Читать книгу Вам меня не испугать - Дженнифер Макмахон - Страница 14

– Я знаю женщину, которая нашла ее.

Стоявшего за стойкой владельца кегельбана «Эйрпорт-Лэйнс» звали Дикс, и он давно дружил с Верой. Это был худой мужчина с сероватой кожей и округлым носом с отметинами от оспы, напоминавшим шары для боулинга, которые его окружали.

– Она играет по вторникам в «женской лиге», – продолжал Дикс. – Была здесь вчера вечером и все еще дрожала, как осиновый лист. Очаровательная девочка по имени Бекки. Просто крошечная, как куколка. Каждое утро около шести часов она выходит на пробежку в парке короля Филиппа. Думаю, она не скоро туда вернется.

Дикс вручил им поношенные кожаные туфли для боулинга с размерами, обозначенными пришитыми номерками на заднике: шестой размер – для Реджи, восьмой – для матери. Дядя Джордж принес свои туфли и отполированный шар.

– Эта Макферлин была совсем голая, не считая повязки на правой руке, – сказал Дикс. – Скорее всего ее задушили. Ребекка сказала, что видела синяки у нее на шее.

Вера тихо цокнула языком, подняла руку и прикоснулась к своему горлу. Джордж, явно решивший, что таких сведений более чем достаточно для тринадцатилетней девочки, обнял Реджи за плечи и увел ее от стойки к дорожке № 3.

– Погоняем шары сегодня вечером, да, Реджи? – спросил он. Дядя Джордж был низкорослым лысеющим мужчиной с заостренными чертами лица и выступающей верхней челюстью, чем-то похожий на грызуна. Он носил маленькие круглые очки, но, наверное, давно не был у офтальмолога, потому что постоянно щурился. Про себя Реджи называла его Дядюшка Мышь, но с ласковым оттенком.

– Как считаешь? – с преувеличенным энтузиазмом повторил Джордж. – Готов поспорить, у тебя врожденный талант к боулингу.

Реджи пожала плечами. На самом деле она не хотела приходить сюда. Ей хотелось остаться дома и приколачивать черепицу к крыше деревянного домика, украдкой поглядывая на Чарли и вспоминая о том, как он поцеловал ее, пусть даже и не собирался это делать по своей воле. Но мать настояла на поездке вместе с дядей Джорджем.

– Я не умею играть в кегли, – сказала Реджи. – И, кроме того, ты называла Джорджа неудачником.

Реджи любила Джорджа, но мать постоянно дразнила его, насмехалась и подтрунивала над ним за его спиной.

– Тебе пора научиться катать шары, – ответила мать. – В определенных отношениях Джорджа можно считать неудачником, но он джентльмен до мозга костей. После боулинга он отведет нас на ужин в новый стейк-хаус. Я слышала, что там готовят печеную картошку пятью разными способами! Надевай свои туфли, Реджина.

Джордж дружил с Верой со средней школы. «Он всегда был очень мил со мной, – с улыбкой говорила Вера. – Но он не герой моего романа. Увы, но любой мужчина, который проводит столько времени с кучей деревянных уток, в своем роде уже неудачник». Джордж коллекционировал макеты уток, а также изготавливал собственные экземпляры в столярной мастерской, которую оборудовал в подвале. Еще он делал деревянные скамьи и чаши. Он даже изготовил на заказ письменный стол для Реджи и большое зеркало для Веры.

В кегельбане было темно и пахло лаком и антисептиком. На покрытом пятнами ржаво-коричневом ковре валялись окурки. Небольшое фойе с баром и подсвеченной рекламой пива казалось почти уютным по сравнению с гулким, похожим на пещеру залом, где были выложены десять дорожек для боулинга. Мать сразу же направилась к бару и заказала напитки.

Возле бара сидел мужчина в костюмных брюках и рубашке с жестким воротничком, баюкавший в руках бокал пива. Он что-то сказал Вере; та откинула голову и засмеялась. Вскоре она вернулась и принесла джин с тоником для себя и безалкогольное имбирное пиво для Реджи и Джорджа. Реджи чувствовала себя неудобно в жмущих туфлях и ходила вперевалку, как пингвин, что очень смешило Веру.

– Его поймают, мама? – спросила она.

– Кого?

– Человека, который убил Андреа Макферлин.

Вера кивнула.

– Разумеется. Такое жуткое преступление! Полицейские не успокоятся, пока не отправят его за решетку.

Вера выбрала красный шар для Реджи и серебристый с блестками для себя.

– Ты знаешь, что делать, Реджина? – спросила она.

Реджи пожала плечами. Она не катала шары в кегельбане с вечеринки на день рождения, когда ей исполнилось девять лет.

Вера поставила свой бокал на стол и показала Реджи, как нужно за четыре шага подходить к лицевой линии, отводить руку назад и отпускать шар.

– Пусть шар сам сделает остальную работу, – объяснила она.

Первые несколько шаров, пущенных Реджи, ушли в «молоко», но Джордж и мать все равно аплодировали. Потом Джордж вышел к лицевой линии со своим специальным шаром. Он несколько раз подряд выбил все кегли и выиграл все возможные призы.

– Неплохо, Джордж, совсем неплохо, – сказала Вера. – Пожалуй, изготовление уток – не единственный твой талант.

Он улыбнулся и приподнял очки.

– У каждого человека есть не один талант, Вера, и тебе это известно.

– Знаешь, мне немного обидно, – сказала Вера, отпив большой глоток из своего бокала. – Все эти годы ты мастерил своих диких уток и кольцехвостых…

– Шилохвостых, – перебил Джордж.

– Что-что?

– Утки принадлежат к шилохвостым, – застенчиво объяснил он. – Кольцехвостые – это лемуры или млекопитающие вроде енотов.

Реджи уставилась в пол, жалея о том, что Джордж поправил ее мать. А лемуры навели Реджи на мысли о Чарли с его огромными глазами и напомнили о том, как сильно ей не хотелось ехать сюда.

– В самом деле? – проворковала Вера. Она осушила свой бокал и с легкой улыбкой покатала по дну кубики льда. – Но суть в том, что ты так и не подарил мне ни одной зверушки.

Джордж выглядел искренне озадаченным.

– Я понятия не имел, что они тебе нравятся.

– Ну, конечно, нравятся. Право же, Джордж, иногда кажется, что ты совсем не знаешь меня.

Джордж вернулся на дорожку и сделал еще один подход. Шар покатился прямо по центру, но потом отклонился в сторону и сбил только две кегли.

– Проклятье, – пробормотал он.

Между тем Вера заказала в баре еще одну порцию и поговорила с мужчиной в белой рубашке, пока ждала своей очереди. Когда она вернулась, сняла кожаные перчатки и принялась катать шары левой рукой, заверив Реджи, что результат был бы гораздо лучше, если бы она могла пользоваться правой. Джордж присвистнул и сказал:

– Видела бы ты свою маму в те времена! В средней школе она могла переиграть любого. Она была местной звездой.

Так или иначе, Вера продолжала играть левой рукой, и Реджи могла лишь гадать, насколько лучше в ее возрасте была мать. Вера носила голубое платье и такой же шарф, которым повязала волосы. Реджи она казалась ангелом, спустившимся с небес.

Потом она поймала себя на том, что смотрит на искалеченную руку матери. Когда Вера заметила это, протянула руку к дочери, словно некое доказательство.

– У всех великих героев есть изъян, – обратилась она к Реджи. Ее голос стал более расслабленным от выпитого, и, когда она потянулась к новому уху Реджи, ее пальцы скользнули по шрамам за ушной раковиной. – Это одно из свойств, которое делает их героями.

Вера снова направилась к бару.

– Еще немножко выпью и перекурю, – сказала она. Примостившись рядом с мужчиной в белой рубашке, она заказала третий бокал и достала пачку «Винстона».

Реджи вернулась на лицевую линию, а Джордж встал сзади, направляя ее.

– Не держи шар так крепко. Вот так, расслабь руку. Теперь сделай подход и обратный замах. Представь прямую линию между твоим шаром и передней кеглей. Посылай шар так, как будто это стрела, выпущенная в цель.

Реджи выпустила шар, который прокатился посередине и сбил все кегли, кроме двух в дальнем правом углу.

– Отлично! – одобрил Джордж. Реджи оглянулась в надежде, что мать видела это, но возле бара никого не было. У Реджи появилось странное, нервозное ощущение в животе, перемешанное с привкусом подслащенного имбирного пива. Она ждала, слушая лязгающие и скрежещущие звуки возвратного механизма. Когда ее шар вернулся, она вложила пальцы в отверстия и заняла исходную позицию.

– Посмотрим, сможешь ли ты получить дополнительный шар, – сказал Джордж. – Представь линию, ведущую прямо к кеглям.

Реджи нацелилась на две оставшиеся кегли, но шар слишком далеко отклонился вправо и ушел в желоб. Обернувшись, она увидела, что мать еще не вернулась. Может быть, она пошла в уборную? Или вышла подышать свежим воздухом?

– Твоя мать занята, – сказал Джордж, когда отыграл свою очередь, и мрачно посмотрел в сторону опустевшего бара. – Пожалуй, я воспользуюсь возможностью посетить мужской туалет. Если твоя мама через минуту не вернется, не стесняйся и сыграй за нее.

– Но я испорчу ее результат! – проскулила Реджи и сразу же почувствовала себя глупо. Нет надобности ломаться и изображать маленького ребенка.

Джордж издал странный звук – наполовину вздох, наполовину кряхтение – и ушел. Реджи направилась к бару, ощущая странное стеснение в груди. За стойкой сидел пожилой мужчина, протиравший бокалы.

– Могу помочь? – осведомился он.

– Э-э-э… я ищу свою маму.

Бармен пожал плечами.

Реджи направилась к задней двери, открыла ее и прищурилась от лучей раннего вечернего солнца. Матери нигде не было. С автостоянки на Эйрпорт-роуд выезжал светло-коричневый автомобиль. Потом Реджи посмотрела вниз и увидела слева от двери туфли для боулинга восьмого размера.

Кто-то положил руку на плечо Реджи, и она обернулась.

– Как насчет обеда с хорошим стейком? – спросил Джордж и выдавил улыбку на плотно сжатых губах.

– Спасибо, но мне что-то не хочется есть.

– Тогда я отвезу тебя домой. – Голос Джорджа был таким тихим, что Реджи едва слышала его, и она вдруг пожалела, что отказалась от обеда. – По правде говоря, у меня тоже пропал аппетит.

Они вернули туфли и посмотрели, как Дикс обрызгивает их антисептиком и ставит на полку. Джордж расплатился, и они направились к его пикапу. Джордж имел небольшой продуктовый бизнес и снабжал овощами и фруктами рестораны по всей долине. Из всех, кого знала Реджи, он был единственным, кто мог восхищаться свеклой и брюквой.

– Пристегнись, – с улыбкой сказал он Реджи. Потом он вставил кассету в магнитофон, и Джонни Кэш запел «Кольцо огня». Джордж аккуратно вырулил с автостоянки. Он был осторожным водителем, который никогда не превышал скорость и все время посматривал в зеркала заднего вида. В салоне автомобиля всегда царила идеальная чистота, приборная доска сверкала. К опоре зеркала заднего вида был подвешен освежитель воздуха в форме деревца. Задняя часть пикапа была обклеена стикерами, гласившими: «Тише едешь – дальше будешь» и «Как только, так сразу».

– Мне очень жаль, – сказала Реджи.

– Вам не за что извиняться, юная леди.

– Она не должна была так уходить.

Джордж снова стиснул зубы.

– Нет, не должна, – отозвался он с резкостью, неожиданной для Реджи. – Это был наш вечер, только для нас троих. – Он крепко стиснул руль, но вскоре повернулся к ней и улыбнулся как ни в чем не бывало. – Послушай, малышка, твоя мать делает то, что хочет. Я уже давно усвоил, что нет смысла пытаться изменить ее. Живи сам и дай жить другим.

Минуту-другую они ехали в молчании, приближаясь к центру города. Реджи смотрела на аккуратный ряд магазинов: лавка для домашних животных «На другом конце поводка» стояла на том месте, где раньше находилась обувная мастерская ее деда.

– Как дела дома, Редж? – спросил Джордж.

Реджи закусила губу и вспомнила о своей матери, когда та прокралась к ней в постель и рассказала о новом мужчине. Лорен потом предупредила племянницу, что нужно запирать дверь на ночь.

– Вроде нормально, – ответила она, глядя на свои кеды.

– Вот и хорошо, – сказал Джордж и плавно переместился на другую полосу. Судя по голосу, он снова улыбался. – Даже очень хорошо.

* * *

В тот вечер в деревянном домике Реджи, Тара и Чарли склонились над свежим выпуском газеты «Хартфорд Экземинер». Заголовок гласил: «Полиция рассматривает версии убийства Макферлин».

– Какие версии? – спросила Реджи, придвинувшись поближе, но Чарли изогнул газетный лист на себя. Тусклого света, сочившегося в открытые окна, едва хватало, чтобы различать слова. Голубой брезент над головами шелестел и хлопал на ветру.

– Они не говорят, – сказал Чарли. – Тут лишь сказано, что это официальное заявление полицейского департамента.

Сигареты Тары валялись на полу, и Чарли потянулся к ним, подцепив пачку длинными пальцами. Реджи не сказала им, что мать бросила их с Джорджем в кегельбане. Она просто сообщила, что они решили отказаться от позднего обеда, и это очень хорошо, потому что так она сможет до наступления темноты уложить несколько черепиц. Но до сих пор они лишь сражались из-за газеты.

Реджи зажгла свечи и расставила их на полу, чтобы лучше видеть. Она выглянула из окна: небо было темным и облачным, надвигалась гроза.

Тара оттолкнула Чарли и просмотрела статью на второй странице: «Родственники и коллеги потрясены утратой». Она была написана журналисткой Мартой С. Пэкетт. Там имелась фотография Андреа Макферлин – коренастой женщины с искусственной проседью в волосах и сильно накрашенным лицом. Она носила белую блузку с плиссированным воротником и розовато-лиловый блейзер.

– Боже мой, – сказала Тара, оторвавшись от газеты. – У нее двое детей: маленькие девочки трех и шести лет.

– А как насчет мужа? – поинтересовался Чарли. Он попыхивал сигаретой и старался не подавиться дымом. – Убийцей почти всегда оказывается муж… или любовник.

Тара пробежала взглядом по строчкам и покачала головой.

– Она вдова. Ее муж погиб в автомобильной катастрофе два года назад.

– Стало быть, его нужно исключить, – сказал Чарли. – Но, может быть, у нее был ухажер.

– О господи! – взвизгнула Тара. – Только послушайте: «Анонимный источник в полицейском управлении Брайтон-Фоллс подтвердил, что в желудке Андреа Макферлин сохранились остатки ее последней трапезы, съеденной лишь за несколько часов до смерти, – лобстера с топленым маслом. В крови также отмечено высокое содержание морфина».

– Лобстер? – повторил Чарли. – Странные дела.

По брезенту забарабанили капли дождя: сначала тихо, потом все громче и сильнее.

– Твой отец вообще говорил об этом? – спросила Реджи. – Я имею в виду, об этом деле.

Чарли покачал головой.

– Он никогда не говорит о работе. Даже теперь, когда об этой истории сообщают во всех новостях. Блин, да я больше узнаю из газет, чем из разговоров с ним.

– Не могу понять, – сказала Реджи. – Эта женщина отправилась в деловую поездку, приехала в аэропорт, но так и не попала на самолет. Так что же, убийца поджидал ее на автостоянке? Эта стоянка принадлежит аэропорту, верно? Если он схватил ее там, то почему никто ничего не видел?

– Может быть, она знала этого человека? Возможно, она и не собиралась в деловую поездку, а хотела провести романтический уик-энд со своим тайным любовником. – Тара широко распахнула глаза; ее обычно бледное лицо разрумянилось. – Смотрите, этот тип накормил ее лобстером! Он позаботился о ней.

– Он отрезал ей чертову руку! – бросил в ответ Чарли.

– Но сделал это аккуратно, – протянула Тара и закрыла глаза. Она медленно описала левой рукой окружность над запястьем правой руки, пробежав пальцами по косточке на запястье и по сухожилиям на внутренней стороне. – Любовно… – Она открыла глаза, встала, медленно прошлась по кругу и остановилась перед Чарли и Реджи. Казалось, все ее тело вибрировало, и Тара не могла стоять спокойно. Реджи никогда не видела ее в таком возбужденном состоянии. – Это был не какой-то слюнявый психопат с бензопилой в грязном гараже, – продолжала Тара, ломаясь, театральным голосом. – Должно быть, этот парень наложил кровоостанавливающий жгут и воспользовался настоящими хирургическими инструментами, – Тара сокрушенно улыбнулась. – Может, он даже любил ее на свой блевотный манер.

Ее взгляд остановился на стопке настольных игр в углу домика.

– У меня есть идея, – пропела Тара и почти бегом устремилась туда, где начала разбирать игры, и отодвинула в сторону «Наводящие вопросы» и «Монополию».

– Что ты делаешь, Тара? – спросил Чарли.

Она повернулась к ним со спиритической планшеткой в руках.

– Мы попробуем поговорить с ней. Может быть, она скажет нам, кто убийца!

– Ты шутишь? – Чарли выпучился на нее карими глазами.

– Давай, Реджи, – сказала Тара и протянула планшетку. – Сделаем это вместе.

Реджи и Чарли лишь раз пользовались планшеткой, в десятилетнем возрасте; Чарли нервно шутил, пока Реджи снова и снова спрашивала: «Здесь кто-нибудь есть?» В конце концов у них устали руки, а в ногах закололо от долгого сидения, поэтому они убрали игру подальше.

– Ну пожалуйста, – умильно попросила Тара. – Нужны два человека, чтобы эта штука заработала.

Реджи уселась напротив Тары со скрещенными ногами, а планшетка устроилась у них на коленях. Они легко прикоснулись пальцами к пластиковой доске в форме сердца. Реджи посмотрела на доску с изображением солнца в верхнем левом углу и луны в правом углу, с двумя изогнутыми рядами букв и словом «Прощай» внизу.

– Мы призываем дух Андреа Макферлин. Ты слышишь нас? – громко, деловито спросила Тара. Свечи замигали, и по ее лицу пробежали отблески.

– Не стоит связываться со спиритическими досками, – сказал Чарли. – Вспомните, что случилось с тем пареньком из «Экзорциста».

– Тихо! – шикнула Тара.

– Вы обе долбанутые. Смотрите, как бы крышу не снесло.

– Ты не мог бы заткнуться? – сказала Тара. – Ты мешаешь нашей связи с миром духов.

Чарли презрительно фыркнул, взял газету и стал рассматривать карикатуры. Реджи, не мигая, смотрела на буквы на доске, пока они не начали расплываться.

– Мы хотим поговорить с Андреа Макферлин, – повторила Тара, четко выговаривая слова и пытаясь подражать английской манере речи. Реджи подумала, что она может разыгрывать сцену из фильма, который недавно смотрела.

– Это не междугородний звонок, – ехидно заметил Чарли, не отрываясь от газеты.

Реджи вспомнила фильм «Экзорцист» и подумала о том, можно ли на самом деле стать одержимым, если пользуешься спиритической планшеткой. Что если это и впрямь похоже на открытую дверь в мир духов, откуда можно вызвать любого древнего призрака или демона?

Но такие вещи существовали только в кино. Впрочем, убийцы, которые отрезают женщинам руки, а потом кормят их лобстером, перед тем как задушить, тоже напоминали персонажей из голливудских страшилок.

Внезапно планшетка задвигалась, едва не выскочив из-под пальцев. Реджи приглушенно вскрикнула, хотя не собиралась этого делать.

Она понимала, что это Тара двигает доску, но в то же время ей хотелось поверить, что это происходит само по себе. Дыхание Реджи стало частым и неглубоким, свечи между ними отбрасывали на стены огромные тени, похожие на настоящих призраков.

– Андреа, ты здесь? – почти прошептала Тара.

Пластиковый указатель передвинулся к верхней части доски, маленькое окошко застыло над словом «Да».

– Это Тара двигает его. – Слова Чарли были обращены к Реджи, но он перегнулся над краем газеты и широко раскрыл глаза.

– Заткнись, умник, – сдавленно прошипела Тара. Затем она повысила голос: – Андреа? У тебя есть сообщение для нас?

Ничего не произошло. Реджи так сильно хотелось пошевелиться, что она едва не потянула за край планшетки, но потом осознала, что делает, и остановилась.

– Ты можешь сказать нам, кто убийца? – спросила Тара. Она наклонилась над доской, вглядываясь в буквы. Ее лицо казалось красно-оранжевым, как у дьявола… или как у Пазузу[9].

Реджи затаила дыхание в ожидании ответа.

У Тары закатились глаза, и она начала дрожать, сначала слабо, словно ее тело состояло из листьев, а ветер продувал ее насквозь.

– Тара, – прошептала Реджи. – С тобой все в порядке?

Тара ответила низким горловым стоном, закрыла глаза и свесила подбородок на грудь. Ее дрожь усилилась.

Может быть, у Тары эпилептический припадок? Или разговоры об одержимости обернулись правдой? Реджи знала, что это не так, что Тара просто устраивает представление, но тем не менее в ней постепенно нарастала паника.

– Чарли, – сказала Реджи. – Что-то не так с…

– Здесь холодно, – сказала Тара. Ее голос был похож на змеиное шипение.

– А? – спросил Чарли и немного отполз назад.

– Там, где он держал меня, было холодно. Цементный пол, металлические трубы.

– О чем ты говоришь, Тара? – высоким, срывающимся голосом произнес Чарли.

– Меня зовут не Тара, – ответила она. Теперь, когда она повысила голос, Реджи уловила в ее речи какой-то новый акцент, но не могла связать его с чем-то определенным.

– Кто ты? – спросила Реджи.

У нее пересохло во рту. Это не могло быть правдой. Просто Тара затеяла одну из своих любимых игр, но зашла слишком далеко. Но, как бывало со всеми ее играми, что оставалось Реджи, кроме как подыгрывать? И разве это не волнующе – делать вид, что это могло произойти на самом деле? Реджи заставила себя поверить и почувствовала, как сильно забилось сердце, пока она ждала ответа, хотя заранее знала, что скажет Тара.

Дождь продолжал стучать по крыше. Отдельные капли залетали через окна и попадали на руку Реджи, покрывшуюся «гусиной кожей».

– Андреа, – с улыбкой ответила Тара. – Меня зовут Андреа Макферлин.

Реджи показалось, что в живот ударила шаровая молния. Разряд электричества прошел через туловище, передался в руки, и кончики пальцев вдруг закололо, словно ток вышел наружу. Реджи отдернула пальцы от спиритической доски.

– Ох, ради бога! – воскликнул Чарли. Он встал и отшвырнул газету. – Это уже ни в какие ворота не лезет, Тара. Ты просто больная!

Он распахнул дверь нижнего люка и исчез в дождливой тьме. Разумеется, Чарли разозлился, но Реджи хорошо знала его и понимала, что другой причиной был страх. Чарли плохо выносил необъяснимые вещи.

Тара оставалась в состоянии транса – если это был транс, – уронив подбородок на грудь. Реджи затаила дыхание, не представляя, что может случиться дальше. Тара не двигалась. Ее дыхание стало странным и сипящим.

– Ты знаешь, кто он? – наконец спросила Реджи. – Нептун?

Холодные капли дождя просачивались из-под брезента и леденили кожу. Реджи задрожала и обхватила себя руками.

– Он никто и каждый из нас, – едва слышным шепотом ответила Тара. Реджи слышала ее тихие вдохи и выдохи. Потом Тара сказала: – Я знаю кое-что еще.

Реджи подалась вперед и почти прижалась лицом к лицу Тары. От нее пахло дымом и пеплом.

– Что? – спросила Реджи.

Тара сползла на пол, ее тело было вялым и безвольным, как у тряпичной куклы. Когда она заговорила, это было похоже на легкий вздох:

– Он уже выбрал следующую девушку.