Читать книгу Мое прекрасное забвение. Моя прекрасная свадьба (сборник) - Джейми Макгвайр - Страница 8

– Про День благодарения пока ничего не известно?

Мне не хотелось спрашивать, но сам бы он ничего не сказал, а в тот момент я жаждала ясности. Я уже стала забывать, что такое находиться рядом с ним. К тому же в моих мыслях царила неразбериха из-за того, о чем мне не стоило задумываться.

– Я по тебе соскучился, – ответил Ти-Джей после небольшой паузы.

– Значит, нет.

– Я узнаю только за день до этого. Или на сам День благодарения. Если что-нибудь получится…

– Ясно. Ты меня предупреждал. Прекрати вести себя так, будто я закатываю истерику каждый раз, когда ты не можешь дать мне прямого ответа.

– Прости. – Он вздохнул. – Все совсем не так. Я беспокоюсь, что ты спросишь, а я отвечу… и ты скажешь то, чего я не хочу услышать.

Я улыбнулась, держа телефон возле уха. Жаль, что я не могла обнять Ти-Джея.

– Рада, что ты не хочешь услышать это.

– Так и есть. Трудно объяснить… Я хочу получить повышение, но не меньше этого хочу быть с тобой.

– Я поняла. Это нелегко, но все обойдется. Мы же не всегда будем скучать друг по другу. Нам лишь надо преодолеть трудности в начале пути, так?

– Да.

Он ответил без промедления или колебаний, но я слышала неуверенность в его голосе.

– Я тебя люблю, – сказала я.

– Знаю. Хорошего вечера, милая.

Я кивнула, хоть он и не мог это увидеть, но на большее я была не способна. Мы закончили разговор, так и не обсудив ситуацию с Коби, мою вторую работу и то, что я проводила слишком много времени с Трентоном. Заработанные за выходные чаевые помогли моему брату покрыть бо́льшую часть платежа, но я беспокоилась, что он вскоре вылетит из анонимной программы – это лишь вопрос времени.

Я надела кружевную черную кофточку с длинным рукавом и свои любимые рваные джинсы. Затем нанесла на губы блеск и выбежала за дверь, опаздывая на вечернюю смену в «Ред дор».

Как только я переступила порог служебного входа, то поняла: что-то здесь не так. Все слонялись без дела, в баре было тихо. Даже слишком. Обычно я смаковала этот первый рабочий час перед основным потоком клиентов. По пятницам здесь собиралось много девушек, поэтому вечер начинался еще раньше, но сегодня бар вымер.

Через полчаса Рейган стала тихонько ворчать, протирая стойку бара уже в третий раз.

– Сегодня вечером арена? – спросила подруга.

Я покачала головой:

– Они никогда не начинают так рано.

– Посмотри-ка, – сказала Рейган, доставая бутылку «Джим Бим». – Работа идет.

Усталой походкой к своему привычному месту за баром шел Трэвис Мэддокс. Выглядел наш красавец разбитым. Рейган поставила перед ним двойную порцию виски; он выпил залпом и со звоном опустил стакан на деревянную столешницу.

– Ого, – сказала я, забирая из рук Рейган бутылку. – Только две вещи могут так огорчить. С родными все в порядке?

– Да, а со мной нет.

– Не могу поверить! И кто она?

– Первокурсница. – Плечи Трэвиса поникли. – И не спрашивай, что в ней особенного. Я пока не знаю. Но когда я сегодня трахал одну цыпочку, то мне казалось, что это неправильно, а перед глазами стояло лицо той девчонки.

– Первокурсницы?

– Ага. Что за хрень, Кэми? Со мною такого раньше не случалось!

Мы с Рейган переглянулись.

– Что ж, – сказала я. – Это не конец света. Она тебе нравится. И что из этого?

– Девушки обычно не нравятся мне настолько сильно.

– Вот как?

– Не могу перестать о ней думать.

Он выпил еще стакан виски и обхватил голову руками.

– Для парня, который никогда не проигрывает, ты слишком сентиментален! – пошутила Рейган.

– Кэми, подскажи, как поступить. Ты ведь знаешь девушек. Ты вроде бы одна из них.

– Во-первых, – сказала я, подавшись вперед, – иди ты на хрен!

– Вот видишь? Девчонки так не говорят.

– Только крутые, – возразила Рейган.

– Во-вторых, – продолжила я, – ты же чертов Трэвис Мэддокс. Ты можешь заполучить любую девчонку, какую пожелаешь.

– Почти любую, – уточнила Рейган от мойки.

Трэвис поморщился:

– Просто ты была девушкой Брэзила. Я даже не пытался.

– Ты это мне сейчас сказал? – Прищурившись, Рейган глянула на младшего из братьев Мэддокс.

– Это правда.

– Все равно ничего не вышло бы.

– Этого мы никогда не узнаем, – сказал Трэвис и взялся за третий стакан.

– Полегче, Бешеный Пес, – предостерегла я.

– Ты же знаешь, как я ненавижу это прозвище, – скривился Трэвис.

– Знаю, – сказала я, поднимая бутылку. – Но надо же было привлечь твое внимание. План таков. Пункт первый: утри нос. Пункт второй: вспомни, кто ты такой, и пусти в ход свои чары. Она ничем не отличается от других.

– О нет, отличается!

Я вздохнула и посмотрела на Рейган:

– Он попал.

– Заткнись и помоги мне, – раздраженно проговорил Трэвис.

– Есть три способа заполучить недосягаемую девушку: терпение, другие девушки и безразличие. Ты же не будешь лучшим другом на веки вечные. Ты сексуально привлекателен и не пропустишь ни одной юбки. Короче говоря, ты – Трэвис Мэддокс.

– Я знал, – с ухмылкой проговорил он. – Ты всегда меня хотела.

– Э… нет. – Я поднялась. – Совсем нет. Даже в старших классах такого не было.

– Лгунья, – сказал он, тоже вставая. – Я тоже не пробовал с тобой переспать. В тебя всегда был влюблен мой брат.

При этих словах я замерла. Интересно, что это значит? Он что-нибудь знает?

– Безразличие, – проговорил Трэвис. – Другие девушки. Терпение. Понял.

Я кивнула:

– Если вы двое поженитесь, ты будешь должен мне сотню баксов.

– Поженимся? – с отвращением произнес Трэвис. – Кэми, что за вздор ты несешь? Мне же девятнадцать! Кто женится в девятнадцать лет?

– Обычно и Трэвис Мэддокс не приходит в бар, чтобы поныть из-за девушки. Одному Богу известно.

– И тебе не стыдно желать мне такое? – подмигнул он. – Приходи на мой следующий бой, Камилла! Будь другом, договорились?

– Ты же знаешь, я должна работать.

– Я как-нибудь устрою более поздний бой.

– Все равно не приду! Там одни варвары!

– Приходи с Трентом!

Трэвис отвернулся и пошел прочь. Я потрясенно застыла на месте. Так это Трентона он имел в виду? Значит, Трентон говорил про меня. Кому еще он рассказал?

Когда Трэвис удалился через массивную красную дверь, ему на смену ввалилась большая компания, а после народ потянулся. Хорошо, что у меня не было времени переживать, ходят ли о нас какие-то слухи и дойдут ли они до Ти-Джея.

* * *

На следующий день ближе к полудню я вошла в «Скин дип» в очень дурном настроении. Ти-Джей мне не позвонил и не ответил на сообщение, отчего моя паранойя касательно болтливого языка Трентона лишь усилилась.

– Кэми пришла! – с улыбкой сказала Хейзел и поправила на носу очки в черной роговой оправе.

Я выдавила улыбку.

– А почему такая грустная? – Хейзел надула губы, накрашенные ярко-красной помадой. – Неужели вечеринка «Альфы Гаммы» выбила тебя из колеи?

– Вот в чем дело. Ты ходила туда?

– Обожаю красоток из «сестричества», – подмигнула она. – Так что с тобой стряслось?

– Просто устала, – ответила я, переворачивая табличку стороной «Открыто».

– Берегись! Кэлвин собирается попросить тебя работать по воскресеньям.

– Ты это серьезно?

Против моего желания вопрос прозвучал жалобно. Сегодня был неподходящий день, чтобы говорить мне об увеличении рабочего времени. Когда я зашла за стойку, появился Трентон.

– Привет, Ромашка![5] – воскликнул он.

В руках он держал миску с пластиковыми фруктами.

– Не начинай, – огрызнулась я. – Это даже в школе не было смешно, тем более сейчас.

– А мне нравилось это прозвище. – Трентон пожал плечами.

– В средней школе ты даже не знал, кто я такая.

– Кто тебе сказал? – нахмурился он.

Я демонстративно обвела взглядом комнату:

– Ты со мной даже не разговаривал, пока у меня грудь не выросла.

– А при ней работать стало намного интереснее! – хихикнула Хейзел.

– Но это не значит, что я не знал, кто ты, – серьезным тоном ответил Трентон.

– Зачем эти фрукты? – Хейзел указала на миску в руках Трентона.

– Это для моего зала. Украшение.

– Отвратительно.

– Они принадлежали моей маме, – ровным голосом пояснил он. – Хочу, чтобы у меня на работе было что-нибудь от нее. Создает мне хорошее настроение.

Он удалился по коридору и скрылся за дверью своего зала.

– Итак, – проговорила Хейзел, облокачиваясь о столешницу. Ее тонкие, нарисованные карандашом брови взметнулись. – Сексуальное напряжение здесь просто зашкаливает.

– Не знала, что тебе нравится Кэлвин, – усмехнулась я.

– Кэлвин никому не нравится, – поморщилась Хейзел.

– Я все слышал! – крикнул из коридора Кэлвин.

– И отлично! Так ты совсем не увлечена Трентом?

– Нет.

– Даже немножко?

– У меня есть парень, и я с ним счастлива.

– Проклятье! – воскликнула Хейзел. – Вы отлично смотритесь вдвоем.

– Извини, что огорчила тебя, – сказала я, выравнивая стопку бумаг и укладывая ее в корзину.

Колокольчики на двери зазвенели, вошли сразу четыре девушки: все загорелые блондинки с пятым размером груди, одетые в тесные блузки разных оттенков розового.

Я хотела было поприветствовать их, но Хейзел указала им на дверь. Девушки приостановились.

– Да ладно тебе, Хейзел, – заныла одна из них. – Мы предупредили его, что зайдем.

– Вон отсюда, – сказала Хейзел, все еще указывая на дверь одной рукой, а второй переворачивая страницу журнала «Космополитен». Не услышав звон колокольчиков, она подняла глаза. – Вы что, оглохли? Я сказала, вон отсюда!

Девушки нахмурились и, надув губки, удалились.

– Что это было? – спросила я.

– Поклонницы Трентона. – Она покачала головой и вздохнула. – У Бишопа они тоже есть. Эти девушки слоняются возле салона в надежде заполучить бесплатные татуировки или… ну не знаю… парням виднее. – Она закатила глаза. – Если честно, они меня бесят, но до недавнего времени путь сюда им был открыт.

– И что изменилось?

Хейзел пожала плечами:

– Бишоп стал появляться очень редко, а Трентон велел не впускать их как раз после того, как ты стала здесь работать. Вот видишь? Ты еще не совсем безнадежна, – толкнула она меня локтем.

– Мне кажется, я не вполне заслужила полученную зарплату. Я даже не могу как следует смешать глинокислоту «Мад-эйсид». А дезинфицирующие средства здесь имеют большое значение.

– Заткнись! – криво усмехнулась Хейзел. – Никто другой не заставил бы Кэлвина избавиться от дешевого азиатского антуража или привести в порядок документы. Ты здесь меньше месяца, а мы уже стали более организованными. Клиенты не удивятся, если получат вдобавок к татуировке печенье с предсказанием.

– Спасибо. Я рада, что меня ценят.

– Я тоже ценю тебя, – сказал Трентон, заходя в приемную. – Ценю то, что сегодня вечером ты наконец посмотришь со мной «Космические яйца». Я смогу тебя переубедить.

– Нет, – покачала я головой.

– Почему?

– Я работаю.

– А потом?

– Ложусь спать.

– Чушь собачья.

– Ты прав. У меня другие планы.

– С кем? – ухмыльнулся он.

– Пока не знаю, но определенно не с тобой.

– Ой! – хихикнула Хейзел.

Трентон положил свою лапу на миниатюрное личико Хейзел и стал шутливо отталкивать ее, при этом говоря мне:

– Не слишком-то мило. Помнится, ты сказала, что мы друзья.

– Так и есть.

Хейзел наконец вырвалась и стала колотить Трентона по руке.

– Друзья смотрят вместе «Космические яйца», – возразил Трентон, не обращая на нее внимания и лишь заслоняясь ладонью от нападения.

– Мы не настолько хорошие друзья, – сказала я, сосредоточенно раскладывая скрепки в линию.

Дверь зазвенела, и вошла парочка, уже разукрашенная татуировками с ног до головы.

– Привет, – улыбнулась я. – Чем могу помочь?

– Рейчел! – воскликнула Хейзел, обнимая девушку.

Незнакомка могла похвастаться пирсингом на брови, гвоздиком с бриллиантом над губой и кольцами в носу и губе. Ее коротко остриженные рыжие волосы полыхали, будто осенний костер. Несмотря на многочисленные проколы на лице и покрытые черепами и сказочными феями руки, выглядела она сногсшибательно. Я откинулась на стуле, наблюдая, как девушки болтают. Парень, высокий и худощавый, тоже обрадовался при виде Хейзел. Вряд ли им понадобились новые услуги салона: свободное место для тату у них оставалось разве что на лице. Хейзел увела парочку к себе в зал, до нас донеслись звуки смеха и оживленного разговора.

– Сегодня будет тягомотина, – вздохнул Трентон.

– Откуда тебе знать? День только начался.

– Я всегда могу это предсказать.

– Кто они такие? – спросила я, кивая в сторону коридора.

– Рейчел – сестра Хейзел.

Я недоуменно подняла брови:

– Может, я чего-то не знаю, но Рейчел не азиатка. Ни капельки.

– Они обе были удочерены. Приемные дети. Их там где-то около десятка. Все теперь разбросаны по стране, а любят друг друга как безумные. Это потрясающе.

Я улыбнулась.

– Значит, ты правда не будешь смотреть со мной сегодня «Космические яйца»?

– Правда.

– Ну почему нет?

– Готовишься к бою? – ухмыльнулась я.

– Кэм, ответь на вопрос. Что ты имеешь против этого фильма? Я должен знать, прежде чем мы двинемся дальше.

– Дальше чего?

– Ты виляешь.

Я вздохнула:

– Между салоном и «Ред дор», и… мы и так часто видимся.

Пару секунд он молча смотрел на меня, в его теплых карих глазах промелькнул целый вихрь мыслей. Трентон сделал несколько шагов, встал возле меня и уперся ладонью в столешницу рядом с моим бедром, касаясь грудью моего левого плеча. Потом нагнулся и прошептал у меня над головой:

– А разве это плохо?

– Да. Нет. Не знаю, – поморщилась я.

Он совершенно сбивал меня с толку, к тому же в такой близости от него я не могла думать трезво. Я повернула голову, чтобы попросить его отойти, и замерла. Его лицо было в нескольких дюймах от моего. И он как-то странно смотрел на меня.

Затем Трентон опустил взгляд на мое обнаженное плечо:

– Отличное место для татуировки.

– Нет, – издала я смешок.

– Да брось. Ты видела мою работу.

– Видела. Здорово получается.

– Тогда в чем дело?

Я снова взглянула на Трентона, пытаясь прочесть выражение его лица:

– Я тебе не доверяю. Возможно, в итоге я заполучу тату «Да пребудет с тобой Шварц».

– Это же из «Космических яиц»! – Трентон засиял. – Я потрясен.

– Вот видишь? Я уже смотрела этот фильм. Много раз.

– Его можно пересматривать снова и снова.

Хейзел, Рейчел и ее парень вернулись в приемную. Девушки крепко обнялись и распрощались со слезами на глазах.

– Рождество уже на носу, – напомнил Трентон.

Когда Рейчел ушла, Хейзел улыбнулась, но в ее глазах стояла легкая грусть.

– Черт возьми. Я ее обожаю.

– Ты их всех обожаешь, – сказал Трентон. – Если каждый день будешь встречаться с кем-то одним, то хватит на весь месяц.

Хейзел толкнула Трентона локтем в бок, и он ответил ей тем же. Они дрались прямо как брат с сестрой.

– Итак, – начала Хейзел, чавкая жвачкой. – Я слышала вашу болтовню. Не верю, что ты боишься сделать тату.

– Вовсе нет, – покачала я головой.

В приемную вошел Кэлвин.

– Бишоп приходил? – спросил он.

– Нет, Кэл, – откликнулась Хейзел. – Ты уже спрашивал меня сегодня. Мы как раз обсуждали первую татуировку Кэми.

– Для нашего дела плохо иметь секретаря без татуировок. – Кэлвин окинул меня взглядом с головы до ног. – Ты можешь загладить вину, взяв несколько рабочих часов в воскресенье.

– Только если позволишь мне заниматься учебой, когда нет работы.

Он пожал плечами:

– Договорились.

Я сникла: не ожидала, что он согласится.

– Давай я сделаю тебе пирсинг в носу, – предложила Хейзел, оживленно сверкнув глазами.

– В другой раз.

– Куколка, не дай им уговорить тебя делать то, чего ты не хочешь, – сказал Трентон. – Нет ничего постыдного в том, что ты боишься иголок.

– Я не боюсь, – раздраженно ответила я.

– Тогда давай я сделаю тебе татуировку.

– Ты же чертова барменша, – заявила Хейзел. – У тебя должна быть по крайней мере одна татуировка.

– Это что, групповое давление? – Я сердито глянула на обоих. – Как неоригинально.

– Разве я давлю на тебя? – удивился Трентон. – Я просто посоветовал не поддаваться на чьи-либо уговоры.

– А потом предложил сделать мне тату.

– Признаюсь, я буду безумно рад, если мне это удастся. – Он пожал плечами. – Это то же самое, что лишить тебя девственности.

– Что ж, для этого придется переместиться в прошлое, – ухмыльнулась я.

– Вот именно. Так что это самый лучший вариант. Доверься мне… – вкрадчивым голосом сказал он.

Хейзел захихикала:

– О боже! Стыдно признаться, но однажды я чуть не повелась на эту фразу.

– Да? – испытывая внезапную неловкость, спросила я. – Это был Трент?

Хейзел снова рассмеялась:

– Если бы! – Она закрыла глаза и поморщилась. – Это был Бобби Принс. Обольститель. Крошечный пенис.

Последнее предложение она произнесла фальцетом и подняла указательный и большой пальцы, сводя их вместе.

Мы все разразились смехом. Хейзел промокнула слезы под глазами. Как только мы успокоились, я поймала на себе взгляд Трентона. Когда он так смотрел на меня, я забывала о благоразумии. Мне просто захотелось насладиться молодостью и перестать слишком много думать.

– Хорошо, Трент. Лиши меня девственности.

– Серьезно? – выпрямился он.

– Так мы будем это делать или нет?

– Что именно ты хочешь? – Он подошел к компьютеру и сунул в рот ручку.

Немного подумав, я улыбнулась:

– Надпись «Бэби долл»[6]. На пальцах.

– Ты издеваешься? – ошеломленно сказал Трентон.

– Не подойдет?

– Мне нравится… очень… – Он усмехнулся и вынул ручку изо рта. – Но для девственницы – перебор.

Он снова прикусил ручку и положил ладонь на мышку.

– Если я собираюсь лишиться девственности, то хочу, чтобы все было правильно.

Ручка выпала изо рта Трентона и покатилась по полу. Он нагнулся поднять ее.

– Э… э… есть предпочтения по шрифту? – спросил он, взглянув на меня, потом сделал набросок на компьютере.

– Я хочу, чтобы она выглядела женственно, а не так, будто я только что вышла из тюрьмы.

– Цветную? Или черно-белую?

– Черный контур. Насчет цвета не знаю. Может, голубой?

– Голубой, как Смурфик? – пошутил он.

Я ничего не ответила.

– Как насчет переходного цвета? Голубой внизу, а к верху буквы постепенно тускнеют.

– Потрясно, – сказала я, подталкивая его плечом.

Как только я определилась со шрифтом и цветом, Трентон напечатал кальку, и мы направились к нему в зал.

Я села на стул, Трентон подготовил оборудование.

– Будет офигенно круто, – сказала Хейзел, присаживаясь неподалеку от меня.

– Я использую одну иглу. – Трентон натянул резиновые перчатки. – Но все равно будет очень больно. Здесь прямо по кости, на пальцах у тебя нет жировой прослойки.

– А где она у нее есть? – спросила Хейзел.

Я подмигнула ей.

Трентон коротко усмехнулся, промыл мою руку зеленым мылом, вытер полотенцем, потом нанес на ватный диск спирт и протер нужные пальцы.

– С первого раза может не получиться. Возможно, придется повторить.

На очищенную спиртом кожу он нанес немного вазелина.

– Правда? – нахмурилась я.

– Ага. – Хейзел кивнула. – На ногах то же самое.

– Что думаешь? – Трентон приложил кальку. – Прямо? Так это должно выглядеть?

– Главное, не допусти орфографической ошибки. Не хочу ходить как дура с ошибкой в татуировке.

– Все правильно, – с усмешкой заверил Трентон. – Я был бы полным кретином, если бы не смог как следует написать два коротких слова.

– Ты сам это сказал, – поддразнила его я.

– Детка, не обижай его, прежде чем он не нанесет окончательно рисунок на твою кожу! – покачала головой Хейзел.

– Выйдет красиво, правда? – спросила я.

– Ты и так красивая. – Трентон повернулся и взглянул на меня с такой нежностью, что у меня загорелись щеки.

Убедившись, что калька высохла, он прикоснулся иголкой к моей коже. Ожидаемой мучительной боли я не ощутила, так, покалывало слегка. Трентон выводил буквы, стирал излишки краски, затем повторял все заново, полностью отдавшись работе. Я знала, что он постарается сделать все идеально. Спустя несколько минут пальцы начало жечь, и теперь от каждого прикосновения иглы мне хотелось отдернуть руку.

– Готово! – сказал Трентон через пятнадцать минут.

Он стер лишние чернила, и на моих пальцах остались буквы ярко-голубого цвета. Красота! Я повернулась лицом к зеркалу и свела кулаки вместе.

– Отлично смотрится, куколка! – широко улыбаясь, сказал Трентон.

Вышло просто идеально.

– Круто, – оценила Хейзел. – Теперь я тоже хочу тату на пальцах!

Трентон передал мне несколько упаковок крема «Аквафор».

– Наноси вот это. Хорошая штука. Особенно для цветных татуировок.

– Спасибо.

Пару мгновений он лишь смотрел на меня так, будто и впрямь только что забрал мою девственность. В животе защекотало, в груди разлилось тепло. Я отступила на пару шагов и повернулась к приемной. Зазвонил телефон, но Хейзел ответила за меня.

Трентон облокотился о столешницу, самодовольно улыбаясь.

– Прекрати, – сказала я, пытаясь не улыбнуться в ответ.

– Я ничего не говорил, – возразил он, все еще улыбаясь как идиот.

Зажужжал мой мобильник, затем еще раз.

– Привет, Чейз, – сказала я, и так зная, зачем брат позвонил.

– Мама сегодня готовит ужин. Увидимся в пять.

– Мне надо работать. Она знает, что на выходных я занята.

– Поэтому ужин будет раньше обычного.

– До семи я не освобожусь, – вздохнула я.

– В смысле? Ты разве не в «Ред дор»?

– Да… – сказала я, ругая себя за то, что проговорилась. – Я по-прежнему работаю в баре. Но у меня есть вторая работа.

– Вторая? – надменно спросил он. – Зачем тебе это?

Чейз продавал электрокардиостимуляторы и считал себя важной птицей. Он хорошо зарабатывал, но слишком уж любил притвориться доктором, хотя на самом деле лишь бегал за кофе, чтобы подлизаться к другим сотрудникам.

– Я… помогаю другу.

Чейз на некоторое время затих, потом спросил:

– Коби опять на них подсел, да?

Я крепко зажмурилась, не зная, что ответить.

– Чтобы была у мамы в пять, иначе я сам за тобой приеду!

– Хорошо, – сказала я, потом отключила телефон и бросила на столешницу.

Я уперла руки в бедра и перевела взгляд на монитор.

– Все в порядке? – спросил Трентон.

– Я только что заварила еще ту кашу в семье. Мама сильно огорчится, а я, конечно же, буду во всем виновата. Кэл! – окликнула я. – Мне придется уйти в половине пятого.

– Ты не уйдешь до семи! – крикнул он из своего кабинета.

– Это семейное дело! Она уходит в полпятого! – заступилась за меня Хейзел.

– Да ну вас всех! – воскликнул Кэл, но вряд ли он расстроился.

– Кэл! – позвал Трентон. – Я иду с ней!

Кэлвин ничего не ответил, вместо этого хлопнула дверь, и он появился в приемной.

– Что за хрень тут творится?

– Семейный ужин, – пояснила я.

Кэлвин с подозрением посмотрел на меня, потом на Трентона:

– Ты видел сегодня Бишопа?

– Нет, не видел. – Трентон покачал головой.

Кэлвин повернулся ко мне:

– Тебе действительно нужна группа поддержки, чтобы пойти домой на ужин?

– Нет.

– Да, нужна, – сказал Трентон. – Сама она в этом не признается.

– Ты не знаешь, что они за люди, – невольно простонала я. – А сегодня будет… Ты сам не обрадуешься, поверь мне.

– За тем столом должен быть хоть один человек, поддерживающий тебя, и это буду я.

Как я могла спорить с этим? Я, конечно, не хотела, чтобы Трентон встретился с моей безумной семейкой, но с ним будет спокойнее, особенно если все вдруг решат, что срыв Коби и их неосведомленность на этот счет – моя вина. А потом еще Коби поймет, что я сдала его.

– Только… не врежь никому.

– Договорились, – сказал Трентон, привлекая меня к себе.