Читать книгу Книжный сыщик - Дженнифер Чемблисс Бёртман - Страница 8

Проснувшись в субботу утром, Эмили просмотрела форумы «книжных сыщиков», но никаких новых сведений о мистере Гризвольде там не было: ограбление на станции электропоезда, больница Святой Марии, находится в критическом состоянии. Все надежды на новую игру отодвигались куда-то в отдаленное будущее. К тому же Эмили очень тревожили слова о «критическом состоянии».

– Это значит, что он серьезно ранен, но сказать что-то точно пока нельзя, – объяснила мама. – Но люди в критическом состоянии часто потом выздоравливают.

К тревоге за мистера Гризвольда добавлялось сожаление о несостоявшейся игре. Как было бы здорово – приехать в Сан-Франциско и тотчас угодить на игру. Впрочем, обрадовалась Эмили, после обеда они с Джеймсом договорились поохотиться за книгой. Надо ведь как-то отвлечься, а не сидеть за компьютером, постоянно обновляя форумы в поисках новых слухов или сведений о состоянии мистера Гризвольда.

Однако для того, чтобы пойти в Ферри-билдинг, следовало отпроситься у родителей. Они как раз вешали фамильный девиз, который папа много лет назад написал на дощечке: «Жизнь, путешествия, приключения, радость и никаких сожалений». Тоже, конечно, из Керуака, а как же.

– Ну пожалуйста! – снова взмолилась Эмили.

– В другой раз, Эм, – ответила мама, стараясь не выронить зажатый в зубах гвоздь и вколачивая второй такой же в стену.

– Сначала надо понять, что тут и как, а уж потом будешь ходить одна, – сказал папа. И, заранее зная, какие доводы приведет дочь, добавил: – Да, да, Джеймс ходит в Ферри-билдинг один, а тебе нельзя. А мы с мамой будем до вечера распаковывать и расставлять вещи. Нет, конечно, у тебя всегда есть еще один вариант… – И папа кивком указал на дверь комнаты Мэтью.

Эмили вздохнула. Этого варианта она очень надеялась избежать. Смешно – всего несколько лет назад именно Мэтью таскал ее по разным интересным местам. Когда-то они были неразлучны и увлекались геокэшингом – популярной игрой, в которой нужно с помощью GPS искать клады с разными вещичками, а когда появились «Книжные сыщики», то поначалу играли в них вместе. Но потом Мэтью перешел в шестой класс, одноклассник предложил ему создать ансамбль, и брат взялся за гитару. А потом открыл для себя «Смывайся» и пропал – только музыка да музыка без конца. Поиски кладов теперь были ниже его достоинства. Прощай, лучший друг и товарищ по проделкам; здравствуй, вредный и ехидный старший брат.

Эмили сделала глубокий вдох и постучалась в дверь брата. Пол под ее подошвами вибрировал от тяжелых басов: брат опять слушал «Смывайся». Гитара издала один фальшивый аккорд, потом второй. Для тренировки Мэтью играл одновременно с записью. Эмили постучалась еще раз. Песня оборвалась, но потом зазвучала с самого начала.

Эмили толкнула дверь и, стараясь переорать музыку, окликнула его, но если Мэтью ее и услышал, то виду не подал и не обернулся. Эмили постучала его по плечу, и Мэтью резко обернулся, причем, видимо, по случайности выдал гармоничный аккорд. На брате была любимая футболка с унитазом и надписью «Смывайся» над ним.

– Чего тебе? – закричал он, перекрывая музыку.

– Хочешь со мной в Ферри-билдинг? – закричала в ответ Эмили.

– Не-е. – Мэтью отвернулся и взялся за гриф гитары.

– Ну Мэтью! – Динамик стоял рядом на полу, и Эмили пальцем ноги ткнула в кнопку. Наступила тишина.

– Ну что? – спросил он. – Ты спрашиваешь – хочешь в Ферри-билдинг? Я говорю – нет, не хочу. Вот если бы ты спросила, не хочу ли я пять баксов…

– Но мама меня без тебя не отпустит. Джеймс сказал, что туда можно доехать на фуникулере. Ты же никогда не катался на канатном трамвае. Неужели не хочется поисследовать Сан-Франциско?

Мэтью подергал гитарную струну и задумался.

– Ладно, – сказал он наконец.

Они вышли на веранду, где уже ждал Джеймс, и втроем полезли в гору. Мэтью держал на вытянутой руке смартфон и на ходу снимал видео. Он снял выцветший полосатый диванчик с табличкой «Заберите даром» и развевающийся на чьем-то балконе флаг местной бейсбольной команды. Когда до вершины холма оставалось не больше квартала, путешественники услышали гудение, словно где-то рядом поселился исполинский пчелиный рой, заглушающий своим шумом далекие звуки дорожного движения.

– Что это? – спросила Эмили.

Джеймс не успел ответить. Дети достигли вершины холма, и Эмили увидела все своими глазами. По поперечной улице были проложены рельсы, а над рельсами – тросы. Канатного трамвая видно не было, но тросы дрожали и гудели.

– Пойдем на остановку, – сказал Джеймс. – Вот-вот придет канатный трамвай.

За рельсами улица, по которой они шли, резко уходила вниз. Откуда-то появилась группа туристов на электрических самокатах. Мэтью снял на видео цепочку сегвейщиков, которые ехали по одному друг за другом.

– Это они едут посмотреть Ломбард-стрит, – объяснил Джеймс. – Это самая извилистая улица в мире. Она вон там, наверху.

– А Фриско[1] ничего так, – заметил Мэтью.

– Не говори «Фриско», – покачал головой Джеймс. – Местные это слово терпеть не могут.

– Принято. – И Мэтью взял крупный план старомодного неонового знака над кафе-мороженым дальше по улице. – Может, пригодится для моих видео со «Смывайся», – пояснил он.

– «Смывайся»? – поднял брови Джеймс.

Эмили закатила глаза.

– Он снимает фанатские ролики. Мой брат почему-то решил, что ребята из «Смывайся» знают о его существовании и с какой-то радости интересуются его видюшками.

– Скажешь, нет? Они знают меня под именем Пятерка Пик. – Мэтью коснулся экрана, телефон звякнул, и запись прекратилась. – Тревор, это их барабанщик, – пояснил он для Джеймса, – один раз оставил комментарий к моему видео на сайте «Слив». А потом расшарил его в своем блоге. Это была мультяшка из «Лего», ничего так, неплохая, хотя, конечно, не мне говорить.

– Ну и что? Все равно ты не знаком ни с Тревором, ни с другими из «Смывайся». А говоришь так, как будто они твои лучшие друзья.

Джеймс, который стоял между Эмили и Мэтью, только и успевал вертеть головой туда-сюда, следя за ходом перепалки. Но не успел Мэтью придумать ответную колкость, как Джеймс ляпнул:

– Стиву нравится твоя прическа.

Вспомнив о присутствии Джеймса, Мэтью опустил подбородок.

– Правда? – Брат поправил свой кривобокий ирокез. Этим утром к нему добавились три выбритые полоски над левым ухом. – А кто это – Стив?

Джеймс показал на торчащий на затылке непокорный хохолок.

Мэтью изучил хохолок и кивнул.

– У Стива хороший вкус, – сказал он.

Задребежал колокольчик. На вершину холма выполз красный с бежевым вагончик, еще раз звякнул и остановился на перекрестке. Эмили не знала, как полагается в него садиться и кому платить, но Джеймс взял дело в свои руки: поднялся на платформу и показал кондуктору проездной. Путешественники сели на деревянную скамью, которая шла снаружи вдоль борта фуникулера, и оказались лицом к тротуару. Мэтью хотел снять видео поездки, поэтому садиться не стал и встал рядом, держась одной рукой за столбик крыши.

Когда вагончик дернулся и пополз вперед, Эмили покрепче вцепилась в скамью. Не было ни ремня, чтобы пристегнуться, ничего. Впрочем, она почти сразу расслабилась и поняла, что падение ей не грозит.

Джеймс то и дело тыкал пальцем вокруг, и все, на что он показывал, сопровождалось какой-нибудь историей. Вот химчистка, ее держит Джеймсов дядюшка, он знает фокус – умеет чихать монетами. Вот огромный собор с лабиринтом, да не с обычным, парковым, из подстриженных кустов. Вот рынок, где бабушка покупает устриц на китайский Новый год.

– Ты давно здесь живешь? – спросила Эмили.

– Всю жизнь.

– И больше нигде не жил?

– Нет, всю жизнь в одном и том же доме. Моя семья живет в нем с незапамятных времен. Кажется, дедушка его купил в шестидесятые. Когда мама была маленькой, она спала в комнате, которая теперь моя. А еще до дома в городе жили мои прадедушка с прабабушкой, которые приехали из Китая.

Эмили попыталась вообразить, каково это – год за годом жить в одном и том же доме, ступать по одним и тем же улицам, ходить в одну и ту же школу и знать, что поколения твоих предков делали то же самое. Выходила какая-то мешанина из разрозненных кусочков всех тех мест, где ей довелось жить: залитая солнцем плитка на полу кухни в Нью-Мексико, камин в Колорадо, который можно было зажечь выключателем, выложенный сланцем коридор в Коннектикуте, крытая ковром лестница в Южной Дакоте – по этой лестнице они с Мэтью скатывались на пятой точке.

– Я жила на одном месте самое большее три года, – сказала Эмили. – И даже ничего про это не помню. Я тогда еще только родилась.

– Серьезно? – В голосе Джеймса не было ни капли насмешки, но Эмили все равно ощетинилась. Она совсем забыла, что окружающим ее семья кажется странной. Мэтью прислушивался к разговору, небрежно обхватив рукой столбик, так, словно ждал автобуса на остановке, а не несся вниз по крутому холму. Впрочем, вагончик не то чтобы несся, скорее полз, побрякивая, по уходящим под гору рельсам.

Брат вмешался в разговор – ему не терпелось вывалить на Джеймса всю их семейную историю. Мэтью любил такие рассказы, и в его исполнении повесть об их безумной семейке звучала почти хвастливо.

– Я родился в Аризоне, а Эмилия-Унылия – в Вашингтоне. Потом мы переехали в Массачусетс. А когда поселились в Нью-Йорке, родители поняли, что – если считать все штаты, где они успели пожить еще до нашего рождения, – они побывали в одной пятой части всей Америки. Тогда они подумали – попробуем-ка пожить в каждом из пятидесяти штатов! После Нью-Йорка была Южная Дакота, Иллинойс, Коннектикут, Колорадо, Нью-Мексико, и вот теперь мы поживем здесь. У вас тут потрясная энергетика. – Мэтью потряс кулаком с отставленным большим пальцем и мизинцем. – Шака-бра, бра!

– Это по-гавайски, балбес, – проворчала Эмили.

– Родители – фрилансеры, им все равно, где работать, – добавил Мэтью. – Они на этой идее с переездами прямо свихнулись.

Эмили ждала, что Джеймс согнется пополам от смеха или скажет, что их семья похожа на бродячий цирк, но он просто пожал плечами и сказал:

– Круто. Мой папа тоже много ездит.

– Разве, по-твоему, это не странно? – не удержалась Эмили.

– Если учесть, что мой папа все время ездит по делам и живет в гостиницах, а я в это время сижу дома с мамой и бабушкой, которые только и думают что о своей кейтеринговой компании, – то нет, не странно. У нас даже на диване вечно гора китайских пельменей.

– А ты часто видишь папу? – спросила Эмили.

– Пару раз в месяц или около того. Когда как. – Джеймс отвернулся и стал смотреть туда, откуда они приехали.

Эмили и вообразить не могла, чтобы родители решили путешествовать сами по себе, без нее и без Мэтью. Они любили говорить, что их семья – это швейцарские робинзоны, только без кораблекрушения, или семейство Партридж, только без музыки.

Дети сошли с трамвая. Джеймс провел Эмили и Мэтью через полупустой пассаж под открытым небом на большую рыночную площадь, окруженную пальмами. Здание Ферри-билдинг высилось на другой стороне оживленной улицы. Оно стояло у самой воды и выглядело просто, но солидно – двухэтажное, длинное, с огромной часовой башней по центру. От здания шла дорожка, а вдоль нее выстроились белые палатки фермерского рынка, и длинный их ряд загибался за угол.

Перейдя площадь до середины, Мэтью остановился перед человеком, который расставлял вокруг себя полукругом ведра – некоторые перевернутые, с горшком наверху, некоторые – нет, но в каждом – пустая перевернутая бутылка для воды. Достав из кармана куртки палочки, человек отбил дробь, прислушался и принялся подстраивать некоторые ведра.

– Пойдем, Мэтью, – сказала Эмили. – Ферри-билдинг уже совсем рядом.

Но Мэтью уходить отказался, поэтому Эмили и Джеймс сказали, что сходят поищут книгу, а потом вернутся к музыканту с ведрами. Они пересекли запруженную машинами улицу, прошли вдоль ряда белых палаток и завернули за угол здания к пирсу. Теперь перед ними простирался целый палаточный лабиринт.

Пробираясь сквозь толпу, Эмили ощутила нарастающее предвкушение. Эту часть книжной охоты она любила больше всего. Загадки и головоломки – это, конечно, здорово, да и книги читать тоже интересно, но играть в эту игру снова и снова ее заставляла радость поиска. Книгу можно взять в библиотеке, а журнал с головоломками – купить в магазине. Но когда к этому всему добавлялась охота, жизнь становилась похожа на настольную игру в реальности, и призом в этой игре была книга.

– Что дальше? – спросил Джеймс, когда они оказались у третьей скамьи на пирсе. По ту сторону перил негромко плескались серо-зеленые волны.

– Мы ищем книгу. Она спрятана где-то здесь. Называется «Том Сойер».

Эмили подошла к скамье и опустилась на четвереньки. Стянутые в хвост волосы касались земли. К нижней стороне скамьи была приклеена карточка.

– Ну вот! – Эмили с досадой хлопнула по земле.

– Что там? – спросил Джеймс.

Эмили отклеила карточку и встала. На одной стороне карточки был логотип «Книжных сыщиков», а на другой – надпись:

– Ах ты, крыса, пират паршивый! – разозлилась Эмили. – Украл нашу книгу! Знал, что я за ней охочусь, и заграбастал первым.

И не только книгу, но и два очка, подумала девочка мрачно.

– Кто такой Бэббидж?

– Я его не знаю, это никнейм. Кто-то из «книжных сыщиков». Это может быть кто угодно, хоть он, хоть она.

Из маленького кармашка на рюкзаке Эмили извлекла еще одну карточку.

Вот, смотри, это моя. Я ее оставляю там, где спрятала или нашла книгу, чтобы все знали, что я там была.

Карточка у нее была почти такая же, только вместо «Бэббидж» на ней было написано «Упрямый Вомбат».

– Это ты – Упрямый Вомбат? Но почему?

– Это старая шутка, ее придумал брат. Когда мы жили в Коннектикуте, то один раз охотились на книгу «Голливопперы играют», и в подсказке прочли, что надо пройти по тропинке через густой лес. Я испугалась, уже не помню почему, и не хотела идти. А Мэтью сказал: «Да не будь ты таким упрямым вомбатом!» – и ушел по тропинке. От неожиданности я расхохоталась как сумасшедшая. Понимаешь, вомбаты – они же такие хорошенькие, пушистые, и как представишь, что у вомбата прорезался характер, упрямство… – Воспоминание заставило Эмили улыбнуться. – В общем, от смеха я перестала бояться, пошла за братом, и мы нашли книгу. В тот же день я залогинилась на сайте «Книжных сыщиков», а потом зачем-то отошла, а Мэтью взял и поменял мой ник на Упрямого Вомбата. Раньше у меня было что-то такое обычное, люблюкниги123 или что-то вроде. И я не стала менять обратно.

– Упрямый Вомбат. Мне нравится.

Джеймс еще раз внимательно рассмотрел обе карточки и отдал их Эмили.

– А откуда этот Бэббидж узнал, что ты охотишься за «Томом Сойером»?

– Перед тем как загрузить подсказку, я застолбила книгу. За это дают не одно, а два очка. Но зато все на сайте видят, что книгу застолбили, и знают, что очки получит тот, кто успеет первым. Но я застолбила книгу всего пару дней назад, и таких там было много, поэтому я решила, что вряд ли кто-то разгадает шифр и заберет книгу первым. Ошиблась!

Они пошли обратно к Мэтью, но по дороге несколько раз останавливались, потому что мама с бабушкой велели Джеймсу купить кое-что на рынке. Потом пришлось высматривать Мэтью в толпе, окружившей музыканта с ведрами, который знай наяривал на своих импровизированных барабанах. Вытащив Мэтью из толпы, дети пошли к трамваю, но другим путем, не тем, каким пришли. По обе стороны от них высились, словно стены коридора, серые офисные здания, мимо которых Эмили еще накануне ехала в фургоне с отцом. В выходной день эта часть города была пуста – лишь несколько случайных машин проехали мимо. Внимание Эмили привлек яркий букет цветов на тротуаре. Девочка остановилась. Еще букет, еще… Целая цепочка букетов, будто сказочная дорожка из крошек, вела к железной ограде, за которой уходила вниз какая-то лестница.

– А зачем цветы? – спросил Мэтью.

За ограду все еще цеплялся кусок желтой ленты; когда лента разворачивалась на ветерке, становилась видна надпись «прохода нет». Эмили ахнула – да ведь этой лентой был вчера огорожен вход в подземку!

– Это же станция электропоезда, – сказала она, понизив голос, словно перед ней была не обычная остановка, а по меньшей мере кладбище. – Мы проезжали здесь вчера. Здесь была «скорая», и полиция, и пожарные.

Здесь стреляли в Гаррисона Гризвольда. День был жаркий, но по спине у Эмили пробежал холодок.