Читать книгу Агнец на заклание - Дженнифер Роу - Страница 7

Берди села на край двухспальной кровати, сбросила туфли и откинулась на спину. Кровать зловеще скрипнула. От покрывала, беспорядочного сочетания тускло-зеленых, черных и белых треугольников, рябило в глазах, и пахло от него одеждой из секонд-хенда. В тесной комнатушке было душно. Приглушенный шум, поднятый завсегдатаями паба, влетал в окна, выходившие на дорогу. Однако воздух вместе со звуками в окно почти не поступал. Снаружи не было даже легкого ветерка. Взгляд Берди медленно заскользил по комнате. Рассматривать тут было почти нечего. Небольшой платяной шкаф, белый комод, на котором лежало свернутое полосатое полотенце, пятнистое и мутное овальное зеркало изнутри на двери. Крупные розы карабкались стройными рядами вверх, к потолку, по белым решеткам на бледно-зеленом фоне с ржавыми кляксами. Очевидно, обои были несколькими годами старше покрывала на постели. Берди попыталась решить, какой период предпочтительнее для нее, и, поколебавшись, отдала первенство розам.

Она уставилась в наклонный потолок, мелкие зигзагообразные трещины на котором удачно сочетались с рисунком паутины на фестончатом фарфоровом плафоне. Сняла очки, и розы вместе с трещинами исчезли, перед глазами возникла приятная дымка. Нельзя просто валяться здесь, сказала себе Берди. Надо встать, сменить рубашку и спуститься вниз – познакомиться с Лэмами, пока не приехали Тревор и Джуд. Это наверняка они сидели снаружи у паба на большом бревне. В Хоупс-Энде просто не может быть второй женщины, которая выглядит точно как Энни Лэм. А с ней находились ее дети. Кажется, Розали, Кит и Пол. У него травма головного мозга. Вообще-то нужно было подойти к ним сразу после приезда. «И я подошла бы, если бы не этот тип на «Бобкэте». В общем, я к ним подойду, когда спущусь. Угощу их всех выпивкой. Отведу в сторонку».

Но она не двигалась с места.

Постепенно мысли приняли новое направление, и Берди задумалась о Сью Суини и Аллане Бейкере. Цикаде Бейкере. Она читала их показания в расшифрованной стенограмме судебного процесса по делу Лэма. И статьи в газетах, и упоминания о них в книге Джуда.

Цикада Бейкер был таким, каким она его и представляла: крупный и мясистый, почти обрюзгший, светловолосый, краснолицый и немногословный. Сью Суини она сразу узнала по фотографиям в газетах. Волосы у нее остались прежними – рыжеватыми, густой волной падавшими на плечи. За пять лет она немного прибавила в весе. Лицо округлилось и талия. Но Сью была не такой наглой, как ожидала Берди. А ее глаза и губы выглядели беззащитнее, чем на снимках.

– А кого-нибудь из Хьюитов там, внизу, нет? – спросила ее Берди, остановившись наверху лестницы.

Сью уставилась на нее, вытаращив глаза так, что белки показались вокруг орехово-зеленой радужки.

– Нет, – ответила она.

– А они придут?

Сью Суини пожала круглыми и пухлыми, как подушки, плечами:

– Не знаю. Миссис Хьюит точно не придет. Она вообще не выходит. Никуда. С тех пор, как…

«С тех пор, как убили Дафну».

Сью суетливо поддернула глубоко вырезанный ворот своей блузки.

– А мистер Хьюит? Или брат – кажется, Филипп?

– Лес может прийти, но с ним не угадаешь. – Она нахмурилась и оправила блузку. – А Фил сейчас еще в школе. Только в три двадцать освободится. Разве что потом…

– В школе? Пять лет назад Филипп Хьюит как раз оканчивал школу – или нет? Значит…

Сью заметила ее замешательство и объяснила:

– Он теперь местный учитель. В средней школе.

– Да, вспомнила. Я читала об этом. А где находится школа?

Сью неопределенно махнула рукой куда-то в сторону двери паба и направилась по коридору.

– Ее отсюда не видно. Школа совсем крохотная. Далеко от большой дороги.

– А я и не думала, что здесь столько жителей, что даже школа есть, – продолжила Берди.

– Да уже почти нет. Вроде на будущий год ее закроют. – Сью Суини остановилась перед дверью с цифрой 3. В замочной скважине торчал ключ. Она повернула его и толкнула дверь, демонстрируя комнату. Свет и жара вырвались в коридор. В комнате на свету танцевали в воздухе пылинки, все виделось как в негустом дыму. – Говорят, в этой школе всегда был только один учитель. Только раньше учеников набиралось больше. Когда еще учительницей была Долли Хьюит. Ну, само собой, ведь Лэмы учились у нее. – Слабая улыбка скользнула по ее лицу. – Вот уж досталось так досталось.

– Значит, Филиппу Хьюиту придется уехать отсюда?

– А по мне, так и хорошо, – произнесла Сью и прошла через комнату к окну. – Сейчас мы тут у вас проветрим. – Мышцы сильных рук напряглись под рукавами ее блузки в оборочках, она подняла заедавшую оконную раму до самого упора. – Он как учебу завершил, так в эту школу и попросился. Чтобы с матерью находиться. Она… в общем, он считал, что должен быть рядом. Потому что… ну, понимаете, с тех пор, как…

«С тех пор, как убили Дафну».

Берди смотрела, как Сью направляется к двери, собираясь уходить.

– Ванная и туалет в конце коридора. Общие, пользоваться будете вместе с остальными – с Цикадой и тем адвокатом, который приедет с Тревором. Цикада живет в первом номере. Мистер Грегорян будет во втором. Четвертый свободный. Замки работают. Еще один туалет внизу, во дворе.

– А почему вы считаете, что это хорошо, если Филиппу Хьюиту придется уехать отсюда?

Ванной Берди не заинтересовалась.

Сью снова пожала плечами. Что ж тут непонятного?

– Да Филипп тут свихнется. Дети доведут. Тут он умом тронется. Нечего ему здесь делать. Эти края убьют его. И любого такого же, как он. Это место… – Она вдруг оборвала себя, состроила заученную комическую гримасу и тряхнула волосами. – Ну ладно, мне пора обратно, к честной компании. Вы как, в порядке?

– Да. В таком случае – до встречи.

– Кстати: завтраки у нас не подают. Но если хотите, можете приготовить сами в кухне. Берите что найдете, Цикада не возражает. Чай там, кофе. Печенье. В любое время. Не стесняйтесь.

Покончив со своими обязанностями, Сью поспешила уйти и прикрыла за собой дверь. В комнате задержались запахи ее тонального крема, шампуня и духов – более явные теперь, когда их хозяйка удалилась. Берди засмотрелась на мерцающие в солнечном луче пылинки, вновь поднятые в воздух движением захлопнутой двери.

«С тех пор, как убили Дафну».

Это место…

Странно, что Сью Суини осталась в Хоупс-Энде после допроса, который ей учинили в суде. Продажная женщина. Подруга жертвы, спутавшаяся с мужем жертвы. Интересно, каково ей сейчас, перед возвращением Тревора Лэма? Продолжат ли они то, на чем остановились? Наверное, и Сью размышляет об этом. Разговорчивая, живая, какими обычно бывают буфетчицы и барменши, а если приглядеться – как натянутая струна. На лестнице ее взгляд был почти испуганным.

А может, это ничего не значит. Тут повсюду ощущается напряжение. И сдержанное возбуждение, как бы ни пытались его скрыть мужчины, собравшиеся внизу. Ничего удивительного. Мало того, что Лэм возвращается оправданный и свободный: все, наверное, гадают, ждать теперь беды или нет. Например, если Лес Хьюит все-таки явится в паб.

«С ним не угадаешь».

Минуту Берди обдумывала эти слова. Потом заставила себя признать, что просто тянет время, откладывая неизбежное, надела очки и с трудом села на постели, с мрачным предчувствием заметив, что на матрасе осталась вмятина там, где она только что лежала.

Берди вытащила из сумки чистую рубашку и сандалии, которые сунула в последнюю минуту. Было ужасно жарко. В комнате по-прежнему стояла духота. Переодеваясь и уверяя себя, что ей уже гораздо прохладнее, она услышала, как еще две машины сначала прогрохотали по настилу старого моста, а затем свернули на стоянку к пабу. Так-так. Неужели Тревор и Джуд прибыли раньше, чем собирались?

Тихо чертыхаясь, Берди бросилась к окну, выглядывая из-под побуревших жалюзи, застрявших, видимо, в полуоткрытом положении, но все четверо новоприбывших были ей незнакомы. Она смотрела, как они подтягивают ремни, сдвигают кепки на затылок и, тяжело шагая в рабочих ботинках с эластичными вставками, направляются через дорогу к пабу. «Еще зрители. Театр заполняется». Эта мысль мелькнула так неожиданно, что Берди заморгала. Вот именно. Все эти люди там, внизу, будто ждут представления авангардной постановки, в которой актеры сидят в зрительном зале до тех пор, пока не начнется действие. Основной актерский ансамбль уже на месте. Ждут исполнителя главной роли и его опекуна. Вот тогда и выяснится, что им сегодня предстоит увидеть – комедию или драму.

Берди схватила сумочку и повесила на плечо, затем вышла из комнаты и заперла за собой дверь, сунув ключ в карман джинсов. Вообще-то запирать двери здесь, пожалуй, незачем, да и в комнате красть нечего. Однако люди любопытны. А привычка оберегать свою частную жизнь – сильна.

Берди направилась к темной лестнице, с приятным удивлением отмечая внутренний прилив возбуждения. Тягостное, озадачивающее чувство, угнетавшее ее несколько предыдущих недель, вдруг исчезло. Комедия или драма? Вот в чем вопрос. Почти все актеры уже на месте. Как и большинство зрителей. И кое-кому из последних предстоит сыграть свою роль в этой пьесе, как только она начнется, но кому именно – об этом пока не известно ни Берди, ни им самим.

«А кто же тогда я? – задумалась она, направляясь из полутьмы к свету и шуму бара. – Актер или зритель?»

Знать бы заранее…

Пробравшись через толпу в зале, Берди выскользнула на свежий воздух и извинилась, протискиваясь мимо парня с голым торсом и ярко накрашенной черноволосой девушки, стоявших возле самых дверей. Они отодвинулись, пропуская ее. Свет ослепил Берди, она машинально потянулась за темными очками.

Мальчишка с плутовским острым личиком, в мешковатых шортах и огромной черной футболке с черепом спереди бочком подскочил к ней, хитрющая улыбка дрожала на его губах.

– Это ты, что ли, телка из Эй-би-си?

– Джейсон! – раздался пронзительный голос из угла веранды. – А ну живо сюда!

Мальчишка стрельнул глазами туда, откуда донесся голос, но не сдвинулся с места.

– Ну? Ты или нет?

– Можно и так сказать. А ты Джейсон Лэм?

Он удивился, будто не ожидал, что его узнают. Потом довольная улыбка скользнула по лицу, парень метнулся в сторону и снова уставился на нее из-за старой цистерны, рядом с которой сидели его родные.

– Она знает, как меня зовут! – долетел до Берди его восторженный шепот. Кто-то из женщин сердито шикнул на мальчишку, и он замолчал.

Берди направилась к Лэмам. Кит, смуглый, среднего роста, с глубокими морщинами на лбу между густыми черными бровями, с мрачным видом прислонился к одному из столбов, поддерживавших односкатную крышу. Рядом с ним тонкая как щепка девушка с коротким ершиком обесцвеченных волос курила, отбрасывая сигарету ото рта такими резкими, дергаными движениями, так что длинные серебряные серьги в ее ушах качались. Это, наверное, подруга Кита с неправдоподобным именем Лили Денджер. Синяя майка, жирные черные стрелки вокруг глаз, тугие, как вторая кожа, легинсы с рисунком, босые ступни. Весьма экзотическая птица в данной стае.

О ней не упоминали в газетных репортажах, она не давала показаний в суде. Но Джуд предупредил о ней, пока вводил Берди в курс дела. Берди заметила ее только теперь. Вероятно, Лили появилась здесь уже после ее приезда. Рядом с ней – Пол Лэм, рослый, черноволосый и могучий. И на редкость симпатичный даже со сломанным носом. Но ухмылялся он по-дурацки, сжимая в руке стакан с пивом.

Берди окинула их мимолетным взглядом, кивнула всем сразу и повернулась к фигуре, восседающей на бревне у стены.

– Миссис Лэм, я Верити Бердвуд из Эй-би-си, – начала она, протягивая руку.

– «Миссис Лэм»! – Джейсон фыркнул и залился презрительным хохотом, держась под прикрытием опоры для цистерны. – Ишь ты! «Миссис Лэм»!

Он издал дикий вопль, повис на старой деревянной опоре и закачался, не упуская из виду ни единой подробности происходящего под крышей веранды. Берди вспомнился «Изгоняющий дьявола».

Энни Лэм обтерла ладонь о свою необъятную грудь и вяло пожала Берди руку. На ощупь ее пальцы казались теплыми сырыми сосисками.

– Паршивая погодка, да? – прошамкала она.

Берди кивнула:

– Жара страшная.

Энни Лэм усмехнулась, показав десны, лишенные зубов.

– У нас тут и похлеще бывает, – сипло продолжила она.

Энни сидела, подавшись вперед и широко разведя в сторону колени, ее ступни в резиновых шлепанцах крепко упирались в половицы веранды, в руке она держала стакан с пивом. Редкие, седые с желтизной волосы были кое-как собраны в неряшливый хвост и схвачены розовой резинкой, но длинные жидкие пряди выбились из-под нее и уныло повисли вдоль ушей. Энни была в сарафане с сиренево-зелено-розовым рисунком – огромного размера, бесформенном и все-таки слишком тесном для нее. Плоть мясистых рук, странно-белых по сравнению с грубой краснотой лица и шеи, буграми выпирала из широких пройм сарафана.

– Хо-хо! – выкрикнул Джейсон. – Да если бы здесь было в сто раз жарче, мы бы сдохли давно! Скажи ведь, мам? А, мам? Ма-ам!

Женщина, сидевшая рядом с Энни Лэм, пошевелилась.

– Да, наверное, – промямлила она.

– Точно сдохли бы! – Джейсон даже не пытался скрыть презрения.

Разговор, похоже, напомнил Энни о светских условностях.

– Это моя дочь Розали, – сказала она, мотнув головой в сторону соседки.

Все движения ее были замедленными, каждое сопровождалось кряхтеньем и совершалось словно через силу. Когда она молчала, то почти непрестанно жевала пустыми деснами. В беззубости – вот в чем ее примечательность, решила Берди. Она заставила себя отвести взгляд от Энни и посмотрела на Розали, которая рассеянно улыбалась ей.

Розали? Было почти невозможно узнать какое-то нездешнее, тоненькое создание с фотографий в газетах в этой зрелой телом женщине неопределенно-приятной внешности, с поплывшими чертами, обветренной и обожженной солнцем кожей и мелко завитыми каштановыми волосами до плеч. Пять лет изменили Розали до неузнаваемости. Она выглядела гораздо старше своих двадцати девяти лет. В ней чувствуется какая-то острая отрешенность, подумала Берди.

– Очень приятно. – Опять это апатичное бормотание. Губы Розали растягивались в улыбке, а глаза смотрели в никуда.

Пять лет назад ранним утром Розали нашла жену брата лежавшей на полу кухни, с головой, превратившейся в кровавое месиво. Потом, бросившись к пабу за помощью, обнаружила брата, окровавленного и обмякшего за рулем разбитой машины. А позднее надрывно кричала не переставая, пока его, арестованного, увозили прочь. Неужели тогда она и опустила руки? Или процесс отчуждения Розали Лэм от жизни начался еще давно, а в последние годы просто ускорился, когда материнство, сама жизнь и Хоупс-Энд доконали ее?

– Я Чудик. – Рослый симпатичный сын Энни сам протянул Берди руку и пожал ее ладонь.

– Да видит она, небось не слепая, – процедила Лили Денджер.

– Язык прикуси, сучка! – повысила голос Энни Лэм, и в нем зазвенела вдруг вспыхнувшая ярость.

Ее и без того красное лицо приобрело зловещий багровый оттенок, а невозмутимая Лили улыбнулась и тряхнула головой, так что ее сережки блеснули на солнце.

– Кит Лэм, – представился мрачный мужчина, стоящий рядом с ней. Предыдущий разговор он словно пропустил мимо ушей. И даже не попытался протянуть руку для пожатия.

– А я как раз собиралась что-нибудь выпить, – произнесла Берди, решив немного отвлечь собеседников. – Не составите мне компанию? Думаю, Эй-би-си от этого не обеднеет, верно?

– А как же! – Энни с готовностью опустошила свой стакан и протянула ей. К ней вернулось хорошее настроение. – Даже не сомневайся. Мне еще пива. Вот спасибо, дамочка. Как, говоришь, тебя зовут?

– Верити Бердвуд.

Джейсон разразился визгливым смехом. Лили Денджер усмехнулась. Берди вдруг охватило нестерпимое желание подскочить и отвесить им подзатыльников.

– Обычно меня зовут Берди, – добавила она, забирая у Энни стакан.

Та расплылась в улыбке.

– Я-асненько, – отозвалась она и причмокнула губами, – так-то вот…

Уловив намек, Берди повернулась, чтобы сходить за выпивкой. Все как по команде принялись допивать остатки. Чудик тяжелой походкой обошел присутствующих, с привычной ловкостью собирая пустые стаканы.

– Я фанту хочу! – завопил Джейсон. – Слышь, Берди, мне можно фанту?

Она кивнула. Преследуемая звоном стаканов в руках Чудика, Берди направилась к двери паба.

– Грейс! – позвал Чудик. – Грейс, пойдем, выпьешь с нами. Берди угощает.

– Чего?

На призыв Чудика откликнулась черноволосая девушка, которую Берди видела, выходя из паба. Грейс взглянула на Берди, откинула волосы за спину и одним глотком допила все, что оставалось у нее в стакане. Парень, с которым она болтала, сделал то же самое. Оба поставили стаканы в стопку, которую нес Чудик, и отвернулись.

Значит, это и есть Грейс. Она выглядела гораздо старше, чем предполагала Берди. Лет на двадцать, а не на четырнадцать. В четырнадцать ее вообще не должны были пускать в паб. Но в Хоупс-Энде, похоже, возраст не помеха. Особенно если ты из семьи Лэм.

Берди направилась к стойке. Толпа мужчин опять расступилась, пропуская ее.

– Подфартило тебе, Чудик? – сказал кто-то за ее спиной.

Раздались смешки.

– Шесть… нет, семь стаканов пива, будьте добры. И одну фанту, – обратилась Берди к Аллану Бейкеру, глазевшему на нее из-за стойки.

Не проронив ни слова, он потянулся за чистыми стаканами и принялся выполнять заказ. Берди нашла в сумке деньги, прикидывая, как будет отчитываться за эти траты. Чеки тут явно не в чести. Бет придется поверить ей на слово. Она взглянула на часы, висевшие на стене. Почти два.

– Видел недавно Леса Хьюита, – объявил Бык Трюс, бочком подступая к ней, но обращаясь к Бейкеру.

– Ну? – буркнул тот, не сводя глаз с пивного крана.

– Ага. На большом выгоне к северу. Барашка гнал.

Пиво пенилось, стекая на металлическую решетку под стаканами.

– Ну?

– Ага. – И он продолжил, искоса, хитро взглянув на Чудика: – Решил, наверное, подзакусить, пока есть чем. А то ходят слухи, что первосортных ягнят-то у Леса осталось раз-два и обчелся. Умора, да и только.

Чудик медленно повернулся к нему.

– К чему это ты? – хмуро спросил он.

Кожа на его лице словно натянулась, огромные кулаки сжались.

Бык Трюс неубедительно изобразил удивление.

– Да просто так, приятель, – забормотал он. – Я вообще не с тобой говорю, так или нет?

Цикада Бейкер поспешно передвинул четыре полных до краев стакана по стойке.

– Держи, – сказал он Чудику. – Ты забирай эти, а она возьмет остальные.

Чудик замер в нерешительности.

– Забирай давай! – поторопил Бейкер. – Бык ничего такого не имел в виду. Верно, Бык?

Бык Трюс старательно закивал.

– Ничего такого, – сбивчиво подтвердил он. – Просто поболтать хотел.

Чудик медленно разжал кулаки, потянулся за стаканами и забрал их со стойки. А потом, еще раз взглянув сверху вниз на Быка, враскачку направился к двери.

Поджав губы, Цикада продолжал молча обслуживать Берди. Оставшиеся четыре стакана он поставил на круглый металлический поднос и проследил, как она берет его и осторожно отодвигается от стойки.

– Ну ты кретин, – услышала Берди, как он говорит Быку Трюсу, понизив голос и дождавшись, когда она отойдет на несколько шагов. – Тебе что, жить надоело?

– Да уж постою за себя как-нибудь, – заканючил его собеседник. – И вообще, ничего бы он мне не сделал. Тревор же с минуты на минуту приедет. Не стал бы он…

– Шутишь, что ли? Сам же видел, как он завелся. Знаешь ведь, какой он. Я и говорю: кретин ты. Держись от него подальше. И ни слова ему больше не говори. Понял?

К сожалению, больше Берди ничего не успела услышать, уходя прочь и удерживая на весу поднос. Она уже приближалась к двери, когда на веранде пронзительно заверещал Джейсон, легко заглушая низкое гудение мужских голосов:

– Едут! Едут! Дядя Трев приехал! Ма-ам, бабушка! Дядя Трев здесь!

В пабе стало совершенно тихо. Затем мужчины медленно, притворяясь равнодушными, потянулись к выходу. Этим плавным потоком Берди вынесло наружу через узкие двери, на солнечный свет. Лэмы всей толпой бросились к дороге. Энни ковыляла первой, вокруг нее с визгом скакал Джейсон, подгоняя остальных, как овчарка – стадо овец. Местные собаки покинули свои места в тени хозяйских пикапов и подняли лай.

Новенький «вольво», сверкая кипенной белизной кузова сквозь слой желтовато-бурой пыли, подъехал к мосту, сбавил скорость и загрохотал по старым доскам настила. Возле паба он затормозил и припарковался параллельно ему, загородив дорогу. Ухмыляясь от уха до уха, Джейсон ринулся открывать пассажирскую дверцу. Остальные Лэмы застыли в ожидании. Из «вольво» вышел мужчина, смуглый, среднего роста, в темных очках. Яркий свет подчеркивал бледность его кожи. Не улыбнувшись, он огляделся, словно охватив все, что находилось перед ним: старый паб, посетителей между опорами веранды, Сью Суини и Цикаду Бейкера, притянутых к дверям будто на невидимой леске, неподвижных родственников на пыльной дороге. И даже Берди, которая с подносом в руках внимательно изучала новоприбывшего.

– Трев! – разорвал тишину возглас Энни, и она бросилась к сыну.

Губы Тревора Лэма тронула улыбка.

– Привет, мама, – произнес он.

И с трудом удержался на ногах, попав в ее могучие объятия.