Читать книгу Ее темное желание. Царство теней. Книга 1 - Дженнифер Бенкау - Страница 10

Аларик Колэ.

В этом путешествии я готова была к встрече с любыми ужасами, но не к тому, чтобы увидеть его снова. Все мои намерения оставаться независимой и спокойной, как это пристало немийке, пошли прахом в его присутствии. Когда он был рядом, кровь кипела в моих венах; даже камушек на моей шее внезапно становился горячим и тяжелым, и, несмотря на круглую форму, у него словно появлялись острые грани. Аларик Колэ каждый раз пробуждал ту часть меня, которой мне вообще не следовало бы обладать и которую я всю жизнь пыталась укротить, потому что она раз за разом приносила мне одни неприятности.

Насколько велики были эти неприятности, я до этого момента в полной мере не понимала. Аларик мог убеждать меня в чем угодно, я была уверена, что он уже направился к князю, чтобы донести ему: я без разрешения покинула место изгнания. Если у мамы из-за этого будут неприятности… проклятье! От злости у меня выступили слезы. Готов ли Йеро убить его, если я его попрошу?

Я предупредила остальных, чтобы они избавили меня от вопросов. Вика явно заметила, насколько хрупко и уязвимо мое самообладание, поэтому предпочла не выяснять, что будет, если рухнет последний барьер.

Мы молча шли дальше по горной тропе. Мне всегда казалось, будто ее по расщелине между скал проложило само время. То и дело путь между каменной стеной и ущельем становился настолько узким, что неверный шаг стал бы последним; лишь изредка горы позволяли бросить взгляд на низину, которая, как и почти всегда, оставалась в тени. Ах, если бы воспоминания могли скрыться из виду так же легко, как обнищавшие низинные деревеньки.

Подойдя к постоялому двору, мы с Викой остановились чуть поодаль от него, наблюдая за другими путниками. В том, чтобы на подступах к рынку подождать, пока пройдут другие, не было ничего необычного – здесь всем было что скрывать. Йеро один вошел в конюшню рядом с постоялым двором, чтобы оставить там наших коней. Он тут же вернулся, по-прежнему ведя Лассу в поводу и ругаясь на то, как дорого здесь стоит оставить лошадь «на неопределенное время». Вика только улыбнулась. Если у нее чего и было в избытке, так это шиллингов, и затраты на содержание лошади были бы ничтожными по сравнению с тем, что ей пришлось потратить, чтобы избавиться от своего настоящего телохранителя. Тому пришлось отправиться в Лиаскай, туда, куда якобы хотела и Вика, чтобы посетить известный храм – идея, которую поддержали и ее родители, поскольку некоторое желание посмотреть мир входило в число качеств, которые молодая немийка ее положения должна была привносить в отношения с супругом.

– Ты хочешь взять с собой Лассу? – возмущенно спросила я у Йеро.

– Ласса последует за мной туда, где не светит солнце, – невозмутимо возразил он, потрепав лошадь по шее. – Говорят, в Царстве Повелителя дэмов нет ветров. Так что она нам пригодится.

– Думаю, там вряд ли найдется существо, которое не смотрит на лошадь как на еду.

– Ласса умеет за себя постоять. А я смогу ее защитить.

Я понятия не имела, как лошадь сможет перебраться через Разрушенный мост или защитить себя от жаждущих крови голодных дэмов. Но Йеро лучше меня знал, на что шел.

– У нас есть другая проблема, – сказал он, оглянувшись на трактир, хозяин которого как раз вышвыривал на улицу компанию вопящих и шатающихся молодых людей.

Я тут же насторожилась.

– В чем дело?

– Похоже, твой старый друг сказал правду, – пробурчал Йеро.

– Аларик? – я фыркнула. – Он всегда выглядит так, будто говорит правду, но это ничего не значит. И он уж точно мне не друг.

– Он сказал, что одна группа уже отправилась к границе. В конюшне говорят то же самое. Какой-то мужчина и пятерня паладинов.

Проклятье. Проклятье!

– И это правда? Границы Царства дэмов действительно станут непроницаемыми?

– Да, на какое-то время.

Я поняла то, чего Йеро не произнес вслух, но что слышалось в интонации его встревоженного голоса: эта задержка отбросит нас далеко назад.

– То, что они были здесь раньше нас, ничего не значит, – решила я. – Мы поспешим и, возможно, их перегоним.

Вика молча шла рядом. Мы двинулись дальше пешком, следя за тем, чтобы никто не заметил, куда мы свернем. Их незаданные вопросы кружились вокруг меня, словно стайка мелких хищников. Я обязана была объяснить Вике, в чем проблема с Алариком. На мгновение мне показалось, что я не в состоянии это сделать. Он причинил мне немыслимую боль, и каждое слово о нем, которое я произносила вслух, будет достаточно острым, чтобы вспороть мою защиту и чтобы неконтролируемо и неудержимо выпустить на свободу все мои чувства; а я останусь бледной, слабой и обескровленной. Сейчас я не могла себе этого позволить. Мне нужна вся моя смелость и все мои силы, если я хочу спасти Десмонда.

Десмонд. Я мысленно шептала его имя, вызывая перед внутренним взором его лицо, его рот, который редко улыбался, его умные зеленые глаза. Десмонд никогда не причинял мне боли. Мы могли ссориться, но он никогда не позволил бы себе отбросить меня, как бесполезный камень, принятый за драгоценность лишь по ошибке.

Если бы только я смогла забыть, как сильно я была влюблена в Аларика Колэ. Если бы только я смогла забыть весенний праздник три года назад, когда он появился словно из ниоткуда. Если бы я только смогла забыть, как он превратил для меня горестную, забытую всеми деревню в низине в прекраснейшее место на земле.

Мы стояли напротив рыночной площади, празднично украшенной разноцветными фонарями и смеющимися лицами, и не двигались с места – но при этом все же танцевали.

Он улыбался мне – искренней улыбкой, от которой у меня покалывало в животе, и дело было не только в том, какой красивой эта улыбка казалась. Она была теплой, словно весна уже привела за руку лето, а мои заботы, которые только что так громко и требовательно напоминали о себе, сменил уютный покой. Она была приглашением, эта улыбка – приглашением на мгновение о них забыть. И я с благодарностью принимала его. Его взгляд скользил по танцевальной площадке, будто синхронно с моим. Наши взгляды двигались слитно, переплетаясь друг с другом, в ритме музыки, кружась и меняя направления. Мы не смотрели друг на друга, и все же не видели никого больше. Мне казалось, будто мы наблюдаем за одной и той же невидимой парой, которая от души празднует начало весны, и у меня возникало ощущение, что я выхожу за пределы времени и смотрю на саму себя. На саму себя в будущем, быть может, через несколько часов.

Но на самом деле через несколько часов он исчезнет и начнется дождь.

Праздник начала весны грозил окончиться разочарованием. Фонари мигали и чадили от дождя, ноги танцоров разбрызгивали воду из луж, края юбок набухали влагой, из-за чего платья, несмотря на яркие цвета, казались тяжелыми и печальными. Я дважды станцевала одна, заставляя себя улыбаться, потому что не хотела, чтобы мое настроение зависело от дождя, который иногда случается весной, или от молодого человека, которого я вообще не знала.

Когда Теобо Хеннигс, сын аптекаря, предложил мне напиток и в обмен на это пригласил на танец, как это было принято, я порадовалась этому жесту. Деревенские парни довольно долго посматривали на меня с недоверием, но постепенно – с того момента, как мы с матерью перебрались сюда, прошло уже два года – они начали принимать меня.

– Может быть, она потанцует с тобой позже, – произнес спокойный, уверенный голос у меня за спиной, как раз когда я кивнула Теобо и взяла у него стакан. – Но, конечно, только если я сейчас поведу себя как идиот.

Я не двинулась с места, но мой рот изогнулся в какой-то новой улыбке, не такой, как раньше. Можно ли узнать кого-то по голосу, если раньше ни разу его не слышал? До этого момента я бы поспорила. Теперь я точно знала.

Он все-таки не ушел.

Теобо с улыбкой наклонил голову. Его пренебрежительное отношение к этой провокации показывало, что он не привык к настоящей конкуренции. Среди простых, часто нищих людей здесь, в долине, его семья была самой состоятельной. Любой другой, кроме Теобо, уже воспользовался бы возможностью как следует подраться.

– Ты в любом случае ведешь себя как идиот, – ответил он моему незнакомцу. – Ты не здешний.

– Уж конечно, не здешний.

– Тогда я тебе объясню, как тут все устроено. Принеси Лэйре напиток, предложи его ей, и, если она его примет, можешь с ней потанцевать. Но не выделывайся и не удивляйся, если она тебя отвергнет. Потому что я-то не собираюсь вести себя как идиот.

Конечно, он не рассказал ему, что выбор напитка – символа желаний, которые мы загадываем с наступлением лета – имел решающее значение, и, ошибившись, было ужасно легко выставить себя на посмешище. Но на его месте и я бы не стала этого делать. Я бы уговорила этого таинственного незнакомца подождать, чтобы не быть невежливой по отношению к Теобо, но его дальнейшее поведение оказалось для меня неожиданностью. Незнакомец забрал бокал у меня из рук, опустошил его одним глотком и вернул Теобо. Из-за такого уж точно началась бы потасовка, если бы Теобо не обладал необычной для семнадцатилетнего парня рассудительностью. Он смерил чужака взглядом и ограничился тем, что сжал свободную руку в кулак и прорычал:

– Что ты о себе воображаешь?

По сути, это был справедливый вопрос, за которым следовал еще один: как я могла с этим согласиться?

Но самое позднее в следующее мгновение, когда я повернулась к незнакомцу, наши взгляды встретились и продолжили танец, словно и не прекращали его, и я, тоскующая шестнадцатилетняя девушка, потерялась в этом желании, и все договоренности и правила, которым я так тщательно следовала, развеялись по ветру – туда им и дорога. Взяв чужака за руку, я позволила ему подтянуть меня к себе и даже сделала еще шаг ближе. Казалось, будто магия тонкой пленкой окружала его тело. Она растекалась по моей коже, расходилась по сосудам, пронизывала мое тело потоком энергии, а затем превращалась в животе словно во что-то тяжелое и легкое одновременно. Она шептала об опасности.

– Я прождала уже достаточно долго, – сказала я, обращаясь скорее к чужаку, чем к Теобо. – Где ты был?

Он ответил лишь:

– Прости, Лэйра, – и его легкий акцент, благодаря которому мое имя словно становилось теплым и светящимся, прозвучал как обещание, что и в моей жизни есть нечто большее, чем та низина, в которую я изгнана. Что отсюда есть выход – из этой тюрьмы без стен.

– А на самом деле ты танцевать-то умеешь? – тихо поддразнила я его, пока он проталкивался вместе со мной в толпу.

– Разве человек может танцевать неправильно, если только его не заставляют? – спросил он в ответ.

Дождь с шумом обрушивался на нас, мое платье прилипло к телу, а на лице незнакомца капли прочерчивали блестящие следы. Его глаза были синими, как дождевые облака, а волосы – как ночное небо над нами: сейчас они казались черными, но я догадывалась, что при свете дня они будут выглядеть иначе. Он уверенно вел меня, зная каждое движение танца, словно, как и я, выучил его при дворе, и, в отличие от деревенских жителей, не пропускал сложных движений. Впрочем, он избегал танцевальных фигур, при которых ему пришлось бы меня отпустить, выбрав другого партнера, и совершенно не переживал о том, что мы сбиваем с толку остальных.

– Тебе нравится хаос, – предположила я, пока мы продолжали танцевать, а остальные пары пытались хоть как-то упорядоченно выстроиться вокруг нас.

– Вовсе нет. Только порядок, который не был навязан насильно.

– А сбить тут с толку всех, и в первую очередь меня, – это навязанный порядок или тот, что выбираешь сам?

– Это вообще не относится к категории порядка – это нечто другое.

Я ощутила, как глубоко забилось сердце. Я не знала его, но мысль о том, что я с ним познакомилась, казалась мне восхитительной.

– И что?

Он рассмеялся. Сколько лет ему может быть? В самые радостные моменты мне казалось, что он не сильно старше меня.

– В этой низине множество честных людей. Мне здесь нравится. Возможно, я здесь задержусь.

Его слова успокоили меня. Дело было не только в том, что за его улыбкой просматривалось желание, но и в том, как он воспринимал эту деревню. Я отвергала это место, как бы ни старалась скрыть это от других – прежде всего от матери. Самая глубокая низина в этой долине – мне это место казалось дырой, в которую отец бросил нас, чтобы больше никогда не видеть.

А для этого чужака место моего изгнания могло оказаться домом? Я бы многое отдала, чтобы посмотреть на деревню его глазами, увидеть ее в другом свете.

– Должно быть, ты жил в пещере, если тебе здесь нравится, – возразила я, и его улыбка украсила этот момент, словно музыка.

– Может, и так. Но предположим, что завтра я вернусь на рынок. Я увижу тебя там снова?

– Нет, – не задумываясь, ответила я, хотя мне и хотелось сказать что-то другое. – Завтра меня ждет работа. Но это маленькая деревня, и, если ты не исчезнешь, рано или поздно мы столкнемся снова.

– Испытать судьбу? – спросил он с наигранной встревоженностью. – Я любитель приключений, но у моей смелости есть границы. А терпение – не моя сильная сторона.

– Тебе придется пойти на риск и кое-чему научиться. Если для тебя это и правда важно.

В этот момент раздались взволнованные крики, которые тут же превратились в возгласы восхищения. Мой незнакомец удивленно осмотрелся по сторонам, я показала наверх, взволнованно сжав его руку. Полоска серебристого света, толщиной с шелковую нить, сверкнула в ночном небе, словно след пера, которое обмакнули в блестящие чернила.

– Каждый год в праздник весны мы надеемся на этот знак, – воскликнула я, перекрикивая радостные крики старших. Младшие лишь потрясенно смотрели вверх. Как и я, они ни разу не видели это явление: оно не показывалось уже два десятилетия.

– Это хорошее знамение? – спросил мой незнакомец.

Я кивнула, переводя взгляд с неба на его лицо, на котором отражалось неприкрытое удивление.

– Более того! Оно обещает счастье и исполняет добрые желания! Что было в стакане, из которого ты отпил перед танцем?

– Только вода, – тихо ответил он, и я расслышала его лишь потому, что подошла слишком близко – мое плечо коснулось его груди.

– Только вода? – Я рассмеялась. – Вода означает ясность. Каждое слово, которое ты скажешь в эту ночь, каждое слово, которое скажут тебе, станет истинным.

– Тогда я могу лишь надеяться, что судьба разозлится, потому что вода предназначалась не мне, а тебе.

Я обхватила рукой его за шею и мягко притянула к себе. Мы ненадолго застыли, потом я наклонила голову и прошептала ему на ухо:

– До тех пор, пока тебя не беспокоит, что твое сердце навечно соединено заветной связью с сердцем Теобо…

– Могло случиться и что-нибудь похуже, – весело прошептал он.

Он улыбнулся, будто одержав какую-то важную победу, и этим завоевал больше моей симпатии, чем кому-либо раньше удавалось за такой короткий промежуток времени. Понял ли он вообще, что это высказывание насчет сердца – просто шутка?

– Посмотри сюда! – сказала я, потому что теперь тонкая серебряная нить пересекала черное небо во всю ширь. В следующую секунду тучи расступились, словно разрезанные острым ножом, и нам открылся колеблющийся свет, который двигался, переливался, превращался в ленты разных цветов, переплетающиеся друг с другом. Розовый и оранжевый сплетались в соединенные спирали и увенчивали вершину горы. Синий и красный встречались, словно волны, превращались в фиолетовый и разделялись снова, чтобы в следующий момент снова переплестись. Зеленая лента раскинулась в поднебесье, желтый вспыхивал в сотне мест, рассыпавшись крошечными жемчужинами, которые смешивались с дождем. Мое сердце переполняло счастье от того, что мне удалось увидеть своими глазами это уникальное явление, которое многие люди знали лишь по картинам и книгам. Капли дождя покалывали кожу, и, посмотрев на свою руку, я увидела вокруг нее тончайшее золотистое сияние, словно след желтого света. И, хотя был уже поздний вечер, почти ночь, внезапно стало светло.

– Я видел многое в этом мире, – задумчиво сказал мой незнакомец, – но ничего настолько прекрасного.

Посмотрев на него, я заметила, что он неотрывно смотрит на меня, и внезапно девиз, который я избрала для себя, стоя в торжественном зале перед отцом, обрел чудесный, живой, по-хорошему безумный, пронизанный золотым дождем, чистой водой и непредвиденным счастьем смысл. Как и все дети немийских князей, я должна была выбрать себе девиз: формулу, которая будет сопровождать меня всю жизнь и на которую я буду равняться. Я долго раздумывала об этом и в конце концов выбрала слова, которые обозначали все, что было для меня важным: мое образование, безопасность моей матери, немного удачи и не в последнюю очередь справедливость и мир в Немии. Мои мечты.

Я требую от себя исполнить свою мечту.

Я посмотрела на своего незнакомца, и в этот момент все произошло очень быстро, потому что я запретила себе раздумывать. Этот момент был волшебным, и я ощутила одну и ту же магию в себе и в нем, и поэтому мое недоверие и другие настороженные чувства смолкли. Потому что я этого от них потребовала.

Я требую от себя исполнить свою мечту.

Я резким движением притянула незнакомца к себе, и мы поцеловались. Счастье обрушивалось на нас дождем с раскрашенного во все цвета неба, и все слова, произнесенные до утра, становились истинными.

Я забыла, что эта мечта давно уже мне не принадлежит.

И все же я никогда не предполагала, что именно он разобьет ее на части.

– Лэйра? – тихо прошептала Вика, шедшая рядом со мной. – С тобой все в порядке?

– Извини, ты что-то сказала? Я задумалась. – Точнее, погрузилась в воспоминания, которые себе запрещала.

– Я спросила тебя, не хочешь ли ты о нем рассказать.

Я снова виновато улыбнулась ей, словно показывая, что мне еще нужно время. Но из-за того, что я не могла сказать ей правду, груз на моей совести становился все тяжелее, а мое желание расплакаться – все сильнее.

– С тех пор как мы встретили этого парня, я переживаю, что он сделал тебе больно, – призналась Вика. При дворе думают, что деревенские жители – примитивные и грубые. Я всегда считала это мерзкими предрассудками.

Я устало улыбнулась.

– Он сделал мне больно, очень больно. Но не так, как ты думаешь. Он… – Голос сорвался, и мне не удалось произнести это вслух.

– Ради света Исты! – вспылила Вика. – Это тот парень, про которого ты всегда рассказывала, или нет? Твой бывший друг, с которым ты познакомилась на весеннем празднике? Конечно, это он, ты же мне его описывала: бледная кожа, синие глаза, черные волосы, которые при свете дня отливают красным. Как я только раньше не догадалась!

Я украдкой провела по глазам тыльной стороной ладони. Вики тем летом не было в деревне, а Аларик никогда не водил меня наверх, в замок. Только позже я поняла почему.

– Это он, и он был моим другом.

По крайней мере, я так считала. Целое лето я была так счастлива. После всех этих несчастий, тяжелой работы, попыток построить новую жизнь за пределами замка, вести домашнее хозяйство и заботиться о нашем выживании изо дня в день, с Алариком мне снова становилось легко. Я опять начала надеяться, что смогу не отказываться от своей мечты, какими бы неподвластными ни были обстоятельства.

– Но, пожалуйста, давай сейчас не будем ворошить прошлое. Вот что важно: именно он выдал меня, он сделал меня никем.

Высоко взлетев, я ударилась о землю сильно и долгое время после этого даже не представляла, что снова смогу встать. Прошло три года, и я до сих пор не рассказала Вике подробностей. Мне было слишком стыдно, и я боялась ее сострадания. В конце концов, я же смогла встать на ноги. И все же сегодня достаточно было его увидеть, чтобы снова почувствовать себя такой же потерянной и униженной, как тогда.

Вот в чем дело: он точно знает, что у меня нет выхода.

Он сам об этом позаботился.

– И теперь он появился и захотел заключить со мной сделку? – Я резким движением провела по волосам. – Он знает, что у меня ничего нет.

Вика шумно выдохнула.

– Мы совершили ошибку, Лэйра. Нам нужно вернуться.

Я застонала.

– Хоть ты не наноси мне теперь удар в спину! Я не стану с ним торговаться.

– Торговаться и я не хочу.

– А что тогда?

– Я вернусь и так крепко пну этого урода за его мерзкое поведение по мягкому месту, что целитель, к которому он потащится в слезах после этого, точно примет его за девицу.