Читать книгу Куриный бульон для души. 101 лучшая история - Джек Кэнфилд - Страница 25

Как-то раз Оливер Уэнделл Холмс[9] пришел на встречу, где оказался самым низкорослым из присутствующих.

«Доктор Холмс, – едко заметил ему один друг, – сдается мне, вы чувствуете себя малышом в обществе таких великанов».

«Так и есть, – отозвался Холмс, – чувствую себя, как монета в десять центов[10] в россыпи пенни».

С вами все в порядке

Эта история описывает самый трогательный момент в моей жизни.

Я познакомился с Питером в летнем лагере Королевского Национального института слепых людей в Гемпшире, Англия. Питер был в моем классе. В тот день я проводил занятие по самоуважению с пятьюдесятью подростками. Они были такими же, как любая большая группа подростков, – креативными, непослушными, веселыми, шумными, спорящими и очень энергичными. Они были самыми обычными… и слепыми.

Питер был одним из немногих тихонь. Он сидел на галерке в классе. Высокий, стройный, наполовину китаец, наполовину англичанин, лет пятнадцати. В классе много шутили, и по большей части на мой счет. Питер смеялся от души, но не говорил ни слова. После занятия он остался в классе.

– Мистер Холден? – спросил он.

– Зови меня Роберт, – ответил я.

– Мы можем поговорить?

– Конечно.

Питер выглядел обеспокоенным, задумчивым и болезненно застенчивым. Мы немного поговорили на отвлеченные темы, прогуливаясь вокруг больших зеленых спортивных полей за главным зданием института.

– Кажется, я могу вам доверять, Роберт, хотя мы только познакомились.

– Это настоящий комплимент, – ответил я.

– Мне нужно задать вам вопрос, которого я избегаю всю жизнь, – признался он.

Я был совсем не готов к вопросу Питера, когда он его наконец изложил.

– Мне нужно знать, что со мной не так.

– В каком смысле? – удивился я.

– Я родился слепым и никогда не видел себя со стороны. Мне нужно знать мнение того, кому я могу доверять… Красив я или нет, – сказал Питер.

Со всей искренностью я сказал Питеру, что он весьма привлекательный молодой человек.

– И вы не шутите?

– Я говорю на полном серьезе.

Питер порывисто обнял меня.

– Значит, со мной все в порядке?

– Да!

– Совсем-совсем ничего плохого?

– Совсем-совсем ничего.

Я с огромной радостью увидел облегчение Питера. В течение шести лет я набирался навыков в профессии, задача которой – найти, что именно с человеком не так. Мы брались за «гадких утят» и энергично отыскивали в них расстройства, дисфункции, неврозы, психозы, синдромы и схемы. Каждый день мы придумывали новые ярлыки, новые заболевания и новые курсы лечения для «гадких утят». Мы никогда не видели в них лебедей.

Страх того, что с тобой что-то не так, – самый большой блок, мешающий радоваться. На самом деле других блоков нет. До тех пор пока вы чувствуете, что с вами что-то не так, что вы в чем-то нехороши или вам недостает чего-то, – ваша жизнь будет отражать такое убеждение. Вы будете представлять, будто другие вас отвергают, мир к вам враждебен, судьба безжалостна, вся жизнь против вас, а небеса вас наказывают. Но на самом деле вы сами вынесли себе приговор и не подпускаете к себе ничего хорошего. Все дается вам с трудом, успех недостижим, счастье коротко, любовь приносит проблемы и нет никакого спокойствия.

Но с вами все в порядке. Просто вы часто принимаете невыгодные для себя решения. Например, вы можете концентрироваться на собственных изъянах, которых никто не замечает. Можете придумать историю о том, какой вы плохой. Можете попробовать убедить мир, что вас нельзя любить. При желании вы можете вложить в эти нелепые идеи всю свою силу, но тот, кто вы есть на самом деле – ваша Абсолютная Сущность, – остается цельной, достойной и благополучной.

Жизнь всегда налаживается, когда вы начинаете хорошо к себе относиться.

Настоящая психотерапия – процесс изменения отношения вашего ума к самому себе. Сдвиг происходит в том случае, если вы безусловно принимаете себя самого. Сдвиг происходит каждый раз, когда вы решаетесь действовать с позиции доброжелательности вместо осуждения, прощения вместо нападок на себя, иронии вместо критики. Жизнь всегда налаживается, когда вы начинаете хорошо к себе относиться. Окончательный (и единственный) исцеляющий поступок – согласиться, что с вами все в порядке.

Роберт Холден

Мой внутренний врач

14 февраля 2003 года меня разбудил звонок. «С Днем святого Валентина! У вас рак и скарлатина!» – коверкая слова, произнес голос, от которого я проснулась. К тому времени я была 31-летней актрисой и фотографом, жила в Нью-Йорке, пытаясь чего-то добиться в жизни и состояться как личность. Иногда у меня было густо, а иногда пусто – мне не хватало даже на фастфуд.

Сильные брюшные колики и затруднения дыхания вынудили меня обратиться к врачу. Боли, которые я испытывала на протяжении трех лет, заметно усилились. Я лежала на холодном смотровом столе, а сестра по имени Милдред проводила ультразвуковым сканером по моему животу. Ее озабоченный взгляд заставил меня поинтересоваться, что она там увидела.

– Не могу сказать, – строго отвечала она. – Вам придется поговорить с доктором.

Ладно, подожду еще пару минут. Вошел доктор.

– Поверхность вашей печени поражена примерно в десяти местах, – объявил он. Сперва я подумала, что поражения означают порезы – но где и как я могла порезать печень? Да, время от времени я позволяла себе пару коктейлей и прочих увеселительных напитков, но разве это не чрезмерная плата за небольшие шалости?

Затем врач пояснил. Поражения были опухолями, ужасными образованиями, из-за которых печень на ультразвуковом снимке выглядела как швейцарский сыр. Но это не все: еще с десяток опухолей насчитали в моих легких. Мало того, рак (его реже называют саркомой) был полностью неоперабельным. Никакой хирургии, радиации и химиотерапии, и – окончательный удар, сбивший меня с ног, – никакого известного науке лекарства. Передайте мне шардоне!

В одно мгновение из молодой женщины, у которой вся жизнь впереди, я превратилась в неизлечимо больную, которая не знает, сколько ей осталось и сможет ли она вообще жить нормальной жизнью.

Далее последовали новые медицинские заключения вместе с бесконечными часами в Университете Гугл. Я быстро усвоила, что болезнь – это бизнес, и если я хочу успешно управлять стихией рака, мне стоит сменить род деятельности. Прощай, Бродвей. Здравствуй, должность руководителя корпорации по технологиям «Спасите мою задницу»! Неожиданно для себя я стала боссом, отвечающим за мое здоровье и за врачей, которые на меня работали.

Что, если я буду вкладываться в здоровье, а не в болезнь?

Я получила заявки от нескольких квалифицированных профессионалов, наряду с кучей олухов. Врачам, предлагавшим тройную трансплантацию органов, я отказывала немедленно. Ну что за наглость! Тот, кто сказал, что я проживу десять лет, тоже не получил места. Хотя заболевание прогрессировало, обычно оно протекает по трем различным сценариям: агрессивный с самого начала, медленно развивающийся (я молилась за этот вариант) и медленно развивающийся, но со временем переходящий в агрессивную стадию. Я еще не знала, какой у меня будет сценарий, поэтому о замене органов, облучении тела химикатами или медленной мучительной смерти говорить было преждевременно.

9

Оливер Уэнделл Холмс-старший (1809–1894) – американский врач и писатель.

10

Десять центов, или дайм, – самая маленькая по размеру монета, выпускаемая в США; пенни – название монеты в 1 цент.