Читать книгу Высотка - Джеймс Грэм Баллард - Страница 3

В дни после гибели борзой атмосфера перевозбуждения в высотке постепенно утихла, но доктору Лэйнгу такое сравнительное спокойствие казалось еще более зловещим. Бассейн на 10-м этаже оставался пустынным – вероятно, из-за страха перед заразой. Над застывшей водой клубились ощутимые миазмы, словно дух утонувшего животного.

Через несколько дней, собираясь утром в медицинский институт, Лэйнг заглянул в вестибюль 10-го этажа. Заказав корт для сквоша – они каждую неделю играли с Энтони Ройялом, – Лэйнг подошел ко входу в бассейн. Он припомнил панику и бегство во время отключения света. Сейчас, наоборот, супермаркет был почти пуст – единственный покупатель заказывал что-то в винном отделе. Лэйнг толкнул дверь и обошел вокруг бассейна. Кабинки для переодевания были закрыты, души закрывал занавес. Из комнатки за трамплинами куда-то ушел официальный смотритель, учитель физкультуры на пенсии. Явно не выдержал осквернения воды.

Лэйнг стоял на плиточном полу у глубокого конца бассейна под ровным сиянием ламп дневного света. То и дело от легкого содрогания высотки под порывами ветров по воде пробегала предостерегающая рябь – словно могучее существо сонно шевелится в таинственных глубинах. Лэйнг вспомнил, как помогал бухгалтеру доставать из воды афганскую борзую – и какой легкой она оказалась. Гламурный мех пропитался хлорированной водой, и собака лежала на цветных плитках, как громадный горностай. Ожидая, пока хозяйка, телеактриса с 37-го этажа, спустится и заберет труп, Лэйнг внимательно осмотрел собаку. Ни открытых ран, ни признаков связывания не было видно. Очевидно, животное сбежало из квартиры, зашло в проезжающий лифт и оказалось в торговом зале во время суматохи при отключении энергии, затем упало в бассейн и утонуло от изнеможения. Впрочем, такое объяснение не соответствовало фактам. Электричество отключалось не больше чем на пятнадцать минут, а собака такого размера в состоянии плавать часами. Или просто встать на задние лапы в мелком конце бассейна. Но вот если ее бросил в бассейн, а потом удерживал в темноте под поверхностью сильный пловец…

Лэйнг поразился своим подозрениям и еще раз обошел вокруг бассейна. Что-то подсказывало, что утопление собаки – провокация, попытка вызвать ответный шаг. Присутствие примерно пяти десятков собак в высотке давно служило источником раздражения. Хозяева почти всех собак жили на десяти верхних этажах – и наоборот, почти все из пятидесяти детей обитали на десяти нижних. Хозяев не слишком беспокоили комфорт и спокойствие соседей по дому. Избалованные породистые любимцы громко лаяли на вечерней прогулке по автостоянкам и помечали проходы между машинами. Нередко двери лифта были забрызганы мочой. Лэйнг слышал, как жаловалась Хелен Уайлдер: вместо того, чтобы пользоваться пятью скоростными лифтами, поднимающимися из отдельного вестибюля к верхним этажам, владельцы собак привычно пересаживались на лифты нижнего уровня, поощряя питомцев использовать их в качестве уборных.

Такое соперничество между собачниками и родителями младших школьников уже в некотором роде раскололо высотку. Центральная масса квартир между верхними и нижними этажами – примерно от 10-го до 30-го – образовали буферное государство. На некоторое время после смерти афганской борзой в центральной части высотки воцарилось спокойствие, словно жильцы поняли, что происходит в здании.

Лэйнг обнаружил это, вернувшись вечером из института. К шести часам участки автостоянки, предназначенные для этажей с 20-го по 25-й, уже были забиты, из-за чего Лэйнгу обычно приходилось оставлять машину на гостевой площадке за триста ярдов от здания. Архитекторы вполне разумно выделили зоны стоянки так, что чем выше расположена квартира (и соответственно, чем дольше жильцу ехать на лифте), тем ближе к дому парковочное место. Жильцам с нижних этажей приходилось топать довольно далеко от машины и обратно. Лэйнг порой со странным чувством за ними наблюдал, – каким-то образом высотка подогревала самые низменные порывы.

В тот вечер Лэйнг, уже добравшийся до набитой парковки, удивился миролюбивому поведению соседей. Он подъехал в одно время с доктором Стилом. Им бы полагалось наперегонки рвануть к последнему свободному месту, а потом ехать на свой этаж на разных лифтах. Но сегодня вечером они с преувеличенной галантностью начали пропускать друг друга вперед, ожидая, пока припаркуется другой. Они даже вместе вошли в главный вход.

В вестибюле группа жильцов, обступив кабинет управляющего, шумно ругалась с секретарем. Электрику на 9-м еще не починили, и ночью этаж погружался во тьму. К счастью, было лето, и темнело поздно, однако пятидесяти жителям 9-го этажа приходилось туго. Аппаратура в квартирах не работала, а соседи этажом выше и этажом ниже быстро устали от гостеприимства.

Стил взглянул на толпу без сочувствия. Хотя ему не было и тридцати, вел он себя, как мужчина среднего возраста. Лэйнг залюбовался его безукоризненным пробором.

– Всегда они на что-нибудь жалуются, – сказал Стил, входя в лифт. – Не одно, так другое. Словно не желают понять, что в новом здании эксплуатационные службы требуют времени для наладки.

– Все-таки остаться без электричества – серьезная неприятность.

Стил покачал головой.

– А не надо перегружать предохранители навороченными стереосистемами и ненужными электроприборами! Электронные няни – ведь мамочкам лениво выбираться из мягкого кресла, – специальные миксеры для детского питания…

Лэйнг еле дождался своего этажа – он уже жалел о новообретенной солидарности с соседом. Почему-то Стил его нервировал. И уже не в первый раз Лэйнг пожалел, что не приобрел квартиру выше 30-го этажа. Скоростные лифты – это счастье.

– Как по мне, дети вполне нормальные, – заметил он, выходя на 25-м.

Ортодонт придержал его за локоть – хватка оказалась железной – и многозначительно улыбнулся, сверкнув полированными зубами.

– Уж поверьте. Я видел их зубы.

Обвинительный тон Стила – он как будто описывал безответственную шайку рабочих-мигрантов, а не собственных состоятельных соседей – поразил Лэйнга. Он знал случайно нескольких жильцов с 9-го этажа – социолога, который дружил с Шарлоттой Мелвилл, и авиадиспетчера, который организовал струнное трио с друзьями с 25-го этажа. Лэйнгу часто доводилось болтать с этим интересным и утонченным человеком, когда он ехал в лифте с виолончелью. Впрочем, издали очарование терялось.

Степень разобщения стала ясна Лэйнгу, когда он отправился играть в сквош с Энтони Ройялом. Он приехал на 40-й этаж, как обычно, на десять минут раньше, вышел на крышу и нагнулся над парапетом, приятно поежившись в легком спортивном костюме. От сильных воздушных потоков, поднимающихся вдоль фасада, приходилось ладонью прикрывать глаза. Крыши зрительных залов, изгибы дорожных насыпей, прямолинейные стены, образующие загадочные геометрические узоры, напоминали не жилую архитектуру, а кодированную схему таинственного психического события.

В пятидесяти футах слева была в разгаре коктейльная вечеринка. На двух сервировочных, накрытых белыми скатертями столах красовались подносы с канапе и стаканы; официант за портативным баром готовил напитки. Несколько минут Лэйнг не обращал на них внимания, рассеянно хлопая чехлом ракетки по парапету, затем что-то в звуках чересчур оживленной беседы заставило его обернуться. Несколько гостей смотрели на Лэйнга и явно говорили о нем. Вечеринка передвигалась в его сторону – до ближайших гостей оставалось футов десять. Это были сплошь жители трех верхних этажей. Особенно удивляла нарочитая формальность нарядов. Ни разу Лэйнг не видел на вечеринках в высотке гостей не в повседневной одежде, а тут мужчины были в смокингах с черными бабочками, женщины – в вечерних платьях до пола. Держались все чопорно, словно пришли не на вечеринку, а на совещание по планированию.

На расстоянии протянутой руки над Лэйнгом нависла безукоризненная фигура состоятельного торговца произведениями искусства – лацканы смокинга колыхались, как усталые кузнечные мехи. С двух флангов его сопровождали две средних лет женщины – жена маклера фондовой биржи и жена светского фотографа; они неодобрительно уставились на белый спортивный костюм Лэйнга и его тенниски.

Лэйнг подхватил чехол для ракетки и сумку с полотенцем, однако путь к лестнице перегородили окружающие люди. Вся вечеринка сместилась, лишь официант одиноко торчал между баром и столиками.

Лэйнг перегнулся через парапет, впервые осознав громадное расстояние до земли. Его окружали тяжело дышащие соседи – они надвинулись так близко, что он чувствовал смесь ароматов дорогих духов и лосьона. Лэйнгу было любопытно – что именно они собираются делать; и в то же время он понимал, что в любое мгновение может состояться акт бессмысленного насилия.

– Доктор Лэйнг… дамы, пропустите, пожалуйста, доктора! – Похоже, в самый последний момент раздался уверенный голос, принадлежащий знакомой фигуре с ловкими руками и легкой походкой. Лэйнг узнал ювелира, жену которого он осматривал во время отключения электричества. Ювелир поприветствовал Лэйнга, и гости постепенно отхлынули, как статисты, переходящие к другой сцене, бездумно вернувшись к напиткам и канапе.

– Я вовремя подоспел? – Ювелир вглядывался в Лэйнга, словно удивляясь, как тот попал в частные владения. – Вы хотели поиграть в сквош с Энтони Ройялом? Боюсь, он решил отменить игру. – И, обращаясь уже не то к Лэйнгу, не то к себе самому, добавил: – Моя жена собиралась сюда. Вы знаете, с ней обошлись ужасно, словно звери…

Чуть дрожа, Лэйнг дошел с ювелиром до лестницы и обернулся на благовоспитанных гостей коктейльной вечеринки. Уж не придумал ли он сам неминуемое нападение? В конце концов, ну что они могли ему сделать – не бросить же через перила?

Продолжая размышлять, Лэйнг заметил знакомую блондинистую фигуру в белой охотничьей куртке – в пентхаузе, выходящем на северную сторону крыши, стоял Ройял, положив руку на гимнастический тренажер. У ног Ройяла лежала роскошная овчарка – вне всяких сомнений, главный пес в высотке. Ни капли не стесняясь, Энтони Ройял задумчиво разглядывал Лэйнга. На его лице, как обычно, застыла смесь высокомерия и неуверенности, словно он слишком хорошо представлял встроенные недочеты громадного здания, которое помог создавать, и готов был невозмутимо выслушивать любую критику, даже с помощью некоторой театральности – вроде белой овчарки и белой охотничьей куртки. Светлые волосы до плеч придавали этому пятидесятилетнему мужчине необъяснимо юный вид, как будто прохладный воздух высот каким-то образом хранил его от обычного старения.

Лэйнг, которого ювелир торопливо вел вниз, приветственно помахал, но Ройял не отреагировал. Почему он не позвонил, чтобы отменить сквош?.. Выходит, нарочно хотел, чтобы Лэйнг оказался на крыше в разгар вечеринки, – посмотреть, что будут делать гости.

Наутро Лэйнг проснулся рано, полный сил. Он чувствовал себя отдохнувшим, однако почему-то решил взять отгул: позвонил секретарше в институт и отложил вечерние занятия. Когда она посочувствовала и пожелала скорого выздоровления, Лэйнг отмахнулся:

– Да я не болен. Просто… кое-что произошло.

Но что? Озадаченный собственным поведением, Лэйнг бродил по квартирке. Шарлотта Мелвилл тоже была дома, причем в деловом костюме, хотя выходить, похоже, не собиралась. Она позвала Лэйнга на кофе, когда через час он пришел, рассеянно протянула ему бокал хереса. Вскоре стало ясно: она позвала его, только чтобы он осмотрел ее сына. Мальчик, по словам Шарлотты, неважно себя чувствовал и не хотел идти в школу на 10-м этаже. А младшая сестра жены пилота авиалиний с первого этажа отказалась с ним сидеть.

– Кошмар какой-то, всегда была такая отзывчивая, несколько месяцев я на нее полагалась. И как-то странно говорила по телефону – как будто увиливала.

Лэйнг сочувственно слушал. Не хочет ли она, чтобы он посидел с ребенком? Нет, похоже, об этом и речи нет. Играя с мальчиком, Лэйнг понял, что тот вполне здоров. Сын попросил маму отпустить его вечером в детский сад на 3-м этаже. Шарлотта, не раздумывая, запретила. Как и Лэйнг, она ожидала чего-то дурного.

Долго ждать не пришлось. После обеда начались новые провокации между враждующими этажами, заработала дремлющая механика разрушений и вражды. Происшествия были довольно вздорные, но Лэйнг уже понимал, что они отражают глубинные антагонизмы, которые все чаще прорываются на поверхность. Многие поводы были очевидными – жалобы на шум и неправильную работу коммунальных систем, споры по поводу лучше расположенных квартир (подальше от лифтовых холлов и технических шахт). Примешивалась еще и мелкая зависть привлекательных женщин, считающих, что они достойны этажей повыше – в этом распространенном веровании Лэйнг убедился лично. Во время отключения электричества восемнадцатилетняя жена модного фотографа с 38-го этажа подверглась в парикмахерском салоне нападению незнакомки. Видимо, в отместку на трех стюардесс со 2-го этажа напали несколько матрон с верхних этажей, под предводительством широкоплечей жены ювелира.

С балкона Шарлотты Лэйнг следил за развитием инцидентов. Стоять рядом с симпатичной женщиной, держа в руке бокал и ни о чем не думая, было приятно. Под ними, на 9-м этаже, в полном разгаре был детский праздник. Родители и не пытались приструнить своих отпрысков, а наоборот подзуживали шуметь вовсю. Через полчаса, подогретые спиртным, родители разошлись не хуже детей. Шарлотта заливисто смеялась, когда безалкогольные напитки рекой потекли вниз на машины, заливая крыши дорогих лимузинов и салоны спортивных авто.

За этим безудержным весельем наблюдали сотни жителей, высыпавших на балконы. Работая на публику, родители продолжали подзуживать детей, и вечеринка вскоре вышла из-под контроля. Пьяные дети расходились, с трудом волоча ноги. Высоко над ними, на 37-м, разъяренно закричала женщина-адвокат – кожаные сиденья ее спортивного кабриолета были залиты тающим мороженым.

В доме царила атмосфера карнавала. По крайней мере, формальное поведение высотки изменилось. Не выдержав, Лэйнг и Шарлотта расхохотались и захлопали, как на представлении любительского цирка.

В тот день вечеринок было очень много. Обычно редко кто собирался не в выходные, однако сегодня, в среду, все были вовлечены хоть в какую-то пирушку. Телефоны звонили беспрестанно – Шарлотту и Лэйнга приглашали на шесть разных мероприятий.

– Мне нужно уложить волосы. – Шарлотта весело взяла Лэйнга за руку и почти обняла его. – А что именно мы празднуем?

Вопрос удивил Лэйнга.

– Бог его знает. Хотя вряд ли ожидаются веселье и игры.

Одно из приглашений и Лэйнг, и Шарлотта получили от Уайлдера – и оба отказались.

– А почему мы не пошли? – спросила Шарлотта, еще держа в руке трубку.

– Уайлдеры живут на втором, – объяснил Лэйнг. – Там действительно чересчур шумно…

– Роберт, это отговорки.

За спиной Шарлотты телевизор показывал новостной сюжет о попытке побега из тюрьмы. Звук был отключен; мелькали фигуры крадущихся надзирателей и ярусы забаррикадированных камер. Лэйнг подумал, что все жители высотки смотрят телевизор с отключенным звуком. Он видел это в приоткрытые двери соседских квартир, когда возвращался к себе. Впервые люди оставили входные двери открытыми настежь и свободно ходили друг к другу.

Впрочем, такая интимность ограничивалась только соседними квартирами, а в целом раскол высотки был налицо. Обнаружив, что остался без спиртного, Лэйнг спустился на лифте на 10-й этаж. Как он и ожидал, алкоголь шел нарасхват – очередь жильцов начиналась снаружи магазина. Заметив недалеко от прилавка сестру Алису, Лэйнг попытался обратиться к ней. Она прогнала его – и принялась вдогонку решительно осуждать за сегодняшнюю глупость, почему-то связывая Лэйнга с виновными жителями нижних этажей и буяном Ричардом Уайлдером.

Пока Лэйнг дожидался очереди, какие-то жильцы с верхних этажей – нечто вроде карательной экспедиции – устроили скандал в бассейне. Среди жителей трех верхних этажей была и актриса, чья афганская борзая утонула в бассейне. Актриса и ее спутники начали хулиганить в воде, пить шампанское, лежа на надувных матрасах – в нарушение правил бассейна, – и брызгаться в тех, кто выходил из раздевалок. После тщетных попыток вмешаться, пожилой смотритель сдался и ушел к себе в комнатку за трамплинами.

Люди в лифтах толкались и пихались. Кнопки срабатывали не всегда, и шахты лифтов гудели от нетерпеливого стука в двери. Лэйнг и Шарлотта, направлявшиеся на вечеринку на 27-м, оказались прижаты друг к другу, когда в лифт, спустившийся до 3-го этажа, втиснулись три пьяных пилота – с бутылками в руках они уже полчаса пытались добраться до 10-го. Добродушно обхватив Шарлотту за талию, один пилот чуть не затащил ее в маленький кинотеатр рядом со школой; раньше там показывали детские фильмы, а теперь крутили частные порнопрограммы, включая снятые явно здесь, с местными исполнителями.

Вечеринка на 27-м этаже, устроенная Адрианом Талботом, женоподобным, но симпатичным психиатром из их медицинского института, позволила Лэйнгу впервые за день расслабиться. Он обратил внимание, что все гости – из соседних квартир. Знакомые лица и голоса успокаивали. Все они, как сказал Лэйнг Талботу, словно из одной деревни.

– Наверное, точнее сказать – из одного клана, – ответил Талбот. – Население высотки вовсе не так однородно, как может показаться на первый взгляд. Скоро мы уже перестанем разговаривать с людьми за пределами нашего анклава. Сегодня бутылкой разбили ветровое стекло моей машины. Можно мне ставить ее подальше, рядом с вашими?

Дипломированный врач, Талбот имел право ставить машину в рядах у самого здания. Лэйнг, видимо, предвидя опасность сближения, не ответил. Просьбу психиатра быстро удовлетворили соседи – ни один член клана не мог уклониться от призыва к солидарности.

В отличие от большинства вечеринок в высотке, где воспитанные гости стоят и беседуют на профессиональные темы, здесь и вправду царило радостное оживление. Через полчаса почти все женщины набрались – надежный показатель успешной вечеринки.

Однако Талбот в ответ на комплимент выразил сомнение:

– Да, мы веселимся, только связано ли это с хорошим настроением и чувством дружбы? По-моему, совсем наоборот.

– И вас это не тревожит?

– Почему-то меньше, чем следовало бы, – впрочем, как и всех.

Такое замечание насторожило Лэйнга. Слушая оживленные беседы вокруг, он поразился явной вражде к людям, живущим в других местах высотки. Злобный юмор, готовность поверить любым слухам и небылицам о тупости нижних жильцов или заносчивости верхних доходили просто до расизма.

Но, как и указал Талбот, Лэйнг обнаружил, что не слишком переживает по этому поводу. Он даже почувствовал гадкое удовольствие, подтверждая слухи и глядя, как обычно умеренная Шарлотта Мелвилл прикладывается к бутылке.

Однако в разгар вечеринки в лифтовом холле 27-го этажа произошел неприятный инцидент. Хотя было уже больше десяти вечера, весь дом гудел от гомона. Жильцы бродили по квартирам соседей, кричали на лестнице, как дети, отказывающиеся идти спать. Замученные безостановочным нажиманием кнопок, лифты замерли; банды нетерпеливых пассажиров заполонили холлы. Хотя их следующая остановка, вечеринка у лексикографа на 26-м, ждала всего на этаж ниже, люди, покинувшие квартиру Талбота, наотрез отказались идти по лестнице. Даже раскрасневшаяся Шарлотта, радостно вцепившаяся в руку Лэйнга, присоединилась к бесчинствам в холле и барабанила в двери лифтов.

Когда лифт наконец пришел, там оказался единственный пассажир – узкоплечая молодая массажистка, живущая с мамой на 5-м этаже. Лэйнг немедленно узнал в ней одну из «беспризорниц», которых было много в высотке; скучающие в четырех стенах домохозяйки и запертые дома взрослые дочери большую часть времени проводили, катаясь на лифте и бродя по длинным коридорам громадного здания, бесцельно мигрируя в поисках перемен или развлечений.

Напуганная натиском пьяной толпы, девушка вышла из состояния задумчивости и нажала кнопку наугад. Нетвердо стоящие на ногах гости весело заухали. Девушку мигом вытащили из лифта и подвергли якобы шутливому допросу. Перевозбужденная жена статистика заорала на бедняжку страшным голосом, протиснула через ряды дознавателей руку и ударила по лицу.

Оторвавшись от Шарлотты, Лэйнг ринулся вперед. Соседи были похожи на статистов, исполняющих без репетиции сцену линчевания.

– Идемте, я провожу вас. – Обхватив девушку за худые плечи, он попытался направить ее к двери на лестницу, когда раздались протестующие крики. Женщины, отпихнув мужей, принялись бить девушку по рукам и груди.

Сдавшись, Лэйнг отошел в сторону и смотрел, как бедняжку втянули в толпу и прогнали сквозь строй, подгоняя тумаками, лишь после этого позволив ускользнуть на лестничную площадку. Его привычное рыцарство и здравый смысл сдались перед этой ватагой ангелов мести среднего возраста. Осторожно, Лэйнг, горестно сказал он себе, а то какая-нибудь жена брокера запросто оскопит тебя – ей это как косточку из авокадо достать.

Продолжалась шумная ночь, с непрестанными хождениями по коридорам, криками и звоном битого стекла в лифтовых шахтах, с грохотом музыки в темноте.