Читать книгу Пока я жива - Дженни Даунхэм - Страница 13

– Это правда? – спрашивает Кэл по дороге к автобусной остановке. – Тебе нравится болеть?

– Отчасти.

– Ты поэтому прыгнула в воду?

Остановившись, я смотрю на него, в его ясные голубые глаза. Они в серую крапинку, как и у меня. На фотографиях, где мы с Кэлом сняты в одном и том же возрасте, нас не отличить друг от друга.

– Я прыгнула потому, что составила список желаний. Сегодня я должна со всем соглашаться.

На мгновение Кэл задумывается, пытаясь понять, в чем тут подвох, а потом широко ухмыляется:

– Значит, о чем бы я тебя ни попросил, ты согласишься?

– Именно.

Мы садимся в первый же подошедший автобус, залезаем наверх и устраиваемся сзади.

– Ладно, – шепчет Кэл. – Тогда покажи вон тому дядьке язык.

Когда я выполняю его просьбу, Кэл приходит в восторг.

– Теперь сделай козу той женщине на тротуаре и пошли воздушные поцелуи тем парням.

– Будет веселее, если мы сделаем это вместе.

Мы корчим рожи, машем рукой прохожим, громко выкрикиваем «какашка», «жопа» и «пиписька». Когда мы наконец нажимаем звонок, чтобы сойти, наверху, кроме нас, никого нет. Мы успели надоесть всем до чертиков, но нам наплевать.

– А теперь куда? – любопытствует Кэл.

– По магазинам.

– Ты взяла с собой кредитку? Ты мне что-нибудь купишь?

– Да.

Сначала мы покупаем радиоуправляемый вертолет. Он может взлетать на десять метров от земли. Кэл запихивает коробку в урну у входа в магазин и запускает вертолет, который летит над нами по улице. Мы идем следом, ослепленные его яркими разноцветными огнями, и заходим в магазин женского белья.

Я усаживаю Кэла с мужчинами, которые ждут своих жен. Так приятно стянуть платье не для осмотра, а для того, чтобы сладкоголосая продавщица сняла с меня мерку и принесла кружевной и очень дорогой лифчик.

– Сиреневый, – отвечаю я, когда она спрашивает, какой цвет. – И к нему трусики.

Я расплачиваюсь, и она протягивает мне покупку в шикарной сумочке с серебристыми ручками.

Потом я покупаю Кэлу робота-копилку. Потом себе джинсы. Такие же, как у Зои – потертые, в обтяжку.

Кэл получает видеоигру для приставки. Я – изумрудно-черное шелковое платье; это самая дорогая вещь, которую я когда-либо покупала. Прищурившись, я разглядываю себя в зеркале и, оставив мокрое платье в примерочной, выхожу к Кэлу.

– Круто, – выдыхает он, завидев меня. – А нам хватит на электронные часы?

Я покупаю ему будильник, который показывает время в трехмерной проекции на потолке комнаты.

Потом обувь. Сапожки на молнии на низком каблучке. В том же магазине мы покупаем сумку, чтобы сложить все наши обновки.

После посещения магазина для фокусников нам приходится купить чемодан на колесиках, куда мы прячем сумку. Кэлу нравится его катить, но мне приходит на ум, что если мы еще что-то купим, то нужно будет приобрести машину, чтобы везти чемодан. Грузовик для машины. Корабль для грузовика. Потом мы купим гавань, океан, континент.

В «Макдоналдсе» у меня начинает болеть голова. Словно кто-то ложкой внезапно содрал с меня скальп и ковыряется в мозгу. Вокруг толпятся люди; у меня кружится голова, накатывает тошнота. Я пью парацетамол, понимая, что это лишь ненамного ослабит боль.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Кэл.

– Нормально.

Он видит, что я вру. Он наелся до отвала и сияет от радости, но в глазах испуг.

– Я хочу домой.

Приходится согласиться. Мы оба притворяемся, что это не из-за меня.

Я стою на тротуаре и, опираясь на стену, чтобы не упасть, смотрю, как Кэл ловит такси. Я не хочу, чтобы такой день закончился переливанием крови. Сегодня я не дам засунуть в меня эти чертовы иглы.

В такси Кэл ободряюще берет меня за руку; его лапка уютно прячется в моей ладони. Я наслаждаюсь минутой. Нечасто ему хочется взять меня за руку.

– Что нам теперь будет? – спрашивает Кэл.

– Ничего.

Он смеется.

– Давай еще как-нибудь сходим за покупками?

– Хорошо.

– А мы в следующий раз пойдем на каток?

– Ладно.

Кэл что-то бормочет про спуск по реке на плотах и что ему хочется покататься на лошадях, прыгнуть с моста на канате. Я смотрю в окно. В голове шумит. Свет отражается от стен и лиц, слепит глаза. Кажется, будто горит сотня костров.