Читать книгу Годсгрейв - Джей Кристофф - Страница 12

Колотящееся сердце. Алое море. Приступ головокружения.

Мия вынырнула из кровавого бассейна и встала на ноги. Боль в плече и ягодице прошла, но она все равно оступилась, и от падения ее спасли лишь двое Десниц. Они помогли Мие восстановить равновесие, придерживая ее за руки. Девушка сплюнула кровь, со вздохом вытерла глаза.

Осмотревшись, обнаружила себя в треугольном бассейне, наполненном до краев кровью, – идентичном тому, который она только что покинула в Тихой горе. Стены покрывали колдовские глифы и карта Годсгрейва, нарисованная кровью. На камне простирался архипелаг, между раздробленными островами извивались линии каналов, и в целом для всего мира он выглядел как безголовый гигант, лежащий на спине.

Мия сделала глубокий вдох, выпрямилась и откинула пропитанные кровью волосы за плечо.

– Зубы Пасти, я никогда к этому не привыкну, – прохрипела она.

– Кончай ныть, Корвере. Это куда лучше, чем путешествовать на корабле.

Внутри у Мии все перевернулось, когда она поняла, чей это голос. Повернувшись к краю бассейна, она встретилась глазами со стройной рыжеволосой итрейкой. Они были ровесницами, но девушка выглядела выше и жилистей. Ее зеленые глаза мерцали звериной, хищнической хитростью. На лице была россыпь веснушек, руки она прятала в широких рукавах длинной черной робы.

Робы Десницы.

Мия узнала бы ее везде – девушку, которая была как заноза в заднице на протяжении всего времени ее обучения в Тихой горе. Девушку, которая винила отца Мии в смерти собственного. Девушку, которая поклялась ее убить.

– Джессамина, – выдохнула Мия, вылезая из бассейна на подкашивающихся ногах.

Рыжая кивнула.

– Добро пожаловать в Город мостов и костей.

– Тебя назначили в Годсгрейв? – спросила Мия. – После посвящения?

– Потрясающая наблюдательность, Корвере, – ответила Джессамина. – Что меня выдало?

Девушка просто таращилась на нее, тени внизу начали корчиться. Рыжая осмотрела Мию с головы до пят и бросила какой-то льняной комок.

– Купальня в той стороне.

Комком оказалась мантия, Мия накинула ее на свое липкое от крови тело и пошла за Джессаминой по извивающимся коридорам, оставляя алые следы. Здесь было душно, в воздухе чувствовалась давящая вонь железа и крови.

Мия заметила, что стены и потолок были сделаны из тысяч и тысяч человеческих костей. Бедра, ребра, хребты и черепа формировали темный лабиринт, полный теней, – кто бы ни придумал построить новую часовню Матери Священного Убийства в обширном некрополе Годсгрейва, он определенно ценил здешнюю атмосферу. В скелетообразных руках на стенах были зажаты аркимические сферы, озарявшие коридоры тусклым сиянием. Но хотя Мию окружали останки множества тысяч людей, все ее внимание было приковано к девушке, идущей впереди. Сплевывая густую кровь, она смотрела на Джессамину так, словно у той вот-вот вырастет вторая голова.

Мия знала, что после посвящения Джессамину помазали в Десницы, но она так погрузилась в работу в Галанте, что не потрудилась узнать, куда назначили рыжую. Как теперь выяснилось, из всех городов республики, куда ее могли бы отправить, старому заклятому врагу Мии достался именно Годсгрейв.

«Кто бы, блядь, сомневался…»

Коридор заканчивался дверью, полностью собранной из хребтов, которую Джессамина открыла легким касанием руки. Мия увидела три ванны внутри, в воздухе витал слабый аромат жженого ясеня и жимолости. Мия начала оттирать с лица подсохшую кровь, но взгляда с рыжей не сводила. В голове звучало таинственное предупреждение Адоная. Стоит крутануть запястьем, и стилет из могильной кости, всегда прикрепленный к предплечью, окажется у нее в ладони.

– Я буду снаружи, – Джессамина кивнула на ванны. – Не засиживайся. Епископ уже ждет, и сегодня он даже в более скверном настроении, чем обычно.

Мия не двигалась с места, глядя в глаза девушке.

– Гадаешь, не попытаюсь ли я тебя утопить, верно? – губы Джессамины изогнулись в улыбке. – Не всажу ли кинжал в спину, стоит тебе отвернуться?

– С чего ты взяла, что я повернусь к тебе спиной, Рыжая?

Джессамина покачала головой, ее голос стал твердым, а тон ледяным:

– Между нами по-прежнему вражда. Но в ту перемену, когда я явлюсь за тобой, ты не будешь сидеть голой в ванне с мылом в глазах. Ты будешь в полной готовности и с клинком в руке. Это я тебе обещаю, – она улыбнулась широкой улыбкой от уха до уха. – Так что не бойся, Корвере.

Мия посмотрела на ванны, испускающие пар. На тень у своих ног. И улыбнулась в ответ.

– Я никогда не боюсь.

Спустя час Мия стояла перед дверью в кабинет епископа Часовни Годсгрейва. На ней были сапоги по колено, черные кожаные штаны и камзол из черного потертого бархата. Волосы тщательно расчесаны. Сбоку висит отцовский меч из могильной кости, материнский стилет прячется в рукаве-колокольчике.

Кабинет епископа прятался в путанице костяных туннелей – внутренности часовни были настоящим лабиринтом, и Мия довольно быстро заблудилась. Если бы не Джессамина, вряд ли бы она нашла обратную дорогу к кровавому бассейну, и это еще больше насторожило ее.

Дверь в кабинет бесшумно отворилась, и в тенях коридора возник силуэт стройного юноши, одетого в темный бархат. После их последней встречи он прошел через процедуру ткачества, но по-прежнему оставался слишком худым, а эти пронзительные лазурные глаза Мия узнала бы везде. Темные волосы, призрачно-бледная кожа, губы слегка поджаты из-за беззубых десен.

– Тишь, – улыбнулась она.

Юноша остановился и осмотрел Мию с головы до пят, будто удивляясь встрече с ней. Его губы изогнулись в легкой улыбке, а руки начали жестикулировать на безъязыком.

Привет.

Она тоже принялась быстро жестикулировать.

Ты служишь здесь? В Годсгрейве?

Тишь кивнул.

Восемь месяцев.

Я рада вновь тебя видеть.

Неужели?

Нужно выпить за встречу.

Юноша посмотрел на Джессамину и уклончиво пожал плечами.

– Слушайте, мне очень жаль прерывать ваше трогательное воссоединение, – сказала рыжая. – Но, честное слово, я сейчас разрыдаюсь от наплыва эмоций, а нас ждет епископ.

Тишь кивнул и посмотрел на Мию.

Да присмотрит за тобой Мать.

Слегка поклонившись, юноша прижал кончики пальцев друг к другу и ушел по коридору – тихий, как тень. Мия наблюдала, как он удаляется, с легкой грустью. Они с Тишью вместе учились, будучи аколитами. Он помог ей в последних испытаниях, а она, в благодарность, спасла ему жизнь во время нападения люминатов. Но странный юноша, как всегда, держался особняком.

«В первую очередь он убийца».

Джесс трижды постучала в дверь.

– Еб вашу мать, чего еще?! – грубо спросил изнутри усталый голос.

Джессамина открыла дверь и впустила Мию внутрь. Девушка вошла в кабинет епископа и окинула взглядом комнату. Костяные стены были заставлены полками, заполненными неаккуратными стопками бумаг, Пачки пергаментов, в свитках или просто нагроможденные друг на друга, а также сотни книг, стоявшие в беспорядке или разбросанные по полу – все выглядело так, будто в библиотеке пьяницы взорвалась сфера чудно-стекла. На стеллаже вдоль одной из стен разложено оружие со всех уголков республики: солнцестальный клинок люмината; ваанианский боевой топор; обоюдоострый гладиус с одной из гладиатских арен; рапира из лиизианской стали. Все они блестели в тусклом аркимическом свете.

За широким деревянным столом, почти скрытый качающейся стопкой документов, с пером между жирными пальцами, сидел епископ Годсгрейва.

– Зубы Пасти… – выдохнула Мия. – Меркурио?

Старик отвлекся от работы и надвинул очки на переносицу. С их последней встречи его густая копна седых волос будто стала еще более беспорядочной, голубые, как лед, глаза обрамляли морщинки из-за вечно хмурого выражения. Он определенно мало спал последние месяцы.

– Так-так, – ухмыльнулся Меркурио. – Я думал, это Молчун снова вернулся поныть. Как оно, вороненок?

Мия изумленно уставилась на своего бывшего наставника.

– Что, ради бездны, ты тут делаешь?

– А на что, ради бездны, это похоже?

– Тебя назначили епископом Годсгрейва?

Меркурио пожал плечами.

– Епископа Таллеса изрешетили, когда люминаты зачищали город. По какой-то причине эти мудаки так и не добрались до сувенирной лавки, но я не стал рисковать и возвращаться туда. Поэтому, как только часовню отстроили, Леди Друзилле удалось заманить меня назад на службу Церкви. Без лавки мне больше нехрен было делать.

– Почему ты мне не сказал?

– Ты была в Галанте. И если твои зенки вдруг разучились видеть, я был немного занят. Итак, хватит этих прелюдий. Адонай послал весточку о твоем прибытии. Ты получила указания?

Мия была застигнута врасплох. Меркурио так и не простил ей то, что она провалила свое последнее испытание. И хотя старик всегда будет любить ее, он, кажется, по-прежнему был… немного разочарован. Как и все остальные в Духовенстве, ее бывший учитель умел таить обиду. Само собой, Мию это печалило – Меркурио взял ее под свое крыло и растил на протяжении шести долгих лет. И хотя девушка никому ни за что не призналась бы, но она тоже любила этого старого ублюдка.

Как бы там ни было, Мия была Клинком, а он – ее епископом, и его тон тут же ей напомнил, где она находится. Мия достала футляр со свитком, который отдал ей Солис. Он был сделан из кожи, так что подпадал под действие магики Адоная – то, что никогда не знало пульса жизни, не могло пройти через Кровавую Тропу. Мия наблюдала, как Меркурио разворачивает пергамент и, прищурившись, изучает его.

– Донна… – пробормотал он.

– Предводительница Щеголей, – пояснила Мия. – Они орудуют у залива Мясников.

Епископ кивнул и поднял рисунок, изображавший жертву Мии. На нем была женщина с мрачным выражением лица и еще более мрачными глазами. Одетая в дорогой сюртук и с искусно уложенными в завитки волосами, недавно вошедшими в моду среди костеродных дам. В правый глаз был вставлен (очень по-дурацки, как показалось Мие) монокль.

Меркурио опустил пергамент на стол.

– Жаль закапывать столь острый нож. – Старик сделал щедрый глоток из своей чашки с чаем. Находясь совсем рядом, Мия смогла учуять в нем золотое вино. – Итак. Тебе дали подробные указания, и ты знаешь, с чего начинать поиски. У тебя есть восемь перемен, чтобы прикончить ее и украсть карту, песок в часах сыплется. Что тебе нужно от меня?

– Ночлег. Чудно-стекло. Оружие. Десница, который знает Годсгрейв не хуже меня и двигается так же быстро, как я.

– Десница у тебя есть, она стоит прямо за тобой.

Мия повернулась к Джессамине. Снова к старику Меркурио. Епископ находился в блаженном неведении о вражде между девушками, а поднимать эту тему было как-то унизительно. Но полагаться на Джессамину – это как полагаться на то, что однажды солнца погаснут, и Мия наслаждалась ее компанией в той же степени, в какой евнухи наслаждались просмотром непристойных литографий.

«Как бы поэлегантней затронуть этот вопрос…»

– Возможно, у тебя найдется кто-то более… опытный?

Меркурио с кислым выражением лица посмотрел на Мию поверх своих очков.

– Клинок Мия. За восемь месяцев, прошедших с момента нападения люминатов, Красной Церкви удалось отстроить только часовню в Годсгрейве. Благодаря великому кардиналу Дуомо и его набожным говнюкам я, вообще-то, теперь один из двух епископов, обслуживающих ВСЮ гребаную республику, а поскольку Скаева выдвигается на четвертый консульский срок и все политики Годсгрейва трепещут, ублюдкам, которых нужно убить, не видно конца. Так что, учитывая, что у меня забот больше, чем у борделя со скидкой две по цене одной, окажи мне честь: скажи «спасибо» и бери, что тебе, мать твою, дают.

Мия посмотрела в глаза своему бывшему учителю. Она знала этот тон – так Меркурио с ней разговаривал, когда поймал ее на краже сигарилл в детстве. Девушка оглянулась на Джессамину. Тихо вздохнула.

– Спасибо, епископ.

– Неебическое пожалуйста.

– Пускай Мать…

– Да-да, всем по черным поцелуям. А теперь, будь так добра, свали на хрен?

Мия поклонилась и попятилась из комнаты, стараясь не принимать близко к сердцу грубость Меркурио. Он всегда был ворчливым старым псом, а необходимость управлять Часовней Годсгрейва в такое время вряд ли улучшило его расположение духа.

Джессамина повела Мию по извилистому коридору, Клинок следовала за ней по пятам. Как только они отошли на достаточное расстояние от кабинета епископа, Мия взяла ее за руку и повернула Десницу к себе лицом.

– У нас с тобой будут проблемы?

– Что ты имеешь в виду, Корвере?

– Ни для кого не секрет, что мы с тобой ненавидим друг друга, как гребаный яд. Но теперь ты – моя Десница. Я должна доверять тебе, Джесс.

Зеленые глаза рыжеволосой вспыхнули, и она ответила:

– Ты мне не нравишься, Корвере. Ты считаешь себя умной. Особенной. Ты отравила Диамо и обманом лишила меня первого места в Песнях. Но я служу Матери и служу Духовенству, как и ты. Больше не ставь под сомнение мою преданность.

Рыжая развернулась и ушла во тьму.

Тени у ног Мии покрылись рябью, и в ее ухе зазвучал холодный шепот:

– …Ты всегда умела заводить друзей…

– …Ну, лично мне ты весьма нравишься, если это что-то меняет…

– …Слава Матери, что я не умею блевать…

– …Заткнись…

– …Какой остроумный ответ…

– …Зачем зря тратить остроумие на умалишенных…

– Вы закончили? – поинтересовалась Мия.

– …Дворняга… – раздался тихий шепот.

– …Кошара… – донесся еще более тихий ответ.

Мия скрестила руки, топая ногой по полу. В коридоре воцарилась тишина, нарушаемая лишь удаляющимися шагами Джессамины.

– Поторопись, Корвере, – крикнула Десница. – Песок в часах сыплется.

У Мии не оставалось выбора, поэтому, засунув большие пальцы за пояс, она последовала за Джессаминой по коридору.

«Даркин…»

Мия смотрела на гладиата по имени Фуриан, стоявшего в противоположной части двора. Мужчина тоже пялился на нее, теплый ветерок развевал его темные волосы вокруг лица. Глаза Фуриана обжигали ее таким пламенем, что…

Ну, по правде говоря, в отсутствие Мистера Добряка он ее пугал.

Но, Черная Мать, что это значит? Прежде Мия встречала лишь одного даркина, но лорд Кассий умер прежде, чем успел что-либо рассказать ей об их природе. Возможно, Фуриан тоже что-то знал? Возможно, он обладал всеми…

Экзекутор ударил кнутом.

– Гладиаты! Возвращайтесь к тренировке! – Он повернулся к Мие, Сидонию и Маттео. – Вы трое! Идите за мной.

Гладиаты синхронно перестроились и промаршировали через двор к дальней части крепости. Экзекутор ковылял за ними, опираясь на трость с набалдашником в виде головы льва. Направившись следом, Мия увидела, как он отпил из металлической фляги, висевшей на поясе.

Заднюю часть двора, где когда-то отец Мии держал конюшню с породистыми лошадьми, полностью перестроили. На охристом песке установили тренировочные манекены и стойки со щитами и деревянным оружием. Земля была неровной, подмостки и ямы делили пространство на разные уровни – от трех метров в высоту и глубину. Широкую круглую арену обложили белыми камнями, а на зубчатых стенах гордо развевался символ семьи Рема.

Гладиаты поделились на пары для спарринга. Мия увидела, как они используют разные комбинации оружия, разные стили борьбы. Ваанианка взяла лук из железного дерева и начала решетить мишени в другом конце двора. Фуриан выбрал два одинаковых меча и принялся избивать один из тренировочных манекенов так, словно тот оскорбил его мать.

Экзекутор дохромал до веранды и поприветствовал огромного мастифа, сидящего в тени. Кобеля с темной шерсткой и ошейником с шипами. Пес явно пришел в восторг от возвращения хозяина, с кряхтением присевшего на колени, и рьяно облизывал ему лицо.

– И я рад снова тебя видеть, старина, – пробормотал мужчина, поглаживая собаку. – Ты хорошо сторожил коллегию, пока меня не было?

Мия и ее товарищи жарились под палящими солнцами, пока экзекутор кудахтал над своей собакой. Впервые за месяц девушка увидела улыбку на лице этого ублюдка, хотя из-за шрама она все равно была кривоватой. Закончив, экзекутор вошел в каменный круг и щелкнул пальцами.

– Личинка! – рявкнул он. – Меч и деревяшку.

Мия боковым зрением уловила какое-то движение, заметила, как из тени небольшого здания в углу двора выбежала девочка. Лиизианка, загорелая и тощая, с длинными растрепанными волосами. Ей не могло быть больше двенадцати, но три аркимических круга на щеке говорили о том, что их обладательница была исключительно ценным рабом.

«За какие же навыки могли так высоко оценить столь юную девочку?»

Она побежала к стойкам с оружием, выбрала тренировочный деревянный меч и широкий дубовый щит и принесла их экзекутору. Тот показал мечом на Маттео.

– Подойди. Покажи, из чего ты сделан, мальчик. Личинка, принеси ему хер и что-то, за чем можно спрятаться.

Девочка кивнула, побежала обратно к стойкам и вернулась с мечом и щитом. Маттео выпрямился, встал, с горем пополам, в боевую позу.

– Нападай! – проревел экзекутор.

Юноша с криком замахнулся мечом, но экзекутор с легкостью блокировал удар.

– Я просил не гребаного поцелуя. Нападай!

Маттео нахмурился и выполнил череду выпадов в голову, грудь, живот. Экзекутор был сильным, как бык, но из-за своей железной ноги двигался медленно, а маневры Маттео оказались на удивление хороши. Юноша наступал на бугая, меч стучал о меч, при столкновении их щитов в воздух взметалась пыль. Мия заметила, что гладиаты дрались лишь для виду, а на самом деле с интересом наблюдали за схваткой.

Маттео стал более агрессивным: как и Мия, он явно думал, что экзекутор – настоящий мастер клинка. Но на фоне яростных атак юноши тот полностью ушел в защиту. Маттео наносил удар за ударом, доминируя в бою, пока экзекутор не оказался у края круга.

А затем, как медведь, преждевременно вышедший из спячки, мужчина словно проснулся.

Он легко переносил вес с одной ноги на другую и двигался быстро и изящно, несмотря на железный штырь. Уже через пару мгновений он выбил меч из руки Маттео, ударил его клинком по животу и сбросил юношу в песок.

Экзекутор, на лбу которого даже не выступил пот, навис над пытавшимся отдышаться Маттео.

– Чему ты научился?

Маттео держался за ушибленный живот, для ответа ему не хватало воздуха.

– Арена – не место для уличной шпаны, – экзекутор нахмурился, и его шрам сморщился. – Это шахматная доска. И на ней мы ведем величайшую на свете игру. Хитрый противник может притвориться слабым. Позволить тебе измотать себя, тем временем изучая твой стиль, и при этом даже не вспотеть. Чрезмерная самонадеянность привела к концу тысячи дураков, которые звали себя гладиатами. Запоминай, иначе это приведет к твоему концу. А теперь свали с моей гребаной арены.

Экзекутор повернулся к Мие и наставил на нее свой деревянный меч.

– Ты следующая. Покажи мне, скольких из той тысячи священников ты стоишь.

Девочка по прозвищу Личинка со скромной улыбкой протянула Мие тренировочный клинок и щит. Но Сидоний вырвал оружие из ее рук и оттолкнул Мию.

– В жопу, – прорычал он. – Ни одна сука не выйдет на арену передо мной.

Возможно, дело было в жаре, или же в трех неделях, на протяжении которых она терпела выходки этого куска дерьма. Возможно, без присмотра Мистера Добряка ее легендарный норов решил выйти поиграть. Или же всему виной был Фуриан, наблюдавший за ней своими темными глазами с противоположной части двора. Какой бы ни была причина, Мия схватила Сидония за плечи и врезала ему коленом по яйцам.

– Сука, значит? – прошептала она.

Сидоний согнулся пополам, вытаращив глаза. Мия сомкнула пальцы за его шеей и ударила его коленом в лицо. Уже через секунду девушка оседлала обидчика и принялась молотить его кулаками по челюсти. Зубы стиснуты, кровь в ее…

Хрясь!

Кнут щелкнул, оставив полосу агонии на ее лопатках. Она со стоном отползла, чтобы убраться подальше от экзекутора и избежать следующего удара. По группе гладиатов прошла волна смеха. Экзекутор сердито смотрел на Мию, не сворачивая кнут.

– Ты только что нанесла материальный ущерб своей домине, мелюзга. Если после этого он не пройдет Отсев, ты выплатишь компенсацию за его жизнь?

Мия потерла синяк на плече и пробурчала:

– Ни один мужчина не имеет права так обо мне говорить.

– Он не мужчина! – сплюнул экзекутор. – Он раб. Как и ты. И вы оба забываете свое место. До тех пор, пока вы не пройдете Отсев следующего «Венатуса», вы меньше, чем ничто. А теперь поднимай оружие и покажи мне хоть намек на то многообещающее, что видит в тебе домина, пока я окончательно не потерял терпение.

Личинка ласково помогла Сидонию подняться и вывела его из круга. Экзекутор смотал кнут, повесил его на ремень и снова глотнул из фляги, а Мия тем временем с мрачным лицом подняла меч и щит. В животе у нее горела ярость, челюсти крепко сжались. Она чувствовала на себя взгляд блестящих темных глаз Фуриана, ее наполняли голод и тошнота.

Не произнося ни слова, девушка нанесла удар.

Ее выпады были свирепыми, ослепительными. Она танцевала на охристом песке и ускользала от ударов экзекутора. Но во время обучения в горе Мия по большей части изучала стиль караваджо, сражаясь двумя мечами одновременно. Вряд ли Клинок Матери будет разгуливать с треклятым огромным щитом в руке. Посему за все то время Мия ни разу с ним не тренировалась.

Для нее он был мертвым грузом. Каждый удар отдавал в локоть и плечо. Как бы отчаянно девушка ни хотела себя показать, она понимала, что экзекутор с ней просто играет. Позволяет уклоняться, изворачиваться, уставать все больше с каждой секундой, попутно изучает ее манеру драться и готовится нанести смертельный удар.

Но Мия не какая-то бесполезная груша для битья или тренировочный манекен. И пусть будет она проклята, если позволит так с собой обращаться! Поэтому, стремясь показать этому мужчине, на что она в действительности способна, Мия прищурилась и потянулась к теням у его ног.

Никто бы этого не заметил – тень экзекутора едва дрогнула. Мия не могла толком ухватить железный штырь; солнца светили слишком ярко, ее хватка была слишком слабой. Но вот подошва его ботинка отлично склеилась, прямо как это получалась у нее в Яме, горе и в сотне других мест раньше. Глаза экзекутора округлились, когда у него не получилось занять правильную стойку. Мия прицелилась ему в горло, усиливая хватку на тенях и намереваясь показать этому ублюдку, который считал ее пустым местом, чего конкретно она стоит.

А затем потеряла хватку.

Тени ускользнули от нее, просочились сквозь пальцы, как песок, отпустив подошву здоровяка. Тот ударил ее щитом по лицу, и Мия отлетела назад. Она попыталась увернуться, но меч экзекутора ткнул ее в спину, и, вскрикнув от боли, она упала на песок. Деревянный клинок вонзился в паре сантиметров от ее головы, но девушка успела вовремя перекатиться, одновременно бросая горсть песка в лицо противнику. Экзекутор спокойно отгородился щитом и ответил ей суровым пинком в живот железным штырем.

Мия свернулась калачиком и закашлялась, ослепленная болью. Экзекутор воткнул тренировочный меч в песок рядом с ее головой, посмотрел на нее сверху вниз и прорычал:

– Тысяча сребреников? Я бы не заплатил ни единого.

Мия, впившись в землю пальцами, поднялась на колени, грязные волосы прилипли к рвотной массе на ее подбородке. Остальные гладиаты злобно усмехнулись и вернулись к тренировке. Девушка скинула щит с руки, сплюнула кровью в пыль.

– Еще раз! – потребовала она.

– Нет, – отрезал экзекутор. – Я хотел тебя оценить. И теперь знаю о тебе более чем достаточно. Иди, смой свое поражение. Час уже поздний. Твое обучение начнется завтра.

Маттео медленно подошел и помог Мие встать с колен. Скривившись, ощущая закипающий внутри гнев, она посмотрела в противоположную сторону двора. Ей удалось схватить тень экзекутора – это точно. Девушка проворачивала этот трюк сотни раз – и легко бы одолела противника. Но что-то… нет, кто-то отнял у нее контроль над тенями и сделал так, чтобы одолели ее.

Фуриан отвлекся от избиения беспомощного тренировочного манекена, на его прекрасном лице блестел пот. Длинные черные волосы разметал теплый ветер. Серебряный торквес блестел в свете солнц. Взгляд темных глаз был направлен на Мию.

– Ублюдок, – прошептала она.

Непобедимый вернулся к тренировке и больше на нее не смотрел.