Читать книгу Магия любви - Динара Касмасова - Страница 1

«…И даже тоненькую нить

Не в состояньи разрубить

Стальной клинок».

(Ю.Ким)

Капитан Немо: Привет.

*Пользователь Фиалка вышел из чата.

*Пользователь Фиалка присоединился к чату.

Фиалка: Привет. А я уже собиралась уходить. Смотрю – нет никого.

Капитан Немо: Да, с посетителями у нас пока негусто. Форум о механизмах эпохи пара, узкая тема. Да и открылись мы всего несколько дней назад.

Фиалка: Тогда поздравляю с открытием.

Капитан Немо: Спасибо. На аватарке – это ты?

Фиалка: Ага. А на твоей, надеюсь, не ты :)

Капитан Немо: А что тебе не нравится – борода или пиратская повязка на глазу?

Фиалка: Вишневая бандана.

Капитан Немо: А вот тут вынужден разочаровать – бандану ношу.

Фиалка: Правда?

Капитан Немо: Ну, ладно, не то чтобы ношу. Как-то раз на картошке сестра одолжила косынку. Не красную. Зеленую в горошек.

Фиалка: О, косынка в горошек – это даже круто :)

Капитан Немо: LOL А как тебя на самом деле зовут?

Фиалка: Софья.

Капитан Немо: А меня Михаил.

Когда Майкл выбежал на перрон, паровоз дал гудок и тронулся с места.

Утопая в белых клубах пара, Майкл припустил вдоль вагона. Обогнал шедших в том же направлении мужчину и женщину средних лет.

– София! – кричала женщина. – Напиши сразу, как приедешь в Лондон!

Майкл как раз поравнялся с приоткрытым окном, из которого девушка в голубом платье махала провожающим рукой.

– Хорошо, мама! – крикнула девушка, улыбаясь. Улыбка осветила ее бирюзовые глаза теплым светом – так солнце освещает море.

Поезд прибавлял ход. Майкл бросился бегом. Поравнявшись с дверным проемом, закинул саквояж под ноги седого усатого кондуктора. Тот крикнул:

– На ходу возбраняется!

– Посторонись, папаша! – Майкл ухватился за поручень и запрыгнул на площадку тамбура.

Кондуктор, отпрянувший перед этим назад, схватил Майкла за рукав и помог подняться. Потом сказал сурово:

– Штраф за нарушение.

Майкл достал из внутреннего кармана сюртука бумажник и всучил старику купюру в пять фунтов.

– А билет? – сказал тот.

Майкл отдал еще две таких же бумажки:

– До Лондона. – Поднял саквояж и прошел в вагон.

Девушка в голубом платье пристраивала кофр на багажную полку.

– Позвольте помочь. – Майкл подошел, кинул свой саквояж на сиденье и подтолкнул кофр дальше.

– Я бы и сама справилась, – сказала она.

– Тогда извините.

– Ничего. Принято считать, что девушка не может поднять ничего тяжелее веера.

Похоже, она из суфражисток.

– И все же мужчины физически сильнее женщин, невозможно отрицать природу, – заметил он с улыбкой. – Так же как нельзя отрицать, что женщины красивее мужчин.

– И глупее? – с вызовом спросила она.

– Я так не считаю, – ответил он серьезно.

Этот ответ ее устроил.

– Здесь свободно? – спросил он.

– Да.

– Майкл Джонс, – представился он.

– София Роуз.

– Очень приятно.

Они уселись друг напротив друга. Девушка мельком взглянула на Майкла и отвела взгляд. Он сказал:

– Вы так странно на меня посмотрели…

– Разве? – она слегка смутилась.

– Да, – покивал Майкл.

– Н-ну, – нехотя произнесла она. – Ваш галстук.

– Что с ним? – Майкл взглянул на свой галстук, который он утром аккуратно, по всем правилам, четверть часа завязывал перед зеркалом.

– Он ужасен.

– Правда? – смешался Майкл.

– Вишневый вам совершенно не идет.

– А какой бы мне пошел?

– Хотя бы черный, как у всех.

– А я не хочу выглядеть, как все, – сказал Майкл. – Возможно, мне больше подошел бы галстук… в зеленый горох?

– Это будет не менее безвкусно, но по крайней мере смело…

Они оба рассмеялись.

– Вы в гости в Лондон? – спросил Майкл.

– Нет, учиться. В политехническую школу.

– О!

– Удивлены, что девушка едет учиться? – с вызовом спросила она.

– Нет. Рад. Вы в Лондон надолго, а значит, мы, возможно, еще не раз увидимся.

Она улыбнулась скромно, потом сказала доверительно:

– В политехническую приедет читать лекции Жюль Верн.

– О! Сам месье Верн!

Вот это да! Было бы замечательно показать ему чертежи и модели. Возможно, он подскажет, как улучшить всю конструкцию!

– Да, – покивала София. – Лучший инженер-изобретатель Европы.

– Да уж! Один его “Наутилус” чего стоит!

– Да, – произнесла она восторженно. – Первая в мире подводная лодка!

– Но… Разве он знает английский?

– Лекции будут на французском. Я свободно им владею.

– Вам повезло. А я вот совершенно неспособен к языкам.

– Не верю, – засмеялась она.

– Да! Я зубрил французский два месяца перед поездкой на Всемирную выставку. Но когда попытался там заговорить с французами, они решили, что я говорю по-китайски!

Она захохотала, потом спросила:

– Так вы были на Всемирной выставке? Как интересно!

– Да! И эта огромная железная конструкция, башня – она впечатляет! Совершенно неприменима для полезных целей, но – впечатляет! И вся из стали!

– А я никогда не была во Франции.

– Правда? Ну, поедете как-нибудь.

– Да. Мне бы хотелось увидеть Версаль. У меня была в детстве книжка с изображениями его садов. И мне запомнились кусты роз и качели, увитые цветами. Вы были в Версале?

– Нет, – сожалея, что не может рассказать о том, что ее интересует, ответили Майкл. – Не был… Наверное, это красиво – качели, увитые цветами.

Она улыбнулась:

– Ну, это старая книжка. И картины в ней старинных художников. Думаю, сейчас там все по-другому. А может, они вообще выдуманные, эти качели…

Весело раскачивались качели, а принцесса Софи хохотала, крепко держась руками за украшенные живыми цветами веревки. Оборванные лепестки кружились в воздухе.

Жан-Мишель стоял в стороне, у подстриженного в виде витого конуса дерева, и не смел подойти ближе. Принцесса такая насмешница. И он слишком незнатен, чтобы разговаривать с ней на равных. Да и вообще чтобы заговорить. То ли дело герцог Андалузский.

– Качните сильнее, герцог! – командовала принцесса герцогу Андалузскому, стоявшему рядом.

– Вы упадете, моя милая! – досадливо сказал герцог, но толкнул ажурную металлическую спинку.

– Вовсе я вам не ваша милая! – огрызнулась принцесса и переливисто засмеялась.

Герцог, куснув тонкую нижнюю губу, толкнул сиденье еще раз и отступил назад, чтобы качели его не задели.

А потом что-то произошло. Похоже, одна из веревок оборвалась. Качели как раз взлетели очень высоко, когда принцесса вскрикнула и вдруг соскользнула вниз.

Жан-Мишель, словно во сне, видел, как взметнулись пышные, в оборках, юбки, мелькнули маленькие туфельки с золочеными пряжками.

Он и сам не понял, как смог очутиться у качелей – молниеносно, будто что-то бросило его вперед, как ракетка бросает легкий волан. Он подхватил принцессу на руки и упал под ее тяжестью.

Пребольно ударился спиной. Увидел ее круглые от испуга и бирюзовые, как море, глаза. Почувствовал сладкий аромат духов и пудры. Ему подумалось, что она сама как цветок, прекрасный нежный цветок розы. И благоухает, как роза.

– Вы не ушиблись? – спросил он.

– Кажется, нет. А вы? – она смотрела на него с беспокойством и любопытством одновременно.

– Не знаю.

– Вы спятили, выпустите принцессу из ваших лап! – гаркнул герцог и Жан-Мишель понял, что до сих пор крепко сжимает девушку.

Он отпустил ее, герцог помог принцессе Софи подняться на ноги.

Жан-Мишель сначала сел, потом с трудом встал. Поясницу он ушиб порядочно.

– Может, вам к лекарю? – спросила принцесса.

– Да ничего с ним не будет, – досадливо сказал герцог. – Провинциалы они крепкие. Вон какой детина.

– Действительно. Не чета вам, герцог, – усмехнулась Софи.

Герцог был хотя так же высок ростом, как Жан-Мишель, но худощав и бледен. Жан-Мишель улыбнулся.

– Вы спасли меня, – сказала ему Софи. – Какой бы вам хотелось за это награды?

– Никакой.

Герцог хмыкнул презрительно. Принцесса живо к нему обернулась:

– Вот вы бы, герцог, не упустили такую возможность.

– Ни за что, – узкие губы герцога растянулись в кривой усмешке.

– И что бы вы попросили? – лукаво спросила она.

– Ваш поцелуй, – сказал он. – А лучше два.

Принцесса рассмеялась. А потом взяла пальчиками пуговицу камзола Жан-Мишеля и легонько потянула к себе. Жан-Мишель наклонился. И принцесса поцеловала его в одну, а потом в другую щеки.

Фиалка: Ты спас мой компьютер от злобных монстров.

Капитан Немо: Антивирус, а не я.

Фиалка: Ну ты же мне его посоветовал. Какой бы тебе хотелось награды за спасение?

Капитан Немо: Никакой. Мы же друзья. Хотя и по интернету.

Фиалка: Мне нравится твое бескорыстие, Миша :)

Капитан Немо: Мне тоже LOL Может, мне стоило сказать, что я бескорыстный, на сегодняшнем собеседовании? Тогда бы меня сразу приняли на работу.

Фиалка: Может быть, даже без зарплаты :)

Капитан Немо: LOL

Фиалка: Хорошая фирма?

Капитан Немо: Ага. Только мебель у них в приемной смешная. Такие кресла-мешки. Полосатые.

Фиалка: Не люблю их. На них в юбке не сядешь.

Капитан Немо: В брюках тоже не очень. Я сел и завалился набок. Секретарша на меня подозрительно смотрела потом. Решила, видимо, что я пьяный LOL

Фиалка: Они нарочно эти мешки поставили, чтобы проверять.

Капитан Немо: Не поставили. А положили LOL

Фиалка: Побросали :) А мне как моя тягомотина в офисе осточертела! Подай, принеси. Быть секретарем – это быть служанкой. Бросить все, да уехать к маме.

Капитан Немо: Далековато. Она же у тебя в Японии сейчас, да?

Фиалка: Ага. Переводчиком. У нее контракт еще на два года. Может, она мне работу какую-нибудь найдет.

Капитан Немо: А ты знаешь японский?

Фиалка: Разговариваю немного. Продавцом смогу работать.

Туман клочьями стлался по улицам, белой занавесью скрывал Темзу. Нежное весеннее солнце то показывалось, то скрывалось за облаками. Майкл и София шли по Пикадилли-стрит, на которой располагались самые интересные магазины.

– Ты нашел меценатов?

– На днях разговаривал с одним крупным промышленником, мистером Говардом Крафтом. Он молод и обожает технические новинки. Похоже, его увлек проект.

– Хорошая новость!

– Да, ты только представь, месяц-другой – и в небе над Англией появятся воздухоплавательные аппараты!

– Полосатые!

– Почему?

– Чтобы издалека было видно!

Они засмеялись. Софи вдруг дернула Майкла за рукав:

– Смотри, какой зайчик!

За стеклом в витрине были выставлены забавные механизмы. Железный лошадиный круп с седлом и на четырех колесах соседствовал с сидящим на чип-энд-дейловском стуле человекоподобным кроликом в сюртуке и штанах – кролик сидел, закинув одну шарнирную ногу-лапу на другую; на стене за ним устроилась медная бабочка и время от времени закрывала и открывала тускло поблескивающие рыжие крылья.

– Зайдем? – вопросила София и уже открывала дверь.

– Если хочешь, – отвечал Майкл, но ему и самому было любопытно. Он взглянул на большие золотые буквы над витриной – “Лабиринт чудес” – и тоже вошел внутрь.

Лавка действительно была полна механических чудес – о назначении большей части приборов и роботов догадаться было невозможно. Но были тут и вполне обыденные вещи: напольные часы, велосипед (правда, у него было пять небольших колес, причем все они располагались в один ряд, а педали отсутствовали), патефон (с двумя трубами).

– Чем интересуетесь, молодые люди? – Перед Майклом и Софией стоял лысый розовощекий старичок в очках. Зеленый жаккардовый жилет так сильно обтягивал его пузо, что пуговицы готовы были вот-вот оторваться и стрельнуть во все сторны.

– Да вот этот заяц в витрине… – начала София.

– Дворецкий! – гордо выпалил старик. – Может подавать напитки и яства гостям.

– Как здорово! – София захлопала владоши, совершенно по-детски. Потом сказала важно: – Когда у меня будет собственный дом, я обязательно куплю такого.

– Если тебе попадется богатый муж, – прошептал ей на ухо Майкл. – Ты видела ценник?

– Если мне попадется богатый муж, – громко и весело сказала София, – я прикуплю тут еще и пианино. – Она подбежала к пыльному темному инструменту в углу, уселась на крутящийся стул перед ним и открыла крышку.

– Это механическое пианофорте, – объявил старик. – На нем может играть даже тот, кто играть не умеет!

– Тогда это как раз для меня! – рассмеялась София и нажала одну, потом другую клавишу.

Инструмент заиграл вальс – клавиши опускались сами собой, будто кто-то невидимый нажимал на них.

Майкл заметил Говарда Крафта, который, видимо, только что вошел в магазин. Крафт стоял у двери и, улыбаясь, наблюдал за Софией. Выглядел он щегольски: в черном длинном плаще, с черным зонтом-тростью в руках. Крафт произнес громко, перекрикивая музыку:

– Если бы я был вашим мужем, мисс, я бы подарил вам и пианофорте, и еще уйму всяких безделушек…

София резко обернулась, убрав руки с клавиш. Музыка умолкла.

– Добрый день, – Крафт приподнял шляпу, обернулся к Майклу: – Познакомите нас, мистер Джонс?

– Да, конечно. Это мистер Крафт, тот самый промышленник, о котором я тебе рассказывал. София, моя хорошая подруга.

– О, так вы не… – махнул перчатками Крафт на Софию и на Майкла поочередно. – Я подумал было, что вы пара.

– О нет, – сказал Майкл. – Мы давние друзья.

– Это прекрасно! – вскричал Крафт. – Дружба – великая вещь.

– Да, – серьезно сказала София. – Это так.

Говард пригласил их обоих отобедать с ним. Они вышли на улицу. Шел дождь.

– Я будто знал, – сказал Крафт, раскрыл зонтик и поднял его над Софией.

Майкл свистнул, подзывая кэб.

– Знаете ли вы, – говорил Крафт Софии, – кто изобрел зонтики?

– Если судить по количеству дождливых дней в году, то мы, англичане, – засмеялась она.

– Японцы, – объявил Крафт. – Правда, у них они были бумажные и от солнца…

– Было бы странно, если бы они были бумажные и от дождя, – заметил Майкл.

Но эти двое не обратили внимания на его слова.

– А вы знаете, – спросила София Крафта, подражая его тону, – что у французов зонтики для солнца и для дождя называются по-разному?

– Нет, – улыбнулся Крафт.

– Парасоль и парапльи, – сообщила София.

– Прелесть, – восхитился Крафт.

– Да, не правда ли? – улыбнулась София.

– Вы – прелесть, – сказал Крафт ласково.

Подкатил кэб, Майкл подал Софии руку, помогая влезть, и заметил, как рдеют от смущения ее щеки.

Еще из сада Жан-Мишель услышал смех и визги. Они доносились из открытых окон и дверей большой гостиной. По дорожке он направился туда. Слева, на лужайке среди цветов, сидели два белых кролика, их длинные розовые уши повернулись на звук его шагов.

Сквозь распахнутые двери Жан-Мишель увидел молодых дам, которые играли в жмурки. Водила мадам Дюпэн, на глазах у нее был повязан шелковый платок. Неуклюжая и слегка косолапая, она осторожно ступала по комнате, растопырив пухлые ручки, и никак никого не могла поймать.

А девушки то касались ее руки, то легонько ударяли по плечу сложенным веером, то подкрадывались и хлопали в ладоши прямо у уха.

Софи – ее щеки от игры стали розовыми, в цвет ярко-розовому платью, волосы слегка растрепались – прямо перед носом Дюпэн, проскользнула к клавесину и пробежала пальцами по клавишам.

Дюпэн бросилась к инструменту, но Софи поднырнула под ее руку, отбежала и оказалась у двери, где стоял Жан-Мишель, не решавшийся войти.

Софи увидела его, улыбнулась радостно, приложила палец к губам, потом обернулась к девушкам, находившимся в зале, и знаками показала им, что уходит.

Софи схватила Жан-Мишеля за руку и стремительно потянула за собой по боковой дорожке в глубь сада, где зеленой ровной стеной высились стриженые кусты. Они зашли в пропуск в посадках и оказались в зеленом лабиринте.

– Его называют “Лабиринт чудес”, – сказала Софи.

– Почему?

– Потому что здесь можно потеряться навсегда. – Софи остановилась, улыбаясь Жан-Мишелю.

– Это тебе, – сказал он и протянул ей скромный букетик из фиалок и маргариток.

– Мои любимые цветы, – сказала она восторженно и поднесла его к лицу, вдохнула глубоко.

– Я знаю, – тихо сказал Жан-Мишель, приблизился к ней, ласково взял за подбородок и поцеловал. Руки Софи обхватили его шею.

Невдалеке послышались голоса.

– Идем, идем, – сказала Софи, увлекая его за собой.

Они шли вдоль зеленой стены, потом свернули раз, другой. И вдруг вышли из лабиринта прямо к стеклянной стене королевской оранжереи.

За стеклом среди темно-зеленой листвы оранжевели апельсины; будто круглые солнечные блики, светились желтым лимоны; алели длинные цветущие кисточки каких-то тропических растений.

Софи прошла вдоль стекляной стены к раскрытой двери. Махнула рукой Жан-Мишелю, тихо проговорила:

– Не бойся, здесь в это время никого нет. А дверь они для проветривания оставляют.

– Я не боюсь, но тебе достанется, если нас увидят вместе…

– Трусишка, – поддразнила его она и показала язык.

Они зашли внутрь оранжереи и продолжили целоваться.

Здесь одуряюще пахло – влажной землей, травами, но сильнее всего – цветочной сладостью.

Жан-Мишеля пьянили ароматы, пьянил поцелуй Софи…

Вдруг за стеклом он увидел бледное, искаженное злобой лицо: он узнал герцога Андалузского.

– Там герцог Андалузский, – прошептал Жан-Мишель.

Софи обернулась, но герцог уже исчез.

– Пошел доносить на нас его величеству, – сказал Жан-Мишель.

– Папа сейчас в Париже, у него там встреча с послом Японии. Так что еще часа два нам ничего не грозит, – она улыбнулась.

– Я видел прибытие посла – парижане закидали его гнилыми фруктами. Ходят слухи, что его величество собирается дать ему большой кредит золотом, тогда как его собственный народ голодает…

– Ах, я прошу тебя, оставь политику! – недовольно сказала она. – Она меня не интересует и не касается!

– Политика всех касается, – заметил Жан-Мишель тихо.

– Меня – нет! – Софи надула губки, потом взяла одну фиалку из букета, который все еще сжимала в руке, и воткнула в волосы. – Красиво?

– Да… Похоже, герцог был взбешен, увидев нас вместе.

– Он уже столько времени в меня влюблен.

– Хм. Не вызвать ли мне его на дуэль?

– Зачем? – испугалась Софи.

– Чтобы больше не подглядывал.

– Да что он может сделать. Ну наябедничает папе. А я скажу, что это он из ревности! Вот так.

– Ладно, – усмехнулся Жан-Мишель, снова обнимая Софи, – тогда оставим его кусать себе локти.

Домик был замызганный и серый, как всё вокруг. Герцог Андалузский стукнул в дверь кулаком в замшевой перчатке.

– Кто? – раздался хриплый властный женский голос.

Герцог не стал отвечать, с силой толкнул дверь и вошел внутрь. Несмотря на то, что солнце еще не село, здесь было темно. И только поморгав и привыкнув к тусклому освещению, которое давало единственное окошко с треснутым стеклом, герцог разглядел пожилую женщину, сидевшую у стола.

Она толкла что-то в ступке и даже не подняла голову, когда он вошел. Под потолком висели пучки сушеных трав. Домик пропах ими. Герцог поморщился брезгливо.

– Она все равно тебя не полюбит, – сказала женщина и повернула к нему лицо. Она не была такой уж старой, как показалось герцогу вначале. Прямой нос, ясные светлые глаза, аккуратно собранные в узел волосы – ее можно было назвать привлекательной.

– Что? – не понял герцог.

– Та девушка, – женщина продолжила толочь в ступе. – Ничего не поделаешь.

– Откуда ты…

– Она твоей не будет, – резко сказала женщина.

Герцог вскипел:

– Тогда пусть и ему не достанется.

– Садись, – сказала ведьма, бросила пестик и отодвинула ступку.

Герцог сел на второй табурет.

В руках у женщины появились большие истрепанные и замусоленные карты. Она веером кинула их на стол. Сказала:

– Положи руку на какую хочешь.

Герцог послушался. Женщина перевернула карту картинкой вверх. На картинке была изображена девушка со светлыми растрепанными волосами.

Женщина будто бы насторожилась. Повернула открытую карту рубашкой вверх, взяла горсть семян, которые толчила в ступке, и бросила на карты.

Потом приблизила лицо к столу, рассматривая, как упали мелкие темные семена, стала переворачивать карты одну за другой, бормоча:

– Ты глянь-ка…

– Что там? – нетерпеливо спросил герцог.

Женщина не ответила. Собрала карты, перемешала их, опять кинула на стол, бросила семена, подула на них и перевернула карту, на которой собралось больше всего семян. Это снова была карта со светловолосой девой.

Ведьма взглянула прямо в глаза герцогу:

– Вечная любовь.

– Что?

– Это вечные влюбленные, – сказала женщина. – Их не разлучить.

Герцог хмыкнул презрительно:

– Цену набиваешь? Не беспокойся. – Он похлопал ладонью по туго набитому кошелю на поясе.

– Вечная любовь – это великая сила. Это как остановить реку.

– Ха. Я построил большую плотину на притоке Роны. Ты не слышала? И река остановилась.

Ведьма приблизила к нему лицо:

– А потом залила город и порушила дома.

– Это мелочи.

Ведьма произнесла:

– Ты не понимаешь. Это любовь истинная, настоящая, вечная. Они будут встречаться через века, в последующих возрождениях.

– Да какое мне дело до последующих возрождений! – раздраженно рявкнул герцог. – Мне надо, чтобы они не встречались сейчас! Ничего не умеешь – так и скажи! – Он поднялся, чтобы уйти.

– Умею, – сказала ведьма и посмотрела на него сурово: – Я разлучу их. Я ударю, – она стукнула ребром ладони по столу, карты отлетели в стороны, – по мосту, который связывает их.

– И что будет?

– Не знаю, что. Но сейчас они разлучатся. Это я тебе обещаю.

– Отлично.

– Но их будет притягивать друг к другу во всех жизнях и веках. Хотя связь между ними будет все больше истончаться. Через столетия мост станет тоненькой ниточкой. Любое препятствие им будет страшно. И нить, может быть, совсем порвется тогда… Но может быть, их сердца вспомнят…

– Плевать мне, что и где их сердца вспомнят! Колдуй давай.

Она покачала головой:

– Не здесь. Не сейчас. Ритуал сложный. Заплати мне деньги и уходи.

– Уж не надуть ли ты меня решила?

Ясные глаза посмотрели на него спокойно:

– Твой выбор, герцог.

– Черт с тобой. – Герцог отстегнул кошель и бросил его на стол. – Этого достаточно, я полагаю?

– Для меня – да.

– А что – я должен заплатить кому-то еще?

– Не понимаешь, герцог? Ты идешь против стихии. Возможно, тебе придется отдать многое за это.

– Что, интересно? – усмехнулся герцог. – Еще деньги?

Ясные глаза всмотрелись в него пристально и холодно. Ведьма произнесла медленно:

– А может, все состояние? Титул? Земли? Жизнь?.. Или всего лишь… честь?

Герцог побледнел, его пробрала дрожь.

– Что за шутки! – крикнул он.

Она засмеялась:

– Ты можешь отказаться.

– Делай, что обещала. – И герцог вышел на улицу. На свежий воздух.

Любовь, стихия, вечность! Сказочки. Ведь все наврала поди. А сопляк так и останется при принцессе. Нет, надо найти способ заслать этого выскочку куда-то. Или просто нанять убийц. Точно. Так будет гораздо проще. А то развел бабьи гаданья да колдовство!

На площади было шумно и людно – не протолкнуться. Горожане весело переговаривались в ожидании зрелища, обсуждали цены на хлеб и новые указы. “Луизетт” высилась над морем людских голов, как старая оконная рама.

Кто-то около Жан-Мишеля сказал:

– Смотрите-ка, герцог Андалузский.

Жан-Мишель обернулся: действительно, герцог Андалузский, на лошади, появился со стороны улицы Руайяль. Жан-Мишель пониже опустил капюшон, хотя вряд ли герцог мог бы узнать его в наряде простолюдина.

Лошадь герцога медленно продвигалась сквозь толпу. Толпа не расступалась, как расступилась бы раньше. Вместо этого люди по-свойски похлопывали по лошадиным бокам, приговаривая: “Хорошая лошадка!”, приветствовали всадника, хотя и не снимая шляп. Говорили:

– Хорошее утречко, герцог.

– Теперь я не герцог! – объявил тот. – Теперь я такой же гражданин, как вы! Мы все равные!

Кто-то крикнул:

– Да здравствует герцог! Свобода, равенство, братство!

Несколько голосов подхватили слова.

Один горожанин, стоявший рядом с Жан-Мишелем, пробубнил:

– Ага, как же, такой же гражданин. Чегой-то у меня нет перстней с камнями и камзола из бархата!

– Ты бы их сразу в ближайшем кабаке и пропил! – сказала ему женщина – похоже, его жена.

Жан-Мишель отвлекся на разговор и не заметил, как к центру площади подъехала повозка. Он обернулся на дробь барабанов – барабанщики стояли перед помостом. А на помост ввели Софи со связанными за спиной руками.

Жан-Мишель узнал ярко-розовое платье. Но саму принцессу узнал не сразу – ее волосы были коротко подстрижены.

Недалеко от эшафота в руках какого-то простолюдина появился грязный и рваный флаг дофинов Франции, к древку был примотан кусок красной мантии с горностаевой подбивкой. Вчера, видимо, для смеха, корзина около гильотины была выстлана королевской мантией. И на нее свалилась отрубленная голова короля.

– Приветствуем принцессу! – крикнуло несколько голосов.

Толпа улюлюкала, пьяный голос горланил похабную песню.

Софи стояла, прикрыв глаза. По щекам ее текли слезы.

Жан-Мишель услышал шум справа. Это герцог пытался выбраться из толпы, но люди стояли слишком тесно, и он никак не мог заставить лошадь развернуться. Герцог был ужасно бледен, избегал глядеть в сторону эшафота и нервно дергал поводья.

– Мистер Крафт сделал мне предложение, – сообщила София, как только они с Майклом поздоровались.

– Да? Вот так новость… Прогуляемся вдоль набережной до Бэкингема?

– Хорошо.

Они направились к реке. День был редкий, солнечный, свет играл бликами на поверхности воды.

София повернула к Майклу серьезное лицо:

– Почему же ты не спрашиваешь, что я ему ответила?

– Нет, разумеется.

– Да, разумеется!

– Хм.

– И это все, что ты скажешь? Вообще-то принято поздравлять в таких случаях.

– Я думал, тебе хочется быть независимой женщиной.

– Ну и что? – пожала плечами София. – Быть независимой – это не значит быть одинокой. Ты думал, суфражистки предпочитают одиночество?

– Ну не знаю… – неуверенно пробормотал Майкл.

– Мы просто хотим быть равными мужчинам. И Говард, кстати, поддерживает меня в этом. Я продолжу учебу, причем в более комфортных условиях. Он готов оплачивать частные уроки с лучшими профессорами!

– Он просто желает держать тебя дома, под присмотром, – пробубнил Майкл. – Он не хочет, чтобы ты была самостоятельна, посещала высшую школу, общалась со студентами…

– Да ты просто ревнуешь! – выпалила София, останавливаясь.

– Вот еще! – Майкл тоже остановился и, нахмурившись, глядел на нее. – Я переживаю, как друг. И Крафт, по-моему, обещает одно, а делает другое. Он отказался участвовать в моем проекте, между прочим – и это после того, как сулил горы денег.

– Так вот в чем дело. Проект – вот из-за чего ты переживаешь.

– Естественно. Я вложил туда столько сил, ты же знаешь!

София промолчала, отвернулась к реке. Майкл сообщил:

– Но дирижаблями, к счастью, заинтересовался сталелитейщик Карлофф…

– Я рада… Что-то мне расхотелось гулять. Да и Говард должен к вечеру прийти.

– Хорошо, иди…

Софи кивнула и пошла прочь. Майкл крикнул вслед:

– Пришлешь приглашение на свадьбу?

Софи обернулась и ответила:

– Неа.

Фиалка: Ну вот. Чемоданы упакованы.

Капитан Немо: Отлично. Надеюсь, в Японии есть интернет?

Фиалка: Кто знает)) Может, технологии там продвинулись куда дальше и дело дошло до передачи мыслей на расстоянии))

Капитан Немо: Ну, тогда не забывай передавать мысли иногда сюда в чат, как приедешь.

Фиалка: Хорошо)) Значит, если я не выйду в чат, будешь по мне скучать?

Капитан Немо: Неа. LOL Буду переживать, что форум совсем захиреет. Ты его самый активный посетитель. Правда, есть еще боты.

Фиалка: Ну, вот с ними и разговаривай. А я ухожу.

Капитан Немо: LOL Ладно, счастливого путешествия.

“Как редко Соня показывается в Сети. Разница во времени, другая страна, новые интересы – она легко забудет меня”.

“И теперь она будет замужем, будет принадлежать другому. Он заберет мою Софию!”

“И что же – я так и буду стоять и ничего не сделаю, чтобы спасти мою принцессу Софи от гибели?”

“Неразумно мчаться на другой край земли ради девушки, которую в реале ни разу не видел!”

“Рискованно садить дирижабль в неположенном месте, в центре города!”

“Это безумие – пойти одному против стражников и палача, против толпы!”

“А вдруг она расхохочется мне в лицо, что я приехал! Вдруг она шутила, а я, как дурак, продал машину, получал визу”.

“Она запросто пошлет меня подальше и выйдет замуж за этого лицемера. А меня заставят заплатить огромный штраф или вообще посадят в тюрьму за нарушение закона!”

“Стража не даст мне даже приблизиться к помосту и не позволит взобраться наверх. Они будут стрелять. А толпа не позволит нам уйти. Разъяренная кровожадная толпа дикарей”.

Пассажиры, сидевшие у левого борта парома, что-то весело выкрикивали, показывая руками на море, хватались за фотоаппараты и мобильные телефоны.

Миша встал, двинулся к левому борту. Невдалеке в море резвились дельфины. Они плыли, сопровождая паром, метрах в двадцати от него. Дельфины выпрыгивали один за другим из воды, их гладкие тела блестели, описывали дугу в воздухе и снова скрывались в волнах. Ветер доносил приветственное стрекотание. Мише казалось, что кричат они именно ему: “Добро пожаловать в Японию!”

Под руку с отцом София взбиралась по ступенькам собора. До чего же неудобное платье! Пышное, тяжелое, узкое – София едва дышала. Вуаль закрывает глаза, трепещет на ветру, мешает разглядеть, что там под ногами. И зачем в этом величественном соборе? Почему не в их маленькой деревенской церкви? Нет, Говарду главное – пустить всем пыль в глаза, показать свое богатство! Майклу вот было бы все равно, где на ней жениться, и было бы необязательно приглашать на свадьбу всех этих влиятельных людей из правительства.

Но Майкл и не звал ее замуж, он испытывает к ней только дружеские чувства и ничего более.

Отец вдруг остановился.

– Ты только глянь, София, будто в честь твоей свадьбы! Все небо заполонили!

– Что? – София подняла голову, но вуаль мешала, и она откинула ее назад.

Яркие, веселые, разноцветно-полосатые, по голубому весеннему небу плыли десятки дирижаблей. Некоторые были огромные, как киты, другие – поменьше и поманевреннее: словно дельфины шныряли они меж своих больших собратьев.

Мечта Майкла исполнилась. Как он счастлив сегодня, должно быть! А она… На глаза Софии навернулись слезы.

А потом она услышала все приближающийся стрекот. Один из маленьких дирижабликов, в сине-золотистую полоску, направлялся к собору. Тарахтение мотора становилось все громче, дирижабль стал снижаться.

Он приземлился на то самое место, откуда только что отъехал экипаж, в котором прибыла София. Железные колеса стукнули о булыжник. Клекот лопастей приутих, но был все же громок. Из собора на крыльцо вышли некоторые из гостей.

В открытой корзине дирижабля находился Майкл. Он открыл дверцу, выкинул небольшой трап.

Майкл крикнул:

– София!

– Хорошо, что мистер Джонс прибыл тебя поздравить, – сказал отец, – но, право же, он мог бы приехать на более обычном транспорте.

А Майкл сошел на землю, бросился вверх по ступенькам, и, приблизившись, сказал:

– София, я люблю тебя! Я не понимал этого, пока другой не захотел отнять тебя у меня. Я был так глуп.

София выпустила руку отца и шагнула к Майклу. А тот говорил:

– Стань моей женой, дорогая! Сделай меня счастливейшим из смертных!

Ее толкнули к гильотине. И поставили на колени. Тяжелая рука палача опустилась на спину, наклонила ее голову к темному от чужой крови ребру доски, деревянный край больно надавил на горло, перекрыл дыхание, вызвал тошноту.

Ничего, секунда-две, и все будет кончено. Сейчас они прижмут шею сверху – второй доской с такой же выемкой посередине. А потом тяжелое лезвие сорвется с привязи. Говорили, все происходит так быстро, что не успеваешь ощутить боль. Гильотина была гуманным изобретением.

Но вторая доска не опустилась. Гром копыт грянул о помост, перед глазами Софи мелькнули золотые дельфины на синем полотне, никто не держал больше за плечи, и она отшатнулась от темной доски, вскочила на ноги.

Жан-Мишель древком флага ударил палача и подоспевшего солдата, отбросил стяг в сторону, перехватил едва державшуюся на ногах Софи за талию и перекинул через седло.

Раздалось несколько беспорядочных и бестолковых выстрелов.

Гигантским прыжком лошадь взметнулась с помоста и приземлилась среди толпы, раздались крики – похоже, несколько любителей зрелищ были сбиты.

Софи потеряла сознание. А когда очнулась, увидела поля и кустарники рядом с дорогой. Охваченный кровавым безумием город остался позади.

– И зачем я пошел? Все равно ни слова по-японски не понимаю! – прошептал Миша.

Соня повернулась:

– Это же Верди! Главное – музыка!.. И ты бы понял общее содержание, если бы больше смотрел на сцену, а не на меня!

– Извини. Я любуюсь. Просто ты очень красивая, Соня.

Она улыбнулась, бирюзовые глаза ее засияли:

– Хорошо, любуйся… Хочешь, переведу, что они сейчас поют?

– Переведи.

– “Мы покинем Париж, где мы страдали, где была беда, где была печаль…”