Читать книгу Конфигурация - Джей Эм - Страница 6

Для Майкла Мэйнлоу, в отличие от его племянника, необъяснимые явления, выходившие за рамки привычных законов и правил жизни, всегда были поводом для раздумий. Ну, если и не всегда, то с момента как пропал Билли Салливан – точно. А пропал Билли вскоре после того, как им обоим исполнилось по девять лет.

В юности было время, когда Майкл едва не ударился в мистику. Тогда он много общался с людьми, которые произносили длинные и запутанные речи о «высших силах», «тайнах, доступных избранным», а то и открытым текстом о герметизме, Великих Ложах, Камнях и Эликсирах. Но природа взяла своё – а от природы Мэйнлоу обладал рационалистическим складом ума, свойственным скорее учёному, чем эзотерику. Священное благоговение и трансцендентные экстазы были ему чужды. Он всегда стремился найти объяснение необъяснимому. Его беда была в том, что официальная наука по-настоящему необъяснимым интересуется мало – то есть с ней Майклу тоже оказалось не по пути. Нельзя же, к примеру, выступать в научных обществах с докладами об исследовании явлений психокинеза, если по мнению членов этих самых обществ психокинеза не существует вовсе.

Мэйнлоу не оставалось ничего, кроме как пойти своей собственной дорогой. Наверное, сделать это в одиночку, даже имея материальные возможности, не удалось бы. Но нашлись единомышленники, готовые помогать ему в меру своих сил. Первыми из них стали Луиза Шварц и Гордон Рэйли.

Луиза была археологом по образованию. Её карьера в Национальном археологическом институте начала складываться вполне удачно. По материалам трёх экспедиций Шварц опубликовала несколько статей в научных изданиях и защитила докторскую диссертацию. Но во время раскопок в Абу Шахрейне, на юге Ирака, удача Луизы закончилась. Хотя поначалу ей казалось, что дело обстоит совсем наоборот. Обнаружение необычного артефакта, явно не принадлежавшего древнешумерской культуре, должно было стать мировой сенсацией… А стало поводом для обвинения доктора Шварц в глупой попытке с помощью подделки привлечь к себе внимание.

Но раздувать слишком большой скандал руководство института не хотело – это могло повредить репутации самого научного учреждения. Поэтому Луизе предложили уйти с работы «по собственному желанию». Что же касается «находки» – она останется в институте. Никакой исторической ценности она, само собой, не представляет. Но о том, чтобы отдать незадачливой фальсификаторше «плоды её труда» не может быть и речи.

Уйти из института Луизе, конечно, пришлось. Но сдаваться так просто Шварц не собиралась. Она догадывалась, что если артефакт не забрать из института, то со временем – и, возможно, довольно скоро – он исчезнет бесследно. Поэтому приложила все усилия, чтобы вернуть его себе.

Для этого пришлось пойти на немалый риск: связаться с профессиональным вором, умыкнувшим не одно произведение искусства из знаменитых музеев мира. На оплату его «услуг» ушли почти все луизины сбережения. Зато под прямое подозрение она не попала. Вместе с её вещью грабитель прихватил немало других, куда более «подлинных». Всё выглядело так, что «подделка» украдена заодно с остальными предметами.

Полицейское расследование успехом не увенчалось. Луиза знала это с чужих слов, потому что даже как свидетель по этому делу не проходила.

Но хранить артефакт у себя дома было всё-таки опасно. Да и бессмысленно. В тот же день как получила его из рук грабителя, Луиза позвонила Майклу Мэйнлоу и договорилась о встрече. Об этом человеке она тогда знала не так-то много. Но была уверена: он не назовёт её находку подделкой только потому, что подлинной она «не должна быть».

У Гордона Рэйли, скорее всего, тоже были свои причины оставить работу в пресс-службе уиллоугардского автомобильного завода «Лоулэйк» и начать оказывать помощь организации, которой три дня отроду, и которая собирается заниматься исследованиями неизвестно чего. Но об этих причинах Гордон продолжал молчать даже после того, как их с Майклом отношения переросли в настоящую дружбу, скреплённую годами.

Так, усилиями Мэйнлоу, Рэйли и Шварц и появился исследовательский центр уфологии и парапсихологии «Поиск». У Луизы остались контакты в научных кругах – несмотря ни на какие сплетни, не все друзья и знакомые от неё отвернулись. У Гордона были связи со средствами массовой информации. Не в последнюю очередь благодаря его таланту пиарщика, центр со временем стали воспринимать если не как действительно серьёзную организацию, то хотя бы как организацию, имеющую право на существование. Появились желающие помогать в работе, стали поступать сообщения о самых разных происшествиях и фактах, которые могли стать для центра предметом изучения. Конечно, многие из них оказывались «ложной тревогой». Но были и по-настоящему любопытные случаи. Кроме того, благодаря Луизе группе «Поиска» удалось побывать в экспедициях на плато Наска и в Мохенджо-Даро. Постепенно накапливался материал для исследования.

Не обходилось, правда, и без неприятностей. У Майкла появился личный недоброжелатель. Осложнялась проблема тем, что недоброжелатель был полицейским.

Впервые пути Мэйнлоу и детектива Хантинга пересеклись, когда Майкл собирал информацию о загадочном исчезновении женщины по имени Марта Джинджер. Точнее, загадочным это исчезновение считалось только поначалу, пока подруга Джинджер утверждала, что Марту похитили, и не иначе как пришельцы. (Тогда, за девятнадцать лет до появлении на Земле гио, пришельцы ещё относились к области загадочного).

Брайан Хантинг был уверен, что Марта сбежала с любовником. И в итоге оказался прав. Майклу, желавшему знать о ходе расследования, детектив намекнул, что совать нос не в своё дело без всяких на то полномочий может быть опасно.

Как назло, к следующему же инциденту, заинтересовавшему «Поиск», Брайан Хантинг снова имел самое непосредственное отношение.

Никакого «паранормального» подтекста в преступлении и на этот раз не обнаружилось. Человек, рассказывавший, что грабители с помощью телепатического внушения заставили его открыть дверь квартиры, оказался психически больным. Плохо было то, что найти виновных в краже Хантингу так и не удалось. Он был зол и, столкнувшись с Мэйнлоу возле дома потерпевшего, сделал последнее предупреждение.

Но Майкла не так легко было напугать. Когда в Уиллоугарде подряд произошло три убийства, которые в прессе объявили «ритуальными», Мэйнлоу просто не мог не попытаться выяснить хотя бы какие-то подробности. Только после того, как Хантинг напрямую заявил, что если увидит Майкла вблизи какого-нибудь из мест преступлений, непременно арестует по обвинению в убийствах, Мэйнлоу вынужден был отступить.

Но вскоре всё изменилось.

Пресса ещё не успела сообщить, чем закончилось дело серийного маньяка, когда Хантинг позвонил Мэйнлоу.

– Удивлён вашим вниманием, детектив, – довольно холодно заметил Майкл. – Насколько помню, в неположенных местах я в последнее время не появлялся.

Проигнорировав колкость, Хантинг попросил о встрече, и Майкл согласился.

– Буду честен, Мэйнлоу, – начал детектив, сидя напротив Майкла в его кабинете, – я всегда считал вас в лучшем случае клоуном, а в худшем – сумасшедшим. Но сейчас у меня такое ощущение, что я сам схожу с ума…

Как выяснилось, недавно Хантингу на работу позвонила женщина, которая назвала ему имя убийцы, место, где он будет подстерегать очередную жертву, и объяснила его мотивы.

– Вы каждый раз находите на асфальте или на стенах рядом с телами убитых одинаковые рисунки, – сказала женщина, – собаку и весы. И надписи – «canis» и «libra», «собака» и «весы» по-латыни. Вы думаете, убийца, возможно, имеет отношение к какому-нибудь мистическому обществу, которое используют такую символику. Или что он помешан на идее преданности и справедливости, и считает себя мстителем кому-то за что-то. Но это ошибка. Он родился в год собаки по восточному календарю, в конце сентября, под знаком весов. Всю жизнь его преследуют неудачи. Он видит врагов в людях, рождённых в тот же год и месяц, считает, что они украли его счастье, понимаете? Обратите внимание на возраст погибших: двое ровесников, один на двенадцать лет старше. Дни рождения у всех приходятся на конец сентября или начало октября.

Хантинг слушал звонившую, не перебивая. И продолжал молчать, когда она сделала паузу, ожидая вопроса. Тогда женщина продолжила сама:

– Вы, конечно, уверены, что я либо говорю неправду, либо знакома с этим человеком. Это не так. Нам с вами лучше встретиться лично. Я рада бы приехать, но, к сожалению, не могу. Приезжайте вы. Только поторопитесь. Следующее убийство он наметил на завтрашний день.

По адресу, названному женщиной, находился пансионат «Милосердие» для людей, которые не в состоянии заботиться о себе самостоятельно. Звонившая, Лаура Бейтс, оказалась слепой парализованной женщиной семидесяти девяти лет. Телефонный номер для неё набирала медсестра, она же держала трубку около её уха.

Хантинг сидел в палате Лауры, ощущая себя полным идиотом.

– Я понимаю, детектив, что вы чувствуете, – произнесла женщина. – Единственное возможное объяснение для вас – что я сговорилась с преступником. Может, заплатила ему и захотела прославиться как ясновидящая… – на губах Лауры появился слабый намёк на улыбку. – Но поговорите с медсёстрами, с директором пансионата. Этого не просто не было, этого не могло быть. У меня к вам всего одна просьба: предотвратите новое убийство.

С медсёстрами и руководством Хантинг поговорил. И выяснил, что паралич поразил Лауру одиннадцать лет назад, слепота – через два года после этого. А вот глухонемой она была всю жизнь, с рождения. Всю жизнь – до вчерашнего дня.

– Это очень удивительный феномен, детектив, – сказал, кивая в подтверждение своих слов, директор «Милосердия».

– Это чудо, – сказала медсестра, помогавшая Лауре звонить по телефону, и перекрестилась.

На следующий день Хантинг вернулся в пансионат. Он хотел сообщить Лауре, что преступник арестован на том самом месте, которое она указала, около парка «Айленд». Человек, на которого он собирался напасть, не пострадал. Убийца признался во всём и назвал те самые причины… Но сообщить не удалось ничего. На рассвете Лаура Бейтс скончалась.

Вскоре после разговора с Мэйнлоу Брайан Хантинг уволился из полиции и стал сотрудником исследовательского центра «Поиск».

Но, возможно, несмотря на все усилия организаторов исследовательского центра, в глазах большинства он так и оставался бы учреждением весьма сомнительным, если бы не гио. Визит пришельцев повлиял на многое, в том числе и на судьбу центра. Как минимум одна из областей его деятельности оказалась не иллюзорной, а вполне реальной. Кто назовёт поиск внеземных цивилизаций лженаукой теперь, когда сорок пять представителей самой что ни на есть внеземной цивилизации постоянно живут в человеческих городах, и ещё несколько сот – в корабле на орбите?

Факт появления инопланетян был сам по себе так важен для Мэйнлоу, что вопросами о намерениях гио он поначалу не задавался. Даже в первые дни, когда на Земле творился всемирный переполох, он умудрялся сохранять спокойствие.

Но со временем вопросы появились. Это было неизбежно.

Гио утверждали, что до того, как был налажен контакт, они никогда не высаживались на Землю. По их словам, какое-то время за планетой велось наблюдение, и часть так называемых «НЛО» действительно были их исследовательскими зондами. Но не более того. Никаких похищений, никаких опытов над животными и, тем более, над людьми никогда не производилось.

– Судите сами, – говорил в своих интервью Фаар и другие представители, – если бы мы насильно забирали людей, просьба об исследовании человеческой ДНК не имела бы смысла. У нас уже имелось бы достаточно материала.

– Значит, у вас есть возможность взять у человечества то, что нужно, без каких бы то ни было просьб? – спрашивали журналисты.

– Да. Но это неприемлемо. Мы не одобряем насильственных методов.

– Как же тогда быть со свидетельствами о похищениях пришельцам? Некоторые люди рассказывают такие истории.

– Не исключено, что эти люди страдают расстройствами психики. Ответить более точно довольно затруднительно.

У Майкла были основания не верить многим словам пришельцев. Да, можно оставить в стороне истории о похищениях и приземлениях НЛО – напрямую именно на гио здесь ничто не указывало. Но имелось одно доказательство их недобросовестности, которое оспорить было нельзя.

Почему гио лгут? И единственная ли это их ложь?..

Совершенно неожиданно у Мэйнлоу появился шанс лично спросить об этом у одного из пришельцев. Правда, он так её и не использовал.

Когда из уиллоугардской резиденции сообщили, что представитель Фаар желает узнать о деятельности исследовательского центра и увидеться с его руководителем, Луиза Шварц стала убеждать Майкла под любым предлогом отказаться от встречи.

– Они что-то подозревают! Откуда-то им стало известно…

Зная, что Луиза часто бывает излишне подозрительна, Мэйнлоу постарался её успокоить:

– Это маловероятно, Лу. Сообщить им мог бы только кто-то из нас, а среди нас болтунов нет. Думаю, всё объясняется гораздо проще. Не забывай, что кроме пришельцев мы изучаем и людей. Человеческие возможности, которые считаются необыкновенными. Гио тоже интересуют люди. В этом, по-моему, всё дело.

– Значит, ты согласишься встретиться с Фааром?

– Конечно. Не только у него ко мне, но и у меня к нему есть вопросы…

– Майкл, я бы не советовал задавать их ему, – сказал Брайан Хантинг. – Это поставит тебя под удар.

Но в конечном счёте остановило Мэйнлоу другое. Вместе с ним под удар попала бы вся команда «Поиска», а этого он допустить не мог. Встреча с представителем состоялась, но главный вопрос так и не прозвучал.

После того, как Мэйнлоу побывал в гиотской резиденции, популярность центра возросла ещё больше. Корреспондент «Уиллоугардского обозрения» даже взял у Майкла интервью.

– Мистер Мэйнлоу, вы называете себя специалистом по уфологии и парапсихологии? – начал он беседу.

– Да.

– Не лучше ли было назваться, к примеру, специалистом по астрономии и психологии?

– Зачем, если я таковым не являюсь?

– Но уфология, летающие тарелки – всё это не внушает доверия…

– Какого чёрта? – взорвался Майкл. – Инопланетяне уже полгода на Земле, а вам до сих пор что-то не внушает доверия!

Положение спас вовремя подоспевший Гордон Рэйли. Благодаря ему интервью всё же состоялось, и чрезмерных эмоций в окончательном варианте статьи не было.

На сайт «Поиска» стало приходить много самых разных сообщений. Писали сторонники гио, одобрявшие деятельность Мэйнлоу, потому что люди и пришельцы должны налаживать взаимодействие, и сторонники, осуждавшие его – потому что человеку со своим жалким разумом ни к чему соваться в дела высших созданий. Писали противники гио, которые поддерживали Майкла (надо разоблачить грязные делишки инопланетян!), и противники, обвинявшие сотрудников «Поиска» в том, что они «подпевают» пришельцам.

Такая путаница мнений возникала из-за того, что Майкл старался сохранять нейтралитет. Прежде всего он был исследователем, для него важнее не «разоблачать» или «подпевать», а узнать правду.

И однажды ему в голову пришла идея, как это можно сделать. Или хотя бы попытаться сделать. Необходим эксперимент.

Больше всего Мэйнлоу хотелось бы самому стать его участником, а не просто наблюдателем. Но здесь нечего было льстить себе надеждой: Майкл давно и наверняка знал, что у него экстрасенсорные способности отсутствуют напрочь.