Читать книгу Эмпатия Кристины - Дина Кочнева - Страница 5

На следующий день Кристина поехала в госпиталь, чтобы проведать беременную, которую нашла в парке. Наверное, это было странно, но она хотела узнать, как та себя чувствует и все ли хорошо с ребенком. Отказать себе в этом Кристина не смогла, потому что переживания о бедной женщине не давали ей покоя всю прошлую ночь. Проблема была только в том, что она не знала ни имени, ни фамилии пациентки. И вряд ли бы смогла ее найти, но попробовать стоило, ведь больную точно увезли в районный общественный госпиталь.

Она уже довольно долго стояла на ресепшен и пыталась как-то объяснить, кого же хочет навестить.

– Вы родственница? – спросили ее.

– Нет! Я же вам говорю, что нашла в парке незнакомку. Она была в обмороке. Я оказала первую помощь и вызвала скорую. Теперь переживаю за нее.

– Простите, но мы не можем вам помочь, – сочувственно ответили на ресепшен.

Кристина расстроенно вздохнула и повернулась к выходу, чтобы пойти домой и попытаться что-то узнать у Эмми. Она же наверняка в курсе, как зовут пациентку, потому что заполняла на нее документы. Утром соседка довольно рано уехала на дежурство, и Кристина не успела ее поймать, чтобы спросить о женщине. Но вечером она точно застанет Эмми дома и выведает.

От раздумий девушку оторвал до боли знакомый голос:

– Ну, здравствуйте, мисс Смирнова! У меня создается впечатление, что вы меня преследуете, – пробасил офицер Вуд за спиной.

– Или вы меня, – мрачно произнесла Кристина, повернувшись к полицейскому, потому что только его здесь и не хватало для полного счастья.

– Какими судьбами? Вы приболели? – поинтересовался офицер, проигнорировав колкое замечание собеседницы.

– Вы не поверите! – ответила девушка и развела руками.

– Ну, удивите меня, пожалуйста! У вас это неплохо получается, – усмехнулся Вуд.

– Я нашла в парке девушку…

Он высоко поднял брови и с искренним любопытством спросил:

– И?

– И она была без сознания, я оказала ей первую помощь и вызвала скорую, теперь хочу ее навестить, но не знаю имени и фамилии, – закончила она и с тревогой посмотрела на офицера, ожидая какой-то неадекватной реакции.

Он смотрел на нее, нахмурившись и скрестив руки на груди, а потом произнес с некой издевкой:

– Да вы прям ангел-спаситель. Как вы это делаете? Какой-то ходячий магнит для неприятностей.

– Разве помогать людям – это неприятности? – спросила Кристина с вызовом.

– Вы поняли о чем я, не притворяйтесь! И как вы только находите всех этих людей?

– Я же вам говорила – интуиция. Я могла пройти мимо, но не прошла. И снова кому-то помогла. Разве я делаю что-то плохое или противозаконное? – она непроизвольно начала раздражаться. Это он на нее так действует.

«Надо держаться подальше от этого офицера!»

– Надеюсь, что ничего противозаконного вы не делаете! – серьезно сказал он и долгим взглядом посмотрел на собеседницу. Потом ему в голову вдруг пришла интересная идея и он добавил уже совсем другим, более мягким тоном:

– Пойдемте! Мне нужно сейчас кое-кого опросить, а потом мы вместе найдем вашу спасенную.

Это было весьма странное и неожиданное предложение.

«Ну, что он опять задумал?»

Хотя Кристина хотела держаться от этого мужчины подальше, грех было не воспользоваться такой возможностью и узнать имя спасенной женщины сегодня. Она согласно кивнула и поплелась вслед за офицером Вудом, раздумывая: не совершает ли она огромную ошибку и не лучше ли поскорее от него сбежать.

Они поднялись по центральной лестнице на второй этаж госпиталя. Удивительным образом атмосфера здесь была какая-то легкая, совершенно не ощущалась угнетающая мрачность, которая должна присутствовать в больницах. Светлые, недавно выкрашенные стены, множество лампочек на потолке и яркий естественный свет озаряли все вокруг. Лучи солнца свободно проникали в помещения через большие прозрачные окна в пол, создавая настроение легкой безмятежности. Кристина подошла к одной из прозрачных стен и посмотрела вниз. А там, за стеклом, зеленел удивительной красоты сад, сделанный на японский манер. Посередине виднелся небольшой искусственный пруд, обложенный гладкими светлыми камнями. В нем плавали жирные огненные карпы, плавно наворачивая круги. Керамический толстый Будда довольно улыбался, сидя под молоденькой пальмой. А рядом возвышались на несколько метров пальмы постарше, с огромными листьями, свисающими вниз, словно лапы невиданного мохнатого существа. Вокруг пальм росла монстера, готовая распустить свои гигантские белые бутоны. Глядя на все это, совершенно забываешь, что находишься в обычной городской больнице, а не в каком-то доме отдыха.

Даже в главном холле витала абсолютно другая атмосфера. Здесь пахло не бинтами и лекарствами, а ароматными жареными кофейными зернами и сдобными булочками. Это маленькое кафе расположилось рядом с лифтами, чтобы любой желающий мог насладиться чашечкой отличного кофе и утолить голод, съев влажный и сладкий ломтик бананового хлеба, сочный овощной ролл с курицей или душистый ягодный маффин. Почти все столики в кафе были заняты. Пациенты в больничных одеяниях общались с родственниками и друзьями. Страховые агенты в строгих костюмах получали свою дозу кофеина перед, не всегда простыми, встречами с клиентами. Медсестры выкроили пару минут перед началом смены, чтобы купить кофе в стаканчиках навынос. Все они громко галдели, а кофемашина безостановочно жужжала, чтобы никто в это утро не остался без своего заказа.

– Вы идете? – послышался нетерпеливый мужской голос.

Она так увлеклась происходящим вокруг, что совершенно забыла про офицера Вуда.

– Да, да, простите, просто тут так красиво! – восхищенно воскликнула Кристина.

Офицер посмотрел на нее с недоверием, как будто пытался понять, она сейчас серьезно или просто издевается над ним. Впрочем, он часто на нее так смотрит, уже можно было бы и привыкнуть.

Они дошли до нужного отделения и на ресепшен указали палату, которую искал полицейский. Он остановился возле стеклянной двери и, повернувшись к девушке, неожиданно сказал:

– А сейчас мы проверим вашу интуицию, – и тут же довольно хмыкнул. – Здесь лежит женщина. На нее напали. Догадаетесь где? А может, еще и кто?– и он заговорщически подмигнул.

– Это что? Какой-то розыгрыш? – недоумевая спросила Кристина, глядя на полицейского большими глазами.

«Вот уж не ожидала от него такого подлого поступка. Детский сад, честное слово! Он, конечно же, издевается надо мной, не веря моим словам! Но зачем это все? Так сильно его задела?»

– Что за странные игры вы ведете, офицер Вуд? Вы думаете, что я какая-то ясновидящая? Как же я могу вам рассказать, кто на нее напал? Я эту женщину даже никогда не видела, – раздраженно спросила Кристина и скрестила руки на груди, вызывающе глядя на полицейского.

Он опять хмыкнул и довольно растянул губы в улыбке. Типа я так и знал, что ты мне все врешь, глупая девчонка, попалась!

Ох, как же захотелось стереть эту довольную ухмылку с его лица! Жалко, что нельзя треснуть Вуда хорошенько в нос, чтоб он тут не строил из себя Шерлока Холмса.

– Вы передумали идти? Может, посидите и попьете кофейку, пока я тут веду опрос? – продолжал он своим издевательским тоном.

– Отнюдь! Вы меня заинтриговали! Давайте уже зайдем, и я помогу чем смогу, – гордо ответила Кристина, выпрямила спину и смело посмотрела в лицо офицера.

«Что ж, хотите поиграть, мистер Вуд? Тогда я принимаю условия игры!»

Он явно не ожидал такого. Думал, что она струсит и ретируется, но не тут-то было. Он плохо ее знал. Вызов принят!

– Я спрашиваю, вы молчите! Понятно? – сказал он строго.

– Да, буду нема как рыба, – она сделала руками движение, будто закрывает рот на молнию. Он поднял глаза к потолку, безмолвно говоря: «За какие такие грехи она свалилась на мою голову? И зачем я это все затеял? Уже жалею!» Но тут же тихонько открыл дверь в палату. Полицейский вошел первый, девушка осторожно последовала за ним.

Вот теперь уже в нос Кристины ударил резкий запах бинтов и антисептиков, как будто она на мгновение попала в настоящую больницу, а не в эту, похожую на фантазию веселого наркомана, светлую, как бальный зал, и пахнущую кофе.

Палата была небольшая, одноместная, с отдельным туалетом и душем. У стены с кучей каких-то пикающих приборов, розеток, проводков и кнопочек стояла кровать на колесиках. Над кроватью висел небольшой телевизор. Окно было наглухо зашторено жалюзи. Белый приглушенный свет исходил от лампы в потолке. На кровати, полусидя, устроилась женщина лет сорока-сорока пяти. Сложно точно понять ее возраст, потому что лицо пациентки было в отеках, синяках и ссадинах, руки замотаны, сквозь бинты просачивались капельки крови. Давно немытые светлые окрашенные волосы сосульками спускались на плечи. А на лице отражались вся ее измученность и глубокая печаль.

– Здравствуйте, миссис Хеленсбург. Как ваши дела? Помните меня? Я офицер Майкл Вуд. Мы уже с вами раньше встречались, – весьма дружелюбно, что было несвойственно этому товарищу, начал беседу полицейский.

– Я же сказала, что не знаю, кто на меня напал!– грубо ответила лежащая в кровати. Она даже не повернулась в сторону Вуда, как будто бы ей вообще на него наплевать. И хотелось лишь одного, чтобы ее скорее оставили в покое и дали досмотреть телепередачу, в которую она с интересом пялилась до прихода визитеров.

– Было темно, я шла домой, он вылез из кустов с ножом, ударил меня несколько раз по лицу, потом хотел порезать, а я закрылась руками, закричала, у соседа залаяла собака, и он убежал. Я пришла домой и вызвала скорую. Лица не видела. Какой-то темнокожий, одни глаза в темноте светились. Оставьте меня уже в покое! Все равно никого не найдете! Он, наверное, смотался давно куда подальше! – раздраженно, так и не поворачиваясь в сторону собеседника, пробубнила женщина.

Повисла пауза. Офицер Вуд через плечо глянул на Кристину, как бы говоря ей: «Ну, что делать будем?»

Кристина не знала, что ей делать, но ударить в грязь лицом и дать этому нахальному типу еще один повод для усмешек и сомнений в ее честности она просто не могла.

Девушка сделала осторожный шаг вперед.

– Знаете, я восхищена вами! – начала она с придыханием.

Женщина удивленно повернулась в сторону Кристины. Офицер Вуд раздул ноздри, собираясь уже приструнить непослушную мисс Смирнову. Он же приказал не разговаривать с пострадавшей! Но одернул себя, поняв, что тут может произойти что-то весьма интересное, и отступил, предоставив сцену действия этой странной девушке.

– Ты кто такая? – недовольно спросила лежавшая на кровати.

– Я та, кто просто в восхищении от вас! Вы такая сильная и смелая! Я на вашем месте бы лежала и рыдала и боялась каждого шороха после такого ужасного нападения, а вы… У меня просто нет слов! – восхищенно продолжала Кристина. – Пожалуйста, позвольте мне прикоснуться к вашей руке, чтобы почувствовать эту мощную энергию и зарядиться ею. Хочу быть чуть-чуть похожей на вас, такой смелой и гордой, как львица, – умоляюще пролепетала девушка, глядя на пострадавшую большими, полными восхищения, глазами.

Женщине, конечно, польстили такие слова в свой адрес, но она испуганно посмотрела на полицейского, стоящего за спиной этой странной незнакомки.

Офицер Вуд незаметно сделал знак рукой, типа с головой у девушки не в порядке, уж простите ее, позвольте бедняге прикоснуться к объекту восхищения.

– Ну ладно, – настороженно сказала женщина и подвинула забинтованную руку в сторону Кристины. Девушка обрадовалась и со словами «спасибо вам» медленно подошла к пациентке. Она одной рукой осторожно взялась за пальцы миссис Хеленсбург, а другой тихонечко накрыла забинтованное запястье. Потом улыбнулась и мечтательно закрыла глаза. Секунд пять она стояла так, держа женщину за руку, и улыбка медленно исчезала с ее лица, сменившись на гримасу боли и страха. Увидев это, женщина резко отдернула свою руку и прижала к груди.

– Убирайтесь! Убирайтесь отсюда оба! Видеть вас не желаю! – закричала она.

Кристина открыла глаза, отошла на шаг и, серьезно посмотрев на собеседницу, сказала:

– Вы на самом деле очень сильная и можете справиться со всем этим! Поверьте мне! Вы можете все изменить!

– Убирайся отсюда, сумасшедшая девка! Прочь! – вопила женщина в исступлении и запустила в Кристину пустым пластиковым стаканчиком для воды.

Офицер Вуд подскочил к девушке, схватил ее за плечи и начал уводить из палаты со словами:

– Так, все! Спектакль окончен, идем отсюда!

Кристина обернулась на женщину через плечо и крикнула:

– Да! Покажите ему свою ярость! Пусть теперь ОН вас боится, потому что вы сильная духом!

Женщина замолчала и оторопела, будто ей дали невидимую отрезвляющую пощечину. Офицер Вуд в это время ловко открыл дверь палаты и вывел Кристину наружу в коридор.

– Ты что творишь?! Она же в суд может на нас подать! – яростно прошипел он сквозь зубы.

– Пусть на мужа своего подает! Это он, он на нее напал прямо в их доме! А она его прикрывает! Она знает и врет, чтобы его выгородить! Хотя до сих пор с ужасом прокручивает нападение у себя в голове! – возбужденно выпалила девушка, тыча указательным пальцем в сторону палаты, как бы говоря: «Это не я, это она виновата, вот с нее и спрашивай!»

– Как можно такое терпеть?! – не унималась Кристина, совсем не замечая, что полицейский странно на нее смотрел, будто на диковинную зверюшку. Наконец она обратила на него внимание и поняла – что-то не так. Подумав, что он все еще сердится из-за произошедшего, она поторопилась извиниться:

– Извините, офицер Вуд, пожалуйста! Я просто немножко потеряла самоконтроль, – затараторила она, – хотите, свалите все на меня, что я сама ворвалась в палату. А вы меня вывели, как и полагается полицейскому. Надеюсь, меня не посадят за это в тюрьму, я готова заплатить большой штраф, честно, обещаю! – жалобно взмолилась Кристина.

– Молчать! – рявкнул офицер. – Вы можете остановить этот словесный понос, пожалуйста? – продолжил он тихо, но угрожающе.

Кристина будто онемела. Офицер Вуд посмотрел по сторонам. Медсестры с любопытством наблюдали за происходящим, перешептывались, но не подходили.

– Извините нас, рабочие моменты. Мы уже уходим, – сказал он им как бы между прочим, улыбнулся и крепко схватил девушку за предплечье, уводя подальше из отделения.

– Вы делаете мне больно, – пролепетала Кристина, семеня ногами по полу и быстро следуя за офицером с его огромными шагами, чтобы он не оторвал ей руку.

Он вдруг резко остановился и отпустил ее, будто обжегся. Может, вспомнил, что она не какая-то там преступница, а обычный свидетель. И он сам позвал ее на этот эксперимент, так что Кристину винить абсолютно не в чем. Он поднял руки перед собой ладонями наружу, как бы показывая, видите, я вас не трогаю, я безоружен, все хорошо.

– Прошу прощения, что сделал больно! Перегнул палку, – примирительно сказал он, – просто я терпеть не могу, когда мне врут! Прихожу от этого в ярость! – продолжил он, старательно сдерживая свой гнев.

– То есть соврала эта женщина, а я отдуваюсь?! – раздраженно спросила девушка и обняла себя руками, потирая больное место. – Теперь синяк будет из-за вас. Вот и помогай людям!

Он шумно выдохнул, снял фуражку и провел руками по коротко стриженным темным волосам.

– Я еще раз прошу прощения! – мужчина сделал паузу, наверное, ожидая, что она скажет «все нормально, я принимаю извинения». Но Кристина молчала и продолжала дуться. Видимо, он боялся, что она может нажаловаться на него начальству, и решил попытаться сгладить конфликт.

– Давайте зайдем в кафе, сядем, выпьем кофе и просто поговорим? – неожиданно спокойно предложил он и растянул губы в неестественной улыбке, оголяя ровные белые зубы. Видно было, что он тоже не из улыбчивых, и такие манипуляции даются ему с трудом.

– Вы все конфликты решаете с помощью кофе? – язвительно спросила Кристина, глядя офицеру прямо в глаза.

«Какие у него красивые голубые глаза! Да, точно, они голубые, словно утреннее летнее небо, обрамленные длинными темными ресницами, которым может позавидовать любая девушка. Почему я раньше этого не замечала? Наверное, они такие яркие становятся только тогда, когда он злится? Или всему виной естественное освещение в холле, которое отражается от его глаз, делая их такими необыкновенно яркими?»

– Ну, стараюсь, – ответил полицейский как можно дружелюбнее, но чувствуя себя все более неловко. Он понимал, что явно психанул на пустом месте. Обычно такое ему было несвойственно, особенно с девушками. Но в последнее время в его жизни происходит какой-то бардак, и это его угнетает, он начал срываться на людей. Точно надо в отпуск. И к психоаналитику, к которому его уже давно отправляет начальник. Но признаться, что проблема существует, это словно признать себя слабаком.

– Так как насчет кофе? – повторил он вопрос, с недоумением глядя на девушку, безотрывно смотревшую ему в глаза, будто в ней зависла операционная система.

«О чем это он? Ах да! Кофе! Вот это я отвлеклась. Аж тему разговора забыла. Чур меня!»

– Не знаю даже, что вам сказать, – растерянно и немного смущенно пролепетала Кристина, опустив глаза в пол, сбитая с толку тем, что у офицера Вуда оказались удивительно красивые глаза, на которые она только сейчас обратила внимание. И почему вообще она так на этом заострилась?

– Просто скажите: «Я согласна выпить с вами кофе и спокойно поговорить», – совсем дружелюбно и немного комично произнес офицер Вуд.

В другой ситуации даже могло бы показаться, что он к ней клеится, но сейчас такие мысли были просто смехотворны.

Спорить с полицейским совсем не хотелось. К тому же аромат свежей выпечки так и манил ее в кофейню, поэтому она ответила:

– Хорошо, пойдемте! Но вы купите мне вкусную булочку, чтобы нормализовать сахар в крови после такого стресса!

Он был немного ошеломлен тем, как меняется ее настроение и как смело она высказывает, что думает. Но ничего не сказал, просто кивнул и сделал жест руками «только после вас», пропуская ее вперед. Кристина гордо прошагала мимо него в сторону, откуда доносились запахи свежемолотых кофейных зерен и сдобной ванильной выпечки.

Они сидели за небольшим круглым столиком на двоих. Она отламывала вилкой кусок теплого, сочного, обильно пропитанного сахарным сиропом бананового хлеба, потом медленно клала его в рот и закрывала глаза от наслаждения.

«Я скоро перестану пролезать в дверные проемы, но, боже мой, как это вкусно! Почему вообще тут все такое вкусное? Может, потому что это что-то новое и непривычное для моих рецепторов, но я просто не могу остановиться все пробовать».

Полицейский сидел напротив и смотрел на девушку с любопытством и легким удивлением. Еще никогда он не видел, чтобы кто-то ел банановый хлеб с таким нескрываемым наслаждением. Он неожиданно поймал себя на том, что улыбается, и скорее постарался спрятать свою реакцию за привычной маской угрюмости.

Он казался таким огромным, сидя за маленьким столиком во всем своем обмундировании. На нем были темно-синие штаны из плотной ткани, черные грубые ботинки, кожаный ремень на поясе, голубая хлопковая рубашка с коротким рукавом, увесистый жилет, на котором виднелась нашивка с надписью «Полиция», и на жилете куча карманов с какими-то штуками: рация, желтый пистолет, наверное, электрошокер, наручники и что-то еще, чего было не рассмотреть. На голове красовалась темная бейсболка с черно-белыми квадратиками, как на доске для шахмат, обвивавшими головной убор.

Широко раздвинув ноги и откинувшись на спинку стула, он сделал глоток кофе. И вдруг, став совершенно серьезным, начал разговор.

– Ну, так что? Расскажете мне о ваших «экстраординарных», – подчеркнул он с издевкой, – способностях?

Мужчина сделал еще глоток из большого бумажного стаканчика и, поставив его на стол, снова откинулся назад, скрестив руки на груди и ожидая интересного повествования.

– Хорошо! Давайте не будем ходить вокруг да около. Просто то, что я вам расскажу, должно остаться только между нами. И поклянитесь честью офицера, что никому об этом не расскажете.

На лице полицейского снова промелькнула тень раздражения. Клясться перед ней честью офицера? Что за идиотизм! Но через секунду он взял себя в руки, схватил стакан, снова отхлебнул из него и вернул на столик. В этот раз ответил удивительно вежливо и мягко:

– Видите ли, мисс Смирнова, я не могу вам давать такие обещания. Но я постараюсь сохранить конфиденциальность нашего разговора.

Кристина не была рада такому ответу и сомневалась, стоит ли доверять ее секрет этому человеку. Она его, по сути, совершенно не знает. Да, полицейский. Но это не означает, что у него есть честь и достоинство. Тем более что она родилась и жила всю свою жизнь в России, где полицейских боятся, как огня, потому что среди них полно преступников, которые вместо защиты граждан творят полное беззаконие. И она сама знала об этом не понаслышке. Но почему-то ее интуиция подсказывала, что Майклу Вуду можно и нужно доверять. Ею неожиданно завладело непонятное желание открыться, чтобы он ей на самом деле поверил. И, несмотря на его грозный вид, она чувствовала, что этот человек не причинит ей зла. Может быть, всему виной его глаза, сейчас такие глубокие и синие, как океан. Он гипнотизировал ее ультрамариновым взглядом, словно змея свою жертву.

* * *

Маленькая длинная комнатка с тусклым светом из окна. Снаружи шумела улица с бесконечным потоком машин, серое тяжелое небо грозилось обрушиться то ли дождем, то ли мокрым снегом. Периодически гул машин разбавлялся звуком клаксонов или постукиваниями на рельсах трамвайных колес. Темно-зеленые стены комнаты навевали еще большую тоску, будто сидишь в болоте, а не в кабинете следователя. Запах табака и затхлой деревянной мебели неприятно щекотал ноздри. Большой железный шкаф с делами в папках, разложенных по алфавиту, важно стоял у стены за дверью, словно следя за посетителями и записывая каждое слово в одну из своих свеженьких папочек.

– Дорогуша, ты же понимаешь, что мы ждем от тебя сотрудничества? Ты же не хочешь попасть в тюрьму из-за человека, который тебе не так уж и близок?– спокойно произносил каждое слово следователь по фамилии Анисимов. – Зачем тебе это все? Просто скажи, что ты знаешь, и разойдемся по-хорошему, – он жутковато улыбнулся, отчего у девушки по спине побежали мурашки и внутри все неприятно сжалось.

Этот человек в сером помятом костюме, с несвежей белой рубашкой и нелепым коричневым галстуком улыбался не потому, что был дружелюбен, отнюдь. Эта улыбка обозначала, «если ты, мразь, не начнешь сейчас же говорить, то пеняй на себя, я найду, как тебя разговорить, и мало тебе не покажется».

– Я честно не знаю, где находится этот человек. Я его видела всего однажды. Не знаю, что вам про меня рассказали, но я не какая-то там экстрасенс, это так не работает. Я не могу просто взять и найти любого человека: где бы он ни был. Правду говорю, – чуть не рыдая, произнесла она и затрясла подбородком, предвкушая, что сейчас будет что-то страшное, потому что такой ответ не удовлетворил следователя. Уже несколько часов ее держат в этом мрачном кабинете и пытаются уговорить на незаконное сотрудничество.

Он встал из-за своего массивного дубового стола, который так нелепо смотрелся в этой маленькой комнатушке, больше похожей на каморку, и медленно, как хищник, подошел к девушке. Она сидела на длинной твердой и жутко скрипучей скамейке, такой высокой, что ее ноги еле доставали до пола. Видимо, это было сделано специально, чтобы тому, кого допрашивали, было неудобно сидеть. Девушка была напугана и напоминала маленького птенчика, вывалившегося из гнезда и боящегося каждого шороха. Вцепившись в свою маленькую черную сумочку, она замерла в ожидании того, что будет.

Следователь приблизился сбоку и положил ей тяжелую руку на плечо. Она вздрогнула, зажмурилась и вжала голову в плечи, как будто бы ее сейчас ударят. Но никакого удара не последовало. Наоборот, мужчина начал поглаживать ее по плечам и по шее, как бы делая расслабляющий массаж.

«Уж лучше бы он меня ударил! Изнасилование этим мерзким мужиком, просто уму непостижимо! Закричать – все равно никто не поможет. Буду сопротивляться, посадят за нападение на полицейского. Что делать? Как отсюда уйти? Мерзкий ублюдок!» – думала девушка, и по щекам потекли горькие слезы отчаяния, а в животе все скрутило от отвращения и страха. Еще чуть-чуть, и ее стошнит.

– Ты просто очень напряжена, расслабься, подумай, поищи аргументы в своей маленькой головушке, – не унимался следователь и продолжал настойчиво и больно массировать ей плечи. Ее слезы капали на черные обтягивающие брючки, тут же впитываясь в тонкую ткань, и она, всхлипывая, ответила:

– Я не экстрасенс, это правда. Вас дезинформировали. Ничего такого я не умею.

Тут же она почувствовала, как одна рука этого весьма крупного мужчины, от которого пахло противной смесью пота, табака и приторной туалетной воды, поползла к ее груди, но затем резко сменила направление и схватила за горло.

– Ты мне зубы-то не заговаривай, – прошипел он ей в лицо, обдавая запахом мяты и какой-то кислятины, – у меня отличные информаторы! Говори, где держат этого засранца?!

Да откуда же ей было знать, где этот засранец, кого она видела один раз? Откуда ей было знать, что случайная встреча в ночном клубе превратится в какой-то детективный кошмар ее жизни? Откуда она могла знать, где этот парень, который стоит очень много денег, и они все его ищут? Как ее угораздило оказаться посреди битвы двух банд, и одна из них была банда продажных полицейских! Это был словно страшный сон. И непонятно когда он закончится, и как от него пробудиться.

– Дайте мне сутки, – прошипела девушка незнакомым, даже для самой себя, голосом.

– Что? – резко переспросил следователь и, отпустив горло, запрокинул ее голову, взявшись за подбородок. – Что ты там мямлишь?

Она пыталась глубоко дышать, пропуская воздух через освободившееся горло, но в ответ неожиданно подступило першение, не давая ни нормально вдохнуть, ни произнести ни звука. Девушка в ужасе открыла глаза, пытаясь откашляться, но с запрокинутой головой это было не так просто сделать. Мужчина резко отдернул руку, и она задохала, словно чахоточная, согнувшись вперед и положа ладонь себе на грудь.

– Сутки. Я найду его за сутки, – сиплым чужим голосом произнесла она, когда кашель отпустил истерзанное горло и кислород снова свободно проходил в легкие.

Мужчина в сером костюме довольно улыбнулся. Ну наконец-то она готова сотрудничать. Он понимал, что даже если она соврет, то ей некуда деваться и некуда бежать. Они сразу же найдут ее. На территории России ей точно не спрятаться – везде свои люди. За границу она не сбежит без паспорта, который они предусмотрительно у нее забрали. Да и денег у этой девчонки таких нет, чтоб в другой стране скрыться. Золотая рыбка на крючке и теперь будет исполнять их желания. Как удачно тайный источник доложил об экстрасенсорных способностях девахи: чует людей за много верст, как какая-то суперищейка. Теперь никому не спрятаться и не скрыться с их большими мешками денег или с полезной информацией.

Девушку отпустили, измученную и напуганную, трясущуюся от негодования и страха, злую и беспомощную. Она шла по мокрому от дождя проспекту, хлюпая по лужам в кожаных сапожках на каблуках и кутаясь в наспех накинутый дутый черный пуховик. Так хотелось скорее сбежать из этого ужасного места, пропитанного смрадом вседозволенности и гнета, что она где-то обронила свою ярко-желтую шапочку, связанную любимой подругой Катей и подаренную на день рождения со словами: «Ты у меня лучезарная, словно солнышко. Пусть эта шапочка дарит тебе тепло и яркость, как и ты мне, своей подруге». И так это было трогательно и от всего сердца, что она разрыдалась от нахлынувших чувств. И вот теперь, видимо, потеряла этот кусочек солнышка. Потому что и сама сегодня потухла, как костер, который залили водой, и остались только шипящие угольки беспомощной злости, обиды и страха.

Теперь у нее были ровно сутки, чтобы придумать, что делать, чтобы слезть с этого гребаного крючка и остаться целой и невредимой, если такое вообще возможно. Кому звонить? Кого просить о помощи? Может быть, позвонить отцу? У него раньше были некие полезные знакомые. Нет, отцу вообще на нее наплевать. Он уже много лет не появляется в ее жизни. Ему даже на руку, если бандиты избавят его от такого бремени, как никчемная дочь.

Внезапное острое чувство одиночества начало накрывать с головой. Хотелось убежать куда-нибудь очень далеко, заползти в темную пещеру и там переждать. Но бежать было некуда. Поэтому спасти ее теперь может только чудо.

* * *

Кристина доела последний кусочек ароматного бананового хлеба, вытерла рот салфеточкой и, сделав глоток кофе, воодушевленно начала:

– Знаете ли вы, кто такие эмпаты?

Это был неожиданный вопрос, заставший полицейского врасплох. Но она ждала ответа, глядя на него большими зелеными глазами и еле заметно напряженно улыбаясь, словно не совсем уверена, можно доверять ему или нет.

– Имею представление, – сказал он спокойно и без каких-либо подтекстов. Но этого было недостаточно. Она продолжала смотреть на него, как бы вопрошая: «И?»

– Это люди, которые способны сопереживать другим, понимать эмоциональный настрой собеседника. Что-то еще? – осведомился он, слегка разведя руками и не понимая, к чему этот экзамен по психологии.

– Да, так и есть! – произнесла она, закусывая нижнюю губу. Все еще не доверяла ему и сомневалась, стоит ли рассказывать всю правду. Потом она покивала, как бы соглашаясь то ли с его словами, то ли с чем-то, что крутилось у нее в мыслях.

– Существует разная степень эмпатии. От легкого сопереживания до полного погружения в чувства человека. Я отношусь ко второй категории, – осторожно начала она и снова замолчала, обдумывая свои дальнейшие слова.

– При определенных обстоятельствах я могу полностью погрузиться в чувства человека: почувствовать запах, который чувствует человек, ощутить вкус, который чувствует он, если ему больно, то и мне будет больно… Как-то так, понимаете? – закончила она и взяла со стола кружку, чтобы скорее сделать глоток кофе, будто у нее очень сильно пересохло во рту.

Он смотрел на нее из-под бровей. Потом поднял подбородок и начал почесывать шею.

– Я не верю в экстрасенсов, – сказал он с сарказмом.

– А я вовсе не экстрасенс! Это что-то связанное с особенностями работы нейронов в мозге. Ученые пока не могут точно исследовать этот феномен из-за недостатка испытуемых. Нас очень мало, и мы скрываемся, не хочется быть подопытной крысой, знаете ли, – она тяжело вздохнула, пытаясь унять дрожь в голосе, которая вдруг так некстати подкралась. – А еще некоторые просто не умеют это контролировать и сходят с ума. Таких людей в любом случае ожидает печальный конец: самоубийство или забвение в дурдоме.

– Не понимаю. Почему? – удивился Вуд. Он явно начал проявлять интерес. Возможно, ее рассказ не показался ему такой уж абсолютной чушью. Или она ошибается?

Кристина потерла лоб подушечками пальцев обеих рук, как будто у нее болит голова и ей хочется немного снять напряжение.

– Представьте себе, что вы все время чувствуете чужие эмоции. Вот этот человек, напротив вас, злой, и вы злитесь. А вот тот, справа, расстроен, и вы хотите рыдать вместе с ним. А в это же время, сзади, проходит девушка, которая безумно влюблена в своего парня и ревнует его к каждому столбу. А вот там, дальше, кто-то хохочет про себя, и вам вдруг так сильно весело становится. А если кто-то рядом хочет покончить с собой, то вы начинаете думать о вариантах, как это сделать, потому что внутри невыносимая душевная боль или тотальное всепоглощающее чувство одиночества, которое все сильнее и сильнее затягивает, как зловонное болото. Вас кидает от эмоции к эмоции, и это невыносимо, это сводит с ума, хочется это остановить! Кто-то, кто посильнее духом да поумнее, просто уезжает жить куда-нибудь подальше от людей. Предпочитает отшельнический вид жизни, когда рядом на десятки километров никого, чьи бы эмоции можно было почувствовать. А кто-то решает, что единственный выход – это прекратить раз и навсегда быть губкой для чужих эмоций. И прекращает. Прекращает существовать, – грустно закончила она и снова закусила нижнюю губу, которая начала предательски дрожать. Глаза ее наполнились влагой, и она опустила ресницы, быстро заморгала и, взяв со стола салфетку, приложила к носу, пытаясь справиться с нахлынувшими собственными эмоциями. Ведь у нее тоже были такие моменты, когда казалось, что уснуть навсегда – это единственный способ остановить мученья.

Он молчал. Переваривал информацию.

– Все равно не понимаю! – вдруг произнес он резко.

– Что вы не понимаете? – нахмурилась Кристина, все еще вытирая нос салфеткой.

– Как вы поняли, где находится серфингист? – он пристально посмотрел в ее большие зеленые глаза.

– Ой, я вам тут душу выворачиваю, а вы все о своем! – разочарованно выпалила девушка. – Я же видела его до этого, мы пообщались. И как-то все сошлось, что я вдруг тогда на парковке почувствовала то, что чувствовал он: резкая боль в голове, тошнота, острые камни, обдирающие тело, холодные брызги. Камни только со стороны обрыва, с другой стороны длинные песчаные пляжи. Вот и поняла, что он там. Живой. Был бы мертв, я бы не почувствовала ничего. Это была чистой воды удача и для него, и для меня. Такое случается крайне-крайне редко!

Офицер Вуд пригладил свои брови и молчал, снова обдумывая поступившую информацию и не понимая, как ее воспринимать, потому что все это было похоже на какую-то чушь! И ощущалось, что она опять водит его за нос. Или просто спятившая, и ей не помешало бы показаться психотерапевту. Но это не объясняет, как она узнала, где серфингист.

– Хорошо, допустим! – согласился он, наконец-то входя в азарт от этой, как он думает, игры. Он все равно хотел поймать ее на вопросах и доказать, что она наглая мошенница, которая тратит тут впустую его время, пытаясь запудрить мозг. – А как быть с дедом? Почувствовала запах эвкалипта? – с издевкой спросил он и снова откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

– Вы про моего соседа?

Он кивнул.

– Здесь все просто. Я услышала крики черных какаду, – невозмутимо ответила девушка.

Офицер вопросительно посмотрел на нее:

– Каких какаду?

– Желтохвостого черного какаду. Очень редкий вид, который находится под угрозой исчезновения. Вообще, он обитает в диких лесах. А тут в парке, да еще в черте города. Это потрясающе! Я их видела несколько раз, там на дереве, когда гуляла. Это любимое место стаи. И крик черного какаду ни с чем не спутать, он похож на крик ястреба, но более грубый, – она хотела сказать что-то еще, но по хмурому лицу собеседника поняла, что не стоит продолжать.

– Экстрасенс и юный натуралист! – воскликнул он и снова начал сосредоточенно приглаживать брови.

– Вам бы с такими головными болями надо обратиться к врачу и, может быть, поменьше пить кофе.

– Что? – как бы очнулся он. – Что вы сейчас сказали? – непонимающе произнес он.

– Это, опять же, очень странно, но я чувствую, как вас сейчас мучают головные боли. И это не в первый раз. Когда я была в офисе полиции, у вас тоже болела голова, – смущенно ответила девушка, пряча взгляд в кофейной чашке.

– Вообще-то, в прошлый раз вы сами отпросились домой из-за головной боли, – напомнил он ей, удивленно приподнимая темные ровные брови.

– Ну, так у меня разболелась голова из-за вас. От волнения у меня немного ослаб барьер, и я почувствовала вашу боль. И решила избавить от мучений вас и меня заодно.