Читать книгу Группи: Sex, drugs & rock’n’roll по-настоящему - Дженни Фабиан - Страница 4

История с полицией и арестом окончилась почти безболезненно. Мне удалось обойтись небольшим штрафом и обещанием, что я больше никогда и ни за что не притронусь к наркотикам: мол, я просто хотела попробовать и мне даже ни капельки не понравилось. На слушание я напялила шляпу, похожую на дурацкое воронье гнездо, и приличное платье. Но вообще-то я порядком струхнула и не спешила снова встретиться с полицией. Спустя несколько дней меня уволили. Я работала одним из младших сотрудников в местной газете и, хотя неплохо справлялась со своими обязанностями, периодически устраивала себе внеочередные выходные, чтобы как следует оторваться. Начальство слегка злилось, а когда до редактора дошла информация о моих проблемах с законом, он и вовсе психанул, потому что я бросала тень на репутацию всего издания, которую он не собирался портить. Редактор объяснил, что мое присутствие в газете как бы показывает, будто он не против курения травы, а такого он не может себе позволить в наши противоречивые времена.

– Ну ладно, – сказала я. – Тогда просто увольте меня.

Не то что бы я ему сочувствовала, просто мне и самой скорее хотелось свалить от всех этих «правильных» людей, которые видели во мне настоящую преступницу.

Я проработала там почти год, и, хотя некоторые сотрудники мне все же нравились, пришла пора двигаться дальше. Мне хотелось найти работу в поп-индустрии и стать такой же классной, как Роксанна. К тому же у меня хватало денег продержаться, пока не подвернется что-нибудь интересное.

В последний рабочий день я наткнулась возле фотолаборатории на Реджинальда Чаттертона, известного фриланс-журналиста. В основном он писал для глянцевых изданий, но изредка печатался и в нашей газетенке. Я уже встречала его в редакции несколько раз, и, хотя он выглядел вполне «правильным», с ним было приятно поболтать. Он был умный мужик и очень мне нравился, потому что ему все отлично удавалось. Я рассказала ему о своем увольнении, и он выразил сожаление, а потом пригласил на ужин вечером того же дня. Идея мне понравилась: наверняка он отведет меня в какое-нибудь модное место, где я смогу завести полезные знакомства и даже получить работу. Отличная зацепка, пусть и не в музыкальной тусовке.

В общем, после разговора с Реджинальдом я немедленно свалила из редакции и прикинула, что самое время заняться прической, поэтому отправилась к Гэвину. Он объявил, что кудряшки уже устарели и к тому же каждый второй теперь косит под Джими Хендрикса. Он предложил мне сделать прическу в стиле Брайана Джонса, и я согласилась без колебаний. Гэвин работал в одном из лучших салонов Лондона и всегда держался на шаг впереди, когда дело касалось модных тенденций. Теперь у меня была совершенно новая стрижка, волосы изящно обрамляли лицо. Стоило тряхнуть головой, и длинная челка падала на глаза, скрывая их, но я сквозь нее прекрасно видела, что происходит вокруг. Несколько часов, потраченных на выпрямление волос, стоили того: прическа выглядела просто великолепно. Потом я спустила кучу денег в своем любимом магазине Теи Портер, который, к счастью, еще не облюбовали все модники Лондона, и купила жатые бархатные штаны и тонкую шелковую блузку с широченными рукавами.

Реджинальд привел меня в ресторан «Козимос» на Кингс-роуд, где обедали люди из его окружения. Стоило кому-то войти в ресторан, официанты бросались исполнять подобострастный менуэт из расшаркиваний и поклонов, который сопровождал гостя до самого места за столом. Нам с Реджинальдом оказали такой же прием, и я круто прикололась. Хотя мне нравилось ходить в рестораны с The Satin, народу вокруг них собиралось слишком много, и на фоне остальных я могла потеряться. Тут же все было иначе: теперь меня просто обязаны были заметить. Разговоры летали от стола к столу, всюду сновали официанты с записками от тех, кто пытался познакомиться с девицам из соседних компаний. Именно здесь кипела жизнь всей этой тусовки.

Реджинальд надел темные очки, чтобы выглядеть крутым, но и я не отставала – на мне были очки с зеркальными стеклами, как у американских копов. Было не понять, в какую сторону я смотрю, и всех это явно напрягало. За ужином я почти не разговаривала, поскольку постоянно подходили разные типы поздороваться Реджинальдом и поболтать о делах. Он постепенно напивался и отпускал шуточки в сторону разных столиков. Когда после ужина мы приехали в его клевую двухуровневую квартиру на берегу Темзы, он приступил к старомодному ритуалу обольщения, поглаживая меня по груди и безуспешно пытаясь сунуть руку под тугой пояс моих новых штанов. Я решила немного помочь ему и сняла блузку и брюки, оставшись в нижнем белье. Сообразив, что Реджинальд приверженец старых добрых методов совращения, я не стала пугать его слишком поспешными действиями. К тому же пусть сколько угодно теребит мои трусы и лифчик, но новые брюки от Теи Портер заслуживают лучшего обращения. Как только я улеглась, мой кавалер вновь принялся за дело. Как я и думала, он оказался крайне старомодным и потратил кучу времени на предварительную возню: еще не успев снять одежду, он пару раз чуть не кончил, пока лапал меня с головы до ног. В итоге он все же решил постепенно раздеться и сам; особой частью ритуала стало неспешное избавление от часов. Дольше всего на нем оставались трусы. Все это сопровождалось постоянным тисканьем и мычанием. В итоге его долгих манипуляций мои трусики можно было отправлять на свалку, а лифчик лишился застежек. Но вот наконец Реджинальд оказался передо мной на коленях, а трусы на нем трещали под натиском эрекции. Похоже, член у него был огромный. Я протянула руку и потрогала его – такие большие мне еще не попадались. Но когда я попыталась стянуть трусы и хорошенько разглядеть его агрегат, Реджинальд дернулся и пробормотал, что это невыносимо. Невыносимо?! Да о чем он вообще? Это мне должно быть невыносимо от мысли, что эта штука скоро окажется во мне. Правда, когда он таки сподобился войти в меня, все оказалось не так страшно – больно было только в самом начале и в те моменты, когда он резко вгонял в меня член.

В постели Реджинальд вел себя жутко учтиво и благородно. Делая свое дело, он шептал мне всякие милые слова и называл «дорогая». Сексом он занимался со страстью хорошо воспитанного человека, а во время хрестоматийного катарсиса сдавленно вскрикнул: «Я кончаю, моя дорогая, кончаю!» Издав протяжный вздох, он крепко обнял меня и принялся гладить по спине, уверяя, что ему было со мной очень хорошо. Я с таким обращением раньше не сталкивалась – все мои парни до Реджинальда вели себя совсем иначе. Мало кто из них вообще разговаривал во время секса, и уж точно ни один не снизошел до подобных романтических признаний – пусть слегка фальшивых, но все равно милых. Новые ощущения пришлись мне вполне по душе, и хотя я сомневалась, что смогу отсосать ему не задохнувшись, все же решила попробовать.

Но прежде чем я успела приступить, Реджинальд меня остановил:

– Прости, дорогая, но такие извращенские штучки не для меня.

Я покорно вытянулась рядом с ним и спросила:

– Тебе такое не нравится, Реджинальд?

– Это извращение, дорогая. Я такого просто не переношу, – ответил он.

Я немало удивилась: разве минет это извращение?

– Значит, ты считаешь меня извращенкой? – поинтересовалась я.

– Да нет, просто мне кажется, что тебя слегка испортили.

– Но с чего ты счел отсос извращением? Ведь все мои знакомые этим занимаются.

– Что ж, не знаю, с кем ты привыкла водиться, но я на них точно не похож. И считаю такие фокусы чудовищными.

– Почему? – продолжала допытываться я.

И тогда он рассказал мне, почему не выносит извращений. Однажды ему случилось пережить в постели настоящий кошмар, когда девица слетела с катушек и принялась его вылизывать буквально с ног до головы. Реджинальд показался мне обалденным, и я решила непременно увидеться с ним снова.

Мало-помалу мы стали встречаться, хотя особых чувств я к нему не питала. В то время на музыкальной сцене многое стало меняться. Клуб «UFO» прикрыли из-за проблем с полицией и по каким-то еще причинам, но появилась новая андерграундная тусовка в клубе под названием «The Other Kingdom». Поначалу там было грязно и мрачно, все жаловались на холодный каменный пол, но тогда это была единственная площадка, где играли интересные артисты вроде The Transfer Project и Relation. Я проводила в «The Other Kingdom» много времени, тусуясь и знакомясь с местным менеджментом, потому что именно такие люди могли в дальнейшем обеспечить мне интересную работу. Самостоятельно пробиться в тусовку «The Joint» я пока не решалась и к тому же не хотела сталкиваться с другими девицами. Если честно, я даже не была знакома с теми, кто считался своим в «The Joint».

* * *

А потом я снова столкнулась с Роксанной. Мы не виделись пару месяцев, и меня неприятно поразило, насколько она изменилась с нашей последней встречи в «The Joint». Прежде такая стильная и уверенная в себе, теперь она была одета в неописуемое тряпье, лицо побледнело, а глаза запали. Тед – тот самый менеджер плохонькой группы, с которым я снимала квартиру, – встретил Роксанну на каком-то мероприятии. Оказалось, что у нее проблемы. Ей негде было остановиться, и Тед привел ее к нам: понятное дело, в компании парней она по-прежнему считалась лакомым кусочком. Тед оставил ее у меня в комнате, а сам пошел в магазин за едой. Как оказалось, Роксанна меня прекрасно помнила, и мне захотелось узнать, как она дошла до такой жизни за столь короткое время. Ей явно было хреново, она постоянно дрожала, но в голосе по-прежнему присутствовали манерные нотки. Я сварила ей кофе, и тогда Роксанна немного расслабилась и стала вести себя естественнее.

– Чувствую себя отвратительно, – призналась она.

Я согласилась, что выглядит она так себе, и спросила:

– А что случилось?

– Устроила себе ПД, – объяснила она.

– То есть передоз? – решила я уточнить.

– А что же еще? – Она сердито зыркнула на меня, будто я сморозила глупость.

– Ну и зачем?

– Мне просто было очень грустно… – Она несколько истерично засмеялась. – Я все время пытаюсь себя убить.

Только чтобы не насмерть, подумалось мне. Да и вообще у меня не укладывалось в голове, зачем ей себя убивать, когда у нее все так отлично складывается.

– Все дело в этом ублюдке Роджере, – продолжала она. – Он меня выгнал и не хочет со мной разговаривать.

Роджер был лидером одной из самых классных групп на тогдашней сцене. О нем мечтала любая девушка-группи, а Роксанне посчастливилось прожить с ним больше года.

– Да уж, плохо дело, – сказала я.

Спокойная обстановка и сочувственное внимание подтолкнули Роксанну к дальнейшим откровениям.

– Вообще-то я уже привыкла к его выкрутасам, – призналась она, – но раньше он так далеко не заходил. Теперь он выгнал меня окончательно, сменил замок и выставил мои вещи за дверь. – Роксанна замолчала, а потом рассмеялась с прежней самоуверенностью: – Даю ему три недели.

– Три недели? – удивилась я.

– Ага. Через три недели он опомнится и захочет меня вернуть. Очень скоро эта шведская пигалица ему надоест… Прикинь, он запал на нее только благодаря огромным сиськам…

Она казалась настолько уверенной в своей правоте, что я совершенно не понимала, зачем ей тогда вздумалось передознуться. Но пока Роксанна продолжала рассказывать о романе с Роджером, я сообразила, что она привирает и за хвастливой болтовней скрывается нечто другое. Она прожила с ним около полутора лет, но примерно полгода назад отношения испортились. Похоже, Роксанна отказывалась признавать поражение, уверяя, что их любовь вышла на новый уровень и ее не заботят шашни Роджера с другими девицами, поскольку он все равно к ней вернется. По-моему, такие отношения требуют слишком большого великодушия.

Потом она стала рассказывать о своей «карьере» группи. Все девчонки, учила она меня, начинают с малого, а уже потом, если действуют с умом, выходят в люди. Со временем ранее неизвестные группы могут стать довольно популярными, и за счет этого в послужном списке группи появляются знаменитые имена. Ей удалось продвинуться, потому что она умела разглядеть талант и обладала уверенностью в себе.

Роксанна, похоже, сумела склеить почти все лучших музыкантов, и я заметила, что она предпочитает лидеров групп. Мне понравилось, как она называет всех этих ребят по именам, явно полагая, что я знаю, о ком идет речь. Поначалу я гадала, удалось бы мне самой добиться такого высокого положения, но потом стала сомневаться, что положение Роксанны такое уж замечательное, каким казалось мне раньше. Допустим, она переспала с кучей знаменитостей и даже долго жила с самым крутым из них. Но в глубине души, похоже, она испытывает страх, потому что добилась всего, к чему стремилась, и теперь, пообщавшись с лучшими из лучших, просто не может понижать планку. Пока я ее слушала, мне вдруг стало ясно, что для настоящего успеха мало симпатичного личика и бойкого языка. Постоянные тусовки в модных клубах со знаменитостями, которые бездумно сорят деньгами, еще не означают, что они считают тебя ровней, вопреки мнению Роксанны. Ей было двадцать три, а мне девятнадцать, так что у меня оставалась масса времени, чтобы попробовать на вкус ее образ жизни. Но теперь мне уже не хотелось превращаться в Роксанну.

И все же, хоть она и заплутала где-то на середине дороги к славе, мне было очень интересно послушать ее рассказы о парнях. Ведь она, в отличие от меня, действительно знала всех этих музыкантов, а с большинством и переспала. Мне же, кроме Найджела и Бена, хвастать было нечем. Вдобавок про мои отношения с Беном вообще никто не знал, поскольку они слишком быстро оборвались. Роксанна продолжала трепаться о том, как один чувак не мог трахаться при свете, другой занимался сексом по восемь раз за ночь, а третьему хватало одного раза в неделю, и так далее. Из рассказов других девиц она знала предпочтения даже тех музыкантов, с которыми не спала.

– Но теперь я совсем запуталась, – вздохнула она. – Мозги вообще не работают. А про секс лучше и не говорить. Роджер уже сто лет назад перестал со мной спать.

Я не знала, что сказать. Сочувствие дается мне с трудом, потому что я редко его испытываю. Лично я стараюсь самостоятельно разбираться со своими проблемами, не нагружая ими других. Я неплохо осознаю большинство своих заморочек, но одного осознания мало. Например, с парнями, которые мне нравятся, я часто веду себя как дура и отдаю себя всю целиком, чем они охотно пользуются. И даже когда парень сознательно прогоняет меня через все круги параноидального ада, я все равно остаюсь с ним, потому что такой уж у меня характер. Именно в нем и кроется проблема. Капелька паранойи даже полезна и помогает знать свое место – во всяком случае, так утверждали некоторые ребята, по которым я сходила с ума. И все-таки мне не хотелось бы обманывать себя, как Роксанна. Какой смысл притворяться крутой, когда в глубине души ты совершенно запуталась, – ведь рано или поздно тебя раскусят и бросят. Надо оставаться собой, пока не заслужишь роскошь быть тем, кем захочешь. А этого не добьешься без власти и денег, а также искренней уверенности в себе, которая зарабатывается только через опыт. Так бывает в любой профессии, и профессия группи тут не исключение.

Тем временем Роксанна продолжала рассказывать:

– Знаешь, все считают меня девушкой Роджера, а его это бесит. Он больше никуда не берет меня с собой, потому что не хочет, чтобы мы выглядели парой. Но я упорно называю его фамилию, когда прошу вписать меня на концерт: пусть все думают, что мы вместе. Подожди, и увидишь – скоро он вернется ко мне. В трудную минуту он всегда обо мне заботится. Он даже помогал мне, когда я родила…

– От него? – спросила я.

– Не могу сказать, – помотала головой Роксанна. – В любом случае, ребенок теперь живет с приемными родителями. Я многим пожертвовала ради этого парня. И как только он пресытится шведскими сиськами, он вспомнит обо мне.

На мой взгляд, она выдавала желаемое за действительное. Раз уж Роджер сменил замок и выставил ее вещи за дверь, положение серьезное.

Тут вернулся Тед с замороженными полуфабрикатами и принялся заигрывать с Роксанной, но она держалась с ним холодно, а потом довольно резко отшила. Наверное, для нее он был слишком мелкой сошкой.

– Терпеть не могу, когда ко мне лезут, – шепнула она, когда Тед вышел из комнаты. – Можно сегодня переночевать у тебя?

– Да не вопрос! – ответила я, предвкушая новые сплетни, которые были гораздо интереснее любой статьи в музыкальных журналах.