Читать книгу Рецепт настоящей любви - Джеки Браун - Страница 3

Лара Данэм сдвинула веточку базилика на слегка обжаренной куриной грудке, покоившейся на «ложе» из ризотто со спаржей, чуть влево. Потом отступила на шаг. И, встав плечом к плечу с кулинарным редактором журнала «Домашний повар», окинула взглядом стол.

– Даже не знаю… – пробормотала редактор. – Что-то все-таки не так.

«Да и на вкус совсем не то», – мысленно добавила Лара, но придержала это мнение при себе. Во время подготовки к съемке она и так старалась не придираться к каждой мелочи. Ее вкусу претило не только оформление блюда. Еду, используемую в фотосессиях, часто оставляли недоготовленной, чтобы сохранить сочность. Да и рис следовало больше приправить. Гораздо больше. Но Лара прикусила язык, потому что исправление рецептов в круг ее обязанностей не входило.

Она лишь заметила:

– Мне кажется, квадратная тарелка не подходит.

Как она и предполагала, эта тарелка придала блюду азиатский флер, совершенно не вязавшийся с едой в итальянском стиле.

Тарелку предложила редактор, с которой Лара скрепя сердце согласилась. По опыту общения с этой вспыльчивой пожилой дамой она знала, что проще и быстрее наглядно продемонстрировать, что не так, а не сразу вступать в пререкания.

И правда: протянув понимающее «у-у-у», редактор согласилась. Лара сдержала торжествующую улыбку и повернулась к помогавшему ей стажеру:

– Принесите большую круглую тарелку с широкими краями. И давайте поменяем свечи и кольца для салфеток, – которые опять же появились по предложению редактора. – Серебро выглядит слишком официально.

Сорок пять минут спустя, когда еда аккуратно перекочевала на новые тарелки, а композицию подкорректировали по вкусу Лары, фотограф приступил к съемке. Предполагалось, что снимок украсит октябрьскую обложку и его увидят миллионы людей.

– Еще одна потрясающая фотосессия, – разразилась восторгами редактор, когда фотограф уже собирал аппаратуру. – Мне стоило сразу положиться на ваш вкус: ваши задумки всегда выше всяких похвал. Никто лучше вас не заставит еду выглядеть по-настоящему аппетитной.

Лара приняла комплимент легким кивком. Как и полагалось фуд-стилисту[1], которым она, собственно, и работала, причем весьма успешно. Лара была востребована благодаря своему вниманию к деталям – эту репутацию она зарабатывала почти десяти лет.

Возможно, именно поэтому Лару так больно ранил тот факт, что для собственного отца она оставалась одним колоссальным разочарованием.

«Тот, кто может готовить, готовит. А кто не может, идет в фуд-стилисты», – глаголил легендарный ресторатор Клифтон Честерфилд.

Он оплатил ее обучение в лучшей кулинарной школе страны, после чего на два года отправил за границу, изучать кулинарные техники в Тоскане и на юге Франции. С тех пор, как Лара стала достаточно взрослой, чтобы научиться делать простейшую заправку для соуса, Клифтон стал строить честолюбивые планы. Он рассчитывал, что дочь пойдет по его стопам и однажды станет во главе кухни известного нью-йоркского ресторана, носящего его имя. Того самого ресторана, где он пропадал все детство Лары.

Ну разве удивительно, что она так досадовала на это заведение? Разве удивительно, что обижалась на отца за то, что он предпочитал свое детище семье?

Так что, достигнув самонадеянного возраста – двадцати с хвостиком, Лара взбунтовалась. И сделала это с блеском!

Сейчас, в тридцать три, Лара оглядывалась назад и признавала, что зашла в своем бунте слишком далеко. Она публично отмежевалась от отца и его обожаемого ресторана, а потом выскочила замуж за единственного ресторанного критика на Манхэттене, осмелившегося оценить рейтинг «Честерфилда» не на должном уровне.

Брак Лары с Джеффри Данэмом продлился немногим дольше, чем поднималось ее суфле на заре обучения в кулинарной школе. Потом Лара образумилась, но было, увы, слишком поздно: отношения с отцом бесповоротно испортились. Он даже перестал с ней разговаривать.

Нынче, шесть лет спустя, повзрослев и помудрев, Лара понимала: желая досадить отцу, она сама вырыла себе яму. По иронии судьбы, теперь она хотела бросить профессию фуд-стилиста и сделать карьеру шеф-повара. А еще горела желанием добиться уважения папы, а то и его любви. Она жаждала услышать, как он скажет: «Молодец, отлично сработано!».

Но, когда год назад она попросила отца о работе, тот нарушил обет молчания только для того, чтобы отказаться ее нанять – даже на самую низкую должность. А раз он не взял ее на работу, этого не сделало бы и ни одно приличное заведение. Таковы были безграничное влияние и репутация Клифтона Честер-филда.

Что ж, теперь Ларе наконец-то представился шанс убедить отца в своих кулинарных талантах, и упускать этот шанс она не собиралась.

Закончив с фотосессией, Лара вышла на улицу, чтобы поймать такси. Ей как раз хватало времени добраться до Среднего Манхэттена до часа дня. Лара не успела перехватить что-нибудь на ланч, но голода не ощущала – от волнения все внутри будто узлом завязалось.

Собирался дождь, с минуты на минуту хляби небесные могли разверзнуться, а Лара не захватила зонт. Она не сочла это дурным предзнаменованием, хотя такая погода не лучшим образом сказывалась на ее волосах, которые вечно вились от влажности. Сейчас они спадали на плечи прямой блестящей золотисто-каштановой завесой. Перед тем как вскинуть руку, чтобы поймать такси, Лара смахнула со лба густую челку, пожалев, что решилась на нее во время недавнего визита в салон красоты.

Мгновение спустя возле нее затормозило такси, и Лара бросилась к машине. Она потянулась к ручке дверцы одновременно с каким-то мужчиной. Их пальцы соприкоснулись, и оба тут же отдернули руки.

– О! – с усилием выдохнула Лара не только потому, что у нее появился конкурент на поездку в такси, но и потому, что этот конкурент был потрясающе красив.

В это время дня улицы наполняли разряженные в деловые костюмы мужчины, которые таскали с собой портфели и что-то рявкали в мобильные. На этом же незнакомце красовались выцветшие джинсы и легкая ветровка. Гораздо уместнее он выглядел бы с доской для серфинга, направляясь в Лонг-Бич ловить волну. Его загорелое лицо и песочно-каштановые волосы с промельками выгоревших на солнце белокурых прядей больше подошли бы такому антуражу. Густая щетина покрывала подбородок и обрамляла беззаботную улыбку, которая странным образом контрастировала с серьезностью его серых глаз.

– Камень, ножницы, бумага? – предложил он выход из ситуации.

– Почему бы и нет? – согласилась Лара.

– Тогда – на счет три.

Она перекинула сумочку через плечо, освобождая руки, и кивнула.

– Раз, два, три, – хором произнесли они и затрясли кулаками.

Мужчина ровно вытянул правую ладонь. Лара же изобразила режущее движение указательным и средним пальцами.

– Ножницы режут бумагу, – явно излишне констатировала она.

– Мне показалось, вы задумывали камень, – покачал головой мужчина.

– Простите, что разочаровала.

– Я бы не сказал, что разочарован.

Он распахнул перед Ларой дверцу такси. Но, перед тем как закрыть ее, вдруг наклонился и просунул голову в салон. Что-то в выражении его лица изменилось – и теперь лучше сочеталось с серьезностью глаз.

– Раз уж встреча с вами стоила мне поездки, могу ли я… могу ли я попросить вас об одолжении?

– Думаю, да, – протянула Лара. Сейчас она ощущала даже не настороженность… Скорее предвкушение. Как ребенок на Рождество, который готовится развернуть подарок, лежащий под елкой.

Но незнакомец вдруг покачал головой.

– Нет. Забудьте. Это безумие, – еле слышно пробормотал он, начиная выпрямляться.

Она потянула его обратно, заверяя:

– Нет. Правда. Просите. Это – меньшее, что я могу сделать.

Он колебался лишь мгновение.

– Мне предстоит кое-что важное. Это много для меня значит. Переломный момент моей жизни.

– Собеседование?

– Ну да. В некотором смысле.

Лара понимающе кивнула. Она тоже ехала на собеседование. В некотором смысле.

– Так что же это за одолжение?

– Вы не могли бы… – Его взгляд опустился на ее губы. – Вы не могли бы подарить мне поцелуй на удачу?

Из уст Лары вылетело свистящее дыхание, напоминавшее смех, но тело уже стало покалывать в предвкушении.

– Воздаю должное вашей изобретательности. Ничего подобного я еще не слышала!

Мужчина смущенно зажмурился, что только придало ему очарования.

– Да. Это выглядит жалким. Забудьте.

Он снова стал выпрямляться. И Лара поняла, что через миг он закроет дверцу, исчезнув навсегда, а она отправится в путь. Конечно, сейчас ей и самой не помешала бы чуточка удачи. Но ведь поцелуй с совершенно незнакомым мужчиной ничем не навредит, правда? В городе, где больше восьми миллионов жителей, она вряд ли столкнется с ним снова. И, не дав возможности ему отступить, а себе – передумать, Лара схватила его за куртку и притянула ближе.

Неловко столкнувшись, их рты слились в поцелуе. Губы мужчины были твердыми, а их напор – сладостно-приятным. Лара ожидала, что после поцелуя он тут же отстранится, но его ладонь скользнула по ее лицу, обвив подбородок. Подушечкой большого пальца он погладил щеку Лары, его длинные пальцы запутались в ее волосах. С уст мужчины слетел вздох, и серые глаза с поволокой закрылись. Его дыхание, нежно, словно перышком, обдало ее кожу. Когда его язык на мгновение нырнул Ларе в рот, мир будто опрокинулся, и она возблагодарила судьбу за то, что сидит.

– Эй, приятель! Ты едешь или как? – в нетерпении бросил таксист.

Эти слова холодным душем окатили пламя, уже вовсю полыхавшее у Лары внутри. Мужчина отшатнулся, и его губы изогнулись в смущенной улыбке. Лара тоже испытала неловкость.

– Нет. Леди честно выиграла поездку на такси, – ответил он, выпрямившись.

– Удачи! – Лара ободряюще сжала его пальцы.

– Спасибо. – Он задержал взгляд на их соединенных руках. – Хотя, по-моему, она мне уже не понадобится.

После этого он захлопнул дверцу и стукнул по крыше машины. Когда такси тронулось с места, мужчина уже не улыбался. Он покачивал головой, опустив взгляд на тротуар. И выглядел при этом скорее ошеломленным, чем раздраженным, хотя небеса все-таки разверзлись, и мать-природа устремила на землю потоки ливня.

Лара не без труда заставила себя сосредоточиться на главном. Не стоит отвлекаться на пылкие поцелуи с красавцами, нужно быть собранной, бесстрашной. Лара взглянула на свое отражение в зеркале заднего вида. Она выглядела растрепанной, взбудораженной и немного ошарашенной. Волосы растрепались, блеск для губ стерся. Но удовольствие, изогнувшее уголки ее рта, достойно компенсировало всклокоченный вид.

Вытащив пудру, Лара подправила макияж. Обычно она пользовалась косметикой в меру, позволяя себе лишь не жалеть блеска для губ, но после нескольких часов в помещении не мешало нанести немного румян на бледные щеки. Лара добавила туши на ресницы, чтобы глаза не выглядели утомленными после бессонной ночи накануне.

А все нервы…

Сегодня у нее был важный день. Ларе предстояло увидеть людей, отделявших ее от места на кухне «Че-стерфилда», которое принадлежало ей по праву.

Удача…

С момента развода, случившегося два года назад, Финн Уэстбрук испытал все многообразие хронических неудач. Уж чего-чего, а неудач было с лихвой! Теперь он едва успевал схватиться за шанс, выпадавший раз в жизни, – и умудрился проиграть поездку в такси в какой-то глупой игре! И все же, наблюдая, как отъезжает такси с сидящей внутри красивой молодой женщиной, он не чувствовал себя проигравшим.

Она была не из тех женщин, что с первого взгляда привлекают внимание мужчин. Для этого ее внешность была слишком утонченной, а такие данные обычно недооценивают: маленький усыпанный веснушками нос; изогнутые брови, почти скрывавшиеся под бахромой челки; губы, которые были не такими пухлыми, как требовала современная мода; широко расставленные зеленые глаза, в которых при ближайшем рассмотрении можно было заметить золотистые крапинки.

Но стоило их рукам соприкоснуться, как Финн испытал то, чего уже очень давно не испытывал ни к одной женщине: влечение. Самый настоящий удар под дых, который за долю секунды вышибает из тебя мозги, заставляя задыхаться.

Черт, а как приятно-то! Он так долго был мертв внутри… А теперь, после этого поцелуя? Жар вожделения все еще струился по венам, угрожая спалить его дотла. Финн упер руки в бедра и в изумлении покачал головой.

Судьбе-злодейке было угодно выбрать именно этот момент, чтобы дать ему очередного пинка. Дождь, который так старательно сдерживался во время игры «Камень, ножницы, бумага», вдруг хлынул с небес с сокрушительной силой. И все же Финн мог лишь улыбнуться. Холодный душ ему сейчас кстати.