Читать книгу Скорее мертвый, чем живой - Джеймс Хедли Чейз - Страница 1

…Они все были здесь – Капоне, Диллинджер, Нельсон, Карпис и Чарли Лаки. Они играли в покер. Перед каждым лежала кучка фишек. Над столом, заставленным бутылками, висела лампа с зеленым абажуром. Ее холодный свет падал на лица мужчин. В тени, почти скрытые облаками сигаретного дыма, стояли люди: маленькие люди с глазами, блестящими, как мокрые камешки, и суровые люди с хмурыми, серьезными лицами.

Группа, сидящая за столом, и люди в тени словно оцепенели, когда в помещение вошел Джордж Фразер. Не дойдя до стола несколько шагов, он остановился – руки в карманах, подбородок вперед, глаза холодные и угрожающие. Никто не вымолвил ни слова, никто не шевельнулся.

– Кто позволит себе какую-нибудь шуточку, – сказал Джордж Фразер после долгого молчания, – тот схлопочет путевку на тот свет.

Очень медленно, почти осторожно, Капоне положил свои карты на стол.

– Хэлло, Джордж, – прошептал он хрипло.

Джордж Фразер бросил на него ледяной взгляд. Немного нашлось бы людей, которые не побоялись бы проникнуть в одиночку в эту заднюю комнату, чтобы предстать пред очи самых опасных и великих пяти гангстеров. Но у Джорджа Фразера были крепкие нервы.

– Время пришло! – сказал он, словно ножом отрезал. – Вы уже достаточно здесь покомандовали. Теперь этому конец! С сегодняшнего дня только мое слово – закон. И я не потерплю, чтобы кто-нибудь вмешивался.

Снова последовала долгая пауза. Потом Диллинджер поднял сверкающие от гнева глаза.

– Кто это говорит? – прорычал он.

Джордж Фразер улыбнулся.

– Я, – ответил он холодно и ядовито.

Диллинджер засопел от злости. Рука его скользнула к боковому карману. Капоне, который стоял рядом, поспешно схватил его за локоть. Лицо его было серым от страха.

– Тебе что, надоело жить? – воскликнул он. – У тебя нет никаких шансов, когда речь идет о Фразере!

Диллинджер попытался высвободить свою руку от тисков Капоне. Стол закачался, и одна из бутылок упала на пол, разбившись на тысячу осколков.

– Оставь его, Аль! – приказал Фразер. – Если уж он непременно этого хочет, то ему нужны руки!

Капоне скользнул по Фразеру взглядом, полным ужаса. Бледное неподвижное лицо и холодные как лед глаза лишали его элементарного спокойствия. Он поспешно отвернулся.

– Будьте начеку, ребята! – выкрикнул он. – Фразер будет стрелять!

Люди, сидевшие за столом, отодвинули стулья и вскочили, в то время как стоявшие в тени бросились на пол. Лишь один Диллинджер остался сидеть за столом, уставившись на Фразера сверкающими от гнева глазами.

– О'кей, Джони, – насмешливо сказал Фразер. – Вытаскивай свою пушку! Чего же ты ждешь?

Диллинджер медленно поднялся, потом отшвырнул ногой стул.

– Ставлю сотню долларов, что я успею выстрелить пять раз, прежде чем ты успеешь вытащить свою пушку! – продолжал издеваться Джордж Фразер.

Стоял он в небрежной позе, руки вяло свисали по сторонам.

Диллинджер изрыгнул проклятия. Молниеносно его рука схватилась за оружие. Но в руке Фразера еще быстрее оказался большой автоматический пистолет. Помещение наполнилось грохотом выстрелов. Широко раскинув руки и закатив глаза, Диллинджер грохнулся наземь.

– Доброе утро, мистер Фразер, – сказал Элла, ставя на ночной столик чашку с чаем. – Я вас разбудила?

– Угу, – сказал Джордж и отсутствующим взглядом посмотрел на Эллу, которая стояла перед ним в своем переднике и со смешной синей шапочкой на голове, из-под которой выбивались каштановые волосы. – И вы меня довольно сильно напугали. Я совсем не слышал, как вы вошли.

– Я немного приберусь, – сказала она и подняла жалюзи.

Джордж Фразер, ослепленный лучами утреннего солнца, закрыл глаза и вздохнул. Жаль… Пробуждение все прервало: и заднюю комнату, и запах пороха, и искаженные страхом лица Капоне, Нельсона, Карписа и Чарли Лаки. Лишь когда Элла уйдет, он сможет снова погрузиться в свои грезы.

– Что ж, валяйте, – сказал он, поднимаясь с кровати. – Только не шумите, пожалуйста. У меня ужасно болит голова.

Элла с надеждой посмотрела на него.

– Вчера вечером с вами снова случилось нечто невероятное?

Джордж устоял от искушения дать волю своей фантазии и рассказать ей какую-нибудь дико романтическую историю о приключениях прошедшего вечера. Лишь накануне он рассказал ей такую историю, которая превосходила все предшествующие, и теперь боялся, что новая лишь испортит вчерашнее впечатление.

– Пока я не могу ничего рассказать, – объяснил он. – Может быть, позднее. В настоящий момент все это держится в строгом секрете.

Элла была разочарована. Худая, с угловатыми движениями и вечно недовольным видом – типичное дитя трущоб Ист-Энда, – она уже три года работала служанкой в этом семейном пансионе.

Почти каждое утро, если у него не было плохого настроения, Джордж потчевал ее своими кровавыми историями о бандитах, гангстерах и прочем люде. Он их всех знал, когда еще жил в Штатах. Его имя было отлично знакомо всему «дну», а самому ему довелось пережить столько приключений, что он мог бы написать дюжину романов. Все эти истории, которые так легко слетали с языка Джорджа, были плодом его неистощимой фантазии. На самом деле он никогда не был в Штатах и никогда не видел воочию ни одного гангстера. Зато уже много лет читал запоем полицейские романы, не пропускал ни одного гангстерского фильма, которые появлялись на экранах, и благодаря этому хорошо знал мирок американских преступников, который невыразимо притягивал его.

Как и многие люди, которые уходили в свой потайной, собственный мирок, Джордж сильно страдал комплексом неполноценности. Ему всю жизнь не хватало уверенности в себе, и что бы он ни предпринимал, как ему казалось, все было заранее обречено на неудачу. Этот комплекс неполноценности был прямым следствием отношения, которое проявляли к нему его родители. Родители – артисты варьете – не хотели иметь детей, и, когда Джордж все-таки появился на свет, они восприняли его как тяжкое бремя. И они дали ему почувствовать это. А когда он немножко подрос, отдали его на воспитание одной пожилой чете. Эта чета, взявшая его только ради того, чтобы хоть немного улучшить свое материальное положение, была слишком стара для такого маленького ребенка. Прошло совсем немного времени, когда Джордж убедился, что они воспринимают его как неизбежное зло. Сознание того, что его никто не любит, сделало ребенка робким и чувствительным. Чем старше он становился, тем все больше и больше уходил в себя и в итоге оказался как бы в закрытой капсуле. Джордж ни с кем не дружил, у него не было ни одного приятеля, которому он мог бы раскрыть свое сердце и поделиться своими мыслями и мечтами. И чтобы побороть неуверенность и одиночество, он углубился в истории о мире насилия, всегда идентифицируя себя с героями того или иного повествования.

Какое-то время ему было вполне достаточно в мыслях чувствовать себя гангстером и бандитом, но потом ему захотелось поделиться своими фантазиями с окружающими. Он осторожно начал пробовать рассказывать свои выдуманные истории Элле и был счастлив, что ему удалось найти в ней благодарную слушательницу.

Элла находилась под большим впечатлением от этих рассказов, хотя Джордж Фразер не был человеком, способным произвести на кого-либо сильное впечатление. Он, правда, был высоким и крепким, но зато неловким и робким. Кожа его была бледно-желтая, а глаза голубые и печальные. Несмотря на крепкое телосложение, он не мог избавиться от робости. Когда с ним кто-нибудь заговаривал, он сразу краснел, застывал от смущения и избегал смотреть в глаза человеку, который обращался к нему. Но несмотря на все это, Элла оказалась словно околдованной рассказами Джорджа, и ей никогда не приходило в голову, что все, что он ей преподносил, было чистейшим вымыслом.

А тем не менее это было так. Еще четыре месяца назад Джордж был в действительности служащим банка. Десять лет назад, когда ему было семнадцать, он поступил в этот банк учеником и не имел ничего против, чтобы прослужить там до пенсии. Но судьба распорядилась иначе.

Однажды вечером после закрытия банка он зашел в закусочную и познакомился там с довольно броско одетым человеком, который, видимо, коротал в этой закусочной весь вечер. Этот незнакомец, в припадке любви к ближнему, рассказал Джорджу, какая лошадь победит в заезде, который начнется завтра в два часа. Джорджа никоим образом нельзя было назвать игроком. Бега его совершенно не интересовали, но ему польстило, что его собутыльник принял его за любителя спорта. Он решил поставить на лошадь. Та действительно выиграла с большим преимуществом, и Джордж получил от рассерженного букмекера двадцать фунтов. К сожалению, после этого он пришел к поспешному выводу, что может составить себе на бегах состояние. Прошло очень немного времени, и он очутился по уши в долгах. В поисках выхода он обратился к ростовщику, а когда не смог выплатить ему бешеные проценты, банк узнал о его положении, и он был уволен.

Две недели он был без работы и вскоре узнал, что никто не считает разумным взять на работу бывшего служащего банка, которого уволили по сомнительным причинам. Будущее Джорджа было отнюдь не розовым. Он исходил себе ноги, чтобы найти работу, и когда совсем было отчаялся, его приняли в издательство «Уорлд уайд паблишинг компани». Он схватился за это место, как говорится, и руками, и ногами, хотя его и пугала мысль о том, что он, будучи агентом, должен будет ходить из дома в дом и предлагать всем родителям четырехтомную Детскую энциклопедию. Джордж ни капельки не верил в свой талант продавца, но тем не менее у него появилось мужество, когда он познакомился с Эдгаром Робинсоном, который заведовал отделом по распространению. Робинсон, самоуверенный человек, с черными волосами и кожей, покрытой пятнами, уверял Джорджа, что распространение книги – это все равно что детская забава. Ни один агент из его отдела не зарабатывал меньше десяти фунтов.

Неделей позже Джордж испытал свое счастье и сразу пришел к выводу, что все утверждения Робинсона не что иное, как пустая болтовня. К концу недели он заработал всего три фунта десять шиллингов. Но он знал, что у него очень мало шансов найти иную работу, и ему не оставалось ничего другого, как держаться за это место.

Ежедневное хождение от одной двери к другой ударяло по гордости Джорджа. К тому же на первых порах ему мешала робость. Часто он так долго стоял перед каким-нибудь домом, что люди начинали с подозрением коситься на него. Однажды даже одна пожилая дама вызвала полицию. Многие люди просто закрывали перед ним дверь, а иные обращались с ним невежливо и пренебрежительно. Джордж ужасно мучился, и бывали минуты, когда он был так удручен и угнетен, что не знал, что же делать. Он все больше и больше уходил в себя и свой мирок приключений и насилия, чтобы хоть как-нибудь подправить свое оскорбленное достоинство.

Пока Элла прибирала в комнате, он пил свой жидкий чай.

– Вы уже видели сегодня Лео? – спросил он, чтобы хоть что-нибудь сказать.

– Куда-нибудь спрятался, – равнодушно ответила девушка. Она не скрывала своего разочарования по поводу того, что Джордж сегодня утром так немногословен. – Это животное боится всякого человека, кроме вас, мистер Фразер. А вас, кажется, он просто обожает.

Лицо Джорджа прояснилось.

– Да, звери меня любят, – скромно заметил он. – Бедный Лео! Ему наверняка жилось несладко, когда он был еще маленьким.

Элла лишь презрительно фыркнула.

Как только она ушла, Джордж соскользнул с постели, приоткрыл дверь. Потом взял сигареты с комода и снова улегся. Каждое утро, когда Элла уходила, он приоткрывал дверь и ждал Лео.

Когда он въехал в этот семейный пансион, Лео боялся его так же, как и других. Как только к нему приближался человек, кот молниеносно исчезал, чтобы где-нибудь спрятаться. Джорджу было жалко животное. В минуту самопризнания он понял, что судьба животного была похожа на его собственную. Кот был сильный и крупный, но такой же пугливый, как и Джордж. Последний понял причину страха животного перед людьми и решил завоевать доверие кота. Целых два месяца Джордж занимался этим. Он покупал рыбу и оставлял ее под своей кроватью. Он всегда входил в свою комнату медленно и бесшумно, а когда в комнату в его присутствии входил кот, он почти не шевелился, боясь испугать его. Прошло довольно много времени, прежде чем Лео приобрел к нему такое доверие, что оставался в комнате в присутствии хозяина. Но и тогда он еще поспешно бросался в бегство, когда Джордж пытался к нему приблизиться. Но терпение Джорджа было неисчерпаемым, и в конце концов ему удалось подружиться с котом. Триумфальной для него была та минута, когда кот позволил ему погладить себя. Он не только гордился своим успехом, сострадание к коту перешло в глубокую любовь к животному, которое помогало ему коротать бесконечные часы одиночества и скуки. Лео был его единственным другом, единственным существом, на которое он мог излить скопившуюся у него любовь.

Предаваясь своим мыслям, Джордж вдруг ощутил на кровати какую-то тяжесть. Он открыл глаза и увидел Лео, который вытянулся на одеяле и смотрел на него. Это был огромный черный домашний кот с большими желтыми глазами.

– Сегодня у меня мало времени, старый бродяга, – сказал Джордж, гладя кота по голове. – Мне нужно работать. Ну, иди ко мне, составь мне компанию.

Он притянул кота к себе, поглаживая его по шелковистой шерстке, довольный и счастливый, благодарный за доверие животного, которое теперь не боялось его любви.