Читать книгу Магия любви - Динара Касмасова - Страница 2

Липа сидела в кресле-качалке и вязала бесконечно длинный полосатый шарф. Она наслаждалась тишиной. Липа была счастлива, что все опять идет по-прежнему. Как ловко она избавилась от этого занудного налогового инспектора. Подумать только, что её тихая мирная жизнь чуть не рухнула из-за какого-то нелепого, невесть кем придуманного налога на землю.

Но теперь можно вздохнуть спокойно, налоговик исчез и, как надеялась Липа, навсегда.

Она приложила шарф к шее и глянула в стеклянную створку буфета. Из темноты буфета в ответ Липе улыбнулось кругленькое лицо тридцатипятилетней женщины. Зеленые глаза блеснули довольством: сине-оранжевый шарф очень шел к её пышным рыжим волосам.

Вдруг в передней звякнул колокольчик. Липа вздрогнула. Колокольчик звякнул холодно – Липа почувствовала, что пришел кто-то чужой. А через пару секунд нетерпеливый трезвон разнесся по всему дому.

– Что за наглый, настырный гость, – с неприязнью пробормотала себе под нос Липа.

Старая служанка Глафира, больше полувека служившая в этом доме, шаркая, прошла в холл. Липа навострила уши.

Ей бы очень хотелось, чтобы незваный гость просто ошибся дверью или оказался почтальоном. Но она знала, что такого просто не может быть. Во-первых, дом стоял в глухом месте. С одной стороны его обступала непроходимая лесная чащоба, а с другой были поле и речка. До ближайшей деревни, а, значит, и до ближайшего дома, было идти не меньше получаса. Ну, а во-вторых, посылки посылать Липе было некому, связи с семьей она растеряла, так как правнуков она и понять не могла, и плохо знала, кто чей сын или дочь.

В зал зашла Глафира.

– Госпожа, к вам детектив Игорь Савин.

– Кто? – растерялась Липа.

Но служанка не успела повторить имя, так как в зал уже вошел молодой человек лет двадцати пяти. Липа скорым движением поправила прическу, одернула платье.

– Детектив полиции Игорь Савин, – представился он.

– Что вам угодно? – строго спросила Липа.

– Видите ли, пропал налоговый инспектор Сидоров Алексей Николаевич.

– Причем же здесь я?

– Я обхожу всех, кто мог бы видеть инспектора в последние дни. Утром я был в соседней деревушке и там поговорил с продавцом продуктового магазина, который доставляет сюда еду. Он видел, как вы говорили с инспектором. На следующее утро инспектор исчез.

– Если вы намекаете, что я убила инспектора из-за каких-то несчастных долгов…

– Долгов, накопившихся за сто лет, и из-за которых налоговая служба намеревается отобрать у вас дом, – поправил её детектив.

– Несчастных долгов, потому что мне ничего не стоит их уплатить, – пояснила Липа. – Так вот, уверяю вас, инспектор покинул этот дом на своих двоих.

Липа, глядя на детектива, с досадой подумала: «Неужели этот красивый молодой человек, с такими бесподобными голубыми глазами, видит во мне убийцу?»

– И все же, если вы не против, – сказал детектив, – я останусь здесь до выяснения всех обстоятельств, так как подозрения слишком очевидны.

– У вас какая-то искаженная очевидность, – буркнула Липа, но все же разрешила остаться детективу, чтобы осмотреть всё и вся.

После того как чужак отправился рыскать по дому и совать свой нос куда не следует, Липа кинула вязание на столик и схватилась за голову. Но уже спустя пару секунд она не выдержала накала панических мыслей, вскочила и принялась расхаживать по комнате.

Девяносто девять лет она прожила в мире и спокойствии в этом доме и вдруг какие-то людишки вздумали лишить её и дома, и спокойствия. Единственное, что могло защитить её, была магия. Но, к несчастью, так уж вышло, что в их семействе магов только Липа не обладала магическим даром, потому что она была наполовину лепреконом. И все благодаря нелепой бабушкиной влюбчивости.

Наверное, потому так и сложилась её жизнь. Она не могла пойти учиться в школу для магов, не могла найти работу – допустим, как её двоюродная сестра Виолетта, которая стала переводчиком сообщений потусторонних существ, – или сделать карьеру, хотя бы отдаленно похожую на карьеру дяди Всеволода, великого мага, ученого, профессора и исследователя. Все, что Липе оставалось делать, так это сторожить фамильный особняк, где хранились все сокровища семьи. И самое последнее, на что ей вздумалось бы потратить золото, так это на такую отвратительно-глупую вещь как налоги.

Липа прислушалась – ей показалось, что скрипнула дверь, ведущая в подвал. Она поспешила к кухне и вовремя остановилась, чтобы не столкнуться с детективом. Он стоял возле распахнутой двери подвала и, морщась, глядел в темное пространство, из которого несло земляной сыростью.

– А здесь у вас что? – спросил он.

Липа ответила:

– Подвал, где хранится всякий хлам.

Детектив пощелкал выключателем.

– У вас есть фонарик? – спросил он.

– Нет. Может быть, вам будет удобнее спуститься, когда служанка заменит лампочку?

– Ладно, спущусь позже, – сказал он.

Сердце у Липы похолодело так, будто её саму на целый день заперли в подвале. «А если он доберется до сокровищ?! – с ужасом подумала она. – Надо скорее предпринять что-нибудь!»

Она кинулась в свою спальню, схватила перо и застрочила письмо.

«Дорогой дядя Всеволод! Не хотелось тебя отвлекать от твоих ученых изысканий, но я, дом и даже наши семейные сокровища оказались под угрозой! Сюда заявился столичный детектив и обвиняет меня в исчезновении налогового инспектора. Мне надо от него избавиться, но я не знаю как. Если не сможешь приехать, помоги хотя бы советом! Целую, Липа».

Обычной почтой отправлять письмо было глупо, так как оно шло бы до дяди дня три. Только сейчас Липа пожалела, что в доме не было этого раздражающего аппарата – телефона. Но она ведь не могла знать, что в её жизни будет такая ситуация, когда понадобится экстренная помощь.

«Придется воспользоваться горшком», – с грустью подумала Липа. Последний раз через него она отправляла сообщение в 1962 году, когда просила совета у дедушки Афанасия по поводу разведения эльфийских вечноцветов.

Глиняный горшок она нашла в кабинете на книжной полке, он был завален ворохом старых бумаг. Поставив горшок на стол, Липа сунула в него письмо и закрыла крышку. Теперь оставалось прочесть заклинание, которое она давным-давно выцарапала на крышке. Но все было не так просто, требовалась магия, чтобы этот агрегат заработал. А для этого Липе надо было приложить неимоверные усилия.

Десять раз она зачитывала заклинание, но все было безрезультатно, словно это был самый обыкновенный горшок для каши. Но когда Липа, злая, вспотевшая и отчаявшаяся, в одиннадцатый раз выкрикнула заклинание, то вдруг услышала противный звук – чвак, будто что-то провалилось в жижу.

– Чем вы тут заняты? – неожиданно раздался голос детектива.

– Мне теперь отчитываться перед вами, чем я занимаюсь? – Липа подняла голову и хмуро взглянула на детектива.

– Нет, но я хотел бы знать, вам не страшно держать дома служанку, у которой, мягко говоря, проблемы с головой?

– Что за оскорбления? Глафира вполне здравомыслящий человек. Я знаю её с пеленок и поэтому…

– Вы так сказали, будто это вы знаете служанку с пеленок, а не она знает вас с ваших.

«Это всего лишь человек, – напомнила она себе, – который не знает о существовании лепреконов. И то, что Глафире семьдесят лет и она, что естественно для человека, выглядит на семьдесят – это само собой. Но то, что мне девяносто девять и я выгляжу на тридцать пять, что естественно для лепрекона, надо не забывать».

– То есть, наоборот, конечно же, с моих пеленок, – поправилась Липа. – Ведь это она выглядит старой, а не я.

Детектив, прищурясь, поглядел на неё, потом сказал:

– Ваша служанка на вопрос о других слугах сказала, что до недавнего времени в саду и в теплице у вас работало два садовника-гнома, но вы их выгнали, когда узнали, что они из агавы гонят текилу.

– Не думаете же вы, что имелись в виду настоящие гномы, – нервно хихикнула Липа. – Просто мои нерадивые садовники были невысокого роста. Конечно же, признаю, жестоко с нашей стороны так их называть.

– А на вопрос о гостях ваша служанка сказала, что были они в последний раз сорок девять лет назад, когда вы праздновали свое пятидесятилетие. На юбилей собрались не только ваши двоюродные внуки, но и усопшие родственники, в виде привидений.

Детектив вопросительно посмотрел на Липу. Но что ей было сказать? Она промолчала, злясь на Глафиру. И когда старушка стала такой беспечной? Раньше она ни за что не стала бы обсуждать с простыми людьми её лепреконскую жизнь. Тема была табу, Глафира усвоила это с раннего детства.

– Она сказала, что для вас праздник был испорчен с самого начала, – продолжил Игорь, так и не дождавшись от неё ответа, – так как ваши родственники скинулись на один особый подарок и преподнесли его вам. Это были ускоренные магические курсы для взрослых, под руководством Мерлина, на острове Авалон. Служанка со слезами огорчения поведала мне, что вы тут же выкинули этот абонемент. Она же подобрала его и с тех самых пор решает, отдать его вам или нет. Кажется, она уже решилась преподнести абонемент в следующем году на ваш столетний юбилей. Она думает, что теперь-то вы будете рады обучаться магии.

Липа чуть не прослезилась из-за чуткости Глафиры, но вслух она сухо сказала:

– Просто Глафира решила подшутить над вами. Видимо, вы утомили её, задавая слишком много вопросов.

– А еще она сказала, что в тысяча девятьсот пятьдесят первом году вы отказались проводить телефонную линию, а на электричество согласились только в семьдесят пятом.

– Ну и что, я просто старомодна.

– Я про даты.

– Даты? Я не заметила, какие года вы назвали?

Игорь лишь усмехнулся.

– Кстати о датах, – сказал он, – могу я взглянуть на ваш паспорт?

«Какое бесцеремонное хамство!» – подумала возмущенно Липа, но вслух ей пришлось сказать совсем другое:

– Я его поищу после ужина. А сейчас время еды.

Липа, выходя из кабинета, глянула на горшок, не съехала ли на бок крышка, сообщая, что пришло письмо, но крышка по-прежнему сидела ровно.

Ужин Липа растягивала как могла, надеясь, что за это время прибудет дядя или хотя бы его сообщение. Спустя полтора часа детектив извинился, сказал, что в него больше уже ни кусочка не влезет, и вышел из-за стола. Он напомнил Липе, что она обещала принести паспорт. Липа вышла из столовой и направилась скорой походкой в кабинет, но не для того, чтобы исполнить просьбу детектива, а чтобы проверить, есть ли в горшочке письмо.

Подняв крышку, она с радостью увидела сложенный вдвое тетрадный листок в клетку. Развернув его, прочла: «Ваш дядя Всеволод только что уехал на конференцию по зельеварению. Но передал, чтобы вы воспользовались сундучком, который он вам подарил. Помощник проф. Всеволода Василькова – Петр Вышеградский».

Имя Петр Вышеградский словно током пронзило мозг Липы. Воспоминания возникли молниеносно.

1933 год. Она, совсем юная, на своем первом балу магов. Замок герцога Эйзеншпица, Великого Магистра магии. И один великолепный молодой человек, на которого обращены взгляды всех юных дам. Это был отпрыск самого древнего и самого богатого магического рода, наследник многочисленных замков, земель, сокровищ и магических артефактов Петр Вышеградский.

Но когда Липа увидела его, она еще не знала ни о его титулах, ни о сокровищах, она влюбилась в его бесподобную улыбку, в то, как он встряхивал головой, откидывая челку, и в его бесподобный юмор. Она не выпускала его из виду, стараясь оказаться как можно ближе, и слушала, как он вальяжно и легко перекидывается шуточками или ничего не значащими словами со своими знакомыми.

А потом, когда она подошла к чаше с пуншем, он тоже оказался рядом, желая наполнить свой бокал. Липа так разволновалась, что уронила черпак в хрустальную чашу. Та вдруг с громким треском раскололось надвое, и красное море хлынуло во все стороны. Липа и Вышеградский едва успели отскочить, хотя некоторые брызги все же их настигли.

– Надо бы склеить вазу и собрать пунш, – пробормотала Липа.

– Честно говоря, – заговорщически прошептал ей Петр, – я совсем не силен в магии.

– А я и вовсе не в ладу с ней, – радостно произнесла Липа.

– Но уж не так, как я. Скажу по секрету, я даже в институт магии не смог поступить.

Признание Петра сделало его еще более привлекательным. А он, чтобы загладить вину за то, что напугал Липу своим неожиданным появлением, пригласил ее на танец. Они протанцевали и вальс, и польку, и еще несколько танцев подряд, а после сели отдохнуть на диванчик.

– Вы великолепно танцуете вальс, – с завистью заметила Липа.

– В детстве меня учила этому танцу мать, – ответил Петр.

– Вы произнесли это с такой грустью, почему?

– Наверное, потому, что отец с матерью сейчас в разводе и никак не могут поделить имущество.

И явно для того, чтобы быстрей перевести разговор, он спросил, какая у Липы фамилия. Она, смущаясь, сказала: «Ольшанская».

– Так твой дедушка лепрекон? – сказал он, удивляясь, и, будто впервые её увидев, окинул взглядом её невысокую круглую фигурку и почему-то остановил свой взор на заостренных ушках Липы.

Тут слуга передал записку Петру. Он извинился, сообщил, что его отец хочет с ним поговорить, и ушел.

Петр Вышеградский оставил Липу возле колонны, пообещав скоро вернуться, но так больше и не появился. Липе хотелось бы как-то иначе объяснить его уход, но она поняла, что Вышеградский просто испугался того, что она наполовину лепрекон.

Но долго стоять под колонной и расстраиваться ей не удалось, к ней подошла какая-то старая женщина. Неряшливо одетая и не совсем трезвая, она вдруг схватила Липу за плечо, наклонилась близко к лицу, чуть ли не касаясь своим большим горбатым носом конопатого носика Липы, и, обдавая Липу запахом вина и сигарет, прошипела:

– А знаешь, что танцевала ты со своим будущим муженьком? Да, да, Липочка. Только придется немножко подождать. И, кстати, завтра не волнуйся, когда все будут думать, что твоя маленькая кузина потерялась в лесу или забрела в болото. Знай, она будет прятаться в конюшне.

Странная женщина ушла, что-то мурлыча себе под нос, и оставила Липу в растерянности и недоумении.

А на следующий день маленькая Лизочка, когда гуляла с няней в лесу, и вправду потерялась. Её искали весь день и могли бы искать и ночь, но Липа отправилась на конюшню и привела сонную Лизочку.

«Эта женщина не сумасшедшая, а провидица, – подумала тогда Липа, – а значит, Петр Вышеградский станет моим мужем». И Липа невольно отслеживала перемещения молодого человека, но Липа и Петр так и не пересеклись ни через месяц, ни через год. Пророчество оказалось для Липы жестокой насмешкой, ожиданием, которое въедливым червяком грызло её всю жизнь. Если бы та женщина не подошла к ней на балу и не сообщила своих предвидений, Липа бы не сравнивала каждого своего ухажера с Петром Вышеградским, отдавая предпочтение призрачному воспоминанию и отвергая таких простых, обычных парней. А спустя лет семь она запретила себе думать о нем. К тому же ей в этом помог её первый муж.

А теперь Липа в растерянности глядела на имя, стоявшее в конце записки.

– Конечно же, это однофамилец, он не можете быть тем самым Вышеградским, – сама себе возразила Липа, – ведь тогда ему должно быть уже лет сто десять, а для человека это невозможно. Если он, конечно, как дядя, не выпил какого-нибудь необыкновенного, сверхомолаживающего зелья. Но ведь дядя поклялся магистрату, что уничтожил зелье.

Она тряхнула головой, чтобы прийти в себя и сосредоточиться не на воспоминаниях, а на опасности, которая ей грозила. Прочитав еще раз дядин ответ, она, наконец, увидела и другие слова, кроме имени Петра.

– Значит, воспользоваться сундучком. Но каким таким сундучком? – прошептала Липа.

А потом вспомнила, что в день её восемнадцатилетия дядя Всеволод торжественно вручил ей маленький сундучок из темного дерева, в котором лежали какие-то травы, колбочки с сушеными лапками и плавниками и много чего еще – короче, это была целая мини-лаборатория для маленькой ведьмы.

«Я верю в твою магию, ты, главное, не отчаивайся и верь в себя», – сказал тогда Липе дядя тихим, заговорщическим шепотом. Конечно, ему-то хорошо было говорить о вере в свои силы, он стал победителем королевского магического турнира еще в 15 лет, тогда как Липа не могла даже совладать с дурацким горшком для писем. Поэтому в тот же день Липа закинула этот сундучок куда подальше, увидев в нем лишь насмешку над собой.

– Не думает ли он, что я сама возьмусь за колдовство? – нахмурилась Липа.

Но так как помощи ей было больше ждать не от кого, то она отправилась искать этот треклятый сундучок.

Выудив его из угла платяного шкафа, она принесла сундук в кабинет и поставила на стол. В сундуке были не только всевозможные травы и порошки, в пришитом к крышке кармашке Липа нашла несколько листков с рецептами, а также маленькую записку, написанную знакомым дядиным почерком: «Это рецепты уличных ведьм. Поэтому, чтобы создавать эти зелья, магия не требуется, только точный расчет. Удачи».

В сердце Липы расцвела не только нежная благодарность к дяде, но и надежда, что она может найти здесь что-нибудь нужное. И она принялась читать названия зелий.

Веселящее. Скороходное. Для искусного пения и игры на клавесине. Зелье невидимости. Превращающее в рыбу. Отворотное. Зелье изоби…

– Отворотное? – пробормотала Липа. – Может, это как раз то, что нужно?

И пояснение к зелью подтвердило её догадку. «Отвращает от дома, особливо отпугивает нежелательных гостей».

Липа подвесила над огнем в камине котел, налила в котел воду и принялась отмерять травы и толочь скорлупу яиц пунцовки и кости двуглавой мыши.

В коридоре раздались шаги. Липа метнула взгляд на дверь и с ужасом увидела, что щеколда не задвинута. Но было уже поздно, в кабинет входил детектив.

– Что вы тут делаете? – Игорь подошел к столу и стал рассматривать травы и колбочки, которые Липа выудила из сундучка. – Похоже на лабораторию какого-нибудь средневекового алхимика, – улыбнулся он и перевел взгляд на котел, в котором что-то тяжело булькало.

– Это для огорода, – поспешно сказала Липа. – От слизней и прочих вредителей.

Липа отчаянно соображала, как отвлечь детектива от зелья, и вдруг взгляд её упал на шкатулку, где на дне лежала связка тонких сигар. Она вытащила одну и протянула Игорю:

– Угощайтесь. Особый сорт.

– Если честно, никогда не пробовал сигар, – с легким смущением сказал Игорь.

Взяв сигару, он поджег её спичкой и затянулся.

– Интересный вкус, – он вдохнул еще глубже, – не похоже на табак, хотя… – он улыбнулся и сел в кресло, стоявшее напротив стола, – какая разница.

Глаза детектива счастливо сияли, и Липа поняла, что сигары оправдывают свое название: «расслабляющие – забавляющие». На упаковочном листке было к тому же написано, что они состоят из высших сортов анютиных и жабьих глазок.

Долго завидовать счастью детектива Липа не смогла, она тоже взяла сигару, зажгла её и затянулась. К горелому запаху варящейся жижи добавился горьковатый запах травы. От сигар заструился фиолетово-розовый дымок.

– Кажется, я вспомнил, что мне это напоминает. Это… – Игорь затянулся, – что-то похожее на коноплю. Да? – Он со смехом глянул на Липу. – Не подумал бы, что такая степенная дама может покуривать наркопляные… наркотравные сигарки.

– Степенная, я? – возмутилась Липа. – Огорчительно слышать такие эпитеты в свой адрес. Я, по-вашему, зануда? Скучнятная старуха?

– Скучнятная? – Игорь расхохотался и снова повторил это неправильное слово. – Беру свои слова обратно, вы веселая и при том вовсе не старушенция. Всего-то лет на десять меня старше.

– Не хочу быть старухой, – плаксиво сказала Липа.

– Это всего лишь наша плата за долгую жизнь.

– Ах, какая тонкая философия! Ваш ум так же восхищает, как и ваша внешность!

– А меня удивили ваши глаза, ужасно зеленющие, и такие хитрые. Встреться мы с вами при других обстоятельствах, я бы вами очень даже увлекся. Но сейчас… – он помахал перед собой рукой. – Что-то я вас плохо вижу, дым вокруг какой-то.

– Ой, – Липа резво вскочила. – Кажется, мое зелье пригорает.

Она стала перемешивать зелье в котле, и по комнате разнесся ужасный запах расплавленных старых калош.

– Быстрей открывайте окно! – крикнула Липа. – И выматывайтесь из кабинета, а то из-за вас я его окончательно испорчу.

Детектив неспешно, словно его ноги погрязали в какой-то каше, подошел к окну и открыл его. А потом, осторожно докуривая сигаретный огрызок, так же неспешно направился вон из кабинета.

– Не буду мешать. Колдуйте на здоровье.

Утром Липа проснулась с тяжелой головой. Она с трудом помнила, как закончился вчерашний день.

Кажется, детектив вернулся в кабинет за новыми сигарами, и они вдвоем все их выкурили. А потом танцевали на лужайке гопак. После читали наперебой стихи, и выходила такая околесица, что они валились от хохота. А еще она пыталась рассказать Игорю, что она лепрекон, и что на самом деле она сделала с инспектором. Но, слава богу, её перестал слушаться язык, и она завалилась спать прямо в грядки с цветами. А Игорь упорно сидел у фонтана в ожидании какого-то карпатого карася. И только рано утром Липа смогла переползти сюда в спальню, оставив детектива храпеть на бортике фонтана.

Липа вспомнила про котел и зелье и, тревожась все больше, побежала в библиотеку. К счастью, на столике она увидела склянку наполненную зеленой жижей. Оставалось только посетить кухню и приказать кухарке приготовить на обед рыбный суп, в который она бы смогла незаметно для вкуса подмешать зелье.

Через два часа, за обедом, Липа наблюдала, как Игорь нехотя, ложка за ложкой, поглощает зеленый суп.

– Ешьте, ешьте, я специально для вас заказала этот дорогущий черепаховый суп.

– Не стоило, тем более ради меня, – вымученно улыбаясь, сказал Игорь и заглотил очередную ложку.

– Жалко, у меня на черепаху аллергия, – притворно вздохнула Липа. – Иначе я бы с радостью присоединилась к вам. Вы нигде больше не сможете отведать такого супчика. Моя кухарка говорит, что унесет с собой в могилу тайну этого рецепта.

– Это хорошо.

Липа спросила про столицу, про работу, а потом и про семью Игоря.

– Вы уже второй день здесь, и, когда уедете – непонятно. А как же ваша семья? Наверное, жена ужасно скучает?

– Я не женат, – ответил Игорь, отодвигая пустую тарелку.

– А-а, – неопределенно протянула Липа.

Липа с нетерпением ждала, когда же подействует зелье и детектив схватит свой портфель и умчится прочь, позабыв про поиск налоговика. Конечно, Липе хотелось бы, чтобы Игорь пробыл здесь еще немного, но не как детектив, а просто как гость. Но, к сожалению, кроме работы Игорь явно ни о чем другом и думать не мог.

Зелье, как обещал рецепт, должно было начать действовать моментально, и Липа все ждала, что Игорь попрощается и уйдет. Но служанка уже подала чай, а детектив по-прежнему спокойно сидел и даже стал с улыбкой глядеть на всё вокруг и особенно умильно – на Липу.

– Почему вы на меня так смотрите? – с подозрением спросила Липа.

– Не могу понять, как исчезновение этого глупого инспектора затмило мой разум и я не заметил, что вы обворожительно прекрасны. Юность, грация, тонкий ум и красота, которая сводит с ума, – Игорь глубоко вздохнул, продолжая неотрывно глядеть на неё.

– Что за шутки? – нахмурилась Липа.

– Шутить с вами? Да я отрежу скорее себе язык, чем позволю себе смеяться над вами.

Липа видела, что Игорь действительно не шутит, и что поведение его в точности такое, как у тети Клары, которая как-то по ошибке выпила флакон приворотного зелья и весь вечер бегала за садовником – хорошо, что ей вовремя дали противоядие, а то она уже готова была подписать акт о передаче садовнику всего своего имущества.

«Неужели я перепутала рецепты зелий?! – в ужасе подумала Липа. – Но как это возможно?»

– Мне плохо становится от мысли, что я должен буду когда-нибудь покинуть вас! – сказал Игорь. – Мое сердце холодеет от ужаса, что мне все-таки придется возвратиться в столицу на работу. Но если вы дадите мне хоть малейший намек, я брошу все, карьеру, друзей, столичные развлечения и поселюсь в этом дивном тихом месте, так близко от вас, как вы мне позволите.

«Что же теперь делать? – подумала Липа в ужасе, – я же не смогу его расколдовать, а значит, мне все время придется слушать этот бред!» Она встала, сказала, что ей надо срочно написать письмо и выскочила из комнаты.

Забежав в кабинет, она хотела написать письмо дяде, чтобы он скорее приехал к ней и помог исправить то, что она натворила неправильным колдовством, но вспомнила, что вместо дяди ей может ответить только тезка её коварного принца. Но кто бы ни помог, лишь бы помог, и она черкнула умоляющее письмо и кинула его в горшок. Закрыла крышку и прочитала заклинание, но, как всегда, письмо удалось отправить не с первого раза, а лишь с тринадцатого.

В ожидании мудрого совета от тезки её прекрасного принца Липа хотела затаиться от излишне экзальтированного Игоря, но у неё ничего не вышло. Игорь ходил за ней по пятам и пел дифирамбы. А час спустя Липа заметила, что она вовсе не хочет никуда бежать, а сидит себе в беседке с пылающим от страсти детективом и млеет от его слов. К тому же зелье уже не так било ему в голову и он мог, не страдая, выпустить Липу из своего поля зрения.

Когда наступила вечерняя прохлада, они перешли в дом и устроились на диване в гостиной. Липа держала в руке цветочек, который ей только что подарил Игорь.

– Я прошу прощения, что смел подозревать вас в убийстве, – понурив голову, сказал Игорь. – Как я только мог?!

– Значит, вы вычеркните мое имя из списка подозреваемых? – с надеждой спросила Липа.

– Я уже это сделал.

– И удалите его вообще из дела?

– Ни малейшая тень не коснется вашего имени, – клятвенно возложа руку на сердце, воскликнул Игорь. – Завтра же с утра поеду в столицу, перепишу свидетельские показания и впишу новые, где ни слова не будет о вас. Вы мне верите? – Игорь взял её руку и с трепетом припал к ней губами. – Верите?

Он поцелуями проделал дорожку от локтя до шеи и, убрав локоны, стал целовать её лицо.

Звякнул дверной колокольчик, потом еще раз. Но Липа, пребывая в объятиях детектива, не обратила на звук внимания.

– Госпожа, – сказала служанка, появившись в дверях, – к вам гостья. Госпожа! – уже громче рявкнула Глафира. – Пришла детектив Сорокина.

Липа так резко вскочила с дивана, что Игорь чуть не свалился на пол.

– Детектив? – Липа почему-то укоризненно посмотрела на Игоря.

– Моя коллега. Не понимаю, почему она пришла, – пробормотал он.

– Потому что ты пропал на три дня и не отвечаешь на звонки, – сказал звонкий женский голос.

В комнату вошла высокая девушка, примерно одного с Игорем возраста. У нее были длинные светлые волосы, стянутые в хвост, а идеальную фигуру облегал безупречный костюм. Она оценивающе взглянула на Липу и Игоря, словно смекая, чем они тут занимались, и только потом поздоровалась с Липой.

– Как видишь, со мной все в порядке, просто мобильный сломался, – сказал Игорь. – Так что можно было и не приезжать.

– Как вижу, даже очень нужно было. Готова спорить, у тебя ни зацепок, ни подозреваемых, – сказала она с улыбкой. – Но поговорим о делах позже. А сейчас не оставишь ли ты меня наедине с хозяйкой?

Игорь нахмурился и в нерешительности застыл на месте.

– Все будет хорошо, – наконец прошептал он Липе и с невыразимым страданием на лице вышел из комнаты.

– Тоже будете меня обвинять в исчезновении этого идиотского налогового инспектора? – не выдержала Липа. – Неужели больше не к кому прицепиться? Или ваш ум так ограничен, что кроме одной версии не способен больше ничего выдать?

– Осторожней с оскорблениями, я при исполнении, – сказала девушка строго. – И чего вы так боитесь? Раз вы невиновны, то вам ничего не будет. Лучше расскажите про вашу встречу с налоговым инспектором.

Липе ничего не оставалось делать, как снова рассказывать о той обыкновенной встрече и о том, как инспектор, живой и невредимый, покинул её особняк.

За окном монотонно закапал дождь, и разговор с детектившей стал для Липы еще более тоскливым.

А напоследок Сорокина вдруг, как бы невзначай, спросила у Липы, чем же тут занимался детектив Игорь Савин.

– У него и спросите, я за ним не слежу, – ответила Липа. Она вдруг почувствовала, что интерес Сорокиной к коллеге был не просто служебным. И тут же в своем сердце ощутила укол ревности. «Этой фифочке не нужно никакого зелья, чтобы окрутить Игоря, – подумала Липа. – У неё все по-настоящему – и молодость, и красота».

– Тогда позвольте осмотреть дом.

– А я могу вам помешать? – иронично сказала Липа.

– А вам хотелось бы что-то скрыть? – с подозрением спросила Сорокина, видимо, не заметив иронии.

– Разве что свою частную жизнь, – сквозь зубы произнесла Липа.

– Не бойтесь, в белье не полезу. Хотя…

Липа с неприязнью глядела на детектившу, возмущенная её наглостью и высокомерием. Ей даже стало казаться, будто детективша смеется над тем, что Липа влюбилась в мальчишку, который вчетверо младше её. Или на десять лет – неважно! Не выдержав ужаса и стыда, Липа, извинившись, выскочила из комнаты.

За окном грянул гром, от которого содрогнулся дом и почему-то звякнул дверной колокольчик. Колокольчик тренькнул еще раз, и Липа поняла, что к грому он не имеет никакого отношения.

– Кого там еще принесло, – злясь, пробормотала Липа и открыла дверь.

На крыльце стоял мужчина лет сорока в старом помятом плаще и в шляпе, с полей которой стекала вода.

– Милостыню не подаем, – с неприязнью сказала Липа, намереваясь захлопнуть дверь.

На небритом лице мужчины появилась улыбка.

– Я Петр Вышеградский, помощник вашего дяди Всеволода. Вы же просили о помощи?

Липа смотрела на немолодого, потрепанного жизнью, какого-то выцветшего мужчину и гадала, он это или не он. Гость же хмуро глядел на неё, видимо, не понимая, почему она стоит, молча уставившись на него.

– Вы тот самый Петр Вышеградский? Или нет? – вдруг вслух произнесла Липа.

– Вы имеете виду, тот ли я Петр, с которым вы познакомились на балу лет семьдесят назад? Да, это я, – улыбнулся Петр.

– Но почему вы еще живы?

– Просто, как оказалось, я не совсем человек. Но, может, вы меня сначала впустите, а уже после будете задавать вопросы?

Липе ужасно хотелось его спросить: если он не человек, то кто, и почему вдруг в таком жалком виде. Но она совладала со своим любопытством. Она подумала: «В доме нелепейшая ситуация: детективша, подозревающая меня в убийстве, да еще опоенный любовным зельем юноша из простых. Вышеградский просто засмеет меня, а я этого не вынесу».

– Знаете, мне уже не нужно помогать, – сказала она.

– Так что же, мне теперь идти обратно под дождь? – сказал Петр Вышеградский. – Только, видите ли, потому, что вы передумали?

Липа нахмурилась и открыла дверь шире, пропуская вперед гостя.

– Вытрите получше ноги, – вздохнув, сказала она. – А то разнесете всю грязь по дому. И будьте осторожны в словах, – шепотом добавила она, – здесь два детектива, они из простых.

– Уже два? Неужели все действительно так плохо?

Липа оставила гостя обсыхать у каминного огня и, пообещав принести горячий чай, вышла из комнаты. Уходя, она опять взглянула на Петра и подумала удивленно, что же могло с ним такого случиться, что он растерял весь свой лоск и, похоже, все свое богатство.

Липа отправилась в зал, где оставила Сорокину. Но той в зале уже не было. Не нашла она её и в других комнатах. Мельком заглянув в гостиную, она увидела лишь печального Игоря, ласково гладившего старую Липину шаль.

Испугавшись, куда могла направиться въедливая детективша, Липа поспешила на второй этаж. Когда она открыла дверь своей комнаты, то увидела копающуюся в комоде Сорокину.

– Какого черта? Что вы тут делаете?! – ахнула Липа в возмущении. – Вы же обещали в белье не рыться.

– Разве обещала? – детективша обернулась, на лице её играла хищная улыбка. – Тут вопрос в другом – что делают в вашем комоде часы налоговика?

Она вытянула руку, в ней блеснули золотые часы на цепочке.

Сердце Липы дрогнуло, но она приняла невозмутимый вид.

– С чего вы взяли, что это его часы? – спросила Липа.

– Во-первых, есть описание всех вещей жертвы, а во-вторых, тут гравировка: «За честную и исправную службу в нал. деп.». Может вы скажете, что это вы служили в налоговом департаменте? Или там служил какой-нибудь ваш родственничек?

Липа молчала, с ужасом уставясь на улику, которая должна привести её к виселице, или что там полагалось за убийство.

– А я вам скажу, как все тут произошло, – сказала Сорокина. – Всё началось с того, что в дверь особняка постучал незваный гость. Хмурый мужчина с папкой под мышкой. Это был налоговый инспектор. И что оставалось делать вам, человеку, у которого задолженностей по налогам больше, чем стоит все его имущество? Оставалось только покончить с ним раз и навсегда. Поэтому на заднем дворе этой же ночью появился свежевскопанный прямоугольник земли. И вообще, в этом доме все как-то странно и неправильно, включая вас.

– Никого я не закапывала. А часы я просто стащила, – пробормотала Липа, – не смогла удержаться. Иногда кровь лепрекона побеждает во мне все разумное.

– Что за чушь вы там бормочете? – детективша направилась к двери. – Теперь Игорь увидит, с кем он тут чаи распивал… Этого хватит, чтобы вас арестовать! – детективша тряхнула часами перед носом Липы, и Липа не выдержала, она вцепилась в часы, желая вырвать их из этих холеных наманикюренных пальчиков.

Липа была ниже ростом и неуклюжей, но отдать полиции часы означало обречь себя на казнь и поэтому она сражалась с диким отчаяньем. Она пинала под коленки, хватала блондинку за волосы и, как могла, уворачивалась от захватов. А потом они вдруг вывалились на балкончик.

Балкончик спальни выходил в теплицу, где сейчас был полумрак, и лишь молнии, посверкивавшие в небе, освещали высокие пальмы и цветущие кусты. Липа рванула на себя несчастные часы, детективша потеряла равновесие и, раскинув руки, перевалилась через перила.

– Нет! – вскрикнула Липа и кинулась вперед.

Она хотела схватить детектившу за руку, но не успела, та полетела вниз со второго этажа на каменные плиты тепличной дорожки. Но вдруг раздался хлопок и детективша, не долетев полметра до земли, превратилась в курицу. Липа глянула вниз и увидела у входа в теплицу фигуру Петра. Она сбежала по железной винтовой лестнице вниз и в растерянности уставилась на преспокойно гуляющую курицу.

– Слава богу, она жива! Но, – Липа с волнением посмотрела на Петра, – вы же понимаете, что я её не сталкивала с балкона.

– Раз вы так говорите, – спокойно сказал Петр, пожимая плечами.

– Хорошо, что вы оказались здесь! – сказала Липа со вздохом облегчения. – Еще одного обвинения в убийстве я бы не выдержала. – А теперь превращайте её скорее обратно в человека.

– С чего вы взяли, что я могу это сделать?

– Как, – растерялась Липа, – но тогда зачем вы…

– М-да, курица все же лучше, чем труп на грядке с нарциссами. Тогда бы уж точно полиция подумала, что вы столкнули её нарочно, чтобы скрыть свое первое убийство, – он проницательно посмотрел на неё.

– Но это была случайность!

– А налоговика вы тоже случайно убили? – спросил Петр Вышеградский.

– Что? – возмущенно воскликнула Липа. – Конечно нет. Я виновата в другом. Я его послала к лешему. Горячо так, в сердцах послала. Вот он и ушел прямиком в лес, даже портфель не взял.

– Так все-таки вы колдуете? – удивился Петр Вышеградский.

– Нечаянно бывает что-то и выходит. Когда не надо, – удрученно сказала Липа. – Но что теперь делать с курицей, то есть с детектившей?

– У меня есть предложение. На обратное превращение курицы в человека может уйти прорва времени – возможно, даже не один месяц или год. И даже если налоговика найдут, вас все равно обвинят в исчезновении теперь уже этой детективши. И чтобы это обвинение на вас не пало, я превращу вас на время в неё. Вы сделаете вид перед вторым детективом, что уезжаете, а сами потом окольным путем вернетесь обратно.

– Кстати, этот детектив, Игорь Савин, он сейчас немного не в себе. Не знаю, как получилось, но я перепутала отворотное и приворотное зелье.

Петр странно посмотрел на неё, а потом сказал:

– Не беспокойтесь, я верну его в нормальное состояние, если вы, конечно, этого хотите.

– Да.

Петр по-прежнему вопросительно глядел на неё.

– Ну почему вы так глядите? – смутилась Липа. – Я бы и сама его отрезвила, просто я не знаю, как это сделать.

Уровень магии Петра был необыкновенно высок. Как знала Липа со слов дяди, только особенно талантливый маг мог отразить внешность одного человека на другого. Похоже, эти семьдесят лет Петр времени зря не терял.

Уже после пяти минут бормотаний Петра Липа почувствовала, что стала выше и стройней. Одежда ее изменилась. Липа хотела посмотреть хотя бы на свое отражение тепличном стекле, за которым была ночь, но Петр остановил её, воскликнув:

– Осторожней, магия развеется, как только ты посмотришься в зеркало.

Липа отправилась к Игорю, а Петр сказал, что пока начнет готовить отрезвляющее зелье.

Игорь, укрытый шалью, спал в гостиной на кушетке. Липе пришлось его разбудить.

– Я уезжаю, – сказала она, построив голос как можно выше и тоньше, в подражание стервозному голосу Сорокиной.

– Ты же только что приехала, – удивился Игорь. – Хотя, понимаю, тебе невыносимо видеть, что я люблю Липу. Ведь я как бы отверг тебя.

– Как бы? – не поняла Липа. Ей стало ужасно интересно, что же было между детектившей и Игорем.

– Я же не маленький и понимал все твои намеки. Но мы не подходим друг другу, а вот с Липой… – он мечтательно вздохнул.

Липе так и хотелось крикнуть, что они с ним не подходят еще больше, что он просто одурманен зельем, но она промолчала.

– Я здесь выяснила все, что хотела. И поняла, что налоговый инспектор на обратном пути потерялся в лесу. Он в северной части леса, недалеко от озера. Доверяю тебе найти его и закрыть дело.

Липа развернулась и быстро вышла из комнаты, пока Игорь не остановил её каким-нибудь вопросом.

Она покинула дом, не забыв прихватить зонт и саквояжик детективши. Выйдя под дождь, она долго шла по длинной аллее, проклиная прямолинейную, просматривавшуюся из дома на всем протяжении дорогу. И лишь дойдя до поворота и очутившись за большими кустами, она повернула обратно и побежала через сад к дому.

Пока Липа петляла, обходя поместье в темноте под дождем, прошло больше получаса. Когда она вбежала в теплицу, то там была одна только курица, которая деловито вышагивала по грядкам. Видимо, Петр, как и обещал, ушел варить зелье. Тогда она направилась в кабинет. Петра там не было. Но на огне уже стоял котел, в котором потихоньку булькал светло-желтый кисель.

– Куда он делся? – пробормотала она и в то же мгновение услышала мужские голоса за дверью.

Липа вдруг поняла, что выглядит она сейчас не как она сама, а как детективша. Нужно было срочно найти зеркало, чтобы развеять чары, но в кабинете не было зеркал. Щелкнула ручка кабинетной двери. Липа в отчаяньи глянула вправо, влево и заметила напольные часы. Она скакнула к ним и увидела тусклое отражение молодого лица с белесой гривой, которое тут же стало кругленьким веснушчатым лицом взрослой женщины.

– Липа! – радостно воскликнул Игорь, кидаясь к ней. – Где ты так долго пропадала? И вымокла вся. Ты что, гуляла под дождем? – улыбнулся он.

– Снимала с веревки белье, – попыталась в ответ улыбнуться Липа.

Петр подошел к котлу и, сняв его с огня, налил в два стакана желтый напиток.

– Попробуй, – сказал он, протягивая один стакан Игорю. – Канареечный дайкири. Такой подают только на Барбадосе.

Игорь понюхал, попробовал и, сказав «вкусно», выдул весь стакан. Петр же свой незаметно вылил обратно в котел.

Липа с ужасом и волнением смотрела на Игоря. Вот сейчас он на неё посмотрит и закричит от ужаса или будет долго плеваться, что целовал такую страшненькую, старую толстушку.