Читать книгу Искатель - Джек Макдевит - Страница 6

Третье тысячелетие отстоит от нас далеко, и сведений о событиях того времени дошло немного. Мы знаем политических лидеров той эпохи, знаем, когда и как начинались войны (хотя не всегда понимаем из-за чего), знаем об основных художниках, литературных движениях, религиозных конфликтах. Мы знаем, какие государства угрожали другим и что это были за угрозы. Но мы почти не имеем представления о том, как жили люди, как они проводили время, что они в действительности думали о мире, где им довелось родиться. Мы знаем об убийствах известных деятелей, но далеко не всегда – об их истинных причинах. Мы даже не знаем, оплакивали рядовые граждане убитых или, напротив, облегченно вздыхали.

Девять тысяч лет – немалый срок. И никому, кроме нескольких историков, нет особого дела до тогдашних событий.

Джейкоб стал выяснять, нет ли какой-нибудь информации о «Поисковике», но ничего не нашел и принялся собирать подробные сведения о знаменитых межзвездных кораблях, предполагая, что где-то должно попасться похожее название.

– Возможно, перевод не вполне правилен, – заметил он. – Английский – весьма неоднозначный язык.

Мы изучили данные о «Мстителе», сыгравшем важную роль в первой межзвездной войне между Землей и тремя ее колониями в начале тридцать третьего века; о «Ласситере», первом корсаре глубокого космоса; о «Кароки», построенном в тридцатом веке, самом большом корабле своего времени, который перевез рекордное количество оборудования на Регул IV, где планировалось основать колонию; о «Чао Хуане», доставившем команду врачей на Маракаибо, когда, вопреки всем ожиданиям, земных поселенцев поразила местная болезнь. В то время специалисты еще считали, что болезнетворные бактерии могут воздействовать лишь на организмы, эволюционировавшие в той же биосистеме.

Мы нашли множество информации о «Токио», первом межзвездном корабле, исчезнувшем в глубинах гиперпространства, после чего никто о нем не слышал. Сохранились фотографии капитана, старшего помощника и многих пассажиров, снимки столовой и машинного отделения. Мы узнали все, что хотели, – кроме того, куда делся корабль.

И наконец, самый знаменитый из звездолетов, «Центавр», совершивший первый гиперпространственный полет к звезде, находящейся ближе всего к Солнечной системе: на это потребовалось семь недель. Наверное, вы улыбнетесь – четыре световых года за семь недель!

Но упоминаний о «Поисковике» так и не нашлось, об «Исследователе» – тоже. Зато был «Странник», даже целых три: видимо, название пользовалось популярностью. И один «Охотник».

До нас дошло не так много материальных объектов, относящихся к третьему тысячелетию. По большей части это изделия из керамики, как чашка Эми Колмер, или из пластмассы. Одна из аксиом нашего бизнеса звучит так: самые дешевые материалы оказываются самыми долговечными.

Никого из специалистов по той эпохе я не знала и поэтому, справившись в реестре, наугад выбрала одного из них – доцента университета Баркросс по имени Шепард Маркард. Выглядел он молодо, но был автором множества статей о той эпохе и пользовался признанием в научных кругах.

До него я дозвонилась без труда. Маркард, высокий и рыжеволосый, оказался куда более привлекательным, чем можно было ожидать, глядя на фотографии.

– Большая часть архивов космофлота того времени утрачена, – сказал он. – Но я посмотрю, что удастся сделать. Попробую поискать, а потом свяжусь с вами.

На следующий день я совершила виртуальные экскурсии по полудюжине музеев, потратив немало времени на изучение артефактов третьего тысячелетия. Я видела пластмассовый футляр, в котором, возможно, когда-то хранилась косметика, электронное устройство, о предназначении которого можно было только догадываться, женские туфли на высоких каблуках, несколько авторучек, лампу, диван, ламинированный листок бумаги – «раздел объявлений из газеты», согласно приложенному описанию. Я не знала, что такое газета, – впрочем, как и все, с кем мне удалось поговорить. Маркард впоследствии объяснил, что это бумажный носитель информации, копии которого физически распространялись на обширной территории. Еще там были мужская шапочка с козырьком от солнца и металлическая монета с орлом и надписью «Соединенные Штаты Америки. Уповаем на Бога». Монета датировалась 2006 годом: сообщалось, что она – вторая по древности из всех сохранившихся до наших дней.

Я побродила среди экспонатов, а когда увидела все, что хотела, села в читальном зале и открыла один из файлов с данными.

Третье тысячелетие было весьма бурной эпохой. Земля страдала от перенаселения, и ее обитатели, похоже, постоянно воевали друг с другом – вследствие политических, территориальных или религиозных споров. Насквозь пронизанные коррупцией политические системы были крайне неустойчивы.

От индустриальной эпохи остались серьезные экологические проблемы. Печальное совпадение: климат на всей планете ухудшался, и к власти, судя по всему, приходили все более жестокие лидеры. Худшим из них был Марко Третий «Великолепный» – такое прозвище он получил от своих американских подданных.

Все это происходило в середине двадцать пятого века. Марко, в зависимости от настроения, убивал своих граждан или бросал их в тюрьмы, и в то же время Диана Харриман совершала революционные открытия, касающиеся структуры пространственно-временного континуума. А двадцать лет спустя Шиго Хань и Эдвард Кливер подарили нам межзвездный двигатель.

Еще через четыре года мы открыли первую пригодную для жизни планету. Я нисколько не удивилась, узнав, что множество добровольцев выразили готовность отправиться на покорение новых рубежей.

Я уже собиралась идти домой, когда Джейкоб сообщил мне о звонке.

– Чейз, – послышался знакомый голос, – кажется, я нашел то, что вам нужно.

Это был Маркард.

– Что-нибудь о «Поисковике»? – спросила я.

– Угу. – Его интонация показалась мне странной. – Могу я поинтересоваться, зачем вам это потребовалось?

Я рассказала про чашку. Он слушал молча, а когда я закончила, последовала долгая пауза.

– Ваша очередь, – наконец проговорила я. – Что удалось выяснить?

– Сюрприз. Не могли бы вы прилететь в университет?

– А вы не можете рассказать, что именно нашлось?

– Я расскажу. Почему бы нам не поужинать вместе?

Изысканностью манер он явно не отличался.

– Доктор Маркард, у меня нет времени, чтобы лететь на Баркросс.

Не то чтобы мне совсем не хотелось этого – просто расстояние было немалым.

– Зовите меня Шепом. И гарантирую: вы не пожалеете.

Баркросс – большой ромбовидный остров, известный прежде всего как летний курорт для холостяков и незамужних. Одно время я бывала там довольно часто. Шум прибоя, свет луны… казалось, где-то поблизости тебя поджидает любовь всей жизни. Сейчас я смотрю на вещи гораздо рассудительнее, но все равно меня охватила легкая тоска, когда я летела низко над океаном, глядя на пустые пляжи и прибрежные виллы. Солнце только что село, и в домах зажигались огни.

На этом искусственном острове насыпано несколько террас, так что из каждого здания теоретически открывался вид на море. Я прилетела не в сезон, и по пандусам и дорожкам шагали лишь несколько самых отважных островитян. Большинство магазинов и ресторанов были закрыты.

На Баркроссе постоянно проживали сорок тысяч человек, и столько же – на близлежащих островах. В университете обучались семь тысяч студентов, приезжавших со всего архипелага и с материка. Университет пользовался хорошей репутацией, особенно в области точных и естественных наук. Если кто-то хотел стать врачом, ему следовало поступать сюда.

Кампус раскинулся на двух широких террасах, сразу под общественными зданиями, возведенными в самой высокой части острова. Я включила автопилот, и скиммер приземлился на посадочной площадке возле купола, в котором располагались студенческий центр, несколько магазинов и ресторан. Ресторан назывался «У Бенджамина». Я помнила его – но раньше он находился внизу, у пляжа.

Маркард, вышедший из боковой двери, застал меня врасплох. Поспешно шагнув на площадку, он открыл люк и протянул руку, помогая мне покинуть скиммер. Неплохое начало в эпоху, когда учтивость стала одним из предметов антиквариата.

Кампус университета Баркросс вероятно, самый красивый на всей планете. Он весь застроен зданиями в форме обелисков, черепашьих панцирей и пирамид, из которых открываются прекрасные виды на море. Но в тот день было холодно, и порыв ветра чуть ли не силой загнал нас внутрь студенческого центра.

– Рад с вами познакомиться, Чейз, – сказал Маркард, когда мы направились к ресторану. – Спасибо, что прилетели.

На нем были серые брюки, голубая рубашка с рисунком – морские раковины – и белый пиджак. Высокий и щеголеватый, Маркард обладал чувством юмора, хотя выглядел несколько смущенным – видимо, из-за вечерней вылазки в город.

Мы сели и взяли меню. Ресторан «У Беджамина» мало изменился за прошедшие годы. Зал стал больше по сравнению с теми временами, когда ресторан находился у воды; изменился, конечно, и набор блюд. Но уют никуда не исчез, а интерьер был все так же выдержан в морском духе. Повсюду виднелись паруса, штурвалы и компасы, а на одной из стен помещалась виртуальная картина – маяк на фоне бушующего моря. На других стенах по-прежнему висели фотографии знаменитостей, в том числе классический снимок: Кэри Уэббер стоит на пирсе, возле ресторана, за ее спиной – океан. Вид у нее был слегка растерянный. Кэри была любимицей романтически настроенной публики и, разумеется, умерла молодой, благодаря чему обрела бессмертие.

Мы заказали вино и хлебные палочки. Когда официант ушел, Маркард наклонился ко мне через стол и шепотом сказал, что я – потрясающая женщина.

– Впрочем, – добавил он, – вы это наверняка знаете и без меня.

Интересно, подумала я, насколько затянется вечер? Поблагодарив его, я облокотилась на стол, подперев голову руками.

– Шеп, – спросила я, – что удалось выяснить насчет «Поисковика»?

– Перевод неверный, Чейз. – Он огляделся, словно желая удостовериться, что мы одни, так оно, собственно, и было, если не считать трех-четырех студентов у окна, – и понизил голос: – Корабль назывался «Искатель».

Он произнес это слово так, словно оно было наполнено особым смыслом.

– «Искатель», – повторила я.

– Совершенно верно.

– Ладно.

– Чейз, похоже, вы не поняли. Возможно, речь идет о том самом «Искателе».

– Простите, Шеп, но я понятия не имею, о чем вы говорите. Что за «Искатель»?

– Один из кораблей, на которых марголиане добирались до своей колонии.

– Марголиане?

Маркард улыбнулся, поняв, что я совсем ничего не знаю.

– Они покинули Землю в третьем тысячелетии. Вернее, бежали с нее. И никому не сказали, куда отправляются. Пять тысяч человек, которые сами организовали перелет. Больше о них никто не слышал. Колония считается потерянной.

Атлантида. Интава. Марголия. До меня начало доходить.

– Но ведь это же миф?

– Вовсе нет. Это было на самом деле.

– Похоже, родная планета была им не слишком дорога.

– Чейз, формально их государство считалось республикой…

– А в действительности?

– Оно поставило под контроль церковь и сделало школу местом, где вдалбливаются догмы. Патриотизм понимался как безоговорочная поддержка вождя и государства. Малейшее отклонение от этого считалось предательством. Решения властей не оспаривались.

– А если кто-то все же пытался, его сажали в тюрьму?

– Его ждало адское пламя.

– Что?

– Подчинение воле президента рассматривалось как божественное установление. Кесарю – кесарево.

– «Кесарю – кесарево» означает совсем другое.

– Смысл этих слов исказили. Отказ поддерживать существующую политическую систему, а вместе с ней и общественные отношения, как на словах, так и на деле, считался серьезным преступлением против Всемогущего.

– И что, среди этих людей не находилось скептиков?

– Находились, конечно. Но, думаю, после этого о них никто не слышал.

– Значит, это знаменитый корабль?

– О да.

– И вы хотите сказать, что «Искатель» тоже не вернулся?

– Совершенно верно. – Он наклонился ко мне, пламя свечи блеснуло на его белых зубах. – Чейз, если чашка, про которую вы мне говорили, действительно происходит с «Искателя», вам очень повезло. – Принесли вино и хлебные палочки. – Получается, к вам зашла женщина с улицы и показала чашку? Без всяких объяснений?

– Да. Примерно так оно и было.

Я подумала о том, как обрадуется Алекс.

– Насколько я понимаю, с собой вы ее не взяли?

– Если бы я попыталась забрать ее из офиса, – улыбнулась я, – Алекса хватил бы удар.

– Вы уверены, что ей девять тысяч лет?

– По нашим данным, это так.

– Невероятно. – Он протянул мне бокал и поднял свой. – За марголиан.

И в самом деле, за них следовало выпить.

– Что же с ними случилось?

Он пожал плечами:

– Никто не знает.

Вино было хорошим. Свечи. Огонь в камине. И хорошее вино. И хорошие новости. Всему этому вместе трудно противостоять.

– Они бесследно исчезли?

– Да.

Вернулся официант. Я предпочитаю легкую еду, даже если платит кто-то другой, и поэтому выбрала фруктовый салат. Официант спросил, не хочу ли я заказать чего-нибудь еще, и заверил, что плоды с Корделии просто великолепны.

– «Искатель», – продолжал Маркард, – покинул Землю двадцать седьмого декабря две тысячи шестьсот восемьдесят восьмого года. На борту находилось около девятисот человек. Два года спустя они вернулись и забрали еще девятьсот.

– Кажется, был еще и третий полет? – Я начала вспоминать ту историю.

– Да. И второй корабль, «Бремерхафен». Каждый совершил по три полета. В колонию доставили более пяти тысяч человек.

– И никто не знал, где она? Как такое возможно? Нельзя покинуть станцию, не сообщив о предполагаемом маршруте.

– Чейз, это случилось в самом начале эпохи межзвездных полетов. Еще не было почти никаких правил.

– Кому принадлежал корабль?

– Марголианам. По имеющимся данным, он проходил ремонт после каждого полета.

– Получается, он был не в лучшем состоянии.

– Я ничего не знаю об обслуживании межзвездных кораблей в то время.

– Их искали?

– Трудно сказать. Точных сведений нет. – Он допил вино и взглянул на сверкающий в свете свечи край бокала. – Чейз, вероятно, власти не прилагали особых усилий. Эти люди не хотели, чтобы их нашли.

– Почему?

Он непринужденно улыбнулся, что сделало его еще более симпатичным. Несколько мгновений он сидел молча, наслаждаясь то ли исходившим от меня очарованием, то ли моей внешностью, то ли хлебными палочками. Наконец появился официант с блюдом орехов и винограда, и Маркард одобрительно кивнул.

– Они считались смутьянами. Им хотелось убраться как можно дальше, и правительство нисколько не возражало против этого.

– Смутьянами? В каком смысле смутьянами? – полюбопытствовала я.

– Вы когда-нибудь были на Земле, Чейз?

– Честно говоря, нет. Давно хочу полететь туда, но все никак не соберусь.

– Вам непременно следует это сделать. Именно там все началось. Историк обязан побывать на Земле хотя бы раз в жизни. Там можно увидеть величайшие памятники, созданные человечеством, – пирамиды, статуи, плотины. Кинойскую башню. Мирабулис. Побывайте в Афинах, где Платон и его товарищи положили начало цивилизации. Посетите Лондон, Париж, Берлин, Вашингтон, Токио, Санкт-Петербург. Когда-то это были знаменитые города, центры тогдашней власти. Знаете, как они выглядят сейчас?

– Ну… я знаю, что они перестали быть столицами.

– Кроме Парижа. Как говорят, Париж вечен. Чейз, на Земле всегда наблюдалась большая проблема: людей было больше, чем ресурсов. Всегда, начиная с Индустриальной эпохи. Из-за перенаселения кто-то постоянно голодает, где-то возникают эпидемии. В тяжелые времена ухудшаются межнациональные отношения, власти нервничают, начинают закручивать гайки, покушаются на личную свободу. Чего там всегда хватало, так это диктаторов. Старые привычки, старая вражда, старые взгляды передаются из поколения в поколение, и от них невозможно избавиться. Сегодня население планеты составляет около восьми миллиардов. Когда улетели марголиане, землян было в два раза с лишним больше. Представляете, как они жили?

– Значит, – спросила я, – марголиан угнетали и они хотели найти место, где могли бы прокормить своих детей?

– Нет. Они находились на другом конце социальной лестницы. В основном это были интеллектуалы, которым доставалась часть общественного богатства. Но они не выносили отравленной атмосферы – отравленной как в физическом, так и в нравственном смысле. Марголианский диктатор, теократ по имени Карвалья, выглядел относительно безобидным по сравнению с другими, но все равно оставался диктатором. Пресса, школы, церкви – все было у него под контролем. Либо ты посещал церковь, либо нес наказание. Школы превратились в фабрики, производящие безмозглых роботов, которым вдалбливались догмы.

– Трудно поверить, чтобы люди согласились так жить.

– Их учили серьезно относиться к власти. При Карвалье происходило вот что: если ты не делал того, что тебе приказывали, то просто исчезал.

– Теперь понимаю, почему им хотелось оттуда убраться.

– Их возглавлял Гарри Уильямс.

Это имя, судя по всему, мне тоже полагалось знать.

– Прошу прощения?

– Он был медиамагнатом, давно связанным с различными общественно-политическими движениями. Уильямс пытался помочь голодающим детям, боролся за то, чтобы сделать медицинскую помощь общедоступной. Неприятности у него начались, когда он взялся за систему образования.

– Что случилось?

– Властям не понравилась его главная идея: детям следует внушать, что все нужно подвергать сомнению.

– Вот как?

– Его обвинили в отсутствии патриотизма.

– Неудивительно.

– И объявили атеистом.

– А он им был?

– Он был агностиком. Ничем не лучше.

– В подобном обществе – пожалуй, да. Вы говорили о теократии?

– Да. Глава государства фактически являлся главой церкви.

– Что стало с Уильямсом?

– Пятнадцать лет тюрьмы или семнадцать, по другим источникам. Его казнили бы, но вмешались влиятельные друзья.

– Значит, он вышел на свободу?

– Да, вышел. Но, находясь в заключении, он решил, что нужно действовать. О революции не могло быть и речи: оставалось только бегство. «Джозеф Марголис был прав, – объявил он на встрече со своими сторонниками. – Мы никогда ничего не сможем изменить».

– Как я понимаю, они назвали себя в честь этого Джозефа Марголиса?

– Верно.

– Кто это?

– Британский премьер-министр. Герой и, видимо, отчасти философ.

– В чем же он был прав?

– В том, что коммуникационные технологии легко могут привести к порабощению и что сохранять личную свободу очень трудно. Он любил повторять слова Бенджамина Франклина, обращенные к американскому народу: «Мы дали вам республику. Теперь посмотрим, сумеете ли вы ее сохранить».

Поняв, что имя Франклина мне тоже незнакомо, он улыбнулся и попытался дать объяснение, но я перехватила инициативу:

– В то время еще не было колоний?

– Только две, и притом небольшие. Обе находились под контролем родной планеты. Независимых колоний не было.

– И правительство согласилось?

– Более того: оно предложило помощь. – Он посмотрел в окно, на океан. – Мол, смутьянам туда и дорога. Но в этом случае власти узнали бы о местоположении колонии, а Уильямсу хотелось выйти из-под их надзора. Им пришлось действовать самостоятельно, ему и тем, кто с ним был.

– Это невозможно, – сказала я.

– Некоторые марголиане тоже так думали. Но он убедил их, что стоит попытаться. Они верили, что смогут создать новый Эдем, новый дом для человечества, который станет символом свободы и безопасности. Создать идеальное место для жизни.

– Такие попытки предпринимались неоднократно, – заметила я.

– Предпринимались, – кивнул он. – Так или иначе, они были готовы на все. Они послали людей на поиски подходящей планеты, а когда нашли, сохранили ее местонахождение в тайне. Затем купили два корабля и отправились туда. Пять тысяч человек.

– Просто невероятно.

– Гарри полетел с последней группой, через четыре с лишним года после отлета с Земли первых марголиан. Если верить источникам, он заявил журналистам, что в месте назначения их не найдет даже Бог.

Официант вновь наполнил наши бокалы.

– И никто их не нашел, – проговорила я.

– Нет. Насколько мне известно.

Алекс по натуре достаточно невозмутим: оказавшись в горящем доме, он, скорее всего, посоветовал бы всем как можно быстрее выйти на улицу. Поэтому, узнав, что чашка имеет непосредственное отношение к знаменитому кораблю и столь же знаменитой загадке, он не стал радостно скакать по офису. Но я все же заметила, как его карие глаза удовлетворенно вспыхнули.

– Джейкоб, – обратился он к искину.

Джейкоб ответил несколькими величественными тактами из Восьмой симфонии Перригрина. Под эту музыку в симуляциях обычно появляются героические персонажи. Алекс велел ему заткнуться.

– Чем могу помочь? – спросил Джейкоб самым глубоким баритоном, какой только мог изобразить.

Алекс закатил глаза:

– Джейкоб, нам хотелось бы получить сведения о любых артефактах с двух кораблей, которые имеют отношение к марголианам, – «Искателя» и «Бремерхафена». Есть ли они сейчас на рынке? И появлялись ли в прошлом?

– Вещи достаточно старые, – заметил Джейкоб. – Потребуется время.

С минуту мы с Алексом болтали о всяких пустяках, затем раздался голос Джейкоба:

– Не вижу ничего, хоть как-то связанного с тем или другим кораблем. Имеются шесть предметов, однозначно связанных с марголианами. И много таких, которые могут быть с ними связаны.

– Перечисли, пожалуйста, те, о которых есть точные сведения.

– Какое-то устройство связи. Авторучка с выгравированным именем Джейза Дао-Ки. Дао-Ки был выдающимся членом группы и немало способствовал успеху общего дела. Настенная табличка с благодарностью марголианам от организации, занимавшейся помощью малоимущим. Значок с их названием и символом в виде факела. Портрет самого Гарри Уильямса. Экземпляр «Дороги славы», подписанный автором, Кей Уоллис. Книга повествует о том, как они готовили экспедицию. Подпись выцвела, но ее можно разобрать в ультрафиолетовых лучах. Эти шесть предметов – единственное, что осталось после марголиан на Земле.

– Кто такая Кей Уоллис? – спросил Алекс.

– Одна из основателей организации, первой вставшая на ее защиту, когда люди начали осмеивать. Точных сведений нет, но, похоже, Уоллис умерла незадолго до полета последнего корабля с колонистами. Землю она так и не покинула. – Джейкоб сделал паузу: возможно, он ожидал комментариев, но их не последовало. – В «Дороге славы» Уоллис изложила свои возражения против различных аспектов правительственной политики. В основном она говорит о том, что каждое поколение подвергается воздействию ряда идеологий, подавляющих независимое мышление и способствующих возникновению вражды между людьми. Дальше Уоллис объясняет, что нужно сделать: поставить под контроль религиозные группы, передать власть профессионалам, признать благотворность плюрализма мнений, поставить всех в равные условия, чтобы никто не чувствовал себя ущемленным.

– Если в американском обществе – это ведь было в Америке? – царили столь деспотичные нравы, как ей вообще удалось опубликовать свою книгу?

– Книгу опубликовали в Китае, – сказал Джейкоб. – В одном из последних оплотов демократии на планете.

– По-моему, марголиане не так уж страдали от ущемления их прав, – заметила я.

Алекс прищурился:

– Они располагали кое-какими ресурсами. Но если человека лишают свободы действий, он действительно чувствует себя ущемленным. – Он что-то записал в блокноте. – Поговорим об артефактах.

Он запросил данные о суммах, выплаченных за каждый из шести марголианских предметов при последней смене владельца. Джейкоб сообщил, что две сделки были совершены тайно, и распечатал данные по остальным четырем.

– Неплохо, – вздохнул Алекс.

И правда: цена авторучки Дао-Ки равна моему жалованью за несколько лет, а ведь я хорошо зарабатывала. Остальные суммы были еще выше.

Алекс удовлетворенно потер руки:

– Ладно. Прежде чем эти сведения станут общеизвестными, ей придется предоставить нам документы на собственность.

Ясно, что он имел в виду Эми.

– Займешься этим сам? – спросила я. Речь шла в том числе и об определенных переговорах, а это была его специальность.

– Свяжись с ней, когда сможешь. Попробуй договориться о встрече в «Хиллсайде». Выпьем, побеседуем.

Я позвонила Эми. Решив, что у меня есть хорошие новости, она захотела узнать как можно больше. Я объяснила, что пока мы собираем сведения, но Алекс хочет задать ей еще несколько вопросов. Она, естественно, ни о чем не догадывалась, но нас это вполне устраивало. При встрече Алекс собирался попросить ее, чтобы она ничего никому не говорила – до того момента, когда мы удостоверимся, что никто не станет оспаривать ее права на собственность. Мы должны были обезопасить себя, ведь именно нам предстояло заниматься продажей.

– Приду, – пообещала она.

Чашку Алекс убрал в сейф. Я вывела ее изображение на экран, размышляя о том, какова история этого предмета.

Вероятно, ее приобрели в качестве сувенира, когда «Искатель» был еще сравнительно новым кораблем и не имел отношения к переселению марголиан. Могло случиться и по-другому: чашка была на корабле во время первых полетов в колонию, и ее унесли с «Искателя» на Земле, когда тот готовился к третьему рейсу. Это было маловероятно, но все же возможно. Если бы нам удалось это доказать, ценность чашки многократно возросла бы. Впрочем, я с трудом представляла, как это удастся сделать.

Когда я заговорила об этом с Алексом, он посоветовал мне поменьше переживать.

– В двадцать седьмом веке сверхсветовой полет был грандиозным событием, – сказал он. – Скорее всего, кто-то приобрел права на торговую марку и стал производить чашки, униформы и прочие сувениры с надписью «Искатель» для продажи всем желающим.

Английские символы выглядели особенно экзотично. Маркард в разговоре со мной произнес название корабля как на стандартном языке, так и на английском, в то же время отметив, что не вполне уверен в произношении. Оригинальные аудиозаписи того времени до нас не дошли: мы могли читать тексты на этом языке, но никто не знал в точности, как должны звучать слова.

«Ис-ка-тель». Ударение на втором слоге.

Они покинули родную планету.

Куда они полетели?

«Так далеко, что сам Бог не сумеет нас найти».

Историки, занимавшиеся «Искателем», исповедовали различные подходы. Это касалось биографии Гарри Уильямса, истоков марголианского движения, обвинений марголиан в высокомерии со стороны современников, местонахождения колонии и, наконец, исчезновения марголиан. Некоторые полагали, что они выполнили задуманное и улетели настолько далеко, что даже теперь, тысячелетия спустя, выбранную ими планету никто не может обнаружить.

Большинство исследователей считали, что план был нарушен и колония погибла. Некоторые полагали, что марголиане за многие века сумели избежать препятствий, встающих перед цивилизацией, и ушли вперед так далеко, что общаться с нами им неинтересно. Я была склонна согласиться с большинством.

Марголии было посвящено несколько симуляций. Джейкоб показал мне одну из них – «Захватчик», созданную всего год назад. Герой обнаруживает, что марголиане тайно вернулись в Конфедерацию. Далеко опередив нас в развитии, они ходят среди нас незамеченными и фактически стоят за всеми действиями правительства. Обычных людей они считают низшими существами и планируют совершить переворот. Когда главный герой пытается предупредить власти, его девушка исчезает, люди начинают умирать. Далее следует бесконечная погоня по темным переулкам и коридорам заброшенной космической станции. Все заканчивается большой перестрелкой. Девушку спасают, а хорошие парни в Конфедерации отныне предупреждены об опасности.

Никто не объяснял, зачем вообще марголианам нужно устраивать у нас переворот. Но надо отдать продюсерам должное – во время погони я машинально хваталась за подлокотники кресла.