Читать книгу Одна истинная королева. Книга 2. Созданная из тени - Дженнифер Бенкау - Страница 4

– Майлин? Привет.

Голос Натаниеля звучит глухо, словно он, произнося мое имя, пытается подавить тяжелый вздох.

Да, не спорю, прежде я звонила Натаниелю не в лучшие минуты моей жизни, но зачем так безжалостно об этом напоминать?

– По голосу понятно, как ты рад меня слышать.

– Я задаюсь вопросом, откуда придется забирать тебя сегодня. И почему. Ты опять баловалась травкой?

– Да не балуюсь я травкой! И никогда не баловалась!

Речь о совершенно безвредных маленьких пирожных, экстра-шоколадных «брауни с секретом». Рави с сестрой испекли их в честь моего восемнадцатилетия. Рави предупреждал, но откуда мне было знать, что даже двух крохотных брауни окажется слишком много?

– Опять ноги не держат? – насмехается Натаниель.

– Кривизна Земли, не слышал о таком?

Однажды я испытала ее так отчетливо… казалось, что я вот-вот упаду, кувырком покачусь по земле. В отличие от Натаниеля мне было совсем не до смеха.

– Да-да, ты почувствовала движение земной коры. Я отлично это помню, хотя предпочел бы забыть.

– Это вообще было в другой раз, и тогда я перебрала с джин-тоником.

– Я придерживал твои кудри, пока ты обнималась с унитазом, так что точно знаю, с чем ты перебрала.

– Буду вечно признательна, если ты перестанешь мусолить эту тему.

Я быстро прекратила попытки утопить тоску и грезы в том, что стало доступным с совершеннолетия. Ничего не помогало, наоборот, становилось только хуже. После этих отчаянных и неприятных случаев мы с Натаниелем почти перестали общаться. Может, он думал, что меня уже засосало в наркотическое болото.

– Так что на этот раз? – интересуется он, не скрывая скепсиса.

Зажав смартфон между ухом и плечом, я складываю детские рисунки в аккуратную стопку на письменном столе.

– Поразительно, но в твоем голосе я не слышу отчаяния. Ты ли это? – удивляется Натаниель.

Не надо обижаться на Натаниеля за цинизм, но я все равно обижаюсь. Бывает, что после встреч и разговоров по телефону кому-то из нас становится легче. Мы связаны общими воспоминаниями. Только с Натаниелем я могу поговорить о сестре, потому что он знал ее по-настоящему. Всем прочим она много лет казалась просто безвольным телом, о котором нужно заботиться. Мы с Натаниелем единственные, кто помнит, как прекрасно она ездила верхом, как ей нравились театр и зимний сад, полный диковинных птиц, как беззаветно она любила свое королевство. С Натаниелем можно обсудить Лиаскай, но и ему я рассказала не все. Он до сих пор ни сном ни духом не ведает, что Лиаскай и вся ее невероятная пугающая мощь – в моей голове. Мне страшно: вдруг, если я поделюсь этим с кем-то, все станет явью? Вот я и молчу.

А тут еще Лиам. Мне так хочется поговорить о нем, что сердце разрывается. Но стоит Натаниелю услышать это имя, он сразу замыкается в себе и взгляд у него словно каменеет. С тем же успехом можно общаться с парковочным автоматом, он хотя бы реагирует, когда нужно снова бросить в него монетку.

– Я кое-что нашла. Выслушай меня сначала! – возмущаюсь я и тут же добавляю, не дожидаясь его недовольных стенаний. – Нет, слушай не слушай, а толку не будет. Надо встретиться. Можешь приехать и посмотреть?

Слышу, как Натаниель вздыхает.

– Давай на выходных? – не сдаюсь я.

Несколько месяцев назад Натаниель вернулся в Тринити-колледж и сейчас живет в Дублине. Когда-то он изучал там фармацевтику и теперь, оказавшись со мной в Завременье, продолжил обучение. Поначалу мне казалось это странным. Разве фармацевтика подходящее занятие для того генерала и воина, с которым я познакомилась в Лиаскай? Но позже я поняла: Натаниель занимается фармацевтикой, потому что не мог изучить эту профессию у себя на родине, получает знания, которые пригодятся в Лиаскай. Он был и остается стратегом. Как и я, Натаниель верит, что вернется туда.

Можно понять, почему Натаниель так раздражен: все мои предыдущие зацепки оказывались пустой тратой времени и сил, к тому же вели в никуда.

– А компакт-диск? Напомнить тебе, Майлин?

– Конечно, можешь напомнить, – отвечаю я приторным голосом. – Но, если сделаешь это, знай, ты – полная свинья!

Натаниель не упускает случая попрекнуть меня той историей. Вскоре после нашего возвращения я искала в коробках на чердаке вещи отца. Наткнувшись на диск с композициями «Металлики», среди которых была песня «Nothing Else Matters», я решила, что поиски наконец-то увенчались успехом. В Лиаскай эту песню играл на гитаре Лиам. Ладно, та мелодия была несколько другой, но имела очень много общего с песней «Металлики». Нет, это не случайное сходство! Отец записал на диск именно «Nothing Else Matters»… Это ведь что-то значит? Я тогда была совсем ребенком, но помню: папа очень любил этот трек. Почему же он не забрал диск с собой? Вдруг он ушел туда, где не на чем слушать компакт-диски?

А вдруг мой отец – междумирец? Натаниель заявил, мол, это полный бред. И не устает повторять, что такие компакт-диски хранятся в шкафу у любого ровесника моих родителей.

Я очень расстроилась. Мысль, что папа – междумирец, казалась такой логичной… Это объяснило бы все! Например, почему двенадцать лет назад он исчез в неизвестном направлении и ни разу о себе не напомнил. Однако Натаниель полагал, что я живу фантазиями, потому что потеряла много близких людей и не смогла с этим смириться. Мы тогда разругались в пух и прах и с тех пор почти не общались.

– Так что на этот раз? – недоверчиво переспрашивает Натаниель. – Я не приеду, если это опять старое барахло твоего отца.

– Скажем так: это относится к его вещам.

Натаниель тяжело вздыхает:

– Майлин…

– Но это мое, а не папы. Приезжай, я покажу!

Поколебавшись, Натаниель все же соглашается:

– Ладно. Я все равно собирался еще раз заехать в Килларни.

Тут Натаниель сделал паузу, и я почувствовала: он хочет сообщить что-то очень важное.

– Скоро я уеду в Нью-Йорк. Тринити-колледж и Колумбийский университет предлагают двойную степень, а я не идиот упускать такой шанс.

– Здорово… – говорю я.

Может, по моему голосу Натаниель понял, что во рту у меня пересохло. Нью-Йорк.

Вот и Натаниель скоро уедет. Все меня бросают… Но я не могу злиться: я и сама жажду покинуть этот мир, ведь теперь принадлежу другому.

Натаниель решил приехать в субботу, и мне пришлось ждать еще два дня, потому что сама я не могла отправиться в Дублин посередине недели. Имей я право поехать туда в одиночку – сразу бы умчалась. Но помимо учебы я подрабатываю в «Теско»: расставляю товары по полкам, так что свободного времени у меня в обрез, и получается брать всего один урок вождения в неделю. Наверное, мамин старый «фордик» заржавеет раньше, чем я получу водительское удостоверение. Я попросила бы помощи у Рави, но вскоре после успешной сдачи экзамена на права он превысил скорость и теперь ездит исключительно на велосипеде.

Время тянется бесконечно, а я постоянно ловлю себя на том, что достаю из папки детские рисунки и ищу скрытые подсказки. Я в отличном настроении, поэтому мама поглядывает на меня с любопытством и некоторой обеспокоенностью, желая понять, уж не из-за свидания ли меня так лихорадит. На лице у нее написано невероятное облегчение: наконец-то я веду себя как обычная восемнадцатилетняя девушка. Можно принять меня за нормального человека!

Гоню прочь мысли о том, что настроение мне поднимают только попытки отыскать путь в Лиаскай. Путь, который уведет меня прочь от мамы… И тогда я вспоминаю, что должна бороться с тоской, хотя мне известно, какую цену в дальнейшем за это придется заплатить.

Мама потеряла всех – всех, кроме меня. Родители у нее рано умерли, папа ушел, а Вики… Вики тоже ушла. Да как я смею даже думать о том, чтобы оставить маму совсем одну?

Потираю лоб, царапаю в том месте, где все еще чувствую тиару Стелларис, пока ледяное покалывание не исчезает.

Однако оно вернется.