Читать книгу Поклянись быть моей - Джеки Эшенден - Страница 3

Неделю спустя Уиллоу убиралась в кабинете отца. Окно выходило на крохотный розовый сад, за которым девушка стала ухаживать сама после того, как с отцом случился удар. Она мало что знала о розах, поэтому сад утратил свое былое великолепие, однако денег на садовника у нее не было.

Уиллоу любила бывать в кабинете отца и просматривать его книги. Не медицинские, а по ботанике, которые он собирал исключительно из интереса к этому предмету. Она с удовольствием читала о растениях, да и вообще обо всем, что имело отношение к природе. Когда-то она мечтала поступить в университет и получить ученую степень по биологии и естественным наукам, однако болезнь отца помешала ее планам. Отец нуждался в постоянном уходе, его можно было оставлять одного лишь ненадолго, только на то время, пока она находилась на работе. Конечно, можно было бы учиться дистанционно, однако для этого требовалась немалая сумма.

Уиллоу не жаловалась на то, что оказалась в такой ситуации, считая, что она в долгу перед отцом. Ведь он воспитывал ее после смерти матери, а для него, успешного хирурга, это было нелегко. Няни не справлялись с ней – она была трудным ребенком, – поэтому отцу пришлось заниматься дочерью самостоятельно, что нанесло ощутимый удар по его карьере. Не его вина, что у них нет денег и дом разваливается. Не его вина, что он ограничен в своих передвижениях.

И не его вина, что она, по сути, разрушила его жизнь.

Уиллоу знала это. Как и то, что перед ней стоит задача исправить все.

Глядя на тряпку для пыли, девушка размышляла над финансовыми вопросами. Дополнительные смены, что она берет в кафе, конечно, помогут, но это не выход из сложной ситуации. Надо бы придумать что-нибудь еще.

У нее в джинсах завибрировал телефон. Она достала его и посмотрела на экран. Пришла эсэмэска от отца:

«Спустись в гостиную».

После удара, не имея возможности свободно передвигаться по дому, он стал писать ей сообщения, когда ему было что-то нужно. Эта система отлично работала, правда, когда Уиллоу не была занята, а отцу ее присутствие требовалось не срочно. К счастью, такое бывало редко.

Кларенс Холл, как обычно, сидел в старом кресле возле камина. После инсульта его красивое лицо слегка перекосило на одну сторону. Всегда сосредоточенный и не склонный к веселью, сегодня он был особенно серьезен.

– Сядь, Уиллоу, – строго сказал он.

Девушка убедилась, что на столике рядом с креслом есть все, что может понадобиться отцу, и села.

– В чем дело, папа?

– У меня новость. – Он подтянул повыше клетчатый плед, укрывавший ноги. Судя по всему, отец был чем-то взбудоражен. – Она касается того, о чем я тебе не рассказывал, хотя и должен был бы.

Уиллоу похолодела, но никак не проявила своего беспокойства. Отец ненавидел бурные эмоции, и девушка давно привыкла скрывать свои чувства. Она слишком хорошо знала, как они могут разыграться, если не держать их в узде.

– Звучит угрожающе. – Она заставила себя сосредоточиться, потому что отец очень раздражался, когда ему казалось, что она невнимательна.

Он одобрительно кивнул.

– Итак, ты ведь помнишь Одли, да? Который умер пару месяцев назад?

Под Одли подразумевался герцог Одли, который владел Торнхейвеном и с которым когда-то дружил отец. Сколько Уиллоу себя помнила, герцог жил отшельником.

Имя старого герцога неожиданно вызвало в памяти девушки событие недельной давности, и у нее перехватило дыхание. Щеки опять запылали, и, чтобы отец не заметил этого, она наклонила голову и притворилась, будто рассматривает нитку, торчащую из обивки дивана.

Та встреча с красивым незнакомцем оставила глубокий след в ее душе. Она так и не сообщила о чужаке смотрителю, испугавшись, что тот станет расспрашивать ее и тем самым поставит в неловкое положение.

– Да, я помню Одли, – сказала Уиллоу, прогоняя прочь воспоминание. – Но я, кажется, с ним не встречалась?

– Да, ты была слишком мала. Но мы с герцогом часто общались. Он стал жить отшельником лет десять назад, и после этого мы с ним редко виделись.

– Значит, поэтому-то я и не встречалась с ним. А в чем дело?

– Однажды ночью мы с ним заключили… джентльменское соглашение. Это было давно, и я забыл о нем. Особенно после того, как он разорвал все контакты. Однако… – Казалось, отец в чем-то сомневается, что, кстати, было нехарактерно для него. – Вчера я получил письмо из конторы герцога, напоминающее мне об этом соглашении. Там содержалась просьба выполнить все условия.

Уиллоу нахмурилась, не понимая, к чему клонит отец.

– Что за соглашение? Только не говори, что оно касается денег, потому что…

– Там речь не о деньгах, – перебил ее отец.

Беспокойство, завладевшее ею в начале разговора, только усилилось.

– Тогда о чем?

Отец принялся теребить край пледа, что также являлось верным признаком волнения.

Уиллоу сглотнула. Может, все из-за того поцелуя? Но кто мог ему сказать? У озера никого не было, это точно. Да и какое отношение тот поцелуй имеет к герцогу Одли?

– Мы с Одли вместе учились в университете, – сказал отец. – Еще до того, как я женился. Он тогда приехал из Греции с молодой женой, и она была беременна. Они знали, что будет мальчик. Мы отпраздновали его грядущее отцовство, и он предложил, чтобы наши дети поженились, если у меня когда-нибудь родится девочка. Я… к тому моменту выпил больше двух пинт и немного опьянел. Я заявил, что это отличная идея, и мы скрепили нашу договоренность рукопожатием. Больше он об этом не упоминал. Да и я тоже.

Уиллоу ошеломленно хлопала глазами. Она не могла представить своего отца пьющим и тем более опьяневшим. Обычно он всячески осуждал любую невоздержанность.

– Понятно, – медленно произнесла она. – А при чем тут я?

– При том, что герцог Одли, нынешний герцог Одли, попросил меня выполнить условия соглашения.

Уиллоу удивилась еще сильнее. Давнее соглашение о помолвке детей двух друзей? Нелепая идея, совершенно абсурдная, это наверняка шутка.

– Папа, а ты уверен, что это не жульничество?

– Все законно, а жульничество я умею распознавать. – Его губы сложились в тонкую линию. – Герцог желает увидеться с тобой завтра вечером в Торнхейвене, чтобы сделать тебе предложение.

У Уиллоу отвисла челюсть. Девушка не знала, то ли ей смеяться над дикостью ситуации, то ли возмущаться. Однако она ограничилась сдержанной улыбкой, так как в последнее время старалась не проявлять бурные эмоции.

– Я высоко ценю приглашение, но мне кажется, что он вряд ли рассчитывает на то, что я приму его.

Кларенс строго посмотрел на нее.

– Он предложил определенную… финансовую компенсацию.

А-а. Неудивительно, что отец отнесся к письму так серьезно.

Неожиданно у Уиллоу вспотели ладони, а сердце учащенно забилось.

– Что за финансовая компенсация? – спросила она, радуясь тому, что голос прозвучал ровно.

– Не знаю, – ответил отец. – Письмо краткое. Полагаю, все остальное он расскажет тебе, когда вы увидитесь.

Уиллоу напряглась.

– Что значит «когда»? Я не собираюсь в Торнхейвен…

– Уиллоу, – перебил ее отец, – я хочу, чтобы ты его выслушала. Мы не можем и дальше жить вот так.

– Но я же взяла дополнительные смены…

– Ты отлично знаешь, что нам это не поможет. – Лицо отца стало жестким – так бывало всегда, когда он считал, что она проявляет непослушание. – Дом требует больших вложений, иначе нам придется продать его. Да и мне нужно лечение. Я уже подобрал пару вариантов, которые здорово облегчили бы мне жизнь, но они слишком дороги. И я устал ждать. Все это, Уиллоу, может стать для нас решением.

Это было правдой. «Финансовая компенсация», которую предлагает герцог, действительно могла бы стать решением множества их проблем.

Для этого ей всего лишь надо выйти замуж за абсолютно незнакомого человека.

«Ты сама хотела все исправить. Ведь именно ты – причина всех этих трудностей как-никак».

И это тоже было правдой. Отец мог бы стать всемирно известным хирургом, если бы мать не захотела родить ребенка и не уговорила бы на это отца – сам он не приветствовал эту идею. И если бы мать не погибла в автомобильной аварии полгода спустя, оставив горюющего мужа одного воспитывать ребенка, которого он с самого начала не хотел. Причем сверхэмоционального, упрямого и строптивого ребенка. Чье поведение стало постоянным источником стресса и спровоцировало инсульт.

Уиллоу сглотнула чувство вины и загнала его подальше внутрь к нежелательным эмоциям, которые все еще клокотали в ней, несмотря на долгие годы игнорирования. Когда-то она думала, что они исчезнут сами собой или хотя бы потеряют свою остроту, однако этот день так и не наступил.

Когда она была маленькой, неодобрение отца и его холодная отстраненность действовали на нее угнетающе, и она сбегала от этого в лес Торнхейвена, где можно было кричать, вопить и петь наедине с собой и быть уверенной, что никто не услышит, не начнет ругать ее за шум или не обзовет ее «проклятой помехой».

Однако в последнее время она редко бывала в лесу, потому что научилась владеть собой.

– В таком случае, – бесстрастно произнесла она, – я с ним увижусь.

Отец снова внимательно оглядел ее, словно услышал протестные нотки в ее голосе, хотя их там не было и в помине.

– Уиллоу, ты не обязана выходить за него. Никто не будет заставлять тебя. Сейчас не дремучее Средневековье. Сейчас главное – получить информацию, чтобы потом на ее основе принять правильное решение.

Уиллоу не представляла, каким образом он догадался о ее сопротивлении. Возможно, это было не сопротивление, а просто удивление, вызванное противоестественной природой его требований.

Однако, размышляла она, отец прав. Ей надо собрать информацию, прежде чем принимать решение, поэтому с ее стороны будет правильным принять приглашение герцога. Ведь она даже не знает, какое предложение он намерен сделать. Зачем ему ненастоящий брак? Может, из-за каких-то проблем с законом? Ну а ей-то что до этого? Некоторые браки бывают успешными, но для этого от супругов требуется определенная эмоциональная вовлеченность, а у нее нет желания выпускать наружу свои эмоции. Ей придется сообщить герцогу об этом, когда они встретятся. Она не будет вводить его в заблуждение.

– Ты прав, – так же холодно сказала она. – Можешь передать герцогу, что я с радостью принимаю его приглашение.

Отец явно был доволен, и это принесло Уиллоу некоторое удовлетворение. Она решила не забивать себе голову встречей с герцогом и забыла об этом, но лишь до следующего дня, когда перебирала свои наряды и прикидывала, что надеть. Она никогда никуда не выходила, поэтому у нее не было красивых нарядов, если не считать летнего хлопчатобумажного белого платья. Оно нравилось ей, однако она знала – во всяком случае, это знала упрямая часть ее, – что в нем она будет чувствовать себя так, словно пытается понравиться герцогу. Та же самая упрямая часть отказывалась искать в Интернете информацию о герцоге Одли, хотя понимала: там наверняка есть что-то – пусть даже фотографии, – что подсказало бы ей, чего от него ожидать.

Уиллоу осознавала, что уступать своей упрямой части – неправильно, так как в прошлом она стала причиной ее проблем. И все же она оправдывала себя тем, что на встречу с герцогом ей надо прийти непредвзятой. К тому же она скоро и так многое о нем узнает, да и вообще, вся эта нелепая ситуация может оказаться шуткой, которую отец просто не так понял. И перед ней не встанет необходимость выходить за незнакомого человека, пусть то будет герцог или кто-то еще.

В конечном итоге Уиллоу даже не стала стараться. Она надела джинсы и удобную белую рубашку и даже не стала делать макияж. Убедившись, что у отца есть все, что нужно, и что телефон лежит рядом с ним, она вышла из дома, пересекла лужайку и по тропинке пошла к Торнхейвену.

Стояла прекрасная погода, летние сумерки уже накрывали пустоши, лежащие за лесом, и подсвечивали серый камень георгианского особняка, чьи суровые стены и жесткие линии смягчали плети плюща.

Уиллоу никогда не нравился этот дом, но он всегда вызывал у нее любопытство. В детстве она много фантазировала, придумывая истории, в которых герцог превращался в жестокого и опасного принца, а жившая по соседству девушка спасала его, а потом оказывалась наделенной магическими способностями принцессой.

Поднявшись на крыльцо, она нажала современную кнопку звонка.

Дверь тут же открыл чем-то смахивающий на труп мужчина. Он поздоровался с ней и пригласил следовать за ним, а потом, не дожидаясь от нее ответа, пошел прочь. Уиллоу ничего не оставалось, как подчиниться.

У нее не было времени оглядеться, хотя она успела заметить, что в доме высокие потолки и красивая лепнина и что на стенах висят картины в золоченых рамах.

Мужчина – он наверняка выполнял обязанности дворецкого – открыл какую-то дверь и пропустил девушку в уютную гостиную с огромным камином, перед которым были расставлены диваны и кресла. Книжные шкафы вдоль стен были забиты книгами самых разных форматов, столики и консоли были завалены бумагами. И над всем этим витал слабый запах плесени и пыли – запах старого, заброшенного дома, в котором очень долго никто не жил.

– Герцог спустится к вам с минуты на минуту, – сказал мужчина, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Уиллоу огляделась. Краем глаза она заметила у камина маленькую картину маслом, очень похожую на творение Дега. Она уже двинулась к ней, желая проверить свое предположение, когда услышала, что дверь открылась и опять закрылась.

– Привет, Диана, – раздался позади нее низкий, красивый и такой знакомый мужской голос.

Уиллоу Холл, дочь Кларенса Холла, давнего друга отца, стояла возле камина спиной к нему и выглядела почти так же, как тогда, неделю назад, у озера.

Хотя на этот раз у нее в волосах не было листьев.

После того как Джейн сообщила о неприятном условии в завещании, Ахилл целых два дня напряженно консультировался со своим юристами, обсуждая каждую букву документа, и искал выходы. Но выхода не было. Отец не оставил ему шанса. По закону он мог вступить во владение Торнхейвеном только после женитьбы и рождения сына.

Что ж, он сам виноват, что не предугадал такой поворот событий. Просто он считал, что отец давно забыл о его существовании, как он сам забыл об отцовском. Теперь ясно, что с его стороны было глупо так думать.

Последние пятнадцать лет своей жизни он потратил на то, чтобы убедить весь мир в том, что Ахилл Темплтон – это самостоятельная личность, которая не имеет отношения к длинной череде предков. Что всем, чего он добился, он обязан только самому себе.

Он из ничего создал фирму, занимавшуюся рискованными венчурными проектами на миллиарды долларов, и сделал это благодаря своим мозгам и деловым качествам. Он много работал, много рисковал, играя по-крупному, и если его жизнь была наполнена излишествами, то все эти излишества он честно заслужил. Да, за долгие годы фамилия Темплтон стала синонимом распутного образа жизни, и что из этого? Ему на это плевать. И отцу наверняка тоже, потому что того никогда не интересовало, чем занимается сын.

Сейчас же выясняется, что отцу было не плевать. Перед смертью он вдруг вспомнил, что у него есть сын и что этому сыну предстоит унаследовать титул. Движимый злобой, Эндрю Темплтон сделал так, чтобы как можно больше осложнить Ахиллу вступление в наследство.

И все потому, что, на взгляд отца, наследство принадлежит вовсе не Ахиллу.

А его брату. Который умер много лет назад.

Возможно, старик ожидал, что Ахилл откажется от наследства. Ведь ему не нужны ни деньги, ни титул, ни этот мрачный особняк. Он купил себе недвижимость в Греции, на родине матери, и, строя свой бизнес, много путешествовал по миру. У него не осталось связей с родиной отца, почтения перед титулом он не испытывает, не считает нужным остепениться и продолжить род. В общем, отец наверняка рассуждал в таком ключе и надеялся из могилы посмеяться над ним.

Однако едва Ахилл услышал об условии, в нем что-то вдруг переключилось. Нет, он не доставит отцу удовольствия посмеяться из своей могилы! Дом и титул принадлежат ему по праву, и он получит и то, и другое, и если отец думал, что женитьба и отцовство помешают ему, то старый подонок сильно ошибался!

Кроме этого условия, юристы нашли в бумагах отца и еще кое-что. Это было соглашение, написанное на очень старом листе бумаги и подписанное обеими сторонами. Там говорилось, что седьмой герцог Одли в возрасте одного года и двух месяцев обручается с будущей дочерью доктора Кларенса Холла. Судя по дате на документе, было ясно, что тогда под седьмым герцогом Одли подразумевался старший брат Ахилла, Улисс, скончавшийся от менингита в пятнадцать лет. Сейчас седьмым герцогом Одли был он, и это означало, что он может жениться на невесте брата. Отец перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что младший сын намерен занять место драгоценного Улисса, но Ахиллу было на это плевать.

Поэтому он поручил своей команде юристов изучить соглашение и собрать информацию о Кларенсе Холле. У него действительно имелась дочь. Только родилась она через много лет после смерти Улисса и через десять лет после его, Ахилла, рождения. Наверняка отец забыл о соглашении и не аннулировал его.

Как выяснили юристы, в настоящий момент девушка была не замужем и жила со своим отцом. Что было очень хорошо. А когда юристы вручили ему фотографию девушки, его будто пронзило молнией.

Потому что на снимке была та самая охотница, которую он целовал у озера неделю назад.

И у него в голове тут же выкристаллизовался план. Эта красавица станет его женой, и они вместе родят красивейшего ребенка на земле. Он получит наследство, в котором ему отказывал отец, и она поддержит его во всех его начинаниях.

Старый герцог рассчитывал оставить его ни с чем, а вместо этого сделал ему великолепный подарок.

И он с радостью принимает его.

Ахилл тщательно проанализировал информацию, собранную юристами, и досконально изучил жизнь Уиллоу Холл. Она работала в кафе в деревне и заботилась о своем отце, у которого несколько лет назад случился инсульт. Ее финансы находились в ужасном состоянии, так как платили ей мало, а работу получше из-за состояния здоровья отца она найти не могла.

В общем, ситуация была бедственная, и Ахилл, сумевший построить бизнес-империю благодаря тому, что хватался за любой шанс, решил и на этот раз поступить так же. Если понадобится, он воспользуется деньгами как рычагом, чтобы вынудить ее выполнить условия соглашения, а денег у него в избытке. Секс тоже может стать таким же рычагом – ведь тогда, у озера, было совершенно очевидно, что она хочет его.

Ахилл молчал, а Уиллоу не шевелилась, стоя к нему спиной. Она напоминала оленя, почуявшего запах хищника. Раньше он думал, что она соберет информацию о нем, прежде чем идти сюда, но сейчас стало ясно, что она поняла, кто он такой, только когда услышала его голос.

Ахилл смотрел на ее изящную фигуру, и в нем разгоралось желание. Он знал, что совладает с ним, так как это всего лишь физическое влечение, потребность получить удовольствие, не больше, без каких-либо эмоций, которых он боялся как чумы. Сейчас главное то, что она станет для него великолепной женой, во всяком случае, на какое-то время. И идеальной матерью для их ребенка.

– Только ведь тебя зовут не Диана, ведь так? – нарушил он молчание. – Ты Уиллоу. Уиллоу Холл.

Девушка резко повернулась.

– Ты, – выдохнула она.

Ахилл наклонил голову.

– Да. Я. Тот голый мужчина, которого ты неделю назад целовала у озера.

– Ты… ты герцог?

– Ахилл Темплтон, седьмой герцог Одли. Друзья зовут меня Темпл.

– Так вот почему ты купался в озере, – сказала она. – Ты не нарушал границы чужих владений.

– Да, – ответил он. – Я вышел на пробежку и решил охладиться в озере. В моем озере.

Она продолжала смотреть на него широко открытыми глазами. Она уже оправилась от шока, и теперь в ее взгляде горел гневный огонь. Преодолев разделявшее их расстояние, она остановилась в нескольких дюймах от него.

Теперь ее лицо выражало неприкрытую ярость. Это была богиня, которую обманули и которая горела желанием наказать несчастного, осмелившегося на такое. И она была прекрасна.

Мало кто из окружающих решался противостоять ему. Обычно он прикрывал свою безжалостность холодной веселостью, которая успокаивала людей, что было очень полезно, когда дело касалось бизнеса и удовольствия. Но эта веселость была преходящей. И когда люди обнаруживали это, они уже были приручены.

Уиллоу же совсем не приручилась. Она даже не боялась его. Она смотрела на него так, будто готова была в любой момент ударить его, и Ахиллу очень хотелось подбить ее на это. Его бы позабавила драка с женщиной. Гнев – мощное топливо для подпитки наслаждения.

– Как ты посмел? – гневно произнесла Уиллоу. – Как ты посмел промолчать? Ты обязан был сказать мне, кто ты такой. И как ты посмел после этого позвать меня сюда?

– Я предположил, – холодно перебил ее Ахилл, – что ты уже все выяснила через Интернет. Разве не так поступают умные люди?

Он понимал, что этими словами он подливает масла в огонь, но ему не терпелось увидеть огонь в ее глазах. И она вспыхнула, как факел.

Он поймал то мгновение, когда ее рука поднялась для удара, и схватил ее за запястье прежде, чем она влепила ему пощечину.

«Вот дурак! Что ты делаешь? Зачем провоцируешь ее?»

Может, он и дурак. Но зато он ощущает под пальцами ее теплую кожу, и она смотрит ему прямо в глаза.

Неожиданно Ахилл осознал, что впервые в жизни чувствует себя по-настоящему живым. До этого старый дом, который он люто ненавидел, заставлял его ощущать себя привидением, запертым в этих стенах. И ему захотелось взять огонь, горевший в Уиллоу, и раздуть его еще сильнее. Превратить его в лесной пожар, который поглотил бы их обоих.

«Осторожнее! Она поставит тебя на колени».

Нет, не поставит. Ни у кого не хватало власти поставить его на колени, и он не допустит, чтобы такую власть получила женщина, пусть и красивая. И ему придется это доказать. И ей, и себе самому.

Ахилл крепче сжал руку Уиллоу, другой рукой обхватил ее за затылок, а потом притянул к себе и поцеловал.

Она не отстранилась, не стала вырываться. Она лишь издала тихий стон, и по ее телу прошла волна трепета. Ее рот приоткрылся навстречу его губам. На вкус она оказалась сладкой, как мед с привкусом полевых цветов, и Ахилл, не отдавая себе отчета в своих действиях, просунул язык ей в рот. Где-то внутри его поднялось потрясение – он ведет себя не так, как намеревался! Он собирался представить ей свое предложение и изложить условия. Подробно описать ее бедственное финансовое положение, угостить чем-нибудь прохладительным, а затем, если обстановка будет к этому располагать, сдобрить все сексуальными стимулами. Не соблазнять ее, нет, а просто напомнить ей о том, что было у озера. Чтобы подстегнуть ее желание.

Однако он совсем не собирался целовать ее.

«Как же, нет у нее власти над тобой! Да ты прямо сейчас набросишься на нее!»

Эта мысль шокировала Ахилла. Нелепость какая-то. У него все под контролем!

Загнав вглубь желание, он оторвался от Уиллоу, но запястье ее не выпустил и руку с затылка не убрал. Тем самым он хотел убедиться в том, что власть принадлежит ему.

– Не советую близко подходить ко мне, – хрипло произнес Ахилл, несмотря на все старания придать голосу суровости. – Если не хочешь, чтобы я овладел тобою на полу.

Уиллоу заморгала, словно приходя в себя. Она вырвала руку, отошла к камину и замерла, стоя к нему спиной.

Тишина, пронизанная напряжением, словно сгустилась.

– Я прошу прощения, – нарушила молчание Уиллоу. – Не надо было…

Она извиняется? Ахилл такого не ожидал. Как интересно!

– Не надо было извиняться? Но это же я поцеловал тебя. И я об этом, кстати, ничуть не жалею.

– Я не о поцелуе. Я… хотела ударить тебя.

А-а.

– Да, знаю.

Уиллоу резко повернулась, и Ахилл увидел на ее лице искреннее сожаление.

– Я забылась.

Что-то шевельнулось в душе Ахилла. Ему не нравилось вызывать у женщины сожаление, особенно у той женщины, к которой его влекло. Хотя чувства других людей его мало заботили, он все же был не из тех, кто получает удовольствие от чужих страданий.

– Ну, я этому в какой-то мере поспособствовал, – сказал он.

– Ты прав. – Уиллоу вздернула подбородок. – Я должна была поискать в Сети. Я должна была подготовиться.

Все шло не так, как Ахилл задумывал. Ему бы радоваться ее извинению и признанию его правоты, но почему-то… это не принесло ему удовлетворения.

– А почему ты не поискала в Сети?

– Потому что… не хотела. – Сожаление исчезло вместе с гневом, и теперь Уиллоу олицетворяла холодное достоинство. – Я пришла сюда только из-за письма, что ты написал моему отцу. Отец решил, что я должна выслушать тебя. – Она прищурилась. – А я считаю, что ты должен знать: у меня нет намерений выйти за тебя.

Ахилл улыбнулся. Она еще не знает, что одна из его отличительных черт – всегда добиваться своего.

– Что ж, – спокойно произнес он, – посмотрим, удастся ли мне заставить тебя передумать.