Читать книгу Найди меня - Дж. С. Монро - Страница 12

Кембридж, весенний триместр 2012 г.

Как только ты здесь думаешь, будто бы знаешь, что из себя представляет тот или иной человек, ты сознаешь, что ошибаешься. Я полагала, что мы с Фиби – подруги, что у нас завязалась настоящая дружба (для меня впервые в универе!). Но сегодня вечером, на торжественном ужине, между нами все изменилось, причем такого оборота я совсем не ожидала.

Мы с Фиби сблизились сразу, как только познакомились в Неделю первокурсников. Она разделяет мое мнение о клубных попойках и о любителях поприкалываться с их сомнительными «обрядами посвящения». Фиби может выпить или даже напиться, но не считает нужным делать это в обеденном зале восемнадцатого века. И она не комплексует по поводу своего веса и неухоженных волос, выбритых на затылке, но торчащих на макушке во все стороны, точно воронье гнездо, несмотря на все попытки ее яркого ободка удержать их в узде.

Фиби также активно участвует в радикальном студенческом движении (думается, и мне бы стоило этим заняться). И утверждает, что разведслужбы уже завели на нее досье за ее оппозиционную деятельность. (На мой вопрос, не пугает ли это ее, Фиби только хмыкнула: «Для меня это повод для гордости. А если меня однажды найдут на дне Кама, ты по крайней мере догадаешься, почему я там оказалась».)

Фиби – также очень добрый человек, если не самый добрейших из всех, кого я знаю. И она умеет слушать (а люди, общающиеся со мной, должны это уметь). Как-то раз ночью, когда я чувствовала себя особенно подавленной из-за кончины отца, Фиби постучала ко мне в дверь. Она зашла только за тем, чтобы позаимствовать у меня зарядку для телефона. Но, заметив, что я плакала, Фиби задержалась, крепко обняла меня, а затем сходила к себе за грелкой (так поступает ее мать, когда Фиби чем-то расстроена).

Мы проговорили всю ночь – об отце, о смерти, о том, как же хочется, чтобы мир оказал тебе хоть толику почтения и перестал вращаться хотя бы на несколько минут, когда умирает близкий тебе человек, но только жизнь неумолима и продолжает идти своим чередом. Я рассказала Фиби об одном бездушном звонке в ночь смерти отца. «Можно переговорить с мистером Сэндхоу?» – спросил бесцеремонный провайдер широкополосного доступа в интернет, не стесняющийся даже ночью навязывать людям свои услуги. Да, конечно, каждый должен зарабатывать себе на жизнь. Мне же тогда захотелось закричать от боли, громко и пронзительно, объяснить ему, что папа только что умер. Но вместо этого я бросила трубку, не сказав ни слова, и зарыдала.

– Ты поступила очень великодушно, – сказала Фиби, когда уже рассветало. – Я бы его послала и пожелала сдохнуть. – Она сидела на моем письменном столе, обхватив руками колени и попивая «Драмбуи» из маленькой бутылочки, которую я у себя отыскала (у нас обеих больше ничего не нашлось из выпивки).

Как бы там ни было, но сегодня вечером, на торжественном ужине, я оказалась рядом с Ником, второкурсником, подсевшим ко мне с единственной целью – поболтать. Я собиралась пойти на ужин с другими ребятами, но они меня продинамили. А Ник приметил, что я одна.

За Ником закрепилась вполне определенная репутация: он норовит затащить в постель однокурсниц. И это всем отлично известно. (Его любимая фишка – предложить девушке принять с ним душ, при этом он ведет себя так, будто предлагает невинную игру в скребл.) Я была полна решимости не проявлять к нему интереса, но потом Ник начал заводить меня. Возможно, так подействовала обстановка. Ужин в средневековом зале – непривычный опыт, и, похоже, один из тех, что имел в виду отец, когда призывал меня «всё попробовать». В зале нет электрического света – на столах стоят только свечи в серебряных подсвечниках. Никто не слоняется туда-сюда. И действует своеобразный дресс-код: мы должны быть в форме колледжа. Официанты с белыми перчатками на руках возникают из тени с едой неслышно, словно привидения. Вино, которое мы заказываем, приносят из погребов, а на блюдах и тарелках оттиснут герб колледжа. Что до молитвы, то ее чтение кем-либо из ребят – на латыни, естественно, занимает целую минуту.

Итак, я все больше вопреки голосу разума увлекалась Ником, поражаясь его познаниями о Ладакхе и его добуддийском пантеоне божеств, хотя этот парень не бывал там ни разу в жизни. Мне показалось, что ему известно все даже о Неему – деревушке, в которой мы с отцом привыкали к смене климата и условиям высокогорья после перелета из Дели в Лех. И он со знанием дела рассказывал о Нубрской долине, о Каргильской войне 1999 г. и о своем заветном желании посетить крошечное приграничное селение под названием Тертек, о котором он где-то вычитал, и в котором нам с отцом однажды довелось побывать.

– Говорят, тертекские абрикосы самые сладкие, – сказал Ник.

Я могла только утвердительно кивнуть в ответ. Теперь-то я понимаю, что он просто заглянул на мою страничку в Фейсбуке, а затем прочитал в «Википедии» все, что требовалось, чтобы запудрить мне мозги. Но тогда я попалась на крючок и потому даже не заметила, как к нашему столику подошла Фиби.

Ник подвинулся, освобождая ей место рядом с собой. И в этот момент мне показалось, будто Фиби смутилась. Я ведь только на прошлой неделе презрительно высмеивала ставшее притчей во языцех стремление Ника переспать с каждой первокурсницей из колледжа Св. Матфея. Но потом произошло то, чего я никак не ожидала. Как только Фиби села, они с Ником поцеловались в губы.

Я, было, отвернулась, но потом снова перевела взгляд на Фиби, улыбавшуюся мне. Ее пухлые щечки заалели, как спелые яблоки «Бребурн», а в ее дыхании я уловила запах алкоголя. Я смотрела на Фиби в тщетном ожидании объяснения. От вина веки Фиби покраснели, и вид у нее был скорее уязвимый, чем победоносный.

– На прошлой неделе, – наконец выдавила из себя Фиби. – Мы начали встречаться на прошлой неделе.

– Отлично, – ответила я, прикладывая к губам салфетку.

Более неподходящей пары трудно было себе представить. Но, может быть, я просто не понимала истинных целей и намерений Ника. Говорят, в Неделю первокурсников он уговорил Женевьев с классического отделения голой полежать с ним на полу у него комнате в окружении сотни свечей. Секса у них не было; ему просто нравилась такая «живая картина».

Вот и сейчас, сегодняшним вечером, в мою голову закрались мелочные и глупые подозрения. Почему Фиби не сказала мне, что они встречаются? Я бы только порадовалась за них. Ник – не мой типаж, я поддерживала с ним беседу на торжественном ужине только из вежливости. Хотя и сознавала: по меньшей мере на несколько минут, пока мы сидели с ним при свечах и болтали об Индии, я вдруг позабыла о том, что мой отец умер.