Читать книгу Лето возлюбленных - Дженнифер Маккуистон - Страница 6

Кэролайн приблизилась к своему дому как раз вовремя, чтобы увидеть курьера в униформе, который спускался с их парадного крыльца.

Эта картина заставила ее припустить бегом. Ее легкие горели, когда она преодолела последнюю полоску пляжа, отделявшую ее от дома.

Почему, ну почему разговор с Дэвидом Кэмероном не мог закончиться на пять минут раньше? Кэролайн не сожалела об их встрече и даже о потере драгоценного времени, которое она обычно посвящала плаванию. На всем пути домой ее мысли вращались вокруг событий этого утра. Но если бы удовольствие от разговора с наваждением ее детства закончилось на пять минут раньше, ей не пришлось бы созерцать спину курьера, который наверняка только что доставил приглашение от мисс Бакстер.

И, что более важно, она не осталась бы с унизительным предложением дружбы, все еще звучавшим у нее в ушах, из уст мужчины, вдохновлявшего все женственные порывы, которые она когда-либо испытывала.

Взлетев на обшарпанное крыльцо с облупившимися перилами и чуть не споткнувшись о впечатляющую коллекцию ракушек, становившуюся все больше с каждым годом, Кэролайн распахнула дверь и ворвалась в дом, резко затормозив на паркетном полу. Ее пальцы зудели от нетерпения схватить что бы ни было только что доставлено в дом и препроводить это в мусорную кучу.

Посреди холла стояла ее сестра Пенелопа с письмом в руке и расширившимися от волнения глазами.

– О, Кэролайн, ты никогда не догадаешься! – Она помахала листком бумаги. – Нас п-п-приглашают сегодня вечером на званый обед.

Кэролайн замерла. Озабоченная тем, чтобы утаить это чертово приглашение от матери, она не учла, что ее ждут еще большие неприятности, если оно попадет в руки сестры.

– Это мне, Пен, – сказала она, покачав головой. – И я не собираюсь его принимать.

– Но оно адресовано и м-м-мне тоже. Иначе я не стала бы его вскрывать.

Слова сестры не сразу дошли до сознания Кэролайн, но затем она поняла, что ее перехитрили. Мисс Бакстер, должно быть, сообразила, что единственный способ обеспечить появление Кэролайн на жертвенном алтаре состоял в том, чтобы распространить приглашение на ее сестру.

– Пен, это совсем не то, что ты думаешь.

– Пожалуй, мне следует надеть платье из розовой с полосками тафты с оборкой по подолу. Мне всегда казалось, что этот цвет мне к лицу.

– Ты всегда прелестно выглядишь, – сказала Кэролайн, не погрешив против истины. Пенелопа, с ее белокурыми волосами и добрыми – хотя и чересчур серьезными – голубыми глазами, обладала неброской красотой, которую не каждый мог заметить, и меньше всех публика, собиравшаяся в Брайтоне летом.

– О, скажи, что пойдешь, – взмолилась Пенелопа. – Ты же знаешь, что мама отпустит нас только вдвоем, чтобы мы присматривали друг за другом вместо компаньонок.

Из глубины дома, как по сигналу, появилась Бесс, их служанка на все руки, с чайным подносом в руках, и при виде Кэролайн облегченно вздохнула.

– Господи, детка, вот и вы. Я уже не знала, как объяснить ваше отсутствие. Вы же обещали своей матушке, что постараетесь вернуться домой вовремя.

Кэролайн ощутила укол совести, сознавая, что упреки горничной вызваны заботой о ней. Бесс состарилась на службе в их доме и стала такой же неотъемлемой частью их жизни, как полуденный чай.

– Я сказала, что постараюсь, Бесс, но… э-э… немного заблудилась.

Горничная громко фыркнула, заглушив звяканье фарфора.

– Скорее отвлеклись, как всегда. – Она двинулась дальше, балансируя с перегруженным подносом, источавшим аромат свежеиспеченных булочек.

– Не говори маме, – взмолилась Кэролайн, когда они с Пенелопой последовали за Бесс в гостиную. Ответа она не получила, зато привлекла внимание матери, которая уже сидела на видавшем виды голубом диване.

Миссис Толбертсон окинула взглядом растрепанные волосы Кэролайн, и ее губы неодобрительно сжались.

– Не говорить что? И ради бога, детка, что с твоими волосами? Неужели тебе так необходимо предпринимать длительные прогулки каждое утро? Это выше моего понимания.

– Я люблю гулять. – Кэролайн попыталась пригладить влажные пряди на висках. Ее мать никогда не поймет, что она находит в прогулках.

Впрочем, матушка редко выходит из дома.

Как обычно, миссис Толбертсон была одета в черное бомбазиновое платье с глухим воротом. Ее белокурые волосы, которые только недавно начали седеть, были все так же безупречно причесаны, как и за завтраком. Тот факт, что она возглавляла семейство, которое не могло позволить себе лондонский сезон ни для одной из дочерей, не мешал ей следить за своим внешним видом, пусть даже ее никто не видел, кроме домочадцев.

А в том, что касалось внешнего вида, Кэролайн была постоянным разочарованием.

– Кто-нибудь видел сегодняшнюю «Брайтон газет»? – поинтересовалась Пенелопа, убрав смятую газету и стопку книг со своего любимого кресла. – Кто-то должен побеседовать с редакторским отделом. Это просто п-п-позор – сплошь грамматические ошибки и полное отсутствие смысла. Папа никогда не допустил бы такой скверной редактуры, будь он жив.

Губы матери вытянулись в узкую линию, обычно сопровождавшую всякое упоминание интереса Пенелопы к чему-либо книжному.

– Едва ли это подходящая тема для чаепития, – одернула она дочь. – Дом должен быть оазисом покоя, а не гнездом критических мыслей. Это вредно для пищеварения, дорогая. В Лондоне моя мать никогда не позволяла вести подобные разговоры за чаем.

Твердо намеренная избежать пытки в виде воспоминаний матери о ее лондонском воспитании, Кэролайн подалась вперед.

– Я слышала кое-какие новости сегодня. Возможно, королевское семейство приедет сюда на лето. – Вспомнив восторги мисс Бакстер по поводу танцев до утра, она содрогнулась. – Если все пойдет так, как при визите королевы в феврале, нас ждет столпотворение.

– Д-д-действительно. Такое впечатление, будто в городе больше приезжих из Лондона, чем обычно. – Пенелопа прочистила горло. – Представляю, сколько здесь будет балов и вечеринок.

Кэролайн подавила вспышку раздражения, догадываясь, куда клонит сестра.

– Пен… – тихо произнесла она. – Я не хочу идти.

– Куда? – Миссис Толбертсон, разливавшая чай, подняла глаза. – О чем вы говорите?

– Э-э… к новой модистке на Ист-стрит, – нашлась Кэролайн. Она взяла свою чашку и сделала осторожный глоток, выгадывая время, чтобы подумать. – Мадам Боклер. Француженка, наверное.

– Француженка? – Голубые глаза матери удивленно расширились. – Когда я только приехала из Лондона, выйдя замуж за вашего отца, на набережной каждый день развешивали рыбацкие сети. Трудно поверить, что в Брайтоне теперь имеется модистка-француженка. – Ее взгляд остановился на старом платье Кэролайн. – Признаться, я удивлена, что ты замечаешь такие вещи, дорогая. Как я уже не раз говорила, у хорошо одетой дамы гораздо больше шансов сделать удачную партию, чем у женщины, одетой как… как это принято в Брайтоне.

Кэролайн ощутила привычную вспышку возмущения, отозвавшуюся пульсацией в висках. Она родилась в Брайтоне, как и Пенелопа. Может, их мать и выросла в Лондоне и даже бывала при дворе, но замуж вышла за их отца и тем самым выбрала этот город. Что не так с Брайтоном?

И если уж на то пошло, с ней самой?

– Думаю, нам следует воспользоваться услугами новой модистки, мама, – сказала Пенелопа. – Мы могли бы заказать новые платья на это лето.

Миссис Толбертсон покачала головой.

– У тебя уже есть три платья. К тому же теперь, когда Кэролайн наконец перестала расти, глупо транжирить деньги на новую одежду, когда у вас уже имеется все необходимое.

– Я не предлагаю обновлять весь гардероб, – пояснила Пенелопа. – Д-д-достаточно пары новых платьев для променада и вечеринок.

Матушка нахмурилась.

– Ты же знаешь, что мы ограничены в средствах, Пенелопа. Я не хотела говорить об этом, но… – Она вздохнула. – Правда в том, что от наших сбережений осталось менее ста фунтов. Боюсь, их хватит ненадолго.

Кэролайн внутренне сжалась, услышав столь откровенное описание их финансового положения. Они так долго жили на небольшое наследство матери, что порой казалось, его хватит навечно. Конечно, это была детская фантазия. Она знала, что у них туго с финансами, но впервые на ее памяти миссис Толбертсон назвала точную сумму, которая осталась.

Кэролайн неловко поерзала в кресле, вспомнив в очередной раз, что не сдержала обещания, данного отцу. Она приглядывала за Пен и пыталась слушаться маму, но мало что сделала для обеспечения их финансовой безопасности.

– Может, хотя бы по одному платью? – тоскливо спросила Пенелопа. – Мы могли бы сшить их сами.

– Боюсь, тратить то немногое, что у нас осталось, на платья для вечеринок, куда вас не приглашают, было бы ужасной ошибкой, – вздохнула мать.

Пенелопа поставила свою чашку на столик рядом с ее локтем с такой осторожностью, словно это была взрывчатка, и вытащила из своего кармана приглашение, избегая свирепого взгляда Кэролайн.

– Но это не так. Мы получили приглашение на званый обед сегодня вечером. От мисс Джулианы Бакстер.

Миссис Толбертсон взяла у нее листок с приглашением и подвергла его тщательному изучению, воспользовавшись моноклем, висевшим на шее, затем перевернула и исследовала печать.

– И если мы произведем хорошее впечатление сегодня вечером, – добавила Пенелопа, – могут последовать и другие приглашения.

Мать помолчала, поглаживая кончиком пальца сломанную печать из красного воска.

– Мисс Брайтон – дочь виконта?

– Да, – ответила Кэролайн. – Тебе знакома эта семья?

– Когда-то я знала лорда Эйвери. Я читала, что его жена умерла примерно год назад. Должно быть, срок траура уже закончился. – Она задумчиво прищурилась. – Мисс Бакстер была очень добра, включив вас в список гостей, хотя и странно, что приглашение пришло только сегодня.

Конечно, странно, хотелось крикнуть Кэролайн. И весьма показательно. О них вспомнили задним числом и пригласили не для того, чтобы они развлекались, а в качестве посмешища для остальных гостей.

– Если светское общество вообразило, что королевская семья почтит своим присутствием Брайтон, это достаточная причина для многих лондонцев приехать сюда на лето, – продолжила миссис Толбертсон, размышляя вслух. – Должна сказать, что удачный брак одной из вас мог бы значительно улучшить наше финансовое положение.

Кэролайн подавила стон. Ситуация быстро развивалась в нечто гораздо худшее, чем один унизительный званый обед.

– Знаете, я всегда сожалела, что не смогла обеспечить вам участие в лондонском сезоне. Но если сезон приедет к нам… – Миссис Толбертсон задумчиво нахмурилась, постукивая кончиками пальцев по приглашению, которое держала в руке.

– Наверняка там будет немало неженатых молодых людей сегодня вечером, – вставила Пенелопа, когда мать замолчала.

Миссис Толбертсон решительно встала, взметнув черные юбки и распространяя запах розовой воды.

– Ты совершенно права, Пенелопа. Уже половина пятого, а в приглашении говорится, что обед назначен на семь часов, так что у нас не много времени. Кэролайн, ради бога, ты уже не успеешь вымыть голову, но хотя бы причешись как следует. Сегодня вам придется ограничиться теми платьями, что у вас есть, но я склонна согласиться, что приобретение бального платья для каждой из вас будет мудрым капиталовложением этим летом.

– А разве ты не пойдешь с нами, мама? – спросила Пенелопа.

Кэролайн не могла винить сестру за попытку перетянуть мать на свою сторону, но они обе знали ответ на этот вопрос. Их мать вела жизнь отшельницы, и так было с тех пор, как умер их отец, хотя многократно повторяемые рассказы о лондонском прошлом и рисовали более веселую картину.

Глаза матери тревожно расширились.

– О нет, дорогая. Лорд Эйвери… в общем, я уверена, что его дочь имела в виду меня, посылая приглашение. – Она потерла пальцами висок, что было верным признаком начинающейся головной боли. – Честно говоря, я неважно себя чувствую. И потом, приглашение предполагает, что это молодежная вечеринка. Вы обе в том возрасте, который позволяет служить компаньонками друг другу. В конце концов, мы в Брайтоне, а не в Лондоне. Здесь правила не столь строгие.

В следующее мгновение она вышла, шурша юбками, сопровождаемая аурой возбуждения, которая казалась почти осязаемой. Возможно, она вспомнила единственный сезон, которым наслаждалась, прежде чем выйти замуж за их отца и переехать в Брайтон, или грезила о более счастливых днях до того, как умер отец, оставив их в благородной бедности. А может, она надеялась, что наконец нашелся волшебный ключик к будущему ее дочерей.

Что бы это ни было, у Кэролайн не хватило духа сказать матери, что это всего лишь фарс.

Пенелопа взяла свою чашку, одарив сестру извиняющейся улыбкой.

– Мне оч-ч-чень жаль, правда, но я никогда не была на званом обеде.

Кэролайн коротко кивнула в ответ. Она не винила сестру. Как и мать. Она даже не винила мисс Бакстер.

Она винила мистера Дермота. Неплохо сыграно. Этот хитрый тип словно видел, что творится у нее в голове, и умело пользовался ее уязвимостью.

Что ж, раз ситуация вырвалась из-под ее контроля, она пойдет на эту вечеринку. Причешет спутанные волосы и нацепит фальшивую улыбку. Вытерпит шепот за спиной и постарается защитить сестру от завуалированных уколов и скрытых оскорблений, к которым она уже начала привыкать за последние две недели.

Но вряд ли Кэролайн получит удовольствие от всего остального.

* * *

К тому времени, когда Дэвид проделал обратный путь по скалистому берегу и добрался до домов и отелей, тянувшихся вдоль набережной, он не желал ничего более возбуждающего, чем тихий вечер и обильный обед. Однако не успел и перешагнуть порог их роскошного номера в отеле «Бедфорд», как на него набросилась мать:

– Где ты был? – Она отставила поднос с нетронутой едой и кивком отослала горничную. – Ты весь вывозился, – заметила она, обеспокоенно глядя на него из-под ореола седеющих волос. – И опоздал.

Она подставила щеку, и Дэвид почтительно коснулся ее губами, ощутив сухость кожи. Ему нечего было возразить на характеристику, которую она дала его внешнему виду. Воротник его рубашки пропитался влагой и потом, а ветер, непрерывно утюживший пляж, обрамленный белыми меловыми скалами, припорошил лицо и одежду песком и пылью.

Но с «опоздал» он мог бы поспорить. Было шесть часов, и солнце высоко стояло в небе.

Дэвид уселся в кресло рядом с ее кроватью, устало положив ногу на ногу.

– Гулял. По твоему желанию, насколько я помню.

Мать откинулась на гору вышитых подушек, которые, подобно тем, что высились на его собственной постели в смежном номере, казалось, каждый час меняли цвет и форму. «Бедфорд» славился своим обслуживанием и роскошной обстановкой. На взгляд Дэвида, это выражалось главным образом в постоянной смене постельного белья. В любом случае это был не тот отель, который выбрал бы он.

Собственно, это вообще был не тот отель, который он мог себе позволить, но поскольку все устроил и оплатил его отец, Дэвид не собирался упрекать мать в излишней роскоши, если ей так удобно.

– Брайтон едва ли производит впечатление города, который может занять мужчину на шесть часов, не предлагая ничего более возбуждающего, чем прогулка, – заметила она. – Ты, случайно, не встретил кого-нибудь достойного внимания?

Дэвид подавил раздражение. Да, встретил, но посвящать в это мать не собирался. Она тут же начнет выпытывать всю подноготную несчастных Толбертсонов, включая происхождение, величину приданого девушки и, возможно, размер обуви – по всей вероятности, огромный, учитывая рост Кэролайн.

– Я предавался размышлениям, – сказал он, не желая отдавать Кэролайн на растерзание матери с ее матримониальными планами.

– Надеюсь, ты хотя бы задумался о том, чтобы встретить подходящую молодую леди. – Она сделала вид, что хмурится, но не смогла скрыть обнадеженную улыбку.

Дэвид поморщился от столь откровенного намека на желание матери увидеть его женатым. В попытке сменить тему разговора он бросил взгляд на нетронутую отбивную и увядшую горку салата на подносе, стоявшем рядом с кроватью. Доктор прописал ей усиленную диету, но как заставить мать есть?

– Ты заказала еду наверх? Я думал, мы пообедаем сегодня вместе.

– Ты забыл, что приглашен на обед, который устраивает дочь виконта Эйвери? – встревожилась баронесса. – У тебя осталось меньше часа, чтобы привести себя в порядок, переодеться и добраться до места.

Дэвид напрягся. Настойчивость матери начала действовать ему на нервы.

– Я не хочу оставлять тебя одну, пока ты не поправилась, – возразил он. – У тебя снова пропал аппетит?

– Если меня что и огорчает, так это то, что я покину этот мир, так и не дождавшись внуков.

Дэвид подался вперед, сложив пальцы домиком, и сухо возразил:

– У тебя есть внуки. В прошлый раз я насчитал троих. – Слава богу, его старший брат не стал уклоняться от своего долга по обеспечению продолжения рода.

– Я имела в виду твое потомство, – произнесла она жалобным тоном. – Ты пошел в меня внешностью и характером. Я хочу иметь хорошенькую белокурую внучку, прежде чем умру, но поскольку твой брат, похоже, способен производить на свет только мальчиков, мне приходится прибегать ко всем доступным способам.

Дэвид вздохнул.

– Ты еще не на смертном одре, мама. – По крайней мере, он надеялся на это.

Мать прижала руку к сердцу.

– Не твоими заботами. Клянусь, каждый раз, когда мы обсуждаем эту тему, у меня начинается сердцебиение. – Она выгнула бровь, устремив на него твердый взгляд, не вязавшийся с ее жалобным видом. – Дэвид, ты взрослый мужчина, герой войны, уважаемый гражданин Морега. И тем не менее все еще живешь под нашей крышей. Тебе не кажется, что пора хотя бы подумать о том, чтобы завести семью?

Нога Дэвида соскользнула с колена, громко стукнув об пол. Ему не доставляла удовольствия жизнь с родителям, как и любому уважающему себя мужчине, но он был вторым сыном, без состояния и титула. Военная карьера не принесла ему достатка, а инвестиции, которые он сделал, продав офицерский патент, еще не начали приносить дивиденды. Служба в качестве городского судьи была неплохим способом развеять скуку, грозившую свести с ума, но не предполагала жалованья.

Женитьба на девушке с приличным приданым решила бы большинство его проблем, но существовала веская причина, из-за которой он до сих пор не женился, и еще более веская – чтобы оставаться неженатым.

Не в первый раз Дэвид задался вопросом, что известно матери о его прошлом. В таком маленьком городе, как Морег, слухи обычно опирались на прочную основу. Десять трудных лет в кавалерии и бесчисленные подвиги во имя страны и королевы несколько притупили его боль, но не решимость никогда не жениться. В течение одиннадцати лет он не ухаживал ни за одной женщиной, не считая себя вправе на это, после того как разрушил жизнь единственной девушки, которую когда-либо любил. Может, он и не является образцом чести, но у него еще осталось достаточно порядочности, чтобы понимать, что он не заслуживает второй попытки.

Это не значило, что он не переспал со множеством женщин, не претендовавших на большее, чем случайная связь. За армией всегда следовали девицы, готовые согреть постель солдата, ничего не ожидая взамен, кроме пары монет. Служанки в Мореге лезли из кожи вон, чтобы принести ему пинту пива и оказать любую услугу, которую он пожелает. Женщины по-прежнему возбуждали его похоть, но все, что он позволял себе, – это временное утешение, которое они могли предложить. Он не заслуживал большего и не искал его.

Но такие вещи не рассказывают матерям.

– И ты пойдешь на этот обед, – продолжила миссис Кэмерон, – потому что я приняла приглашение от твоего имени.

Дэвид откинулся в кресле, размышляя над ответом. Он приехал в Брайтон не для того, чтобы посещать вечеринки, флиртовать с юными девицами или, упаси господь, искать жену. Он приехал, чтобы поправить пошатнувшееся здоровье матери и провести с ней как можно больше времени – на тот случай, если доктора в Мореге правы относительно ее страшного диагноза.

Но он также приехал для того, чтобы сделать ее счастливой, насколько это в его силах. Он вздохнул, смирившись. В конце концов, хороший солдат знает, когда отступить.

Дэвид взял руку матери и осторожно сжал, оберегая хрупкие кости.

– Ладно, но только сегодня.

– И на бал у Треверстейнов в пятницу. Я уже отослала твое согласие, Дэвид. Будет невежливо, если ты передумаешь.

Дэвид вздохнул.

– Хорошо, мама. Но я приехал в Брайтон не для того, чтобы искать жену, так что, пожалуйста, не принимай больше приглашения, не посоветовавшись вначале со мной. Согласна?

Мать одарила его страдальческой улыбкой, похлопав по руке.

– Конечно, дорогой. – Ее глаза сузились. – Знаешь, дочь виконта Эйвери, мисс Бакстер, еще не замужем. Я познакомилась с ней вчера возле купальни. Прелестная девушка с прекрасными манерами. Обещай мне, что ты хотя бы поговоришь с ней сегодня.

– Постараюсь, – устало отозвался Дэвид, поднявшись с кресла. – Но только чтобы сделать тебе приятное.

Мать окликнула его, когда он направился к двери в смежный номер:

– Я была бы еще счастливее, если бы ты приложил хотя бы минимальные усилия, чтобы найти женщину, которая возбудила бы твой интерес, дорогой.

Дэвид закрыл дверь, прежде чем успел сказать что-либо, о чем пришлось бы пожалеть. Почему-то последние слова матери и тишина собственной комнаты напомнили ему о Кэролайн Толбертсон. Она возбудила его интерес сегодня, но не в том смысле, который подразумевала мать. Он редко позволял себе приблизиться к женщине с иной целью, чем совокупление украдкой, но его реакция на Кэролайн была совсем другой. В их общении на берегу не было ничего, что направило бы его мысли в порочное русло. В сущности, ей следовало быть не более чем напоминанием о том роковом дне, ярким и прискорбным, чем-то, чего лучше избегать.

Но, как ни странно, в ее обществе Дэвид чувствовал себя спокойно и непринужденно, словно она была посвящена в его секреты и прощала ему слабости.

Конечно, умом он понимал, что это не так: Кэролайн была ребенком в то время и едва ли могла догадываться о темных силах, которые привели его на берег, заставив отдаться на милость волн.

Но никто больше не знал о том драматическом эпизоде в его жизни: ни его лучший друг Патрик Чаннинг, который жил в Мореге и был всегда готов выслушать его, ни бывший друг Джеймс Маккензи, все еще не простивший ему другие прегрешения.

Принявшись за бритье, Дэвид осознал, что Кэролайн Толбертсон – единственная, кто имеет хоть какое-то представление о том, с чем он столкнулся в тот день. Благодарный судьбе, что встретил ее этим утром, он вдруг обнаружил, что ему не терпится увидеть ее снова.

Но вначале ему нужно пережить сегодняшний вечер.