Читать книгу Предел Чандры - Динар Галимов - Страница 11

Он был уверен, что спит, когда, открыв глаза, оказался в том странном месте, где два солнца встречаются в небе над головой. Корона нейтронной звезды поражала жутковатой красотой, вспышки ужасающей силы потрясали ее ореол и наверняка выжгли бы все живое на планете, не будь между звездами столь сильной гравитации. Природа несправедлива. Убийцы пленяют своей красотой, в то время как жертвы блекнут в их тени. Нейтронная звезда поглощала сестру, но картина восхищала, словно жидкое золото перетекало из небесного светила в темную, как воды Коцита, бездну.

Он стоял на краю долины, где простился с безликим спутником, один. Вокруг царила тишина, не было слышно пения птиц, лишь журчанье воды неподалеку, да шелест листвы нарушали спокойствие этого молчаливого места. В горле пересохло, он почувствовал жажду. Пройдя сотню шагов, он вышел к берегу ручья, воды которого искрились в лучах заката. В реке, а ручей оказался настоящей горной рекой, плескался лосось. Поток брал начало у склонов скалистого горного массива на краю долины, с которого водопадами стекала вода. Издалека казалось, что скала плачет. Что-то смутило его, показалось неправильным. Вода стекала куда медленней, чем должна была, иногда, словно зависая в воздухе.

– Гравитация.

Он заметил, что уже не один, его безликий спутник выступил из-за тени деревьев:

– Думаю, ты заметил еще в прошлый раз, когда преследовал меня, насколько легко тебе бежалось.

Ден утвердительно кивнул.

– Этот мир меньше твоего, а ядро планеты не из железа и прочих тяжелых элементов.

– Это не объясняет, почему вода парит в воздухе.

– Посмотри на нейтронную звезду. Как ты думаешь, какая от нее исходит гравитация? Здешнее солнце больше твоего, землянин, и планета ближе к нему и еще ближе к нейтронной звезде. Она поглощает часть излучения, испускаемого солнцем, но при этом защищает жизнь на планете.

– Зачем я здесь, не для уроков же астрофизики?

– Ты здесь потому, что срок твой близок и скоро ты присоединишься ко мне. Но прежде нам нужно многое поведать друг другу.

– В прошлый раз ты сказал мне, что я еще не готов.

– Ты никогда не будешь готов. Таков человек, он всегда живет так, словно будет жить вечно. Но сейчас ты подступил к самому краю, время наше на исходе…

Он услышал крик, за криком пришла боль. Он больше не наслаждался чистым горным воздухом, а лежал на кровати посреди палаты, рядом суетились, спешили люди. Голос, который показался ему знакомым, прокричал что-то про обезболивающее, но боль не отступала.

– Посмотри на меня.

Стены палаты начали расступаться, он снова был в долине у водопадов. Безликий невозмутимо продолжил:

– Сосредоточься, думай о воспоминаниях.

– Чего ради мне это делать?

– Пока ты здесь, боль отступает. Ты хочешь узнать, что это за место и зачем ты здесь?

– Да.

– В таком случае тебе лучше начать.

Они смотрели друг другу в глаза. Очертания лица незнакомца были размыты, но глаза… Ден словно тонул в их мягком сиянии. В голове вертелась тысяча вопросов, но… будь что будет, он решил довериться ему. И погрузился в воспоминания, думая о том, как впервые взял в руки гитару.

И вот ему снова тринадцать. Он только-только научился играть на гитаре и пока все еще неопытен и допускает ошибки в моменты волнения. Но сейчас он стоит перед половиной школы, все ожидают его и его друзей. Он никому не рассказывал о том, что собирается исполнить. Hotel California песня сложная для тринадцатилетнего парнишки, но он решился ее сыграть. Встречается взглядом с Артуром и кивает Эмилю, он сегодня на ударных. Они играют аккомпанемент, и смешки с задних рядов потихоньку смолкают. Нил заканчивает соло, и он начинает петь. Поет негромко, сосредоточенно выговаривая каждое слово, не фальшивит. Друзья присоединяются к нему. Слегка фальшивит от волнения Артур, но, кажется, этого никто не замечает. Он продолжает петь, и в нем просыпается воодушевление, которое постепенно сменяется эйфорией. В тринадцать лет пьян от своей музыки, он уже не просто играет на гитаре, он играет для зрителей, большинство из которых еще не слышали бессмертное творение Eagles, уже слегка утратившее былую популярность к их рождению.

Плавно его воспоминания перетекают на то, как они проводили время, играя после школы. Тогда дружба была понятием абсолютным и потребностью большей, чем еда. Он скучал по этому времени. К его удивлению, в памяти стали всплывать, казалось бы, давно забытые детали: будь то родинка на щеке девушки, что любила слушать, как они играют в каморке, или драка с одноклассником до первой крови, к счастью, не его, преследовавшее его затем жгучее раскаяние. Он проживал день за днем, вот ему четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, светлые воспоминания сменялись плохими, те почему-то проявлялись ярче и четче и были более живыми. Когда они заполонили его мысли целиком, он осознал, что смотрит в насмешливые глаза Безликого.

– У тебя нет воспоминаний из более раннего возраста?

Ден поймал на себе пару насмешливых глаз.

– Думаю, настал мой черед задавать вопросы.

– Справедливо, можешь задать два, – ответил его собеседник после короткой паузы.

– Расскажи мне, где я, и что это за мир? Проснувшись, я подумал, что это сон, но мышцы ног после той погони ныли несколько суток.

– Это не сон.

– Как называется этот мир? Это не Земля?

– Мир этот называется Чандра.

– Как я здесь оказался?

– Это третий вопрос. Сосредоточься на следующем воспоминании.

Ден не стал спорить и продолжил путешествие по аллее воспоминаний. Объятия мамы, блинчики на выходных по утрам, первая книга, которую получил в подарок на девять лет, детский детектив, который открыл ему удивительный мир литературы, и то, как папа впервые принес ему книгу о Гарри Поттере. Он лежал на кровати в их небольшой, но уютной спальне и ждал, когда папа придет домой и принесет сюрприз. Он хотел получить одну-единственную книгу и совсем не обрадовался, увидев обложку, на которой был изображен щуплого вида мальчик в очках с черными волосами. Ему хватило девяти страниц, чтобы недовольство сменилось живым интересом, совсем скоро уступившим место восторгу.

Он потерял счет времени в упоении от нахлынувших воспоминаний, но Безликий снова вывел его из спасительного забвения.

– На сегодня достаточно, тебе нужно отдохнуть, прибереги силы.

– На что?

– Оставь вопросы до следующей нашей встречи, ступай.

Ден посмотрел на солнца, жутковатые в своей красоте, на краешек луны, только выглянувшей из-за горизонта, и, моргнув, погрузился в глубокий сон без сновидений.

Разбудила его старая подруга, к которой он успел привыкнуть, но не успел соскучиться.

– Здравствуй, боль.

Следом он почувствовал приятный сердцу запах, открыл глаза.

– Элина, родная, я люблю тебя.

Ден сел в постели, она присела рядом с ним и мягко прижалась к нему всем телом.

– Прости, но боюсь, что я пока не в форме.

– Ничего страшного, милый, вокруг полно мужчин. Без внимания не останусь.

Несмотря на слабость, Ден не мог не рассмеяться, чувство юмора Элины было за гранью. В голове всплыли подробности вчерашней ночи, руки отчаянно захотели пробежаться по струнам, но голова была тяжелая, руки путались в окутавших его проводах и трубках.

– Элина, ты не могла бы принести мне гитару?

– Ден, здесь нет гитары.

– Ты ведь найдешь ее для меня? Ту, на которой я играл для тебя, помнишь?

– Помню, милый, конечно же, я помню.

– Ты помнишь наше первое выступление в школе? Оно снилось мне ночью.

– Помню, вы играли Hotel California. Мне было десять или, может, одиннадцать, и я случайно оказалась в зале, но мне понравилось, придя домой, я весь вечер слушала ее, пока не пришла мама и не велела мне садиться за уроки.

– Я хотел бы сыграть тебе снова.

– Ден, милый, ты сыграешь, обещаю. Я узнаю у Фредерика, может, у ребят есть гитара.

– Элина, можешь попросить его увеличить дозировку обезболивающего? И попроси его ко мне зайти, пожалуйста, мне хотелось бы с ним поговорить.

– Хорошо, я скоро вернусь.

После того как она вышла, Ден погрузился в тяжелые размышления. Несмотря на все прошлые заверения Эмиля и настоящие Фредерика, он не был уверен в успехе их кампании. Шансы на положительный результат, казалось, таяли на глазах. Он любил жизнь и не хотел умирать, у него осталось слишком много незавершенных дел. Он давно не видел родителей.

Ден вспомнил, как впервые узнал о том, что жить ему осталось не тридцать и не сорок лет, как его друзьям, знакомым и просто прохожим, а всего-навсего два или три. Ему сообщили об этом после второго его инфаркта. Он просидел взаперти один почти месяц вне себя от ярости. Потом смирился и решил продолжать жить так, как жил прежде, не думая о завтрашнем дне. А потом он встретил ее, Элину. И жизнь заиграла новыми красками, он снова почувствовал ярость от осознания того, что не сможет разделить с ней прекрасные мгновения. Картинки проносились перед глазами, и он видел, как Элина выходит замуж, у нее появляются дети, вырастают и покидают дом, чтобы затем снова вернуться, но уже со своими детьми. И на всех этих картинах был мужчина с чужим лицом, не он, не Ден. Он зарыдал в исступлении, но боль снова заставила его забыть обо всем на свете. Боль была его подругой и спасительницей от горьких мыслей и переживаний. Он держался так долго, как только мог, но не выдержал и снова потерял сознание, погрузившись в забытье.

В это же время в деревенском кафе неподалеку, на берегу Иветт Фредерик орал на Эмиля благим матом. Суть его претензий заключалась в том, что вот уже больше недели, как сердце Дена отказало полностью, и он должен был констатировать его смерть, но Эмиль настаивал на дальнейших попытках.

– Ему не помогают даже самые тяжелые обезболивающие, Эмиль. Зачем, зачем ему эти мучения? Смирись с тем, что мы не смогли ему помочь.

– Фредерик, дай мне еще неделю.

– Что тебе даст эта неделя? Наш метод не работает.

– Прошу тебя, Фредерик, всего одну неделю, если он не выкарабкается…

– То что? Что тогда? В тебе говорит надежда, родительница и покровительница игроков и незадачливых самоубийц. Я продержу его столько, сколько смогу, но он уже одной ногой в коме, а оттуда пути назад не будет.

– Благодарю тебя, мой друг, о большем я и не прошу.

– Оставь благодарность себе, ты просишь меня о том, чтобы я на неделю продлил пытки твоего друга, Эмиль. Не ожидал от тебя…

– Прощай, дружище.

Был уже поздний вечер, но Фредерик решил заглянуть к Дену. Войдя в палату, он поймал на себе вопросительный взгляд Элины. Он подошел к ней поближе и шепотом, хоть в этом и не было никакой нужды, произнес:

– Он просил увеличить дозировку обезболивающего, мы обсудили с коллегами и рассудили, что это допустимо.

– Ему это не повредит?

Фредерик подавил вздох, нужно было ответить ей, что у Дена от такой дозировки может отказать не только сердце, но и печень, и почки, но ему все равно осталось не больше недели. Но лишь прошептал:

– Нет, Элина, это ему уже не повредит.

Она молча кивнула, кажется, все поняв.

– Тебе нужно отдохнуть, поспи, он не проснется до утра.

– Да.

Слабый безжизненный шепот раздался в ответ, лишь побелевшие костяшки пальцев, сжимающие гитару, выдали ее состояние. Фредерик вышел, не прощаясь.

Ден тем временем снова блуждал по улочкам памяти в ожидании ответов от таинственного незнакомца. Он уже добрался до воспоминаний о времени, проведенном в университете, и плавно двигался к выпускному. Незнакомец словно погружал его в транс, воспоминания текли полноводной рекой, и ему требовалось лишь держаться течения и не дать водам захлестнуть его с головой.

Он едет с друзьями на местную базу отдыха, поет и играет у пылающего костра, картинка меняется: он в библиотеке, готовится к написанию заключительной главы работы, сменилась череда картин – и он на выпускном вечере.

Ден проснулся с легкой грустью. Рядом в кресле дремала Элина, она заснула, так и не выпустив из рук гитары. Странно, но сегодня он почти не чувствовал боли, должно быть, он шел на поправку. Попробовал подняться, и оказалось, что он с трудом, но может стоять и передвигаться самостоятельно. Тихо, чтобы не разбудить Элину, отцепил провода с датчиками, вынул трубку и глубоко вдохнул. Затем прошел в ванную, почистил зубы и принял обжигающе горячий душ.

Душ придал ему силы. Он взял в руки гитару, когда он начал петь, Элина проснулась, не веря свои глазам, она смотрела на то, как он играет песни их юности. Когда Ден закончил, она бросилась ему в объятия. Он целовал ее словно в первый раз, трепетно, боясь сделать ей больно, покрыл поцелуями шею, долго, мучительно нежно для Элины ласкал грудь, спускаясь все ниже и ниже. Это был самый долгий и нежный поцелуй в его жизни, он словно пытался сполна насладиться ее вкусом, запомнить его. Элина потеряла счет времени, он любил ее так долго, как только мог, но силы его были на исходе, и Элина пришла ему на помощь, в который раз он подумал, что из нее вышла бы великая наездница.

– Я близок, может, пора остановиться?

Но Элина лишь ускорила темп, Ден закрыл глаза и решил, будь что будет. После они долго лежали и обнимались, улыбаясь без слов.

Ден задремал, а когда проснулся, вернулась и боль, в комнате было невыносимо душно.

– Любимая, можешь, пожалуйста, приоткрыть окно?

– Конечно, любимый.

Элина открыла окно и взглянула на расстилающийся вокруг пейзаж. Пришла весна, и вокруг все расцвело. На реке появились первые гребцы. Впервые за долгое время она снова была счастлива.

– Ден, милый, может, возьмем напрокат лодку, исследуем реку, найдем пару укромных мест, где нам никто не помешает?

Ответа не последовало.

– Ден?

Она обернулась посмотреть, почему он не отвечает, Ден лежал неподвижно, глаза его были закрыты. Элина поспешно бросилась к нему на кровать и прислушалась. Он не дышал. Ударив по кнопке экстренного вызова, она в панике принялась, как умела, делать искусственное дыхание и массаж сердца.

* * *

Артур взвалил на плечо здоровенный брус и направился в сторону вновь затеянной стройки. На праздники выдалась замечательная погода, и он решил, что глупо проводить время в четырех стенах, хотелось занять руки, смастерить или построить что-то самому. Накануне он, не теряя времени, начертил план домика, заказал материалы и теперь был готов к осуществлению плана. Место для строительства Артур выбрал на самой границе участка, между забором и соснами. Вырыв четыре небольшие ямки, он засыпал их щебнем, тщательно утрамбовал, затем размешал раствор и залил им щебень, дождавшись, когда он чуть подсохнет, разместил на импровизированном фундаменте каменные блоки.

Теперь, пока схватывался раствор, необходимо было подготовить брусья. Вечером он их обработал антисептиком, оставалось распилить их согласно планируемым размерам, еще минута – и во все стороны полетела мелкая деревянная стружка, в воздухе повис приятный запах свежей хвои. Работал Артур ручным инструментом, предпочитая чувствовать сопротивление, борьбу дерева.

Он уже заканчивал, когда Лили и Диана вышли на воздух, посмотреть, чем это занимается папа и позагорать, день выдался солнечным и по-настоящему жарким. Лили и Диана были одеты в одинаковые полосатые купальники, Лили была похожа в нем на маленького морячка. Стоило ей выти н улицу, как она погналась за Ватсоном. Диана, подойдя к мужу, принялась массировать ему плечи, прижимаясь упругой грудью. Артур сосредоточенно пилил, игнорируя ее, понимая, что Диана так просто не отступит, и ожидая продолжение. Он мягко высвободился из ее объятий, поцеловал и с усмешкой взвалил на плечи последний из оставшихся брусьев.

Для начала необходимо было скрепить основание каркаса. Он взял старый шуруповерт, верой и правдой служивший ему уже добрую дюжину лет, усиленные уголки и небольшое ведерко с саморезами. Устанавливая вертикальные несущие столбы, он бросил взгляд на своих девочек. Лили бегала по газону, играя в догонялки с их маленьким еще котенком, Диана поливала почву под цветущими кустарниками и растениями, периодически направляя дождеватель в сторону Лили и их кота Ватсона, Лили восторженно визжала, в последнюю секунду отбегая от струи прохладной воды.

Закрепив два последних бруса, на которые позже лягут стропила, он решил сделать перерыв.

Диана вздрогнула, когда мозолистая ладонь легла на ее бедро. Он приобнял ее и прикусил мочку уха. Убедившись, что Лили занята игрой в щекоталки с Ватсоном, Артур поцеловал Диану и хотел было увлечь в сторону дома, но она вывернулась и побежала к дочке, бросив озорной взгляд.

Артур вернулся к работе, нужно было связать брусья. Он использовал остатки досок, чтобы скрепить брусья крест-накрест, а затем вырезал в стропилах треугольные выемки. Стропила легли как надо, довольным взглядом осмотрев сооружение, он направился за черепицей.

Раздалась легкая вибрация в дужке очков, микрофон сообщил ему, что поступил вызов от Дена. «Объявился наконец, месяц не мог найти время поговорить. Пару минут точно потерпишь», – рассудил он и завершил вызов. Взял листы черепицы, ножницы по металлу, рулетку и направился в сторону домика. Ден перезвонил, когда он заканчивал замеры, на этот раз Артур ответил.

– Привет, дружище! Как ты?

Первое, что бросилось в глаза, Ден поседел. Второе, он находился в довольно странном, словно выбеленном месте.

– Приветствую, старина! Слушай, интересная картинка у тебя на фоне. Где ты находишься или ты так заретушировал?

– Технически я в Париже, и нет, это не ретушь. Артур, не буду ходить вокруг да около. Ты, наверное, удивлялся, почему я не отвечаю на твои звонки, так вот, прости, я просто не мог. Мы проводили с Эмилем, точнее не так, провели надо мной некоторые эксперименты, и в результате… Артур, ты не поверишь, но с тобой сейчас говорит цифровой я… Но об этом позже, есть просьба, мы всегда были добрыми друзьями, и я хотел бы попросить тебя о помощи. Но для начала открой, пожалуйста, дверь Эмилю.

– Эмиль здесь? Почему, что вообще происходит?

– Дружище, мы сейчас все тебе объясним.

– Ок, пойду встречу его, перезвони мне через минуту.

Артур направился в сторону дома. Диана подвязывала цветущие кусты роз.

– Любимая, ты не могла бы что-нибудь на себя набросить? У нас гости.

– Да, и кто же?

– Эмиль.

– Я думала, он в Париже, почему он здесь?

– Я пока не знаю, с Деном творится что-то неладное, он бы не приехал так внезапно без веской причины.

– Хорошо, мы с Лили пока пойдем домой, приготовлю чай. Тревожно это все как-то. Ты встретишь его?

– Да, встречу.

Артур подходил к воротам со смешанными чувствами. Часть его была рада приезду Эмиля, но он не понимал, чем вызван столь неожиданный визит. Набравшись смелости, он отворил калитку. Чуть в стороне, возле молоденькой сосны стоял Эмиль с рюкзаком за спиной и небольшим сундучком под ногами.

Повисло неловкое молчание. Артур решился прервать его первым, нерешительно подойдя к Эмилю, он схватил его за руку.

– Ну здравствуй, дружище.

Артур помнил рукопожатие Эмиля крепким, сейчас оно было каким угодно, но только не крепким.

– Артур, рад тебя видеть. Жаль, что при таких обстоятельствах.

– Каких таких обстоятельствах? Эмиль, что происходит? Мне звонил Ден, навеял какую-то тайну. Так, что это я держу тебя за порогом. Проходи, выпьем чаю или чего покрепче, помочь тебе с сундучком?

– Нет, он легкий.

Они прошли внутрь, и Артур закрыл за ними ворота.

– Можешь оставить сундучок у входа, здесь его не тронут.

– С твоего позволения, я возьму его с собой, – твердо возразил Эмиль.

– Как скажешь, проходи. Диана, у нас гости.

Эмиль вошел в дом и огляделся по сторонам. Он дружески обнял Диану, вежливо отметил, что за то время, что они не виделись, она похорошела еще больше. Затем с любопытством, но не слишком внимательно огляделся по сторонам.

– Знаешь, дружище, я ведь еще не бывал в твоем новом доме.

– Не бывал, и еще ты давно не видел мою дочь. Лили, принцесса, иди к нам, приехал дядя Эмиль.

Лили выглянула из гостиной. Она пристально посмотрела на него и спросила с детской непосредственностью:

– Папа, а это кто?

– Это дядя Эмиль, принцесса, он наш старый добрый друг. Помнишь свою маленькую теннисную ракетку?

– Помню.

– А помнишь, кто тебе ее подарил?

Лили покачала было головой, но вдруг просияла и бросилась к Эмилю с криком «дядя Эми».

Эмиль, не ожидавший столь бурной реакции, поймал ее, выронив при этом из рук сундучок.

Он закрутил ее, как когда-то давно в детстве, а когда отпустил на пол, все взгляды устремились на сундучок, раскрывшийся от падения, точнее на его содержимое.

Эмиль, сглотнув комок, застрявший в горле, показал на урну и произнес:

– Я привез домой Дена…

Тишина, повисшая в комнате, казалась осязаемой. Она накрыла их ледяным саваном. Артур и Диана растерянно смотрели друг на друга, не зная, что сказать, бросая взгляды на выкатившуюся из сундучка урну с прахом.

– Да, привез нашего друга Дена… Мне нужна будет помощь с похоронами, – сказал он бесцветным голосом.

Первой тишину нарушила Лили. Она снова прыгнула в руки Эмиля, не понимая, почему все вдруг замолчали. Посмотрела ему в лицо и вдруг, словно все поняв, вырвалась и испуганная убежала в свою комнату. Диана всхлипнула, раз два, затем, не сумев сдержать слезы, заплакала навзрыд. Артур собрался силами, стараясь сохранять спокойствие, произнес:

– Диана, любимая, присмотри за Лили, мне кажется, она испугалась. Эмиль… пройдем в гостиную.

Эмиль уложил урну обратно в сундучок, и они прошли в уютную комнату с высокими окнами и камином, отделанным деревом. Над камином висела картина с изображением пейзажей Версаля. Картину эту нарисовали Диана и Лили, она была для Артура дороже всех остальных картин в доме, вместе взятых. По сторонам от камина возвышался стеллаж с книгами, стройные ряды доходили до самого потолка.

Артур жестом предложил Эмилю занять кресло у камина. Огонь в нем уже погас, но от углей по-прежнему шло тепло. Эмиль только сейчас осознал, что его била дрожь. Артур потянулся было к шкафчику для вина, но затем передумал и вернулся в комнату с тремя бокалами и бутылкой «Джонни Уокера».

Он плеснул по щедрой порции во все три. Один передал Эмилю, второй поставил на столике у урны, третий оставил себе. Посмотрел на бокал, одиноко стоявший на столике, и жгучие слезы выступили на глазах. Он произнес:

– За Дена!

– За Дена.

Они осушили бокалы.

– Сердце?

– Сердце.

– Знаешь, Эмиль, Ден позвонил мне буквально за несколько минут до твоего появления и сообщил, что ты стоишь у нас на пороге, и, клянусь тебе, он выглядел живым, настоящим, не так, как выглядят боты или записанные для близких воспоминания. Что это значит?

– Сейчас расскажу, Артур, – ответил Эмиль хриплым голосом. – Точнее, расскажем. Тебе звонил не бот в обличии Дена, и это было не воспоминание. Артур, ты удивишься, но мы живем в удивительное время, время торжества науки и технологий. – Он устремил взгляд в пространство: – Ден, я с Артуром, я думаю, мы вместе должны поведать ему о случившемся. Артур, активируй, пожалуйста, режим дополненной реальности. И чтобы избежать необходимости хакнуть твои очки, предоставь доступ Дену.

Возможно, дело было в виски, но слезы высохли также резко, как и появились. Заинтригованный, Артур решил попридержать вопросы и сделал, что было велено. После того как он активировал режим дополненной реальности, поступил запрос на доступ с адреса den_bel. Он не встречал его с самой школьной скамьи, когда только появились первые электронные почты, и его друг, недолго думая, выбрал себе этот нехитрый логин.

Часть комнаты потемнела, открылся коридор, ведущий в знакомое светлое, словно выбеленное место. В конце коридора стремительно нарисовалась фигура рано поседевшего молодого человека, лицо которого хранило печать лишений.

Виртуальный Ден подошел к столику с собственным прахом.

– Так вот что остается от человека после смерти. Горстка пепла и чуть больше воспоминаний, – голос его доносился, казалось, отовсюду.

На лбу выступила испарина. Артур снял очки и протер их платком. Надев обратно, он встал и подошел вплотную к Дену. Он понял, что источником звука были колонки, вмонтированные в стены много лет назад, дужки очков, даже крохотный микрофон, вшитый в качестве эксперимента прямо в ушную раковину.

– Просто немыслимо, какая потрясающая иллюзия…

– Я не иллюзия, Артур, дружище.

Эмиль мягко прервал Дена.

– Ден, позволь мне все объяснить.

– Эмиль, что это?

– Ты помнишь, чем я занимаюсь, Артур, точнее, занимался?

– Помню, Ден говорил, что твоя область – это цифровизация сознания…

– Да, но не только. В последнее время я все больше занимался тем, что записывал на цифровые носители копии людей, жаждущих не оставить наследства наследникам. Я синхронизировал их сознание с облачными процессорами с тем, чтобы они не погибли, когда их тело перестанет подавать признаки жизни. Наш друг не был престарелым миллионером, но тело может подвести и в тридцать лет. Ты знал, что у него было больное сердце?