-запад, бодро катился спелый желтый лимон. Внутри лимона удобно устроились две разнополые личинки, набитые под завязку фаршем суетных мыслей и внутренних переживаний.

Одна из личинок доживала свою жизнь, но страстно желала продолжения калейдоскопического бедлама, в коем находила некую прелесть и умиротворение. Ее радовал утренний рассвет и вечерний закат, но совсем не нравились ночи, напоминающие об одиночестве и бренности Бытия. Вторая личинка, когда-то нигде не желавшая быть под вторым номером и всегда обожавшая находиться сверху, была еще относительно молода и недурственна собой, но душа ее уже достаточно прогнила и давала течь, как старый галеон, населенный зараженными седыми крысами и призраками обезумевших от долгих странствий моряков. Ее раздражали утренние рассветы, окутывающие ее туманом опустошения и обреченности. Бесцельно блуждая в этом кромешном выдохе пред-смертья, она с нестерпимой тоской ожидала наступления ночи. Лишь ее холодные темные воды могли остудить ее непроходящую душевную боль и ненависть к бессмысленности Бытия.

Да, именно так в это утро представляла сама себя и окружающий мир Петти Чарли, считавшая себя самым несчастным существом в мире. Ее немигающие огромные глаза потерянно и отстраненно выглядывали из бодро катившегося по спине змеи лимона и в них, как в зеркалах отражались искривленные стволы древесных титанов и поросшие древним мхом громадные зубы скал. Ее попутчик, он же водитель желтого лимона «форд» был внешне хмур и неразговорчив. С тех пор, как они выехали со стоянки отеля в Сент-Поле, он не проронил ни единого слова, и казалось, был нем, но уж точно не глух. Пустоту внутри салона заполняли истеричные вопли радио, пытающегося сквозь шипящую пасть дешевого динамика воспроизвести динамичность и легкость Нью-Йоркского Smooth Jazz. Петти, никогда не страдавшая эпилептическими припадками и нетерпимостью к терпению ближних, на семидесятую минуту пути была уже готова выбраться из кокона отстраненности и спокойствия и ужалить в барабанную перепонку невозмутимого «водилу». Но возможно, ему доставляла наслаждение эта зубодробильная пытка из спутанных и чертовски пронзительных нот или, же он попросту не любил тишину, которую нужно было нарушать эпилогом ничего не значащих слов. Лишь эта мысль сдерживала все существо Петти от грандиозного дорожного скандала, и она упорно пыталась сосредоточиться на созерцании апокалипсических картинок, разложенных карточным веером в ее голове.

Она рисовала их почти год, пачкаясь в липкой красной реке и соленом дожде из слез. Нанеся последний мазок кистью отчаяния на каждую картинку, она присыпала искалеченный лист кристально-белым снегом, приносящим ей временное забвение и удовлетворение от ощущения пред-небытия. Оно всегда длилось по-разному это пред-небытие, и его нельзя было измарать грубыми отметками времени или относительностью пространства. Лишь в пред-небытие к Петти вновь возвращались давно потерянное физическое чувство счастья и насыщенности сладостью греха. Смрадный саван страданий сползал с ее обольстительного гибкого стана, открывая солнцу ее непорочную молодость и чистоту. Краткие наслаждения в пред-небытие возвращали Петти кратную надежду на скорое избавление от ее гнилой липкой болезни, и она вновь начинала верить, что все еще наладиться и будет как прежде. Как прежде? А как было прежде? Хлипкие пугливые тени пред-небытия не могли открыть ей тайну как раз и навсегда вернуться в потерянный Рай. Они появлялись, подобно приливной кислотной волне и казалось, были готовы без остатка растворить в себе измотанную терзаниями душу, но это была лишь иллюзия и вскоре тени пред-небытия уходили, пряча виноватые взгляды бесплотных бесполезных бесноватых сущностей.

Смахнув с глаз невидимые слезы, Петти вымученно натянула потрескавшиеся нити губ и постаралась обнаружить себя в разнузданном шквале бибопа. По всему салону уверенно и нагло ползали крючковатые ноты, порожденные легендарным «ударом сбоку» Ли Моргана. «Удар сбоку» окончательно парализовал измученное сознание Петти, но и кажется, произвел должное впечатление на молчаливого водителя-меломана. Не дожидаясь пока обнаглевшие в конец ноты, не прогрызут ему дыру в черепе, водитель желтого кэба, резким движением пальцев переключил дико верещавшее радио на новую волну. Пронзительно прокашлявшись, радио услужливо сменило радикальное настроение на нудный педагогический тон.

Вздохнув с облегчением, Петти вскинула глаза и встретилась с вполне миролюбивым взглядом разумного существа с планеты Земля, отразившимся в зеркале переднего обзора. И взгляд этих теплых светлых глаз совсем не желал ей скорой смерти от радиомании, напротив, их обладатель казалось, знал, о чем сейчас думает его печальная пассажирка. Ободрительно улыбнувшись и слегка кивнув головой Петти, водитель привычно уткнулся взглядом в узкую спину дремлющей гадюки. Очередной сеанс дорожной радиотерапии продолжился, и он неожиданно благотворно повлиял на угнетенное настроение пребывающей в состоянии физической апатии и ломки Петти Чарли. Смахнув с ушей своих слушателей пыль тающих джазовых нот, невидимый радиоведущий начал пережевывать до боли избитую, но не лишенную мрачной притягательности, тему смерти. Вкрадчивым восторженным голоском старого «педераста» из Юты, он доверительно поведал подробную историю очередного вымороженного по самый гипофиз серийного маньяка, проросшего на бескрайних жирных пастбищах американской моноцивилизации:

– Итак, с вами вновь ваш покорный слуга Патрик «Hammer» Доусон и он будет несказанно рад немного омрачить свежесть этого утра новым рассказом из серии «Убийцы из пред-исподней». Сегодня я поведаю вам об одном из самых страшных и оригинальных маньяков Америки, который трудился на ниве душегубства не так долго по сравнению с тем же Джоном Уэнойном или же Тедом Банди, но список его кровавых деяний не менее ужасающ и впечатляющ для простого обывателя. Итак, разговор сегодня пойдет о Жаке Лурье по прозвищу Бакэмоно, прославившего своими чудовищными «подвигами» небольшой городок Бэгли, что располагается на северо-западе штата Миннесота. Помогать мне любезно согласился доктор Джейсон Уорли, некогда занимавшийся расследованием по делу Жака Лурье. Он скоро приедет к нам в студию, а пока, чувствуя ваше растущее напряжение и страх в сердцах, я с непередаваемым воодушевлением начинаю свой душещипательный рассказ о самой поганой кровавой бестии, которую когда – либо видели бедные протестанты из городка Бэгли.

Итак, в начале жаркого лета 1960 года в ни чем не примечательном провинциальном тауншипе Бэгли разыгралась кошмарная драма, повергнувшая в ужас всех без исключения местных жителей. На протяжении месяца в городке стали бесследно пропадать совсем юные девочки и благообразные пожилые матроны. Пропавших было ровно тринадцать, и все они исчезли практически среди белого дня. Первой исчезла пятнадцатилетняя жительница Бэгли Вероника Мюррей и ее встревоженные родители в тот же день заявили о пропаже дочери в местный полицейский участок. Вилли Джонсон, вот уже как двадцать лет, занимавший почетный пост шерифа полиции, сразу же постарался успокоить родителей пропавшей Вероники и предположил, что исчезновение девочки возможно связано с амурными увлечениями, свойственными ее столь юному возрасту. Но, отличавшиеся крайней набожностью и пуританской стойкостью родители Вероники сразу же отвергли столь свободную версию «старого бобра Вилли», так между собой прозвали местные жители слишком добродушного и нерасторопного шерифа. Вняв настойчивым просьбам строгих родителей Вероники, Вилли Джонсон вызвал двух своих молодых помощников и велел им перевернуть городок верх дном, но разыскать пропавшую девчонку.

Бэгли был одним из тех провинциальных городков Америки, в которых никогда ничего не происходило по-крайней мере последние сто лет, а если когда-то что-то и происходило, то его на этом месте попросту еще не было. И поэтому, местная полиция если и была занята каким-то делом, то в основном это были нудные разбирательства бытовых дрязг между родственниками, на которых представители полиции выполняли больше миротворческую миссию или что случалось еще реже, им приходилось искать виновников мелких краж, как правило, рано или поздно приходивших с повинной в участок.

Естественно никто из обленившихся стражей закона даже и не помышлял о чем-то более серьезном, что обычно случалось в городах с большим скоплением народа. И как не мечтал пятидесятипятилетний шериф отбыть в этом году в почетную отставку, его давно уснувшее крепким сном полицейское чутье, не уберегло его от скандальной славы и ненужных забот. Как и ожидалось, помощники шерифа так и не смогли найти ни самой Вероники, ни ее следов. Опросив хозяина мотеля и владельца заправочной станции, доблестные стражи почтили своим вниманием небольшой местный ресторанчик и, пропустив по хорошей порции Jim beam, без особого энтузиазма продолжили поиски. Они побывали в местном post office, в drug store и заглянули в универмаг Wal Mart, где договорились о встрече с двумя хорошенькими продавщицами Кетти и Лили, а после направились в сторону озера Лямонд. Охладившись в ласковых водах глубоководного озера, доблестная парочка вернулась в полицейский участок и с чувством честно выполненного долга подробно отчиталась перед распухшим от жары и пива окружным шерифом. Равнодушно выслушав отчет своих инертных подчиненных, Вилли Джонсон лично позвонил домой родителям пропавшей Вероники и еще раз наставительно попросил их не беспокоиться по поводу пропавшей дочери.

К чему, спросите вы, я довожу до вас такие мелкие подробности работы полиции округа тех лет. Все это я делаю для того, мои дорогие радиослушатели, чтобы вы могли оценить весь масштаб незащищенности простого обывателя перед лицом потенциальной опасности. Все мы привыкли надеяться в экстремальной ситуации на тех, кто должен нас беречь и охранять, а именно на представителей закона, коих мы содержим за счет личных налогов. Но как показывают давно минувшие события тех страшных дней, иногда все же предпочтительнее и самим быть начеку и всегда держать порохом сухим. Запомните, о чем я вам говорил, мои милые перепуганные радиослушатели!

Итак, продолжаю свой душещипательный рассказ. На фоне такого попустительства и расхлябанности через день в городке пропала еще одна женщина. На этот раз сам шериф был вынужден подключиться к поискам пропавшей, но, как и в первом случае, поиски ничем не увенчались. Пропавшей оказалась семидесятилетняя Сара Смит, являвшаяся самой пожилой жительницей Бэгли. Но что удивительно даже после пропажи этой одинокой старой женщины жители города не особенно обеспокоились произошедшим и продолжали заниматься своими обычными делами. А дел в то жаркое лето было немало, ведь подавляющее большинство жителей тауншипа были фермерами, и мало что могло отвлечь их от рутинного образа жизни.

С раннего утра и до позднего вечера жители Бэгли в поте лица трудились на полях, и лишь по воскресным дням собравшись семьями, они посещали местную протестантскую церковь. Там они могли обратиться с горячими просьбами к всепрощающему Богу и узнать последние пресные новости.

Но новости очередного воскресения оказались крайне тревожными и неутешительными и повергли богобоязненных мирных фермеров в настоящий шок. Оказывается, пока они увлеченно ползали по своим спеющим наделам, в Бэгли пропали уже десять лиц женского пола от пятнадцати до семидесяти лет. Из этого напрашивался страшный неутешительный вывод, что кто-то невидимый и коварный решил целиком истребить все женское сословие и без того малочисленного городка. Этот ясный погожий день стал настоящим испытанием для стареющего шерифа, и ему пришлось выслушать немало обидных высказываний, характеризующих его как бездеятельного и некомпетентного в своей сфере представителя закона. Видя, что ситуация выходит из под контроля, «старый бобер Вилли» собрал в кулак остатки благоразумия и позвонил всесильному комиссару Saint Pole Police Department Джону Харрингтону. С давних пор они были хорошими приятелями и кому, как ни ему мог довериться заметно погрустневший и осунувшийся Вилли Джонсон.

Комиссар Харрингтон внимательно выслушал тревожный отчет своего старого товарища и пообещал на следующий же день выслать ему на помощь нескольких своих лучших людей. Но, лучшие специалисты SPPD появились в Бэгли лишь в среду, когда число исчезнувших в городке достигло уже тринадцати человек. Последней исчезла Бени Стоун, спелая вдовушка, успевшая к своим тридцати годам попробовать на вкус добрую половину набожных местных мужчин. И стоит заметить, что в Бэгли нашлось немало тех, кто с затаенным злорадством и облегчением отнеслись к трагической пропаже рыжекудрой обольстительницы. Не трудно догадаться, что это были обиженные изменами своих мужей жены. Но вернемся к приезду новых действующих лиц, целью которых было раскрытие преступления, связанного с таинственными исчезновениями жителей захолустного городишки Бэгли. И на этой ноте я хотел бы передать слово прибывшему из Массачусетса доктору Джейсону Уорли… Дайте, я пожму вашу знаменитую железную руку, уважаемый доктор.

– Доброе утро, сэр?

– Зовите меня просто Патрик, доктор, просто Патрик!

– Хм, что ж, замечательно Патрик. Так с чего же мы начнем наш разговор?

– А как вы сами изволите. Я уже успел достаточно взбудоражить воображение наших милых радиослушателей и надеюсь, они с жадным нетерпением вожделеют продолжения истории о мерзком поганце по имени Жак Лурье.

– Что ж, у меня сегодня необычайно хорошее настроение и поэтому, я готов ответить на все интересующие вас вопросы, Патрик.

– Отлично, тогда я сразу приступаю к делу, дорогой доктор. Итак, вопрос первый: когда вы впервые услышали об исчезновениях лиц женского пола в тауншипе Бэгли?

– В августе, в середине августа 1960-года. Как-то вечером после работы мне позвонил на мой домашний номер комиссар Харрингтон и попросил зайти к нему на следующее утро по очень важному делу. Звонок комиссара чрезвычайно взволновал меня. До этого он никогда лично не обращался мне, и я лишь пару раз имел дело с его помощником сэром Буковски. Я сразу же почуял, что вскоре мне предстоит очень важное дело и мои предчувствия не обманули меня.

– Насколько мне известно, уважаемый доктор, вы в то время только, что получили звание детектива и еще ни разу не принимали участия в серьезных расследованиях. Это так?

– Вы совершенно правы, Патрик. До того как стать детективом я три года прослужил в патрульной службе и не имел особого опыта в криминальных расследованиях. Да, я был на хорошем счету у преподавателей полицейской академии и обладал рядом нужных теоретических знаний, но то с чем мне пришлось столкнуться в то жаркое лето, стало для меня самым ценным и убедительным уроком. Практика тем и отличается от теории, что обладает особым запахом, а именно, запахом смерти.

– Да, вы правы, но давайте все же вернемся к вашему первому серьезному делу…

– Как я уже говорил, мои предчувствия меня не обманули и уже утром я убедился в этом, получив приказ комиссара возглавить специальную группу детективов для расследования странных исчезновений лиц женского пола в округе Клируотер. Для меня это назначение показалось особой честью, и я помню, с каким сияющим выражением лица выходил из кабинета комиссара. Хм, наивная юность, мечтающая о подвигах и славе… Если бы я знал, с какой мерзотой мне предстоит вскоре столкнуться, то семь раз бы подумал, прежде чем согласиться на это назначение.

– Ну что сделано, того уже не воротишь, не правда ли, доктор Уорли?

– Это так, так… Команда из трех детективов и пяти полицейских была собрана в тот же день, но мы не смогли сразу же отправиться в округ и на то были некоторые причины, упоминать о которых сейчас нет особого смысла. В Бэгли мы прибыли лишь в среду вечером и практически сразу же организовали поиск пропавших лиц.

К слову, местный шериф на тот момент пребывал в состоянии тяжелого психологического стресса, и о плодотворном сотрудничестве с ним не могло быть и речи. Когда мы в первый раз вошли в полицейский участок, он был мертвецки пьян и на наши вопросы отвечал лишь нечленораздельным мычанием. Хвалу Иисусу, его помощники оказались более стойкими, и пока шло расследование, они не раз оказывали нам неоценимые услуги. Самое главное они знали в лицо всех жителей Бэгли, и это очень помогло нам при проведении допросов и восстановлении личностей пропавших.

– Как долго продолжалось ваше расследование, прежде чем вы напали на след преступника?

– Десять дней и бессонных ночей провели мы в Бэгли, и все это время копали, копали и копали, но так и не смогли найти ни единой ниточки, по которой бы могли выйти на разгадку исчезновения девушек и женщин. Я был молод и амбициозен и не жалел ни себя, ни вверенных под мое начало людей. Мы мало ели и еще меньше спали и почти все время проводили в бесконечных поисках и опросах свидетелей. Наши головы раскалывались от десятков запутанных комбинаций и предположений, но, ни одна из них так и не смогла приблизить нас к раскрытию дела.

Каждый день я отчитывался по телефону комиссару Харрингтону о проделанной работе и в ответ получал не только полезные советы, но и обидные замечания, касающиеся нашей медлительности и близорукости. Но кто мог сделать тогда больше, чем сделали мы?

Организовав большую группу добровольцев из местных охотников, мы проверили каждый частный дом, каждый подвал, каждый гараж. Мы подробно опросили десятки лиц и проверили биографию практически каждого жителя Бэгли. Не обнаружив улик в городе, мы прочесали окрестные поля и лес и даже убили двух взрослых медведей, выдвинув версию похищения женщин лесными хищниками. Но вскрытие медвежьих желудков и обыск медвежьих нор не приблизил нас к разгадке исчезновений. И тогда я попросил комиссара прислать нам на помощь двух опытных водолазов. Водолазы прибыли в этот же день, как я позвонил и в течение двух дней тщательно обследовали дно местного озера. Но и в озере не нашлось ни единой улики, подтверждающей гибель пропавших жителей Бэгли.

Признаться, мы невольно поддались на провокационные предположения двух старожилов о вмешательстве в это дело нечистой силы. А кто-то из молодежи предположил, что во всем виноваты небесные пришельцы, якобы замеченные однажды на окраине одного из полей. И что самое нелепое во всем этом, что именно версия «нечистой силы» и возглавила список выдвинутых нами версий на десятый день нашего расследования.

– Вот как, любопытно!

– М-да, это так. Так вот после десяти безуспешных дней поисков, мы уже почти отчаялись распутать это чертовски непростое дело, и я уже мысленно готовил безрадостный телефонный отчет для комиссара Харрингтона, как вдруг к нам в участок прибежал местный паренек по имени Ллойд и взволнованным сбивчивым голосом поведал невероятную историю, случившуюся с ним. Этот Ллойд был немного не от мира сего и набожен до такой степени, что по нескольку раз на дню посещал местную церковь, где истово молился, и как ему казалось, вполне реально общался с Иисусом Христом.

– Ох уж эти блаженные фанатики!

– Вы не верите в Иисуса Христа?

– Что вы доктор, я готов поверить во что угодно, если это принесет дополнительную популярность моей радиопередаче!

– А вы забавный малый, Патрик.

– Спасибо за лестный комплимент, уважаемый доктор Уорли. Так на чем мы остановились?

– Да, так вот этот самый Ллойд поведал нам престранную историю, которую мы вначале приняли за религиозный бред провинциального дурня. По его словам, отправившись на очередную на молитву, на пороге церкви он столкнулся с невиданным существом, внешне похожим на черного ангела.

– На черного ангела?

Да, на черного ангела? Якобы этот ангел был огромного роста и мог летать. Кроме того, у него было безобразное вытянутое лицо и огромные горящие глаза. Узрев такое чудовище, истовый прихожанин Ллойд сразу же побежал к нам, надеясь получить защиту от жуткого наваждения.

– Черный ангел преследовал его?

– Нет, не преследовал. По словам паренька, неизвестное существо, не обратив на него никакого внимания, взмыло в воздух и полетело в сторону востока.

– Охренительно, слушайте, доктор, это охренительно! Хотел бы я собственными глазами взглянуть на этого черного ангела.

– Хм, еще успеете, дорогой Патрик, еще успеете!

– Вы так думаете, доктор?

– Для вас, наверное, не секрет, что помимо изысканий в области христианских течений, я увлекаюсь демонологией.

– И как много демонов вы уже успели вывести на чистую воду, доктор?

– Сожалею но, то, что знаю я, лучше пока не знать вам, Патрик.

– Вот как, отчего же?

– Плохо будете спать, молодой человек.

– Кстати, а как вы спите, дорогой доктор? Не мучают тяжелые воспоминания о рабочих буднях в полицейском управлении?

– Мучают, конечно, мучают, Патрик.

– И что, если не секрет, вам сниться чаще всего?

– Чаще всего мне сниться то, что мы увидели в Бэгли в те жаркие августовские дни.

– …С вами все в порядке, доктор Уорли? Могу вам предложить стакан холодной воды.

– Спасибо, нет, со мной все в порядке… Без особого энтузиазма выслушав Ллойда, я и один из моих помощников полицейских все же решили проверить, что все-таки он увидел около церкви. Мы особо ни на что не надеялись и как мне помниться, даже не взяли с собой оружия. Хотя, как показали дальнейшие события, оно нам не потребовалось. Уже около церкви, меня вдруг осенило, что местный священник был единственным лицом, который еще не попал в поле нашего зрения. Как так получилось, я до сих пор не пойму? Это стало нашей промашкой, но факт остается фактом, Жак Лурье ни разу не был опрошен нами с тех пор, как мы приехали в Бэгли. Мы видели его лишь однажды и то мельком, когда он как-то проезжал мимо полицейского участка на своем стареньком велосипеде. Я тогда плохо разглядел его, но внешне он показался мне классическим приходским священником, коих десятки тысяч во всех штатах страны. Невысокого роста, худощавый, бледное вытянутое лицо, серые глаза и короткая светлая стрижка. В общем, ничего такого, что могло бы выявить в нем чудовищного серийного убийцу, я в нем тогда не заметил.

– И это было первый, и последний раз, когда вы видели его, не так ли?

– Точно, больше я никогда и нигде не видел блеклой физии этого замаскированного «святоши». А тогда, желая восполнить пробел, мы вошли в церковь, желая допросить Жака Лурье. Священник жил рядом в небольшом панельном домике, построенном для него благодарными прихожанами. Сначала мы осмотрели церковь внутри и не найдя священника, решили подождать, пока он явиться к очередной службе. Но прошел час, другой, а он так и не появился. Мы уже собирались уходить, как вдруг меня осенила идея еще раз хорошенько обыскать церковь. И моя идея была решающей. В результате повторного обыска, за амвоном мы нашли вход в небольшую каморку, в которой в свою очередь находилась замаскированная под полку с церковной литературой, потайная дверь в подвал.

– Внимание, Ад начинается, дорогие радиослушатели, Ад приоткрывает свои двери!

– Вы очень точно выразились, Патрик, да это и в самом деле была дверь в преисподнюю.

…Помню, перед тем, как войти в подвал, мы немного посовещались с помощником, вернуться ли нам за подмогой и оружием или же пойти на риск и самостоятельно обследовать найденный подвал. Голос разума подсказывал нам действовать по правилам безопасности, но моя горячая кровь и авантюрный характер моего помощника взяли верх над благоразумием и мы, вооруженные одним карманным фонариком на двоих, начали спуск в глубокую бетонную нору. Как только мы вошли в открытую дверь, то тут же оказались на узком лестничном пролете, сползающим вниз во тьму. Кроме этого, нас сразу же накрыло удушающей зловонной волной телесного разложения и испражнений. Меня, как молнией пронзило, что возможно мы почти достигли цели наших поисков! Но лучше бы мы прошли мимо этой цели и не копали то, что еще так долго потом разило смертельным зловонием и злом. Признаться, в отличие от своего бывалого помощника, который уже не в первый раз участвовал в подобных расследованиях, я немного струхнул. В общем, я растерялся и даже подумывал вернуться назад. Но мой более решительный помощник уже спускался вниз по лестнице, и делать нечего, мне лишь оставалось следовать за ним. В те страшные минуты, я едва мог совладать с собой и громко стучал зубами от страха. Но мне не стыдно вспоминать об этом. Совсем не стыдно. Мало кто из живых может похвастаться крепкими нервами, предчувствуя неотвратимое и ужасное, то, что лежит за гранью обычного человеческого восприятия. И думаю, что за внешним спокойствием и невозмутимостью моего помощника скрывались те же чувства, что не мог подавить в себе я. Чем дальше мы спускались вниз по лестнице, тем сильнее во мне росло сопротивление, двигаться навстречу неизвестности, и было лишь одно желание вернуться в участок за товарищами. Но я глубоко благодарен своему помощнику за то, что он тогда не поддался моему малодушию и не повернул назад. Если бы он сделал это, то я никогда бы не стал тем, кем меня теперь считают.

Мы еще спускались вниз, как вдруг фонарь в руке моего помощника предательски погас, и нас окутала густая тьма, пропитанная зловонными запахами смерти. Там было так жарко, жарко, словно в Аду. Липкий пот струился по нашим лицам, и нам очень не хватало чистого воздуха. По сбивчивому дыханию моего помощника, я понял, что поломка фонаря стала для него неприятным сюрпризом. И пока он бормотал проклятия и быстро часто щелкал переключателем, я с затаенным дыханием неподвижной статуей застыл за его спиной. Я чувствовал близкое присутствие зла, и от этого мне становилось все хуже с каждой минутой. Мое сердце с настойчивостью молота билось в грудную клетку, и вот-вот было готово вырваться наружу.

И именно в этот злополучный момент, когда мы, словно беспомощные щенки утопали во тьме, на нас кто-то напал. Вернее, этот кто-то напал на моего помощника. Я понял это по его дикому крику и сильному толчку, опрокинувшему меня на спину. Упав на спину, я изрядно приложился головой о бетонную ступеньку и на пару секунд потерял сознание. Когда же я пришел в себя и смог подняться на ноги, мой помощник уже верещал где-то глубоко внизу. По шуму, доносившемуся снизу, я понял, что там происходит жестокая схватка. Мой помощник отбивался изо всех сил от невидимого врага и призывал меня на помощь. И вот именно в тот момент, что-то щелкнуло в моей голове, и былой страх на время улетучился. Видно я так здорово приложился башкой о ступеньку, что моя трусость куда-то испарилась. Не медля ни секунды, я сломя голову бросился на крики и подобно урагану обрушился на невидимого агрессора. На удачу, мои удары попали в цель. Я зацепил кулаком что-то скользкое и упругое, но и сам в ответ получил порцию ощутимых ударов. Все же моя помощь оказалась к месту и еще через минуту, мы смогли скрутить неизвестного нападавшего. Он был совершенно голым и скользким от влаги и нечистот. Пока я крепко прижимал задержанного коленом к полу, мой помощник разыскал оброненный фонарик и о, счастье, смог зажечь его. Теперь, когда у нас снова появился свет, мы смогли хорошенько рассмотреть того, кто на нас напал. Нападавшим оказался изможденный тощий старик, своей внешностью напоминающий азиата. У него была гладко выбрита голова, и на нем не было ни единой нитки одежды. Все его худое грязное тело было покрыто цветными татуировками в виде непонятных знаков и иероглифов. Также на шее старика мы заметили массивный стальной ошейник с петлей, по-видимому, служившей креплением для цепи. Когда мы сражались с ним в темноте, этот старик дрался, словно разъяренный зверь, но как только мы скрутили его, он внезапно сник и стал похож на жалкого арестанта, забытого богом и судьями. Заковав странного старика в наручники, мы попытались узнать у него кто он и как здесь оказался. В ответ этот «юморист» открыл рот, продемонстрировав нам отсутствие у него языка. Черт, он был немым, и как нам потом удалось установить, еще и глух!

Теперь, скрученный и поверженный он был для нас не опасен, и мы могли продолжить осмотр подвала. Мы находились на небольшой прямоугольной площадке, сразу за которой начинался длинный узкий коридор. По нему-то мы и пошли. Пройдя по коридору еще шагов двадцать, мы уперлись в стальную дверь и вдруг замешкались. Все время пока мы двигались по коридору, невыносимый запах гнили и миазмов нарастал с каждым метром и стоя перед этой стальной дверью, мы своим собственным обонянием чувствовали, что то, что мы ищем находиться именно за этой дверью.

– Господи, мне уже самому стало страшно, доктор и как же вы поступили дальше?

– Я вспомнил Господа и мысленно обратился к нему с горячей молитвой, хотя не делал этого с тех самых пор, как покинул родительское гнездо. Но видно, то место, где мы находились, Господь ни разу не заглядывал. Иначе бы он не дал осквернить землю, отведенную под его дом.

…И вот, желая реабилитироваться перед самим собой, я зажал пальцами нос и первым дернул дверь на себя. Она была не заперта, но открывалась тяжело. Придерживая дверь ладонью, я ступил внутрь помещения, а следом за мной вошел мой помощник. То, что мы увидели после, сразу же вернуло в меня ненадолго покинувший меня страх. Яркий конус света пробился сквозь тьму и уперся в кирпичную стену, с которой неуклюже свисала гигантская уродливая конструкция, состоящая из кровоточащих обрубков человеческих тел. Это было поистине невыносимое и мерзкое зрелище, доложу я вам!

Включив болезненную фантазию можно было предположить, что вся эта гниющая мешанина, скрепленная мотками веревок и обрывками телефонных проводов, напоминала гротескную бабочку с раскинутыми по сторонам крыльями, исполненными из вырезанных кусков человеческой кожи. Похоже, неизвестный скульптор-изверг трудился не один день в этом каменном мешке, пытаясь изобразить небесного ангела, умеющего порхать по воздуху. Но почему он избрал для своей работы такой недолговечный и скоропортящийся материал, как человеческое тело? Я был в той комнате или, если выразиться точнее мастерской ужасов, всего несколько секунд, но мне вполне хватило этого, чтобы отравить свой мозг ядом страха до конца своих дней. Создавая свое безобразное адское детище, неизвестный выродок жестоко искромсал ни одно тело. И об этом наглядно свидетельствовали кучи развороченных кишок и обрезки мясных тканей и костей, щедро наваленных на полу комнаты. И по всей этой гниющей, источающей невыносимую вонь массе ползали миллионы скользких червей, празднующих торжество смерти.

Созерцание всего этого кошмара повергло меня в первобытный ужас и я, уже не в силах справляться своими эмоциями, в панике подался назад. Меня начало подташнивать еще с тех пор как мы вошли в подвал, и я уже более не мог сдерживать жестоких рвотных позывов. Сломавшись пополам, я рухнул на пол и, задыхаясь, стал опорожнять взбудораженный желудок. Пока меня выворачивало наизнанку, мой неустрашимый помощник спокойно исследовал найденную нами комнату. Он пробыл там недолго. Долго находиться там было просто нельзя. Могильный парфюм мог запросто задушить нас и поэтому нам следовало убраться оттуда. Затворив дверь со страшной находкой, мой помощник помог мне подняться на ноги и почти что силой поволок меня к выходу. Мое сознание помутилось, и я еле мог передвигать ногами. Выбравшись из зловонной кишки коридора, мой помощник толкнул меня на лестницу и переключился на нашего задержанного старика. Я с трудом преодолел лестницу и выбрался из подвала наружу. Следом за мной выполз закованный в наручники старик, а после, судорожно хватая ртом чистый воздух, вышел мой помощник…Вы не поверите, его голову, словно присыпали белым снегом. Он полностью, полностью поседел всего за несколько минут! Но зато каких минут! Эти считанные минуты показались нам часами пребывания в преисподней! А ведь я думал, что мне было намного страшнее, чем ему.

…Кстати, через месяц после окончания расследования мой бывший помощник умер от сердечного приступа.

– Вы помните, как его звали, доктор Уорли?

– Как я могу его забыть. Этого героического парня звали Стивом, да, Стивом, а фамилия его была Нортон… Мир его праху.

– Мир его праху, доктор Уорли. Вы помните, что было потом?

– Потом, потом мы вернулись в участок, где нас ожидали ничего не подозревавшие товарищи. Я позвонил комиссару Харрингтону и попросил срочно выслать в Бэгли группу криминалистов и судебно-медицинских экспертов. Помощь из Сент-Поля прибыли в тот же день и наш кошмар продолжился. Больше суток мы извлекали из подвала церкви фрагменты тел погибших. Без всякого сомнения, все убитые были лицами женского пола. На следующий день мы сложили все фрагменты тел воедино и взялись за опознание. Наверное, это было самый страшный и трагический момент в нашем нелегком расследовании. Мы приглашали по очереди родственников пропавших и на основании их показаний, устанавливали личности убитых… Мне трудно описать то состояние горя и отчаяния, охватившее тогда охватило всех без исключения жителей Бэгли. Все словно сошли с ума и, выйдя на улицы, горько рыдали и гневно требовали разыскать виновника всех этих неслыханных злодеяний. Некоторые радикально настроенные мужчины попытались силой захватить полицейский участок и собственноручно линчевать задержанного нами в подвале монастыря старика. И нам пришлось прибегнуть к жестким мерам для защиты подозреваемого. Но мы не смогли запретить жителям искать таинственно исчезнувшего из города священника. Не было равнодушных, и каждый желал жестоко отомстить ему за поруганных девушек и женщин Бэгли.

То, что виновником всех кровавых преступлений был Жак Лурье, уже никто из нас не сомневался. На следующий день, после того как из подвала были подняты все мертвые тела, мы вскрыли квартиру священника. Обстоятельства были чрезвычайные, и в этом случае мне не требовалось обязательное разрешение судьи штата на получение ордера на обыск. Мы тщательно перерыли весь дом Жака Лурье и нашли в его рабочем столе толстую черную тетрадь с дневниковыми записями. Я был первым, кому «посчастливилось» ознакомиться с его содержанием. Читая страницы дневника, я открыл для себя совершенно новые стороны непредсказуемой человеческой психики и уверовал в Князя мира сего, обитающего среди нас смертных.

– Вот как. И какие же тайны хранил преступник Жак Лурье в своем дневнике?

– Я не скажу вам много, так как до сих пор не имею на это права. Но кое-что, что в основном касается его личной биографии, я все же озвучу. Мир должен знать не только о его светлых героях, но и о тех, кто превращает его в Ад. Ведь Жак Лурье был не просто преступником, убийцей и психопатом. Он был совершенным убийцей, настоящим порождением Зла.

– Вы хотите сказать, что его отцом был сам Сатана, согрешивший с земной женщиной?

– Не совсем так. Его отцом был вполне обычный человек. Жак Лурье происходил из семьи французских евреев. Они эмигрировали из Шербура в США в 1918 году и поселились в Бруклине в Боро-Парк. Отец Жака был часовым мастером и вскоре открыл в районе небольшую часовую мастерскую. Мать Жака была белошвейкой и зарабатывала шитьем на дому. Родители Жака по вероисповеданию являлись протестантами и в местной общине считались богобоязненными порядочными людьми. Жак родился через два года, после того как его родители эмигрировали в Соединенные Штаты. Детство и отрочество мальчика были обычными и ни чем не отличались от биографий тысяч детей той эпохи. Впрочем, и сам Жак упоминал в дневнике о своем детстве не так уж много. В частности, в одной из фраз он так охарактеризовал свою жизнь в родительском доме, продолжившуюся до 17 лет: тогда я был добр и снисходителен ко всем и ко всему и поэтому глуп и беспомощен! И этот непривлекательный жалкий идол, коего мои невежественные родители называли Богом и Спасителем всех людей, отравлял мою жизнь наивной инфантильностью и пресностью Бытия.

– Да, содержательное замечание, ничего не скажешь.

– И заметьте, что писал он это в двадцатипятилетием возрасте!

– Ну и в чем загадка?

– Сейчас мы до этого обязательно дойдем. Перед второй мировой войной, Жак Лурье успешно окончил школу и поступил в нью-йоркский медицинский университет в Бронксе. В свободное от учебы время Жак работал в мастерской у своего отца и иногда заменял продавца в его новом магазине часов. Половину его учебы в университете оплачивал из своих доходов отец, другую половину покрывал сам Жак. К этому времени он уже снимал отдельно от родителей небольшую квартиру рядом с университетом и считал себя вполне самостоятельным и успешным молодым человеком.

– А он что-нибудь писал в те дни о своих девушках?

– Вот это тоже интересно… Да, он делал в своем дневнике упоминание о девушках, а точнее об одной девушке.

– Вот как, какое целомудрие?

– Не забывайте о временах, мой дорогой Патрик и о характерном воспитании этого блестящего в те времена молодого человека.

– Ах, да, да, пуританские нравы!

– Жак писал об одной девушке и с ней он дружил с самого детства. Они были соседями по дому, и их родители неплохо ладили друг с другом. Девушку звали Ариэла. Она была еврейкой, и вся ее семья до семи колен были чистокровными евреями. Они эмигрировали в начале 20 века из Хайфы и занимались торговлей в сфере медицины. Так вот Жак был по уши влюблен в Ариэлу, но вот только, в силу своей природной застенчивости, не мог признаться ей в этом.

– И как долго продолжал он хранить свою сердечную тайну?

– Достаточно долго для такого зрелого возраста. Он смог признаться ей в своих чувствах лишь однажды, когда уже шла война. Осенью 1943 года Жак Лурье призвался добровольцем на флот и был зачислен в ряды 5-го медицинского батальона 5-дивизии морской пехоты, находившейся на тот момент на стадии формирования.

Он написал ей письмо из Camp Pendleton, где базировалась его часть, но, увы, было уже слишком поздно. Его платоническая любовь к Ариэле закончилась после рокового известия о ее помолвке с неким молодым человеком из семьи зажиточных нью-йоркских евреев. В своем дневнике Лурье неясно описывает чувства своей бывшей подруги к нему, но я так думаю, что в любом случае ее родители не оставили ей права выбора и настояли на выгодном для них браке. Тем более ее жених был также, как и она сама чистокровным евреем. Для Жака это был первый по-настоящему жестокий удар судьбы, поколебавший его веру в земное счастье. Узнав о помолвке девушки своей мечты, Лурье постарался сразу же забыть о ней.

Но в его дневниковых записях еще не раз встречались упоминания об Ариэле. По крайней мере до 1945 года.

– С ним что-то случилось в этот год, ведь он воевал, не правда ли?

– Да, Жак честно исполнил свой долг перед Родиной и больше года исправно воевал на Тихом океане. В феврале 1945 года его дивизия участвовала в штурме острова Иводзима. Он был там до конца марта и активно принимал участие в боевых действиях. В частности, за свой выдающийся подвиг, совершенный в период боев за гору Сурибати младший капрал Жак Лурье был удостоен Медали Почета.

– Вот как, интересная подробность: оказывается, жестокий серийный убийца был когда-то героем-морпехом! И что же такого героического он тогда совершил? Кажется, я догадался, он в одиночку расчленил и съел сто японцев, ха-ха!

– Не юродствуйте, Патрик. То, что совершил тогда Жак Лурье, было настоящим подвигом. 20 февраля, когда провалилась очередная атака 28-го полка морской пехоты, рядовой Жак Лурье под шквальным огнем пулеметов и пушек, вытащил с поля боя больше десятка раненых и среди них командира одного подразделения. При этом он сам получил два легких ранения, но не покинул поле боя и до самого темна спасал с поля боя раненых.

– Обалдеть, доктор Уорли, неужели такое бывает в жизни, что в одном человеке могут так тесно соприкасаться подлость и героизм?

– Могут, Патрик, могут. Человек самое сложное земное существо и ученые еще не одно столетие потратят на раскрытие всех тайн нашего мозга.

– Вы думаете, что это возможно, в смысле, полностью разгадать все тайные замыслы человека?

– Думаю, что нет.

– Довольное оптимистичное утверждение.

– Пожалуй, заключение, выведенное из опыта собственной жизни.

– Вы упоминали доктор, что с Жаком что-то случилось в тот год, не правда ли?

– Да, кромешный ад Иводзимы тяжело потряс воображение Жака Лурье. Вид тысяч искалеченных тел и невообразимая массовая жестокость как будто бы разбудили доселе дремавшие в нем инстинкты. И когда он покидал поверженную Иводзиму, внутри него уже разминал затекшие члены Зверь из Бездны.

– А каким же тогда образом этот проснувшийся Зверь из Бездны смог стать протестантским миссионером?

– Да, кстати, уже в 1943 году Жак Лурье проявлял активный интерес к миссионерству и даже был помощником полкового каппелана. Тот, наблюдая за живым энтузиазмом и непорочностью своего помощника, вскоре приблизил его к себе, а в июне 1945 года походатайствовал, чтобы Жака перевели на должность его личного адьютанта. Мы делали запрос в архив военно-морских сил и получили отличную характеристику на младшего капрала Жака Лурье. В то время как его боевые товарищи в дни бездействия предавались откровенному разврату и пьянству, Жак штудировал Священное писание и истово молился. Ко всему этому стоит присовокупить его внешне ангельский вид и кроткие, немного скованные манеры. По-крайней мере, так о нем отзывался его полковой капеллан, а ныне епископ Епископальной церкви нью-йоркского диоцеза Бишоп Шелби.

– И каков был дальнейший путь нашего новоиспеченного «святоши»?

– В сентябре 1945 года, после подписания Акта о капитуляции Японии, Жак Лурье в составе миссионерской миссии прибыл в Токио и здесь начался второй важный этап его жизни. В Японии Лурье пробыл до 1952 года и за это время побывал с благотворительной миссией во многих городах Японии. Но остановившись в Киото в 1949 году, он пробыл в этом городе до самого отъезда. Я не могу рассказать многих вещей, так как давал подписку о неразглашении, но, пожалуй, упомяну об одном немаловажном обстоятельстве. В Киото Лурье познакомился с местным синтоистским монахом по имени Дзэнте. И именно это знакомство стало знаковым и поворотным в судьбе нашего впечатлительного миссионера.

– Кем был этот японский монах?

– Как я уже упомянул выше, я не имею права рассказывать вам всего. Скажу лишь, что этот Дзэнте принадлежал к одной закрытой синтоистской секте исповедующей темные культы.

– Хорошо, значит, Жак Лурье познакомился с этим самым Дзэнте и принял свой настоящий облик Зверя из Бездны?

– Хм, не совсем так, дорогой Патрик, не совсем так…Вы что-нибудь слышали о «нопэрапонах»?

– Нет, а что это такое?

– В дзен-буддисткой мифологии этим термином обозначают человека или монстра без лица.

– А что, бывают и такие?

– Японцы древняя и мудрая нация и если они верят в «нопэрапона», значит, он существует на самом деле.

– Но к чему вы это упомянули, доктор Уорли?

– Упомянул я это не зря. Жак Лурье для меня и есть олицетворение этого самого «нопэрапона», т. е, «человека без лица». Ведь никто никогда не знал его настоящего облика и все свои мысли и тайные желания он посвящал лишь черной тетради, которую с юношеских лет повсюду возил с собой. Когда в дневнике закончились чистые страницы, он не захотел расставаться с исписанной тетрадью и вклеил в нее новые листы.

– Вы знаете, где теперь храниться этот дневник, доктор Уорли?

– Вопрос провокационный, но я на него отвечу. Об этом точно мог знать покойный директор FBI Роберт Мюллер, а сейчас возможно, знает нынешний директор Джон Гувер. Но бьюсь об заклад, ха-ха, он вам точно ничего об этом не скажет! На двенадцатый день нашего расследования, мне позвонил комиссар Харрингтон и велел передать дело Жака Лурье Специалистам следственного отдела ФБР, прибывших в Бэгли вечером этого же дня. Для меня это было неприятным известием, ударившим по моему молодому самолюбию, но приказ есть приказ и я был вынужден подчиниться.

– Выходит вместе со всеми делами, вы передали агентам СЮ и таинственный дневник Жака Лурье?

– Точно так и кроме этого я и еще двое детективов SPPD, знавших о содержимом дневника, дали подписку о неразглашении.

– Что вам известно о секретном проекте DOM, доктор Уорли?

– Я не буду отвечать на этот вопрос, Патрик. В штатах и без меня хватает разных болтунов, вешающих «лапшу на уши» об этом проекте добропорядочным гражданам.

– Говорят, этот проект был напрямую связан с таинственным дневником Жака Лурье, ведь так?

– Я ничего об этом не знаю, а если бы и знал, то все равно не сказал вам.

– Почему вы так категоричны, доктор Уорли?

– Мне просто жаль ваши нервы.

– Вот как, а знаете, я не особо впечатлителен и ради отличной сенсации готов положить на алтарь даже свою душу.

– Суета сует!.. Хм, но с виду вы не так глупы, как говорите, Патрик.

– Спасибо вам за очередной комплимент, доктор Уорли.

– Не за что, Патрик!

– Может, вы еще что-то можете добавить, что не повредит вашей безупречной репутации, уважаемый доктор.

– Да, стоит лишь добавить, что в 1952 году миссия Жака Лурье в Японии благополучно завершилась, и он отбыл в Соединенные Штаты. Но на Родину он вернулся не один. Вместе с ним приехал его японский наставник монах Дзэнте. В течение восьми лет он неотлучно следовал за своим питомцем и обучал его древним темным ритуалам и языческим обрядам. Все эти годы Жак Лурье занимался миссионерской деятельностью под крылом нескольких известных протестантских миссий и ни разу не дал повода усомниться в своей безгрешности и добропорядочности.

– У меня к вам вопрос, доктор Уорли: массовое убийство женщин в Бэгли было единственной акцией Жака Лурье?

– К сожалению, нет. Это выродок успел «наследить» еще в нескольких штатах и там его жертвами, по примерным подсчетам, стали не менее шестидесяти лиц женского пола.

– То есть Лурье убивал только девушек и женщин?…

– Не только, его жертвами были и совсем юные девочки, едва достигшие тринадцатилетнего возраста.

– Как, по-вашему, Жак Лурье был девственником?

– Я думаю, что нет. Многие из его жертв перед смертью подвергались сексуальному насилию. Хотя он не брезговал даже мертвыми. В его дневнике было немало откровений, посвященных извращенным любовным утехам, которым он предавался со своими несчастными жертвами.

– Ему доставляло удовольствие чувствовать власть над слабым полом?

– Похоже, он просто упивался своим могуществом и властью и немало страниц своих дневниковых записей посвятил описанию своей гениальности и бессмертию.

– Бессмертию, он считал себя бессмертным?

– Этот замаскированный выродок верил, что кровь его жертв сделает его бессмертным. Он подвергал свои жертвы жесточайшим пыткам и избиениям. И доводил их до такого состояния, что его истерзанные жертвы сами умоляли его убить их. Он был настоящим специалистом по расчленениям и самым зверским пыткам. Не стоит забывать, что в прошлом Жак Лурье получил блестящее медицинское образование и в совершенстве знал обо всех слабостях человеческого организма.

– Б-р-р, просто жуть! Доктор, вам известно, где он в первый раз совершил убийство?

– Судя по его записям, датированным 1950 годом, первой его жертвой была пятнадцатилетняя японская девочка, бывшая прихожанкой христианской миссии в Киото.

– Что он сделал с ней?

– Жак Лурье давно наблюдал за этой девочкой и ждал лишь удобного случая, чтобы завладеть ею. И однажды ему представился такой случай. Обманом он завлек ее в лес и изнасиловал бедняжку. Тогда он впервые познал грешную сладость непорочного женского тела. Ему было тридцать лет, и прелесть секса стала для него настоящим открытием. Осознав, что ему грозит за его проступок, Лурье задушил девочку и закопал ее бездыханное тело на месте преступления. Девочку потом долго искали, но так и не нашли. Кстати, сам Лурье принимал активное участие в поисках, и даже некоторое время посещал родителей убитой им девочки, дабы утешить их и вдохнуть в них веру.

– Вот так свинья! Вы можете назвать те места, в которых орудовал Лурье?

– Это закрытая информация и я не имею права ее разглашать.

– Хорошо, когда Жак Лурье и его японский друг появились в Минессото?

– Два года назад. Лурье примкнул к сент-польскому англиканскому диоцезу и сравнительно в короткий срок добился значительного авторитета в местной общине. Было предложение выдвинуть его в епископы, но на удивление многих прихожан, ратовавших за его назначение епископом, Жак Лурье отказался от столь почетного назначения и попросился перевести его в Бэгли.

– Черт, не пойму, но почему именно Бэгли? Почему этот выродок выбрал для своих кошмарных экспериментов именно Бэгли?

– Об этом я не берусь судить. Значит, у него были на то свои причины. Может он чувствовал, что рано или поздно на его след выйдет полиция, я не знаю? Ведь он столько раз за восемь лет менял место своего жительства! Этих мест было немало, и везде он старался задержаться не более чем на несколько месяцев.

– Да, все-таки, в осторожности ему не откажешь?

– Он обладал каким-то шестым чувством и целых десять лет творил кровавый беспредел по обе стороны Тихого океана.

– И ведь его так и не поймали!

– Да, к сожалению.

– А что вы думаете о версии его вознесения на небо?

– Это полная чушь, не верьте никому, Патрик.

– Но ведь вам лично знаком старший криминалист SPPD Рой Мерфи, написавший книгу-расследование о том нашумевшем деле. Он пишет в своей книге, что был хорошо знаком с содержимым дневника и на 100 % уверен, что убийства Жака Лурье были напрямую связаны с черной магией, а не с его сексуальной разнузданностью и психическими проблемами.

– Я не хочу ничего слышать об этом дешевом шарлатане. Рой Мерфи никогда не видел в глаза того дневника, иначе бы он строго ответил за свою пустую писанину для молодых идиотов и профанов.

– Хорошо, не будем об этом. И последний вопрос, доктор Уорли: что стало с тем стариком, которого вы задержали в подвале церкви? Ведь это и был тот самый японский монах Дзэнте, ведь так?

– Я смотрю, вы осведомлены не меньше чем я, так зачем же вам потребовалось приглашать меня на радиопередачу?

– Вы же прекрасно знаете, уважаемый доктор Уорли, насколько непререкаемо ваше авторитетное мнение в полиции штата. Как мы могли не пригласить вас, задумав разговор о таком гиганте преступного мира, как Жак Лурье?

– Ладно, вы меня утешили. Старика мы отправили в Regions hospital в Сент-Поле и больше я его никогда не видел. Для нас было бы напрасной тратой времени пытаться что-то вытащить из него. Он был глух и нем и откровенно говоря, находился на грани безумия.

– Я слышал, что Дзэнте недолго прожил в больнице и был жестоко убит молодым врачом, который непосредственно занимался его лечением.

– Да, это так. Но эта уже другая история…Извините меня Патрик, надеюсь, я достаточно удовлетворил ваше любопытство. Через час у меня назначена деловая встреча с одним очень важным человеком и поэтому мне нужно идти.

– Что ж, огромное вам спасибо, уважаемый доктор Уорли. Вы доставили нам огромное удовольствие своим увлекательным рассказом, и надеюсь, для вас также это время не прошло даром.

– Спасибо всем и хорошего дня…Пока Патрик. Берегите себя!

– И вы берегите себя, доктор. Всех вам благ!.. Итак, только, что у нас в гостях побывал знаменитый детектив, а ныне известный религиовед Джейсон Уорли, который любезно поведал нам животрепещущий и полный ужаса рассказ об одном из самых загадочных и кровожадных маньяков Америки. Ну, а время нашей передачи подошло к концу и на этом, дорогие радиослушатели, я хотел бы проститься с вами до следующего четверга и пожелать вам удачной недели и крепких нервов. С вами был ваш hellish energizer Патрик «Hammer» Доусон…

…Петти не осталась равнодушной к душещипательной беседе настырного радиоведущего со своим именитым гостем и во время всего рассказа доктора Уорли с напряженным интересом прислушивалась к его мрачным откровениям. В ее душе с новой силой вновь зашевелилась смутная тревога, напомнившая ей о ее недавнем кошмарном сне. Она подсознательно почувствовала некую связь между пережитым сновидением и тем, о чем рассказывал невидимый доктор Уорли. Утомленно прикрыв глаза, Петти прислушалась к медленным ударам своего сердца. Отравленная страхом и отчаянием кровь вяло струилась по сосудам и венам ее тела, и казалось еще немного и алая река бессмертия превратиться в желеобразный кисель, источающий дурной запах смерти. Но мысли о смерти не особенно беспокоили Петти. Ведь рано или поздно она все равно придет за ней. И возможно это произойдет в том самом месте, в которое она ехала на желтом лимоне, разминающим четырьмя шипящими шинами дряблую шкуру серой гадюки.

Неожиданно восторженный вкрадчивый голос радиоведущего сменился отстраненным скрежетом и стоном кантри-блюза и из старого динамика полился одинокий медитативный голос Джона Ли Хукера. Петти вздрогнула, и широко распахнув глаза, устремила взгляд в овальную платину зеркала переднего обзора. Прямо на нее, не мигая, смотрели все те же светлые теплые глаза водителя кэба. Петти тут же отвела взгляд в сторону и смущенно заерзала на заднем сиденье.

– Хорошее сегодня утро, не правда ли, мэм? – услышала Петти спокойный приветливый голос водителя.

Петти удивленно вздрогнула и в растерянности стрельнула глазами в зеркало. Но водитель больше не смотрел на нее и был сосредоточен на дороге.

– В этот день в России почитается память святого Евстигнея. В старые времена в этот день определяли погоду на декабрь: «Каков Евстигней таков и декабрь», – огорошил странной фразой водитель слух Петти.

«Что за чушь»? – поморщилась Петти, не понимая причины внезапной вспышки любезности не особо разговорчивого до этого водителя.

– Вы из России? – машинально и без всякого интереса спросила она.

Водитель кэба молниеносно полоснул взглядом по зеркальной пластине и охотно ответил:

– Да, я родился в России, мэм.

– Хм, впервые еду в машине с таксистом из России! – не желая выказывать удивление, но все же удивилась Петти.

– А я удивлен, что для вас эта такая новость. Русских сейчас в штатах не меньше, чем других национальностей из иных стран, – пожал широкими плечами водитель кэба.

– Ну и как там, в России? – натянула насмешливую улыбку на бледное лицо Петти. Она недолюбливала эмигрантов и напрямую связывала нынешний бардак в стране с наплывом бывших граждан из Восточной Европы и Азии.

– Когда уезжал было шумно, – не заметив насмешки Петти, ностальгически выдохнул русский.

– Кажется, понимаю, вы приехали к нам в конце 80-х? – показала Петти свое знание политической истории.

– Да, Перестройка, Гласность, Горбачев! – на высокой ноте выдал водитель.

– Выходит вы живете в штатах уже больше двадцати лет. Тогда можно сказать, что вы почти американец, – теряя интерес к эмигранту, коротко зевнула Петти.

– Пожалуй, что почти, – согласно кивнул почти русский американец.

– И как, вас домой не тянет?

– Человека всегда куда-то тянет и он все время куда-то и от кого-то бежит, – философски изрек водитель.

– В чем-то вы правы, – нагнала на себя тоскливую тучку Петти.

– А куда и от кого бежите, вы, мэм? – пригвоздил Петти провокационным вопросом водитель желтого кэба.

– То есть…мне не совсем понятен ваш вопрос? – с досадой в голосе, отозвалась Петти.

– Ну, если исходить из того, что все мы куда-то бежим, то куда бежите вы? – расширил рамки своего вопроса русский водитель.

– Я? – Петти, упрямо поджала губы и надолго замолчала. Ее рассеянный взгляд отрешенно заскользил по танцующим по обочине дороги деревьям и нагромождениям сморщенных скал.

«Почему она должна откровенничать с этим малознакомым водителем, везущим ее в неизвестность? Зачем ему знать, куда направляется одинокая женщина с глазами раненой волчицы? Сколько таких таксистов она видела в своей жизни, но еще никто не задавал ей такого вопроса. Никто не имеет права копаться в ее душе и выпытывать то, что принадлежит только ей самой».

– Я чувствую, что мог обидеть вас, мэм? – после длительного молчания, тоном раскаяния обратился водитель к насупленной Петти.

Ответ водителя кэба несколько смягчил Петти, и она тихо выдохнула в ответ:

– Не стоит извиняться, я совсем не обиделась.

Джон Ли Хукер в последний раз ударил по струнам старенького Les Paul и следом радиоэфир заполнил высокий немного взвинченный голос Би-би Кинга, сопровождаемый неторопливыми джазовыми переливами саксофона и солирующей гитары. Услышав знакомую мелодию, водитель кэба немного прибавил звук на радиоприемнике и плавно повел плечами.

– Вам нравиться старый блюз? – искоса метнув взглядом на водителя, удивленно повела бровью Петти.

– Конечно, ведь это музыка моей молодости, – ухватился за ниточку назревающего разговора водитель кэба.

– Я слышала, что в СССР западная музыка подвергалась всяческим запретам, это так?

– Всякое было, но это не мешало нам знать своих кумиров в лицо и на слух.

– Мой отец тоже был помешан на блюзе, и до четырнадцати лет я практически не знала иной музыки, кроме Sonics, Rolling stones, Led zeppelin и The Jimmy Hendrix Experience, – неожиданно для самой себя разоткровенничалась Петти.

– Неплохая подборка рок-меломана. Я бы еще в нее добавил Pink Floyd, – восхищенно прищелкнул языком русский любитель блюза.

– Не напоминайте мне про эту группу, прошу вас, – кисло поморщилась Петти, резко теряя интерес к теме рок-музыки.

– Хорошо, не буду, – снисходительно пожал плечами водитель и вдруг выключил радио. В салоне автомобиля вновь повисло тягостное молчание, нарушаемое лишь мерным урчанием двигателя.

– Зачем вы выключили радио, оно мне совсем не мешало? – желая разрядить некоторую напряженность, неуверенно вопросила Петти.

– Просто я почувствовал, что вы совсем не любите старый блюз, – как ни в чем не бывало, легким тоном ответил водитель.

– Хм, а знаете, это правда. Я и в самом деле ненавижу слушать старый блюз, – слегка усмехнулась Петти.

– Он напоминает вам о минувших днях детства? – осторожно постучался любознательный водитель в закрытую дверь воспоминаний своей меланхоличной пассажирки.

– Не знаю, может и так. Я стараюсь об этом не думать, – плотнее прикрыла дверь Петти и с нетерпением посмотрела на свои часы. Стрелки часов двигались по орбите циферблата подобно двум околевшим червям: вяло и неторопливо. Ехать оставалось еще почти два часа. Ей вдруг захотелось поскорее выбраться из такси и, послав к черту водителя, идти пешком. Но ее шальную мысль блокировал голос всезнающего русского эмигранта:

– А вы знаете, в этой местности водятся бурые медведи и черные волки?

– Да что вы, не может быть?! – нервно улыбнулась Петти. Да, окружающие места и в самом деле вполне подходили для обитания свирепых хищников. Угрюмые буреломы и скальные накаты то и дело сменялись живописными видами голубых озер в обрамлении каменных бус и зеленых лесных начесов. Первозданная дикость и мощь окружающей природы магическим образом подействовали на Петти Чарли, и она почувствовала себя по-настоящему беспомощной вдали от уютных благ цивилизации, добровольно отвергнутых ею ради неведомой авантюры.

Обдавая жарким перегаром лета перезревшую землю, по синему тракту катилась огненная колесница солнца, окутанная розовым протуберанцем и налипшими перышками молочных облаков. Желтый лимон был сегодня королем трассы и летел вперед подобно птице, не рискуя столкнуться со встречными автомобилями. Это было немного странно, но за два с половиной часа путешествия, Петти не видела ни одного встречного авто. Вероятно, сегодня она окажется первой женщиной, преодолевшей в это утро такой долгий путь на северо-запад штата?

– Вы еще не передумали ехать в Бэгли, после того, что услышали по радио? – нашел новую тему для разговора водитель кэба.

– Почему я должна передумать ехать в Бэгли? – вопросом на вопрос срикошетила Петти.

– Вас не пугает темная слава этого богом забытого городка?

– Ах, так вы о том серийном маньяке, который когда-то убивал в Бэгли женщин?

– И не только…

– Есть что-то еще? – напрягла голос Петти.

– Там и помимо этой мрачной истории хватает всякой чертовщины, мэм.

– Вы что-то знаете, чего не знаю я?

– А что знаете вы о Бэгли, мэм? – с ходу закинул удочку в мутную реку сознания пассажирки водитель кэба.

– Честно? – неожиданно легко заглотила наживку Петти.

– По-вашему желанию, мэм, – плавно потянул на себя удилище ловец чужих тайн.

– Я даже представления не имею о том месте, куда мы едем, – обреченно тряхнула головой Петти.

– Вы меня поражаете своей живой непосредственностью, мэм! – взволнованно заерзал на кресле любознательный русский, совсем не ожидавший такого ответа от своей пассажирки.

– Да, пожалуйста, удивляйтесь, сколько вам влезет, – небрежно фыркнула Петти и, запустив пальцы в свои распущенные волосы, впилась острыми ногтями в кожу головы.

– Учитывая ваши скудные познания и неразумную самодеятельность, я расскажу вам лишь о том, что лично знаю об этом проклятом месте, – погасив волнение, ровным тоном школьного преподавателя произнес водитель кэба.

– Любопытно!

– И главное познавательно!..Так вот, вы не первая из пассажиров, кого я отвожу в этот городок. Нескольким моим знакомым таксистам также доводилось довозить туда людей. Но что самое странное, я никогда не слышал, чтобы в Бэгли была служба такси и она отвозила завезенных туристов обратно.

– Вот так сенсация и что же из того?

– А то, что никто из заехавших в Бэгли больше никогда не возвращается обратно! – Там снова завелся серийный маньяк?

– В том то и дело, что об убийствах там ничего не слышно. В Бэгли есть свое небольшое подразделение полиции во главе с шерифом и пожарная служба. Кроме того в городе проживает не так уж и много жителей. Что-то около трехсот шестидесяти человек. Фермеры, служащие, домохозяйки и разный неработающий mob. В общем, стандартный социум, соответствующий критериям провинциального тауншипа. Исправно действуют все службы: банк, почтовое отделение, местная школа и муниципалитет, но, по-моему, с этим городом все равно что-то не так!

– Откуда вы набрались такой подозрительности и суеверий?

– Юрий, можете звать меня Юрием.

– Ну, Юрий так Юрий. Так на чем основываются ваши подозрения? Есть ли у вас какие-то конкретные факты?

– Хм, конкретных фактов нет, есть косвенные догадки и нехорошее предчувствие, которое мне подсказывает, что там не все чисто.

– Теперь я вижу, что вы настоящий американец: рыхлый, наивный и суеверный!

– Пощадите меня, мэм, за что вы навешиваете на меня такие бескомпромиссные ярлыки?

– Эх, Юрий, Юрий, а сами говорили мне, что вы русский!

– Неужели, по-вашему, русские не верят в чертовщину?

– Знаете, когда я была совсем маленькой мой отец говорил мне, что все русские это громадные волосатые животные со свиными рылами и кривыми бычьими рогами. И когда я впервые увидела в церкви настенную роспись, изображающую Страшный суд, то мне показалось, что это Россия с ее дикими обитателями.

– Ха-ха-ха, а вы смешная! – наполнил салон автомобиля приятный бархатистый смех водителя кэба.

– Петти, можете звать меня Петти, – растопив свое недоверие в открытом смехе Юрия, наконец, открыла пассажирка ему свое имя.

– Вы, в самом деле, смешная, Петти. Неужели я, по-вашему, похож на черта?

– Теперь уже нет. Вы напоминаете мне жителя штата Монтана.

– Ха-ха-ха, а почему именно жителя Монтаны?

– А потому что там самые бдительные и суеверные люди, которые верят, что если в баре соберутся больше семи индейцев, то они обязательно сколотят банду и станут кого-нибудь грабить. Поэтому по закону в них можно стрелять без предупреждения.

– Забавно! – широко улыбнулся Юрий и лукаво подмигнул своей расшалившейся пассажирке. – А вы слышали, что в штате Айова мужчине запрещено подмигивать женщине, с которой он не знаком?

– Не слышала о такой глупости. Я была проездом в Айове несколько дней назад, но не особо обращала внимание на подмигивающих мужчин.

– Что ж, было весело послушать вас, но все-таки, я прошу вас принять во внимание мои предупреждения относительно цели вашей поездки.

– К вашему сведению, Юрий, я не из пугливого десятка.

– А я в этом и не сомневаюсь, мэм. Вы и в самом деле производите впечатление решительной женщины. И все-таки мне интересно, что именно подвигло вас на путешествие в этот богом забытый городок?

– Какой вы, однако, настойчивый русский таксист, – без былой досады усмехнулась краем потрескавшихся губ Петти.

– Я психолог по образованию и мне всегда казались интересными неординарные поступки людей.

– Хорошо, только, прошу вас, не смейтесь, Юрий, – после недолгого раздумья, решительно смахнула с лица русую прядь волос Петти.

– Обещаю быть серьезным, мэм! – искренне приложил ладонь к сердцу любознательный водитель.

– Недавно у меня было странное видение, – насупив тонкие брови, медленно произнесла Петти. Взгляд ее больших серых глаз внезапно странно остекленел, и она как будто бы ушла в себя.

– Что это было за видение, Петти?

– Я до сих пор не могу точно понять, что это было сон или явь, но у меня осталось смутное ощущение того, что скоро я узнаю об этом, – окунувшись в застывшую пелену воспоминаний, тихо, но внятно произнесла Петти.

Водитель кэба, боясь вспугнуть наваждение, охватившее его пассажирку, затаил дыхание и стал внимательно слушать ее рассказ.

– Я спала в ту ночь, а может, и нет… Но мне показалось или приснилось, что я все еще маленькая девочка лет пяти и лежу в своей уютной кроватке в просторном отцовском доме. Я, нежно прижимая к себе свою любимую тряпичную куклу Тутси и не мигая, смотрю сквозь открытое окно в квадратный экран звездного неба. Пространство вокруг меня наполнено ватным спокойствием и тишиной, которая обволакивает мое детское сознание легкой паутиной потусторонних снов. Я верю в свое бессмертие и совсем не боюсь темноты, потому что знаю, что меня охраняет белый ангел, стоящий на комоде подле меня. Мне его подарила мама, когда еще жила с нами, но я этого не помню, потому что это было в первый день моего рождения. Иногда ангел превращается в белую бабочку, и садиться в изголовье моей кроватки и пока я сплю, мне ничего не грозит.

Вот и в эту ночь, мой персональный ангел стряхнул с себя гипсовое оцепенение и, взмахнув прозрачными белыми крыльями, завис надо мной. Без тени страха, с немым восторгом я стала наблюдать за ломаным полетом небесной бабочки, и мое круглое румяное личико расплылось в счастливой улыбке. Снизившись надо мной, белая бабочка призывно помахала мне крыльями и, описав широкий круг по комнате, выпорхнула в открытое окно. Увлеченная наблюдением за перевоплотившимся ангелом-хранителем, я сбросила с себя теплое одеяло и, сунув под мышку вялую Тутси, вскарабкалась на подоконник. Выпрыгнув из окна на прохладный ковер из сочных трав, я стала искать взглядом пропавшую бабочку и, разглядев в сгущающемся мраке трепет ее белых крыльев, побежала вслед за ней.

Я совсем не боялась потеряться в темноте, так как меня вел вперед мой ангел-хранитель, который бы не позволил сотворить надо мной зло. Неожиданно в глаза мне ударил яркий режущий свет, и я невольно крепко зажмурила глазки. Когда же я осмелилась открыть их, то была удивлена невиданным зрелищем, открывшимся передо мной. Я увидела дерево, ветви которого светились неземным огнем. Дерево было таким высоким, что его пышная, объятая ярким светом крона, упиралась в самые небеса. Но самым удивительным было то, что вместо листьев на деревьях висели разноцветные бабочки. Их было множество, и все они шевелились, издавая тихий шорох, напоминающий голос весеннего ветра. Пока я, открыв от изумления рот, любовалась райским видением, мой крылатый ангел-хранитель опустился на траву подле дерева и мгновенно принял облик человека, одетого в белые просторные одежды. Но и это чудо не напугало меня и я, стоя, словно вкопанная, не мигая, смотрела на белого человека. Мне по-прежнему казалось, что это мой ангел-хранитель, решивший этой ночью поиграть со мной, и пока что мне нравилась эта игра.

Тем временем белый человек, медленным жестом скинул с головы низко надвинутый капюшон и степенно шагая, приблизился ко мне. И вот он стоит совсем рядом со мной, и я не отрываясь, смотрю в его лицо. Точнее я не вижу его лица, так как его просто нет. Белый человек протянул ко мне свою узкую длинную ладонь, и я услышала его тихий таинственный голос:

– Петти, ты должна приехать в Бэгли. Я буду ждать тебя там. Ты слышишь меня, Петти? Ты должна приехать в Бэгли. Я буду ожидать тебя там.

Я механически кивнула головой и невольно покрепче прижала к себе свою безмолвную подругу Тутси. Получив от меня утвердительный ответ, белый человек склонил голову к земле и изящно взмахнул растопыренными кистями рук. И в ту же секунду, повинуясь его повелительному жесту, тысячи бабочек сорвались с ветвей райского дерева и неслышно вспорхнули вверх. Это было похоже на невероятный парад ангелов, затмивших своими невесомыми светящимися телами земной мир, утопающий во мраке бесконечной ночи. Вид этого сказочного фееричного зрелища поверг меня в необъяснимый восторг и я, не сдерживая своей нахлынувшей радости и счастья, закричала во весь голос:

– Возьмите меня с собой, бабочки!..

Пленка с записанными воспоминаниями сна оборвалась и в салоне вновь воцарилась тишина. Петти все еще пребывала в искусственном анабиозе и не торопилась возвращаться в реальность. Водитель кэба приоткрыл окно и, достав из «бардачка» пачку Kent Convertibles и керосиновую зажигалку, неторопливо закурил. Ароматный освежающий запах ментола приятно защекотал ноздри Петти и она, открыв глаза, судорожно вздохнула.

– Как вы себя чувствуете, Петти? – выдыхая в приоткрытое окно струю дыма, поинтересовался водитель кэба.

– Как обычно, – безразличным тоном отозвалась Петти. У нее внезапно невыносимо заболели виски, а перед глазами поплыл всякий геометрический хлам в виде разноцветных пузырей и раздавленных бабочек. Вдобавок ко всему по телу прошлась неприятная изморозь, бывшая предвестником ноющей ломоты в костях. Петти предчувствовала приближение Ада и готовилась к этому с безразличной отрешенностью самоубийцы. Боясь полностью открыться перед слишком открытым и чрезмерно любопытным Юрием, Петти собрала в кулак остатки воли, чтобы не застонать от боли. Но Юрий, как будто бы не замечал, то состояние, в котором сейчас пребывала его пассажирка, и следом задал новый вопрос:

– Как давно вы видели этот сон, Петти?

– Около четырех недель назад в Riverside, – превозмогая головную боль, слабо выдавила Петти.

– И после этого вы решили ехать в Бэгли, так? – не унимался с расспросами Юрий.

– Черт…да, да, Юрий, именно после этого я решилась поехать в Бэгли! – не выдержав, почти закричала Петти. Ей стало хуже и, обхватив себя руками, она буквально вжалась спиной в сиденье.

– Да, нет, что вы, не подумайте, что я пытаюсь подтрунивать над вами, Петти! – вскинулся Юрий, не ожидавший такой бурной реакции от своей эгоцентричной пассажирки. – Напротив, я очень даже склонен верить в вещие сны, и не вижу в них ничего предосудительного.

– И как вы можете объяснить мой сон? – сквозь стиснутые зубы, простонала Петти.

– Знаете, милая Петти, поверьте словам старого русского эмигранта. Жизнь играет с нами в жестокие игры и расставляет на нашем пути бессчетные ловушки. Тот, кому есть, за что и зачем жить, должен научиться избегать их. В противном случае, того, кто решит поиграть с жизнью, ожидает неминуемая трагедия, – все еще не замечая ухудшающееся состояние Петти, перешел на поучительную философию Юрий.

– А если мне не для кого и не для чего жить, тогда как? – саркастически усмехнулась Петти.

– Мне знакома горечь вашего смеха, мэм. Поверьте старому эмигранту это пройдет, обязательно пройдет! И мой вам совет, пока еще не поздно, откажитесь от своей цели и вернитесь назад в Сент-Пол, – сделал очередную попытку отговорить свою пассажирку Юрий.

– Я ценю вашу заботу о малознакомой вам женщине, Юрий, но все же я поступлю по-своему и покорюсь судьбе, – окончательно дала понять Петти настырному русскому, что не намерена менять своего решения и возвращаться обратно в Сент-Пол.

– Отлично, тогда я сделаю то, что точно не понравиться вам, но возможно после вы мне скажете спасибо! – быстро осмыслив ответ Петти, видимо решился на какой-то отчаянный поступок Юрий.

– Что вы задумали, русский сумасброд?! – в панике заметалась на заднем сиденье Петти.

– Я попытаюсь перехитрить вашу судьбу и прерву нашу ненужную поездку, – не обращая внимания на отчаянные возгласы пассажирки, воскликнул водитель кэба, и плавно сбавив скорость автомобиля, стал готовиться к поворотному маневру.

– Прекратите, я прошу вас, немедленно прекратите это самоуправство! – вне себя от ярости заверещала Петти и накинулась с кулаками на сосредоточенного на дороге Юрия, – Вы простой водитель и я заплатила вам за то, чтобы вы просто довезли меня до этого гребаного Бэгли. Больше мне от вас ничего не нужно, вы слышите, упрямый старик?

– Не нервничайте, мэм. Я желаю вам только добра! – защищая ладонью голову от хлестких ударов пассажирки, примирительно настаивал Юрий.

– Знаете, что дяденька, а засуньте-ка вы свою безмерную доброту в свою русскую задницу! – не имея сил остановить водителя, устало откинулась назад Петти. Ей стало еще хуже и на грудь, словно навалилась стальная плита. Уронив назад голову, Петти стала жадно хватать ртом воздух. То, что вскоре должно было настичь ее, начало обгладывать ее измученное тело и душу.

И в тот момент, когда Юрий уже повел машину на поворот, перед его глазами молниеносно промелькнула огромная бесформенная тень, а следом раздался глухой удар о бампер.

– Ч-черт, что это было?! – резко вдавив в пол педаль тормоза, оторопело выдохнул Юрий. От сильного толчка Петти по инерции повалилась на бок и чтобы не удариться головой о спинку кресла водителя, ей пришлось выставить перед собой руки.

– Что случилось, Юрий? – с трудом приняв вертикальное положение, с досадой простонала Петти.

– Еще пока не знаю, но мне кажется, что я кого-то сбил, – быстрой скороговоркой выпалил русский и, заглушив двигатель автомобиля, буквально выдавил дверь наружу. Настороженно осмотревшись по сторонам, Юрий стал медленно обходить автомобиль со всех сторон. При этом он что-то тихо бормотал, возможно, на своем родном языке. Все это время Петти, не скрывая беспокойства, из окна наблюдала за водителем кэба.

«Что задумал этот русский придурок? Зачем он повернул обратно и что успел увидеть, перед тем как нажал на тормоза»?

Внимательно осмотрев сверху донизу автомобиль и дорогу, Юрий озадаченно почесал затылок и усталыми глазами посмотрел в небо. Но оно не могло ответить на его вопрос или, же не имело на это права. Небо, как обычно хранило молчание, предпочитая не вмешиваться в земные дела и тайны.

– М-да… мэм, как вы там? – переведя взгляд на затаившуюся за стеклом пассажирку, заботливо спросил Юрий.

Отворив заднюю дверь, Петти плавно выплыла наружу и, облокотившись на крышу автомобиля, уставилась на Юрия взглядом, готового к выстрелу снайпера. Без слов, угадав, о чем сейчас думает эта длинноногая русоволосая дива, закованная в непроницаемый панцирь роковой печали, Юрий робко обронил:

– Вы такая красивая Петти и вам совсем не идет, когда вы хмуритесь.

– Вас в России учили подхалимству, Юрий? – не отводя от смущенного водителя дерзких серых глаз, язвительно прошипела Петти.

– Простите меня, Петти, но я точно видел, как что-то очень большое и темное бросилось мне под колеса. Возможно, это был лось, но тогда где же он? Я ведь ясно почувствовал удар о бампер! – не в силах выдержать уничтожающего взгляда пассажирки, отвел глаза в сторону Юрий. Присев на корточки, он сцепил кисти рук в замок и о чем-то усиленно задумался.

– Ну и долго мы так будем стоять? – нетерпеливо вскрикнула Петти и в сердцах пнула острым носком туфли по колесу автомобиля. Вздрогнув от женского вскрика, Юрий медленно поднял голову и вдруг его взгляд остановился на яркой шевелящейся точке на стекле автомобиля.

– Смотрите Петти! – вскинув руку, ткнул он пальцем прямо перед собой.

– О чем вы? – проследив за направлением пальца Юрия, подалась грудью вперед Петти. Повернув голову, она увидела прилипшую к лобовому стеклу автомобиля большую темно-оранжевую бабочку, с темным опалом и рядами белых пятен на концах крыльев. Бабочка неподвижно сидела на окне, и лишь округлые концы ее крыльев слегка подрагивали, тем самым показывая, что она живая.

– Какая красавица! – забыв о своем физическом недуге и дурном настроении, радостно всплеснула руками Петти. Протянув руку к бабочке, она осторожно пересадила ее себе на ладонь и приблизила к глазам.

– Совсем ручная. Смотрите, Юрий, она совсем не боится меня, – любуясь совершенными формами живого небесного цветка, восхищенно заметила Петти. Восторг от созерцания бабочки внезапно преобразил ее бледное с налетом печали лицо, и она по-детски улыбнулась.

– Я бы на вашем месте не брал ее в руки, – с видом боевой овчарки готовой к прыжку, тревожно заметил Юрий.

– Вы опять начинаете? Лучше давайте сядем в машину и продолжим наш путь. Надеюсь, вы уже поняли, что ни к чему хорошему ваша самодеятельность не приведет? – слегка поглаживая бабочку по бархатистой на ощупь спинке, насмешливо прищурилась Петти.

– О чем это вы? – напряг голос Юрий.

– Расслабьтесь, Юрий. Мне кажется, ранняя смерть вам не грозит, – заметив на мужественном лице русского выражение растерянности и смятения, снисходительно фыркнула Петти. Забравшись обратно в автомобиль, она затворила за собой дверь, и казалось, мгновенно растворилась в обществе своей новой знакомой.

Юрий с минуту потоптался на месте и, бросив тоскливый взор в сторону юго-востока, решительно толкнул на себя переднюю дверь автомобиля. Он, молча, завел двигатель и, развернув, застывший посреди трассы желтый лимон, покатил его на северо-запад. Когда машина набрала скорость, Петти окликнула молчавшего водителя:

– Не беспокойтесь за меня, Юрий, со мной все будет в порядке.

Странный русский водитель ничего не ответил на полные оптимизма слова пассажирки. Достав из пачки новую сигарету, он закурил, и нервно пуская дым в окно, слился в одно целое с телом серой гадюки, ползущей в сторону северо-запада. Петти же, наслаждаясь внезапно нахлынувшим умиротворением, пересадила послушную бабочку к себе на плечо и, подтянув под себя ноги, блаженно зажмурилась. Боль и раздражение отступили от Петти, ударившись о невидимую энергетическую защиту и этого ей было достаточно, чтобы ненадолго забыться спокойным крепким сном.

Остаток пути прошел в полном молчании. Казалось, Юрий полностью абстрагировался от присутствия Петти, и его больше не волновала ее история. Лишь, когда на горизонте появились сверкающие на солнце крыши домов городка Бэгли, Юрий сбавил скорость автомобиля и негромким окриком, разбудил дремавшую пассажирку:

– Мэм, проснитесь, скоро Бэгли!

Петти приоткрыла один глаз и недовольно уставилась на Юрия.

– Зачем вы так кричите, я не глухая.

– Простите, мэм. Просто, пока мы не доехали до места, я хотел бы вас кое о чем попросить, – с прежним участием в голосе, произнес Юрий.

– Говорите, я слушаю.

Петти, стараясь не спугнуть, удобно устроившуюся на плече бабочку, выпрямилась на сиденье и недоуменным взором окинула резной профиль Юрия.

– У вас есть кто-то, кому бы вы могли позвонить в случае чрезвычайной ситуации? – удивил Петти очередным вопросом странный русский.

– Н-ну… вроде есть, а что? – не понимая к чему клонит Юрий, переспросила Петти.

Юрий отворил бардачок и, достав оттуда маленькую записную книжку и зеленый карандаш, передал все это своей полусонной пассажирке.

– Пишите! – тоном, не терпящим возражений, бросил он и снова надавил на педаль газа.

– Я не поняла вас, Юрий, что писать? – машинально взяв в руки книжку и карандаш, коротко зевнула Петти.

– Пишите адрес того, кому вы еще не безразличны и кто готов на все ради вас, – подсказал Юрий.

– Ну, вы даете, Юрий! – поняв, наконец, чего от нее добивается этот странный русский, искренне удивилась Петти. – Наверное, ваши дети сбежали от вашей опеки, еще не дождавшись совершеннолетия?

– Моя жена и дочь погибли в России, перед самым отъездом в штаты, – посуровевшим глухим голосом откликнулся Юрий.

– Простите меня, я не знала, – осознав неуместность своей нечаянной остроты, прикусила язык Петти. Вырвав из блокнота листок, она быстро набросала на нем два ряда ломаных цифр и, сложив его пополам, потянулась к Юрию. Петти аккуратно сунула листок с телефонами в нагрудный карман рубашки Юрия и неожиданно для себя самой, крепко обхватила его руками за шею.

– Спасибо вам, Юрий. Вы самый хороший русский, которого я когда-либо видела в своей жизни.

– Мэм, что вы?! – ощутив на своей небритой щеке мягкие губы Петти, откровенно засмущался Юрий. – Что вы, мэм. Мне просто искренне хочется вам помочь.

– Знаете, я за последнее время никого не встречала похожего на вас, – падая обратно на сиденье, откровенно призналась Петти.

– Не отчаивайтесь, мэм. Наш мир не так плох и в нем еще не перевелись добрые люди, – растроганный благодарным поцелуем пассажирки, дрогнувшим голосом уронил Юрий.

– Где вы были раньше, дорогой вы мой, русский? – нагнав на себя тень задумчивой печали, сокрушенно вздохнула Петти и, скосив взгляд на бок, кончиками пальцев погладила спящую бабочку.

Юрей теу

Подняться наверх