Самоуничижение Христа. Метафоры и метонимии в русской культуре и литературе. Том 1. Риторика христологии

Оглавление

Dirk Uffelmann. Самоуничижение Христа. Метафоры и метонимии в русской культуре и литературе. Том 1. Риторика христологии

Предисловие

1. Введение: Самоуничижение Христа и его трансформации

1.1. От Николая II назад к Борису и Глебу

1.1.1. Канонизация Николая II в 2000 году

1.1.2. Генеалогия Бориса и Глеба

1.1.3. «Страстотерпцы» и «страдальцы»

1.1.4. Тезис Федотова о кенозисе как русском национально-культурном достоянии

1.1.5. Трансформация и метафоризация модели кенозиса

1.1.6. Модификация тезиса Федотова

1.2. Терминологическое разграничение

1.2.1. Кенозис

1.2.2. Синонимы и переводы

1.2.3. Расширение понятийного узуса

1.2.4. Смежные категории и конкурирующие понятия

1.2.5. К истории понятия и культуры: узкое и широкое значение

1.2.6. Imitationes exinanitionis[62]

1.2.7. Образцовый субъект Иисус Христос?

1.3. Методологические позиции

1.3.1. Предшествующие направления исследований

1.3.2. Богословский аспект: диапазон толкований

1.3.3. Культурологический аспект: одна из традиций

1.3.4. Религиоведческий аспект: в фокусе русская культура

1.4. Наведение мостов через многочисленные трансформирующие шаги

1.4.1. Христологическая (павлианская и греко-патристическая) база

1.4.2. Три кенотических влияния

1.4.3. Мост от догматики к культурным, в том числе секулярным практикам

1.4.4. Четырехкратная «материализация» кенозиса

1.4.5. Схема трансформирующих шагов

1.4.6. «Расподобление». Метафоры Христа и метафоры метафор Христа

1.4.7. Связь через два тысячелетия

1.5. Теория памяти в русле репликационной интенции

1.5.1. Мнемоническая теория с точки зрения гештальта и габитуса

1.5.2. Мнемоническая фигура кенозиса

1.5.3. Фигура самоуничижения и ее «генотекст» (Флп 2:5-11)

1.5.4. Уход за фигурой самоуничижения и ее сдвиги

1.6. Богословие, риторика и теория литературы

1.6.1. Риторическое приложение к богословию

1.6.2. Риторика как «метабогословие»

1.6.3. Богословие как метариторика

1.6.4. Христология как один из истоков проблемы репрезентации

1.6.5. Побуждения к объединению кенозиса и несхожести

1.7. Построение работы

1.7.1. Риторический анализ рекуррентного дискурса

1.7.2. Культурные изменения

1.7.3. Спуск и подъем, или Материализация и усложнение

1.8. К чтению литературных текстов

1.8.1. К истории литературы: типы текста

1.8.2. О теории литературы: виды прочтения

I. Риторика христологии

2. Троп и парадокс, или Христология в противостоянии риторике

2.1. Религия как знаковая система

2.1.1. Речь о сакральном

2.1.2. Специфика сакральной репрезентации

2.1.3. Риторичность христианства

2.1.4. Опасная материальность и риторичность в общем виде

2.1.4.1. Неудобный передаточный механизм

2.1.4.2. Исторический примат риторики

2.1.4.3. Скепсис по отношению к риторике в Античности

2.1.5. Усиления риторического скепсиса в христианстве

2.1.6. Первичная материализация: воплощение

2.2. Гимн Христу (Флп 2:5-11)

2.2.1. Спектр толкований

2.2.2. Sedes doctrinae

2.2.3. Вопросы экзегезы

2.2.3.1. Флп 2:5

2.2.3.2. Флп 2:6

2.2.3.3. Флп 2:7

2.2.3.4. Флп 2:8

2.2.3.5. Флп 2:9

2.2.3.6. Флп 2:10 и сл

2.2.4. Жанр перикопы

2.2.5. Логос-христологический минимальный консенсус и пропасти

2.2.6. О греко-христологическом фокусе и риторическом ключе

2.3. «Тропические» ереси

2.3.1. «Способ»

2.3.1.1. Модализм

2.3.2. «Мнимое» и «оборот речи»

2.3.2.1. Докетизм

2.3.2.2. Против пустых оборотов речи

2.3.3. «Изменение»

2.3.3.1. Патрипассианство

2.3.3.2. Ортодоксальная идентичность

2.3.4. «Мнимое» против «изменения»

2.4. Изгнание тропов, катахреза и неразрешимость

2.5. Два «способа» в синтагме

2.5.1. Логика переоценки Нового Завета

2.5.2. Внехристианские модели переоценки

2.6. Оттенки отдельных векторов

2.6.1. Вектор уничижения

2.6.1.1. Уничижение = воплощение

2.6.1.2. Уничижение после воплощения

2.6.1.3. Социальное уничижение

2.6.1.4. Многоступенчатость

2.6.1.5. Вечное уничижение

2.6.2. Вектор возвышения

2.6.2.1. Выше?

2.6.2.2. Возвышение человеческой природы

2.6.3. Векторы, природы и состояния

2.7. Акценты на некоторых сторонах

2.7.1. Достаточно человека

2.7.1.1. Метафоры воплощения: раб Божий и Сын Божий

2.7.1.2. Метонимии воплощения: человеческие страсти

2.7.1.3. Искушение

2.7.1.4. Кульминация воплощения: страдания, смерть, тлен

2.7.2. Избыток человека / недостаток Бога

2.7.2.1. Арианство

2.7.2.2. Адопцианство

2.7.2.3. Неведение, обморок, бессознательность

2.7.2.4. Рационализм

2.7.2.5. Натурализм

2.7.3. Достаточно Бога

2.7.3.1. Сущностное равенство и сущностное подобие

2.7.3.2. Extra Calvinisticum

2.7.3.3. «Κρύψις» против «κένωσις τής χρήσεως»

2.7.3.4. Безгрешность

2.7.4. Слишком много Бога / слишком мало человека

2.7.4.1. Аполлинарианство

2.7.4.2. Монофизитство

2.7.4.3. Монофелитство

2.7.4.4. Неспособность к страданию

2.7.4.4.1. Отсутствие юмора

2.7.4.5. Афтартодокетизм

2.7.5. Слишком много взаимосвязи

2.7.6. Слишком мало взаимосвязи

2.8. Парадоксальная христология

2.8.1. Дистрибуция взаимоисключающего

2.8.2. От «но» к «и»

2.8.3. Парадоксальные сопряжения

2.8.4. Организация знания с помощью соборных формул

2.8.4.1. Эфесский собор 431 года

2.8.4.2. Халкидонский Символ веры

2.8.4.3. Неохалкидонство и теопасхизм

2.8.4.4. Диофелитство

2.8.5. Взаимное общение свойств

2.8.5.1. Ортодоксальный перихорисис

2.8.5.2. Цвинглианский алойозис

2.8.5.3. Лютеровское реальное communicatio idiomatum

2.8.5.4. Genus tapeinoticum

2.8.5.5. Риторичность онтологии

2.8.6. Производительность примера парадокса

2.8.6.1. Богочеловечность

2.9. Эпистема и окончательная канонизация христологических парадоксов

2.9.1. Генеративный парадокс

2.9.2. Парадокс и религия

2.9.2.1. Религиозно-научная стыковка с иррациональным

2.9.2.2. Уход богословия от абсурда

2.9.2.3. Пять божественно-человеческих парадоксов

2.9.3. Рефлексия парадоксальности в христологии

2.9.3.1. Применение понятия в Новом Завете и патристике

2.9.3.2. Locus classicus Тертуллиана

2.9.3.3. Подъем в Новое время

2.9.3.4. Послепросветительские диагнозы парадоксов

2.9.3.5. Радикализм Кремера по отношению к парадоксу

2.9.3.6. Почитание парадокса Семеном Франком

2.9.3.7. Парадоксофилия в постмодерне

2.10. Теория познания христологических парадоксов. К тезисам

2.10.1. Деавтоматизированный парадокс (Павел)

2.10.2. Автоматизированные парадоксы (Халкидонский собор)

2.10.3. Эндоксальные жанры парадокса

2.10.4. Эндоксальные христологические парадоксы

2.10.5. Тезис: парадокс как неназванный фигуральный центр христологии

2.11. Изгнание и преемственность парадоксов

2.11.1. Риторическая редефиниция христологических ересей

2.11.2. Академические lectiones difficiliores

2.11.3. Парадоксия парадокса в диалектическом богословии

2.11.4. Вера как анестезия при помощи парадокса

2.11.5. Обуржуазившие и империализм – опасности парадоксальной кенотики

2.11.6. Рационалистические апотропы парадокса

2.11.7. Постхристианские апотропы парадокса

2.11.8. Следы парадокса в постхристианских комплексах

3. Метонимия и метафора, или Воплощения кенозиса

3.0. Богословское целеполагание относительно кенозиса

3.0.1. К вопросу «экономики» кенозиса

3.0.2. Избавление

3.0.3. Дар

3.0.4. Жертва

3.0.5. Satisfactio

3.0.6. άνακεφαλαίωσις[468]

3.0.7. Посредник и средство

3.1. Оформление в Иисусе Христе и по Его образу и подобию

3.1.1. Двояким образом (forma Dei и forma hominis)

3.1.2. Во образе человеческом (in forma hominis)

3.1.3. В качестве образа Божия (forma Dei)

3.1.4. Становление образа (in formam hominis)

3.1.5. Наделение образом против оформления

3.1.6. Воплощение в Христе: допущение презентации

3.1.7. Метонимическое и метафорическое воплощение после Христа: допущение репрезентации

3.1.8. Мультисенсорный призыв

3.1.9. К семиотике и риторике упоминаний Христа

3.1.9.1. От презентации Иисуса Христа к репрезентирующим оформлениям

3.1.9.2. Материальная, риторическая, семиотическая перспектива и перспектива с точки зрения теории речевых актов

3.2. В духе/в габитусе

3.2.1. Одухотворение

3.2.1.1. Одухотворенный душевнобольной

3.2.2. Метонимия compassio

3.2.3. Пассивная добродетель смирения

3.2.4. Отношение к Христу через память

3.2.5. Христоподобный габитус

3.2.5.1. Габитус против практики

3.2.5.2. Идентичность через самоуничижение

3.2.6. Следование против подражания

3.2.6.1. Внешнее следование и социальное подражание

3.2.6.2. Внешнее подражание

3.2.6.3. Внутреннее следование

3.2.6.4. Гетерономное подражание против автономного следования

3.2.6.5. Потребность культурной историографии в материальных знаках

3.3. У тела и во плоти[555]

3.3.1. Причастие к кресту

3.3.1.1. Метонимии креста

3.3.1.2. Метафоры креста

3.3.2. Усвоение в плоть

3.3.2.1. Метонимии Тайной вечери

3.3.2.2. Метафоры стигмы

3.3.2.3. Метафоры страдания

3.3.2.4. Со-бесплотность

3.3.3

3.3.3.1. Пост

3.3.3.2. Аскеза

3.3.3.3. Гиперболы жертвы

3.3.3.4. Гиперболы умирания

3.3.4. Со-рабство

3.3.5. Облачение, движение и дозирование бедности

3.3.6. Жесты унижения

3.3.7. Коллектив

3.4. В изображении

3.4.1. Образ и изображение

3.4.2. Божественное наделение изображением

3.4.3. Метонимическое принятие изображения

3.4.3.1. Vera icon (истинный образ)

3.4.3.2. Метонимии и метафоры Христа

3.4.4. Снижение статуса репрезентанта

3.4.4.1. Два «стана» (Staturen)

3.4.4.2. Видение другого насквозь

3.4.4.3. Дидактическая теология икон

3.4.4.4. Третичное отображение и слово как связующее звено

3.4.4.5. Абстракция

3.4.4.6. Почитание вместо преклонения

3.4.5. Критика вторичного отображения

3.4.5.1. Подспудная практика почитания изображений

3.4.5.2. Иконоборчество

3.4.6. Воплощающее описание и переписывание

3.5. В слове

3.5.1. Логос, перекрывающий слова

3.5.1.1. Взрыв конкуренции между средствами коммуникации

3.5.1.2. Вторичное слово

3.5.1.3. К теории речевых актов вторичного слова

3.5.2. Пропозиция

3.5.3. Призыв, проповедь и правило

3.5.4. Перлокутивное «христоподобие»

3.5.4.1. Крещение, благословение и освящение

3.5.4.2. Магические эффекты призыва

3.5.4.3. Присущий всякой перлокутивной интенции недостаток

3.5.5. Иллокутивное уничижение

3.5.5.1. К прикладной теории иллокутивных речевых актов

3.5.5.2. Humilitas/ταπείνωσις

3.5.5.3. Обязательные ситуации дискурса смирения

3.5.5.4. Редукция персуасивности

3.5.5.5. Нарративные стратегии унижения

3.5.5.6. Кенозис авторства

3.5.5.7. Кенозис интерпретации

3.5.5.8. Вредящая иллокуции экспликация

3.5.6. Достижения апофатики

3.5.6.1. Фрагмент, намек и умолкание

3.5.7. Катафатика плохого и плохая катафатика

3.5.7.1. Тезисы об апофатике в русском модерне

3.5.8. Кенотическая сигнификация между апофатикой и катафатикой

3.5.9. Via humiliationis

3.6. Эскиз эстетики несхожести

3.6.1. Вынужденная схожесть?

3.6.1.1. Неизбежно ли несхожее является комическим?

3.6.2. Тезис: необходимая несхожесть

3.6.3. Конъюнкция и дизъюнкция подобия и несхожести

3.6.4. От неоплатонического к мариологическому обоснованию несхожести

3.6.5. Кенотическое обоснование неподобия

3.6.6. Христологическое опережение деконструкции

3.7. Продуктивность неподобия

3.7.1. Джокер по имени Неподобие

3.7.2. Переменчивая tertia

Библиография

Отрывок из книги

Настоящий научный труд был представлен в 2005 году в Бременском университете в качестве докторской диссертации. А начат он был в 1999 году в Эрфуртском университете при кафедре религиоведения (православное христианство) под руководством Василиоса Макридеса, которому я благодарен за помощь и поддержку на раннем этапе моего исследования. Работу довелось продолжить начиная с 2002 года в Бременском университете в рамках кафедры по истории культуры Восточной Европы под руководством Вольфганга Кисселя, который предоставил мне заслуживающую высочайшей благодарности значительную свободу действий для создания моего труда и совместно с Хольтом Майером (Эрфурт) и Кристофом Ауффартом (Бремен) отрецензировал мою работу. Всем трем рецензентам я благодарен за терпение во время многочисленных обсуждений и за конструктивные консультации. Важным советчиком и благосклонным критиком на всех этапах был также ушедший из жизни в 2019 году Клаус Штедтке.

Я от души благодарен Бодо Зелинский (Кёльн) за принятие к печати в издательстве «Бёлау» моей книги, а также Университету Пассау – за поддержку издания немецкого оригинала 2010 года. Благодарю также Игоря Немировского за инициативу к переводу книги на русский язык, а также Фонд им. Фрица Тиссена, Министерство Иностранных дел Германии, общество VG Wort, Биржевое объединение германской книготорговли и Гисенский университет им. Юстуса Либиха за финансовую поддержку перевода.

.....

Взгляд на некую долгосрочную историческую перспективу (longue duree), обоснованную фокусом данной работы на мнемонические аспекты, ср. [Steindorff 1994: 16], притом что в случае с кенозисом эта перспектива неизбежно простирается примерно на 1970 лет, пресекает всякую попытку целиком заполнить этот временной промежуток. Но полностью отказаться от него невозможно, потому что тогда христианизация Руси в IX веке будет выглядеть как автохтонное первоначало, что не соответствует действительности[80], и еще потому, что русские концепции и как литературные, так и габитусные модели невозможно понять без основополагающей греческой патристической прелюдии и в более поздний период – без влияния западных кенотических правил жизни или кенотико-христологических концепций XIX века (см. 1.4.2). Сколь бессмысленным ни казалось бы представление о начале развития кенозиса в IX веке, столь же несостоятельна распространенная в культурной историографии позиция, внушающая точку зрения, будто современную Россию можно было бы всесторонне описать, если считать началом то, что было при Петре Первом. Обе позиции об адамическом начале лишают историко-культурную реконструкцию значительной части ее капитала.

С христианизацией, исходящей из Византии, кенотический образец импортируется и в Киевскую Русь, и вскоре после этого «русифицируется» [Thon 2000] (см. 1.1.4). В различных жанрах древнерусской литературы и практиках определяемой христианством повседневной жизни все явственнее звучат призывы подражания Христу (см. 4.2.4). Это разножанровое наставление потомкам то и дело находит дополнительную подпитку во все новых заимствованиях кенотических моделей. Что касается концепций, то начиная с XV века можно говорить о втором кенотическом влиянии (исихазм и движение скитни-чества; см. 5.3.5), которое впоследствии обогатилось дальнейшими вдохновляющими событиями, такими как русская рецепция труда Фомы Кемпийского «О подражании Христу» (De imitatione Christi) и возрождение старчества Паисием Величковским в конце XVIII века (см. 5.3.6.3). Христианство к тому времени уже глубоко проникло в русское общество. Третье кенотическое влияние приходится на вторую половину XIX – начало XX века, когда в Россию пришла немецкая и английская неокенотика[81]. Тезис Федотова о кенозисе (см. 1.1.4), который опирается исключительно на первое влияние как решающее определение вех и – в духе православного традиционализма – гасит дополнительные и более поздние источники вдохновения, сам находится в силовом поле того же третьего кенотического влияния.

.....