Читать книгу Задача со многими неизвестными - Джессика Харт - Страница 3

После завтрака Корран показал Лотти комнату наверху. И хотя он предупредил ее, что дом совершенно пустой, она по-прежнему изумленно смотрела на помещения, из которых его мачеха вывезла практически все. В доме не было ни ковров, ни штор, имелись только отдельные предметы мебели, а на стенах красовались отверстия от гвоздей, на которых когда-то висели картины.

Лотти с грустью думала о том, как непорядочно поступила мачеха Коррана, оставив дом в таком состоянии. Корран притворялся, будто его не особенно беспокоит пустота в доме, но Лотти видела его печальную усмешку, когда он говорил о себе, как о лишнем человеке в семье. Неудивительно, что он вырос самодостаточным, но мрачным.

Как и остальные комнаты в доме, ее спальня была скудно обставлена. В ней имелись только кровать и стул с прямой спинкой, стоящие на голом деревянном полу. Однако спальня была светлой и просторной, и из окна открывался прекрасный вид на озеро. Лотти, которая провела всю свою жизнь среди роскоши, была в восторге от своего нового жилища.

Корран отдал ей старую, но чистую хлопчатобумажную рубашку. Лотти надела ее и закатала рукава, стараясь не думать о том, что когда-то эта рубашка касалась тела Коррана.

Вернувшись в коттедж, она решительно расправила плечи и принялась за работу. Первые два часа она выносила старую мебель на улицу. Осталась пара больших комодов, которые перетащить без помощи Коррана ей не удалось. Затем Лотти скатала ковры, кашляя от пыли, а потом стиснула зубы и принялась удалять паутину на потолке.

Самое ужасное – там была не только паутина, но и пауки! Некоторые были такими огромными, что ей пришлось отпрыгивать в сторону, когда они падали на пол. Лотти ненавидела пауков, но не позволяла себе кричать. Ее бабушка говорила, что принцессы не визжат, не кричат и не устраивают шума, ведь они никогда ничего не боятся.

Как только с пауками было покончено, Лотти приободрилась. Пусть она испачкалась и вспотела, зато не нужно никого очаровывать и пожимать бесчисленные руки. Пууки вертелся рядом, с довольным видом обнюхивал все вокруг, старался отодрать плинтусы и рычал на воображаемых крыс.

По крайней мере, Лотти надеялась, что они воображаемые.

Когда ближе к обеду Корран зашел в коттедж, она подметала и тихо напевала по-французски. Пууки носился за шариками пыли. Коррана поначалу никто не заметил, и он в очередной раз убедился, до чего бесполезная собака этот Пууки!

Стоя в дверном проеме, Корран наблюдал, как Лотти неумело подметает пол метлой. Она закатала рукава его рубашки и смешно повязала на голову платок. Грубая ткань рубашки подчеркивала нежность ее рук и изящность шеи.

И эта девушка пела! Неужели она счастлива? Ведь ей следовало устать и испытывать отвращение к грязи. Она должна была сдаться и уйти. Да, Корран нуждался в помощниках, но ему требовался опытный рабочий, а не утонченная барышня с удивительными серыми глазами. Лотти была слишком привлекательной…

Корран нахмурился и постучал в дверь костяшками пальцев.

– Я принес обед, – сказал он коротко.

Удивленная Лотти умолкла на полуслове и повернулась. Пууки подскочил к нему и принялся запоздало лаять.

– Тихо! – рявкнул Корран, и песик резко сел на задние лапы, смешно опустив уши и опешив от его тона.

– Он просто рад тебя видеть, – заметила Лотти, улыбаясь. Она поставила метлу у сломанных перил, сняла перчатки и, бросив их на нижнюю ступеньку, подошла к нему, вытирая руки о рубашку. – И я тоже рада, что ты принес обед!

Когда она улыбалась, ее лицо словно светилось, и Корран чувствовал, как у него сжимается сердце. Давненько никто не радовался его приходу…

– Только не жди, что я постоянно буду таскать тебе обед, – сказал он сердито. – Просто я закончил штукатурить и подумал, почему бы нам не перекусить сэндвичами? Во второй половине дня я хочу начать готовить сено для скота, поэтому времени на обед у меня не будет.

– Я не думала, что мне позволят пообедать, – произнесла она. – И не ждала, что ты приготовишь сэндвичи. Вот это сервис!

– Погода не такая уж плохая, – сухо сказал он. – Почему бы нам не поесть у озера?

– Замечательная идея! – воскликнула Лотти. Выбравшись из затхлого коттеджа, она глубоко вдох нула свежий воздух. Положив руки на поясницу, она потянулась, слегка скривившись от боли в мышцах.

– Уже устала? – спросил Корран.

– Ничуть, – сказала она, решив не показывать, как радуется возможности оторваться от работы на некоторое время. – Как здорово, что ты принес обед!

Они подошли к озеру, и Лотти вымыла руки. Корран стал разворачивать пакет с сэндвичами, положив его на выступ скалы.

– Сэндвичи совсем обыкновенные, – предупредил он, протягивая ей раскрытый пакет.

Лотти взяла сэндвич и уселась на скалистый выступ рядом с Корраном.

– Отлично, – сказала она, не в силах поверить, до чего проголодалась.

Сэндвич представлял собой кусок сыра между двумя ломтями магазинного хлеба, но Лотти наслаждалась едой как никогда. Она очень хорошо себя чувствовала, сидя здесь, на свежем и немного прохладном воздухе, в котором витал едва слышимый запах торфа.

Лотти сняла платок, и ветерок взъерошил ее волосы. Откусив от сэндвича, она повернула лицо к солнцу, едва проглядывавшему сквозь облака.

– Хорошо, – пробормотала она, хотя принцессам запрещено разговаривать с набитым едой ртом. Ерунда! О манерах она вспомнит, когда вернется домой, но сейчас может делать все, что захочет.

Корран налил кофе из термоса в пластиковые кружки. Поставив термос, он смахнул паутину с плеча Лотти.

– Ты испачкалась, – сказал он.

Его прикосновение было небрежным, но Лотти насторожилась.

– Вот что происходит, когда пытаешься избавиться от сорокалетней грязи, – произнесла она, смутившись и обнаружив, что вдруг у нее перехватило дыхание.

Коррана нельзя было назвать особенно привлекательным. Внешне твердый и непоколебимый, как скала. Темные брови почти все время сдвинуты вместе над светлыми проницательными глазами. И все же одного прикосновения его пальцев было достаточно, чтобы в жилах Лотти забурлила кровь. Одного взгляда на его губы было достаточно, чтобы ее сердце тревожно екнуло…

Не догадываясь о ее чувствах, Корран протянул ей кружку:

– Не помню, какой кофе ты пила утром, поэтому добавил молока.

– Все равно, – ответила она, передвинулась на камне и наморщила нос, глядя на кружку. – Не сочти меня неблагодарной, но я не могу назвать этот напиток кофе.

– Я мог бы догадаться, что ты принцесса, – сказал Корран, и Лотти вздрогнула и едва не пролила содержимое кружки себе на рубашку.

– Что?!

– Ты очень привередлива к кофе. – Его слова внезапно прозвучали весьма резко. Он явно о чем-то размышлял. – Ты только что пела по-французски… Ты в совершенстве говоришь по-английски, поэтому я не догадался… Но ты ведь француженка?

– Я из Монтлюса, – уточнила она, подняв подбородок.

– Разве он не входит в состав Франции?

Лотти рассердилась. Почему все так думают?

– Нет! Мы говорим на французском языке, но Монтлюс – независимое государство, и у нас свой король.

– И вы воинственно настроены, – предположил Корран, покосившись на нее.

– Вовсе нет! Государство у нас маленькое, но люди очень гордые.

Уголок его рта приподнялся.

– Я вижу. Все ли в Монтлюсе так хорошо говорят по-английски, или это лишь твоя способность к языкам? Я бы не догадался, если бы не услышал, как ты поешь.

– После смерти матери меня отправили в школу в Англии, – сказала она. – В стране, где все говорят на одном языке, быстро его выучиваешь.

– Должно быть, трудно потерять мать и отправиться на чужбину? – произнес Корран.

– Это было не лучшее время в моей жизни, – согласилась Лотти, – но я должна была смириться.

Она попросила отца позволить ей остаться с ним в Монтлюсе, но после смерти матери жизнью Лотти руководила исключительно ее бабушка. Вдовствующая королева Бланш решила, что Лотти обязана научиться говорить по-английски и сменить обстановку. Ребенок слишком нервничает, незачем ему хандрить, оставаясь в Монтлюсе. Поэтому Лотти отправили в школу. Она не плакала и не жаловалась, но школу ненавидела.

– Сначала мне было ужасно трудно, – призналась она, потягивая кофе. – Но зато там я познакомилась с Каро. Мы обе были ужасно одиноки, а кроме того, я заикалась. Я до сих пор немного заикаюсь, когда волнуюсь, – призналась она.

– Я заметил.

А все остальные делали вид, что не замечают ее заикания…

Корран разглядывал ее лицо:

– Ты изменилась?

– Я рассталась с детской наивностью и в конечном счете повзрослела.

– Ты не просто выросла. Ты стала красивой женщиной, – категорично заявил Корран. – Я уверен, ты об этом знаешь.

Лотти часто слышала о том, как красива, и смущалась.

– Я скорее симпатичная, – уклончиво сказала она.

– Разве это не лучше, чем быть красивой?

– Симпатичная – мне нравится больше. – Она стала ковырять гальку носком ботинка. – Быть красивой не то же самое, что быть желанной.

– Да, – произнес он задумчиво через минуту. – Полагаю, что ты права.

В тот же день, очистив коттедж от грязи, Лотти закрыла двери и окна коттеджа, чтобы внутрь не проникали комары, и стала сдирать со стен старые обои. У нее болели руки, в глаза будто песок попал, но она помнила наказ бабушки о том, что принцесса не имеет права жаловаться.