Читать книгу Джокер в колоде - Джеймс Хедли Чейз - Страница 1

Глава 1

Оглавление

Гигантский самолет, совершающий рейс Цюрих – Майами, приземлился в международном аэропорту Майами в 10.35, точно по расписанию.

Обычно Хельга Рольф с удовольствием путешествовала в качестве «очень важной особы», которую все обхаживают и ублажают. Ей нравилось пользоваться особым вниманием молоденьких стюардесс и командира самолета, но на сей раз повышенный пиетет не радовал. Полет был утомительным, а почтительное обхождение раздражало, к тому же Хельгу угнетала проблема настолько серьезная, что она с удовольствием осталась бы одна, охотно уклонившись от необходимости вести оживленную беседу с командиром самолета, несколько преувеличивающим свою мужскую привлекательность. Склонившись над ней, он источал, как ему казалось, море обаяния, самодовольно поглаживая при этом свои густые усы.

Она с облегчением покинула самолет и села в ожидавший ее «кадиллак», быстро доставивший ее на другой конец летного поля, к самолету, летевшему в Нассау. Она ни о чем не беспокоилась и была уверена, что багаж отправится без задержки вслед за ней, а о ней позаботится молодая очаровательная стюардесса, она же проводит к удобному креслу. Хельге предстоял последний этап долгого перелета в Нассау, где ее ожидал муж-инвалид, Герман Рольф. Магическое имя Германа и здесь позволило ей первой подняться в самолет и занять место в салоне первого класса. Рядом мгновенно возник стюард с бутылкой шампанского, Хельга не отказалась выпить. В это время другие пассажиры еще только рассаживались. Она попросила стюарда плеснуть в бокал немного коньяка. Хотелось взбодриться после долгого и утомительного путешествия через Атлантику.

Едва самолет взлетел, Хельга откинула голову на спинку сиденья и погрузилась в невеселые размышления. Во время длительного перелета через Атлантику она внимательно просмотрела все счета и убедилась, что недостает двух миллионов долларов. Арчер признался в растрате. Собственно, точная сумма недостачи составляла два миллиона сто пятьдесят тысяч. Она спрашивала себя, как будет реагировать Герман, когда узнает, что его обманули. Он наверняка вызовет своих нью-йоркских юристов. Те налетят на Арчера, как стая волков. Это неизбежно, но неизвестна реакция Германа на то, что она тоже замешана в спекуляции. Это тревожило. Сочтет ли он ее ни в чем не виноватой дурочкой или, хуже того, человеком, которому нельзя доверять?

Хельга позволила стюарду вновь наполнить бокал. Смесь шампанского и коньяка взбодрила. Она вспомнила кошмарные дни и ночи, проведенные в швейцарской вилле в Кастагноле с Арчером, и глупого, но полного добрых намерений гомосексуалиста, которого по неведению старалась превратить в любовника. При мысли о нем все ее естество захлестнула волна жаркого сексуального желания, всегда остро мучившего ее.

Через проход от нее сидел, читая «Таймс», моложавый мужчина, красивый и хорошо сложенный. Она взглянула на него и сейчас же отвела глаза.

«Вот мужчина, – сказала она себе, – с которым интересно было бы оказаться в постели». Хельга закрыла глаза: такие мысли надо гнать прочь. Она возвращалась в отель к мужу-инвалиду, ничего не стоящему в постели, но опасно подозрительному.

– Миссис Рольф…

Над ней склонилась молоденькая стюардесса с подкрашенными в голубой тон веками и длинными ресницами.

Хельга недовольно подняла на нее глаза.

«У молоденьких девушек нет никаких проблем, – с горечью подумала она. – Почувствовав сексуальный позыв, они полностью отдаются ему; в отличие от нее, им нечего скрывать и бояться. Они едут в какой-нибудь мотель или отель – куда угодно. Для них секс ничем не осложнен».

– Да?

– Мы приземляемся через десять минут. Миссис Рольф, пристегнитесь, пожалуйста.

Как и подобает «очень важной персоне», Хельга первая покинула самолет и минутой позже увидела Хинкля, стоявшего на бетонном поле рядом с двухместным «роллс-ройсом» марки «Серебряный призрак».

– Надеюсь, перелет прошел благополучно, мадам? – спросил он своим сочным пасторским голосом.

– Нормально.

Быстрым и грациозным шагом она направилась к машине.

– Как здоровье мистера Рольфа?

– Вы сами увидите, мадам.

Хинкль опередил ее, открыв дверцу машины. Остановившись, Хельга оглянулась. Мужчина, читавший в самолете газету, шел к выходу. Она вновь почувствовала острые, томительные позывы плотского желания. Утопая в мягком кожаном сиденье автомобиля, она ждала, когда Хинкль сядет за руль. Машина бесшумно покатила по территории аэропорта, направляясь к воротам. Встречные служащие отдавали ей честь. «Такая встреча понравилась бы и жене президента», – подумала она.

Могущество и власть Рольфа иногда казались ей обременительными, но они, подобно волшебному ключу, открывали все двери.

– Я думаю, он хорошо себя чувствует.

– Нет, мадам. Поездка, видимо, утомила его. Он крайне напряженно работает. Утром прилетел доктор Леви, сейчас он у него.

Хельга застыла.

– Ему так плохо?

– Скажем, он чувствует себя неважно, – поправил ее Хинкль. – Врачи никогда не высказываются в категорической форме.

«Неважно» вполне могло означать, что Герман при смерти. Зная Хинкля, Хельга переменила тему:

– А как отель?

– Увидите, мадам. Плохо, что здесь не оказалось подходящих вилл, сдающихся внаем. Мистер Рольф решил приехать сюда неожиданно для всех. Он очень огорчился, когда узнал, что не может ехать в Швейцарию. Если бы он предупредил меня хоть за неделю, я бы все устроил.

Сочный голос Хинкля понизился, так у него обозначалась досада. Хельга знала, что он ненавидит отели, где не может готовить, поднимать суматоху из-за пустяков, лично следить за всем.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Очевидно, нет, мадам.

– Как долго мистер Рольф намерен оставаться в отеле?

Хинкль вел машину по широкому шоссе, вдоль великолепного пляжа с пальмами.

– Думаю, мадам, это зависит от доктора Леви.

Они подъехали к роскошному отелю «Даймонд-Бич» («Алмазный берег») с теннисными кортами, площадками для гольфа, большим бассейном и отдельным пляжем.

Два лакея уже ждали их. Хельга вошла в роскошное фойе, где ее встретил управляющий, с поклоном пожавший ее руку. Она устала, ей было жарко в неподходящей для здешнего климата одежде, в которой она приехала из Цюриха, скованного льдом и засыпанного снегом. Ее подняли в лифте на верхний этаж и после вежливого вопроса, не желает ли она что-нибудь выпить, предложения подать ленч на террасу и множества по-клонов оставили наконец одну.

Она сбросила одежду и прошла в ванную. Теплая вода с ароматическими солями была уже налита. Обнаженная, Хельга задержалась перед огромным, во всю стену, зеркалом.

Она неплохо сохранилась для своих сорока трех лет: стройная, с плоским животом, тяжелой грудью и округлыми бедрами. Лицо? Нахмурясь, Хельга наклонилась ближе к зеркалу, изучающе всматриваясь в свое отражение. Конечно, оно выглядит усталым. А каким оно может быть после такого утомительного перелета? Усталое, но интересное. Высокие скулы, большие глаза, прекрасной формы короткий нос, полные губы и идеальный цвет лица. Да… очарование молодости сохранилось, несмотря на годы.

Приняв ванну, Хельга надела легкий брючный костюм. Ее личная горничная, Мария, прислала в Нассау всю необходимую одежду.

Чувствуя себя значительно лучше, она позвонила в отдел по обслуживанию номеров.

– Двойной мартини и бутерброды с копченой лососиной, – распорядилась она.

Выйдя на террасу, Хельга с интересом посмотрела на раскинувшийся в отдалении пляж. Мужчины, женщины, юноши и девушки загорали под ослепительным солнцем. Волны ласково накатывались на белоснежный песок. Девушки визжали, парни гонялись за ними. Хельга вновь почувствовала острый мучительный приступ сексуального желания. Вернувшись в номер, она сняла трубку телефона и спросила, где находится доктор Леви. Подобострастный голос сообщил, что он у себя и не будет ли миссис Рольф любезна минуточку подождать у аппарата.

Через минуту доктор Леви отозвался. Его голос был успокаивающим и мягким, с ней он всегда держался почтительно, словно обращался к царствующей особе.

– Счастлив услышать, что вы благополучно прибыли, миссис Рольф, – начал он. – Вы, должно быть, устали с дороги. Не могу ли я чем-нибудь помочь? Не принять ли вам что-нибудь успокоительное?

Хельга знала, что он самый опытный и блестящий врач в Парадиз-Сити, знала также, что он обладает огромным состоянием, и его преклонение перед Рольфом раздража– ло ее.

– Вы не могли бы зайти, доктор?

– Разумеется.

Он появился сразу после официанта, принесшего заказанные бутерброды и мартини.

– Выпьете, доктор? – спросила она.

– Нет, спасибо. Присядьте, миссис Рольф. У вас был…

– Да. – Опустившись в кресло, Хельга посмотрела на него: маленький, похожий на птицу человек с куполообразным лбом, крючковатым носом и в пенсне. – Как здоровье моего мужа?

Доктор Леви присел в соседнее кресло. Как и Хельга, он заговорил без обиняков.

– Мистеру Рольфу шестьдесят восемь лет, – негромко начал он. – Он работает с огромным напряжением сил. В его возрасте и с его здоровьем пора остановиться, отдохнуть и позволить организму или его остаткам восстановить силы. Но мистер Рольф продолжает работать на износ. В течение трех последних недель он был занят подготовкой контракта, который был бы испытанием и для здорового человека, а не пожилого инвалида. После этого он летит сюда из Нью-Йорка. – Доктор Леви сделал паузу и пожал плечами. – Состояние вашего мужа очень тревожное. Но он отказывается признать этот факт. Мой совет – вернуться к домашнему окружению, совершенно прекратить работу и по крайней мере три месяца греться на солнышке и ничего не делать – он пропустил мимо ушей.

Хельга потянулась за новым бутербродом.

– Еще никому не удавалось оторвать его от дел, сулящих прибыль.

Доктор Леви кивнул:

– Да. Поэтому я уезжаю. У меня есть другие клиенты, менее важные, но более внимательные к моим советам. Они им следуют, тогда как ваш муж этого делать не желает. Я говорю сугубо доверительно. Если он и дальше будет работать так же интенсивно, то может умереть.

– А если он счастлив от такой жизни… так ли это важно? – спросила Хельга.

Доктор Леви внимательно посмотрел на нее, потом кивнул:

– Нужно обязательно учитывать и это. Да, если мужчина достиг преклонного возраста, постоянно испытывает боль и к тому же инвалид, тогда я полагаю… – И он развел руками.

– Как его жена, я имею право знать… Прошу вас, будьте со мной откровенны, долго он протянет? – Как только она задала вопрос, сразу осознала, что высказала вслух свои самые затаенные мысли, и пожалела о вырвавшихся словах. Но доктор Леви, по-видимому, понял ее правильно.

– Он может умереть завтра, может умереть в будущем году. Все возможно. Но я предполагаю, что ему осталось жить еще месяцев шесть, не больше, если он не откажется от работы и не даст себе полного отдыха.

– А сейчас он отдыхает, доктор?

– Нет. Он не отходит от телефона. Мистер Рольф непрерывно получает телеграммы, каблограммы, телетайпограммы. Даже отсюда он руководит своей империей.

– С этим ни вы, ни я не в силах ничего поделать.

– Верно. Я предупреждал его. Он отмахивается от моих советов, поэтому я возвращаюсь в Парадиз-Сити.

После его ухода Хельга доела бутерброды, выпила еще один мартини и задумалась. «Когда Герман умрет, – размышляла она, – я унаследую более шестидесяти миллионов долларов и буду распоряжаться ими по своему усмотрению. Я могу иметь любого понравившегося мне мужчину, но… только, когда муж умрет».

Слегка опьянев и испытывая прилив сил и уверенности, она позвонила Хинклю:

– Скажите, мистер Рольф знает, что я здесь?

– Да, мадам. Он ожидает вас у себя. Третья дверь налево, если выйти из вашего номера.

Она подошла к зеркалу и придирчиво оглядела себя. Герман очень щепетильно относился к женской внешности. Удовлетворенная, она взяла кожаную папку с документами, уличающими Арчера, и, собравшись с духом, вышла.

Она нашла мужа на террасе. Жмурясь, как кот, в лучах ослепительного солнца, он сидел в кресле-каталке. Просторная терраса с видом на океан, солнцезащитные зонты, ящики с пестрыми цветами и бар были зримыми атрибутами его власти и могущества.

Проходя через террасу, Хельга внимательно смотрела на мужа: пугающе худое лицо, лысеющая голова, узкие запавшие ноздри, безгубый рот. Черные солнцезащитные очки делали его лицо похожим на оскал черепа.

– А, Хельга… – обычное холодное приветствие.

– Да, Рольф… – Она села рядом с ним, но в тени зонта. Солнце в Нассау после Швейцарии казалось ей чересчур горячим.

Они обменялись приветствиями. Хельга спросила о самочувствии мужа, тот без всякого интереса осведомился о ее путешествии. Он ответил, что чувствует себя достаточно хорошо, но этот дурак, Леви, вечно делает из мухи слона. Ни Хельга, ни он сам не верили в то, что он говорил. Потом Рольф неожиданно спросил:

– Ты должна мне что-то сообщить?

– Да. – Хельга взяла себя в руки. – Джек Арчер оказался растратчиком и вором.

Она смотрела на него в упор, ожидая взрыва, но выражение его лица не изменилось. Ах, как ей хотелось, чтобы он хоть как-то проявил свои чувства. Если бы он застыл на месте, покраснел или побледнел, она, по крайней мере, почувствовала бы в нем хоть что-то человеческое. Но напоминающее маску лицо оставалось все таким же бесстрастным.

– Знаю. – Голос Рольфа прозвучал резко. – Два миллиона.

По спине Хельги побежали мурашки.

– Откуда тебе известно?

– Откуда? Это же мой бизнес – знать. Неужели ты думаешь, что я не контролирую деньги? – Он поднял тощую руку. – Арчер воровал с умом, и пусть он – вор, но соображающий. В этом ему не откажешь.

Пытаясь ее шантажировать, Арчер уверял, что Рольф не узнает, какие акции он украл. Он говорил, что, обладая таким количеством акций, тот не заметит пропажи, и она ему верила. Униженная, она сидела молча, глядя на коричневую папку, не содержащую теперь ничего взрывоопасного.

– Значит, Арчер – растратчик и вор, – продолжал Рольф. – Бывает. Я составил неверное представление о человеке. Как я понимаю, он подделал твою подпись?

Чувствуя себя совершенно подавленно, Хельга отозвалась едва слышно:

– Да.

– Мне следовало подумать о такой возможности. Нужно ввести третью подпись. Спишем потери на приобретение опыта.

Хельга с изумлением уставилась на него:

– Ты не возбудишь против него иск?

Он повернул голову так, что черные стекла очков уставились прямо на нее.

– Я могу себе позволить отказаться от иска. Два миллиона? Для многих это очень большая сумма, но не для меня. Конечно, я уже позаботился, чтобы Арчер никогда не получил ответственной работы. Его жизнь станет более трудной и никчемной, чем отбывание тюремного срока. С этого момента он превратится в неприкасаемого. И займет место среди проходимцев и отбросов общества…

Хельга сидела неподвижно, ее сердце билось неровно. Она не сомневалась: за решением мужа отказаться от иска, за этим актом милосердия кроется нечто большее.

Наконец она произнесла:

– Я была уверена, что ты возбудишь иск.

Он кивнул:

– Я бы так и сделал, но есть одно обстоятельство. – Он слегка повернул голову, черные очки больше не смотрели на нее. – Мне сообщили, что до нашего брака ты была его любовницей. Меня также предупредили: если я передам иск в суд, этот мерзкий факт станет достоянием общества. Арчер может заговорить об этом в суде. Я не хочу, чтобы наши имена трепала скандальная хроника, и готов отказаться от желания засадить его в тюрьму ради защиты тебя и меня от грязи.

Хельга вспомнила момент, когда он попросил ее руки. Тогда он поставил условие: жизнь без секса. Она согласилась, поверив, что блеск и преимущества положения жены одного из богатейших людей в мире способны возместить ей отсутствие половой жизни. Она убедилась в том, что совершила трагическую ошибку: без секса она не может жить.

– Прости меня, – только и сказала она.

– Прошлое есть прошлое. Для меня оно не имеет значения. – Он беспокойно зашевелился. – Я освобождаю тебя от бремени управления моими финансами, Хельга. Жду от тебя следующего: будь хозяйкой нашего дома, пользуйся моими деньгами и оставайся верной женой. Мои дела в Швейцарии примет Винборн.

Он вдавил тощий палец в кнопку звонка.

Потрясенная, охваченная неожиданной яростью, Хельга выпалила:

– Так ты мне больше не доверяешь?

– Вопрос не в этом, – ответил Рольф жестко и холодно. – Разумеется, тебя трудно винить. Скорее ошибся я, выбрав Арчера… Ты очень хорошо справлялась с делами. Я был доволен, но при сложившихся обстоятельствах лучше освободить тебя от ответственных решений.

По звонку на террасе появился Хинкль. Увидев их разговаривающими, он тактично остановился вне пределов слышимости. Хельга сердито сказала:

– Выходит, ты отстраняешь меня… наказываешь за собственную ошибку?

Черные очки снова уставились на нее. Похожее на череп лицо оставалось непроницаемым.

– Иди на пляж, Хельга, развлекайся. – Голос Рольфа выдавал полнейшее равнодушие. – И веди себя прилично. Помни, я редко ошибаюсь… но однажды совершив ошибку – никогда ее не повторяю.

Он щелкнул пальцами, подзывая к себе Хинкля.

Разъяренная и покрасневшая, Хельга покинула террасу, оставив папку в кресле, и вернулась к себе в номер.

Единственный ребенок блестящего юриста, Хельга получила образование на континенте. Она изучала юриспруденцию и секретарское дело. В Лозанне ее отец поступил работать в швейцарскую фирму, специализирующуюся в финансовом бизнесе. В возрасте двадцати четырех лет, когда Хельга овладела специальностью, отец ввел ее в штат фирмы в качестве личного секретаря и ассистента. Обладая врожденным финансовым чутьем, она вскоре стала незаменимой сотрудницей. Смерть отца от сердечного приступа шестью годами позже никак не изменила ее положения в фирме. Джек Арчер, один из младших компаньонов, поспешил взять ее своим личным секретарем. В то время он был красив, подвижен и наделен необыкновенной сексуальностью, а Хельга всегда отличалась повышенным интересом к половым связям. Мужчины в ее жизни были необходимостью, и она потеряла счет любовникам. Она отдалась Арчеру через какой-то час после того, как согласилась работать его секретарем. Никто так и не узнал, как Арчер втерся в доверие к Герману Рольфу и стал вести его финансовые дела в Швейцарии. Благодаря этому он выдвинулся в старшие партнеры фирмы. Хельга помогала ему управлять огромным состоянием Рольфа. Ее финансовое чутье, красота и обаяние произвели впечатление на миллионера, и он предложил ей вступить с ним в брак. Хельга согласилась, на чем настаивал и Арчер. Все шло хорошо, пока Арчер не поддался соблазну быстро заработать миллион долларов, вложив деньги в акции австралийского никелевого рудника, где никелем и не пахло. Желая вывернуться, он подделал подпись Хельги, и более двух миллионов долларов из денег Рольфа ушло на покрытие этой аферы.

Сидя на террасе у себя в номере и рассеянно глядя вниз, Хельга вспомнила убедительные слова Арчера: «Рольфу незачем об этом знать. Припомни, он никогда ничего не проверял. Он слишком занят. Подпиши бумаги, и он их примет. Я прошу помочь мне, в конце концов, он стоит около шестидесяти миллионов. И никогда не хватится двух, верно?»

Хельга не согласилась с Арчером, хотя была также убеждена, что Рольф не заметит отсутствия двух миллионов. И правильно сделала, что не согласилась! Рольф узнал об афере Арчера еще до того, как она сообщила ему о ней!.. Ждать шесть месяцев. А затем?.. Шестьдесят миллионов! Волшебный ключ от богатства Рольфа будет принадлежать ей!

Хельга надела бикини. Не обретя полной уверенности в себе после разговора с Рольфом, она вновь оценила себя в зеркале. Зимний швейцарский загар шел ей, но начинал бледнеть. Она знала: ее фигура привлекает мужчин. Надев пляжный халат, Хельга спустилась на лифте в фойе.

Старший портье немедленно оказался рядом:

– Вам что-нибудь угодно, мадам?

– Да, прошу вас… дюноход.

– Будет исполнено.

Уже через три минуты дюноход подкатил к подъезду отеля. Улыбающийся служащий предложил свои услуги, однако Хельга прекрасно разбиралась в четырехколесных средствах передвижения.

Улыбающийся регулировщик, видимо предупрежденный, остановил движение и отдал ей честь, когда она пересекала шоссе, направляясь к берегу океана. «Красивый мужчина, – подумала она. – Вот бы заполучить его в постель!»

Прибавив скорость, она оставила позади переполненный людьми пляж и направилась к дюнам, к безлюдному побережью. Убедившись, что вокруг никого нет, она вышла из дюнохода, сбросила халат и вбежала в воду.

Она яростно работала руками и ногами, плыла так, словно это могло унести ее прочь от всего, что раздражало: Германа, Арчера, предстоящей пресной жизни. Хельга превосходно плавала и, выйдя на берег, почувствовала себя очистившейся и физически, и духовно.

Возвращаясь к дюноходу, она в нерешительности замедлила шаг. Возле машины, разглядывая ее, стоял мужчина в плавках. Рослый, сильно загорелый, с развитой мускулатурой, длинными черными волосами и в зеленых солнцезащитных очках.

Он улыбнулся Хельге, показав крупные белые зубы, достойные телерекламы. Несмотря на очки, скрывающие глаза, его лицо излучало дружелюбие, но красотой не отличалось.

– Привет, – сказал он. – Я тут восхищаюсь машиной. Ваша?

– Она принадлежит отелю, – ответила Хельга и потянулась за халатом. Он подхватил его первым и естественным движением, без фамильярности, помог надеть.

– Спасибо.

– Гарри Джексон, – представился он. – Приехал в отпуск. Видел, как вы плаваете. Олимпийский стиль. – Он улыбнулся.

Она пристально посмотрела на него, он ее не разыгрывал, говорил вполне серьезно.

– Ну… – Хельга пожала плечами, довольная похвалой. – Я немного плаваю… Приятно ли проходит ваш отпуск, мистер Джексон?

– Еще как! Я впервые в этих краях. Неплохое местечко, верно?

– Как будто да. Я только что прилетела.

– Мне хочется поплавать с аквалангом. Вы умеете плавать с аквалангом?

– Да, – ответила она и подумала: чего я только не умею.

– А вы не знаете, где для этого самое подходящее место… нет, я, кажется, сказал глупость… вы ведь только что приехали.

Во время разговора Хельга изучала его, отметив прекрасную мускулатуру, открытую улыбку, исходящую от мужчины сексуальную привлекательность, и знакомое мучительное желание вновь появилось в ней. Вот если бы он схватил ее, повалил и изнасиловал, этот момент стал бы лучшим в ее жизни.

Хельга оглядела пустынный пляж. Они были совершенно одни.

Затем она спросила:

– Как вы сюда добрались?

– О, я пришел сюда пешком. Люблю ходить. – Он улыбнулся. – Надоел весь этот гам. Здесь люди определенно умеют развлекаться, но при этом шум поднимают страшный.

– Интересно. – Она подошла к дюноходу и села за руль. – Хотите, подвезу?

– Спасибо. Я находился за сегодняшний день. – Он забрался в машину и устроился рядом.

Включив мотор, Хельга внимательно посмотрела на него. Ему, пожалуй, года тридцать три, не больше. На десять лет моложе ее, решила она. Ей захотелось, чтобы он снял очки. Для нее глаза мужчины много значили.

– Чем вы занимаетесь, мистер Джексон? – спросила она, желая узнать, к какому классу общества он принадлежит.

– Я – коммивояжер, – сказал Джексон. – Езжу по стране. Мне нравится такая жизнь. Свободен… сам себе хозяин. Для меня это важно.

«И для меня тоже», – подумала Хельга, трогая дюноход с места.

– Что же вы продаете?

– Кухонное оборудование.

– Должно быть, неплохое занятие, да?

Про себя она думала: мелкота, не опасен, никаких связей с людьми Германа… с ним, пожалуй, не будет никакого риска.

– Верно. Я доволен. Людям всегда что-нибудь требуется на кухню.

– Где вы остановились, мистер Джексон?

– Я снял бунгало на берегу океана и сам о себе забочусь. Мне так больше нравится. В отелях сплошная тоска.

– Да. А вашей жене нравится подобный образ жизни?

Он весело и непринужденно рассмеялся:

– У меня нет жены. Мне свобода дорога. У меня даже подружки здесь нет, но я кого-нибудь найду. Считаю, люди должны сходиться и расходиться, как в море корабли… без всяких осложнений. – Он снова рассмеялся.

У нее возникла мысль – предложить себя, она чуть не остановила машину, но сдержалась.

– И я сегодня вечером совсем одна. Что, если мы двинемся навстречу друг другу?

Вдруг он не захочет? Вдруг скажет, что она стара для него, если не словом, так взглядом? Пальцы Хельги, держащие руль, побелели.

– Чудесно! – В его голосе прозвучал энтузиазм. – Давайте так и сделаем. Где и когда мы встречаемся?

– У вас есть машина?

– Конечно.

– Тогда в девять часов перед клубом «Приморье». Сможете?

Она видела этот клуб в сотне шагов от своего отеля. В девять часов Герман будет уже в постели.

– Договорились. Буду ждать с нетерпением. – Он на секунду задумался. – Я знаю один ресторан, в нем подают рыбные блюда. Вы их любите?

– Конечно.

– Отлично… Там можно хорошо отдохнуть, и не надо специально одеваться. Сойдет все, что угодно. Что вы скажете?

– Да.

Несколько минут они ехали молча, потом он произнес:

– Хельга… необычное имя. – Неожиданно он снял очки и улыбнулся ей.

Его большие ласковые глаза придали ей уверенности. «Секс с ним пройдет гладко, – твердила она себе. – Без каких-либо осложнений».

– Вы необыкновенная.

Она счастливо рассмеялась:

– Поговорим об этом вечером.

– Вот мое бунгало. – Он показал рукой. Они находились примерно в полумиле от отеля.

Хельга сбавила скорость, вглядываясь в вереницу стоявших вдоль побережья домиков, наполовину скрытых пальмами. Дюноход остановился.

– Вечером в девять, – напомнила она.

– Заметано. – На мгновение он легко, но жестом обладателя положил свою руку на ее. От этого прикосновения Хельга вздрогнула, словно ее пронзил электрический заряд.

«Он знает, что мне надо», – сказала она себе.

– До встречи. Спасибо, что подбросили.

В большом возбуждении Хельга возвратилась в отель.


Часы показывали четверть восьмого. Обходительный гостиничный парикмахер Алекс поправил Хельге прическу, а его ассистентка сделала массаж лица. Официант принес шейкер с мартини и водкой. До этого она вздремнула и, помолодевшая, теперь думала о предстоящем свидании в девять вечера.

Хельга надела белое платье – белый цвет шел ей, он подчеркивал загар, и, оценив себя в зеркале, почувствовала удовлетворение.

Еще один мартини, потом она пойдет пожелать доброй ночи Герману, скажет, что собирается прогуляться и немного развлечься после полета. Это его не заинтересует, но она все же ему скажет.

Телефон зазвонил, когда Хельга еще наливала себе мартини. Хмурясь, она подняла трубку.

– Я вас потревожил, мадам?

Она узнала сочный голос Хинкля. Удивившись, отозвалась:

– Нет. Хинкль, в чем дело?

– Не можете ли вы мне уделить несколько минут, мадам?

– Разумеется.

– Благодарю вас, мадам, – сказал он и повесил трубку.

В недоумении Хельга села и стала ждать, потягивая мартини. Она не могла представить, о чем хочет говорить с ней Хинкль, разве что о Германе. Она общалась с Хинклем три года. Раньше он никогда не обращался к ней с подобной просьбой. Сама Хельга редко просила что-нибудь для нее сделать. У нее была личная горничная, и Хельга считала его личной собственностью Германа.

Послышался негромкий стук в дверь, и появился Хинкль. На нем были белая рубашка, черные брюки и черный галстук– бабочка. Даже в униформе слуги он по-прежнему походил на благодушного епископа.

Закрыв дверь, он сделал несколько шагов и остановился.

Хельга вопросительно посмотрела на него:

– Слушаю вас, Хинкль.

– Если вы позволите, мадам, я хотел бы поговорить с вами откровенно.

– О мистере Рольфе?

– Да, мадам.

– Присядьте, пожалуйста.

– Благодарю вас, мадам, я лучше постою. – После паузы он продолжил: – Я работаю у мистера Рольфа уже лет пятна– дцать. Он не из тех джентльменов, у которых легко работать, но, полагаю, я удовлетворительно выполнял свои обязанности.

– Знаю, Хинкль, – поспешно отозвалась она. Уж не собирается ли он объявить, что хватит ему работать у Германа и он уходит. Эта мысль ее поразила. Никто не смог бы сделать для него больше.

– Полагаю, что знаете, мадам. Сейчас я оказался в прискорбном положении. После стольких лет работы я, естественно, чувствую привязанность к мистеру Рольфу. Вам известно, я забочусь о бумагах мистера Рольфа во время его поездок. Разбирая бумаги, я наткнулся на черновик письма к мистеру Винборну. Чтобы знать, куда его положить, чтобы мистер Рольф мог его легко найти, я прочел письмо. И оказался перед трудным выбором. Однако последующие события показали: я должен поговорить с вами.

Хельга выпрямилась.

– Не понимаю вас, – резко сказала она.

– Немного терпения, мадам, я вам все объясню. Вы разрешили говорить мне откровенно.

– Слушаю вас.

– С раскаянием вынужден я признать, что относился к вам предубежденно, когда вы вышли замуж за мистера Рольфа. С тех пор я лучше вас узнал, мадам. Со временем я увидел ваши достоинства, увидел, сколько вы сделали для мистера Рольфа, какое бремя приняли на себя. Ваши постоянные поездки по его делам, чтобы облегчить его жизнь. Если мне будет позволено сказать, на меня произвели большое впечатление ваши финансовые успехи, ваша неизменная энергия, трудолюбие и понесенные вами жертвы.

Откинувшись на спинку кресла, Хельга с изумлением смотрела на него:

– Ну, Хинкль, целая хвалебная речь.

– Я не могу говорить легкомысленно о таких вещах, мадам, – сказал он, глядя на нее. – Мистер Рольф очень болен. Я понимаю это лучше доктора Леви, поскольку постоянно контактирую с ним. Я заметил у него тревожное помутнение рассудка, симптомы которого пока ускользают от доктора Леви.

– Вы хотите сказать, что мой муж повредился в уме? – Хельга ожидала услышать все, что угодно, но только не это.

– Не совсем так, мадам. Мистер Рольф очень страдает. Может быть, из-за лекарств, которые прописал ему доктор Леви. Как будто у него начинает развиваться мания преследования. Мне нелегко говорить об этом, мадам. – У Хинкля был страдающий вид. – Раньше мистер Рольф отзывался о вас с уважением, но в последнее время его отношение к вам явно переменилось.

Пораженная, Хельга произнесла:

– Неужели?

– Да, мадам. Кроме того, он стал интересоваться своей дочерью, мисс Шейлой. Вам, вероятно, известно, что она в ссоре с мистером Рольфом. Она ушла из дома и последние три года не поддерживает никаких отношений со своим отцом.

– Я кое-что слышала об этом, – сказала она осторожно.

– В этом черновике, адресованном мистеру Винборну, даются указания относительно нового завещания. Меня не касается, как мистер Рольф распоряжается своими деньгами. Однако, исходя из вашего неустанного внимания к мистеру Рольфу и последовавших событий, я должен вас предостеречь.

– Что конкретно последовало? – Хельга почувствовала, как охрип ее голос.

– Прискорбно сообщать, мадам, но вчера я слышал, как мистер Рольф дает задание частному сыскному агентству установить за вами наблюдение. Зная, что вы достойны доверия мистера Рольфа, считаю это задание настолько позорным, что могу сделать только один вывод – мистер Рольф душевно болен.

Частное сыскное агентство! Хельга похолодела. Стараясь справиться с волнением, она опустила глаза.

– Мистер Рольф лег, – сказал Хинкль, слегка понизив голос. – Я дал ему снотворное. Мне кажется, письмо, которое он адресует мистеру Винборну, лежит в правом нижнем ящике стола. По-видимому, вам необходимо с ним ознакомиться. Его еще не отослали.

Хельга подняла глаза:

– Спасибо, Хинкль.

Он направился к выходу.

– Существует такая вещь, как справедливость, мадам. – С этими словами он вышел из номера.

Девятнадцать лет, проведенные в безжалостном мире бизнеса, научили Хельгу стойко переносить неудачи, поражения и даже катастрофы – всего этого ей досталось немало. И теперь она быстро оправилась от шока. Ее охватила холодная ярость, изощренный ум напряженно работал. Почему Герман начал ее подозревать? Она ни на минуту не поверила в теорию Хинкля о душевной болезни Германа. Может быть, до него дошли какие-то слухи? Или он получил анонимное письмо? Она проявляла столько осмотрительности в своих любовных похождениях. Она вспомнила слова Хинкля: «Вы достойны доверия мистера Рольфа…»

Милый, простодушный Хинкль!

Хельга допила мартини и закурила сигарету. Оказаться под наблюдением какого-то мерзкого сыщика! Главное не в этом. Решив изменить завещание, Герман написал письмо Стэнли Винборну, главе юридического отдела. Она ненавидела Винборна: высокого, худого как жердь, холодного человека, резко отрицательно отнесшегося к их браку, как она знала, едва не заболевшего от ревности, когда Герман передал управление швейцарскими делами Арчеру. Она должна узнать, что ей грозит, должна увидеть письмо. Кто предупрежден – тот вооружен! Ни минуты не колеблясь, она раздавила сигарету в пепельнице и направилась в номер Германа. Войдя в его гостиную, она бесшумно приблизилась к полуоткрытой двери спальни и заглянула внутрь. Герман лежал неподвижно. Неяркий ночник бросал отсвет на изнуренное болезнью неподвижное лицо. Обычно спрятанные за черными стеклами очков глаза были закрыты. Хельга почувствовала дрожь, пробежавшую по спине. Если бы не едва заметное движение простыни, опускавшейся и поднимавшейся в такт дыханию, его можно было принять за мертвеца. Она тихо позвала:

– Герман…

Он не пошевелился.

Повернувшись, Хельга бесшумно подошла к большому письменному столу, стоявшему в нише окна. Выдвинув правый нижний ящик, она нашла красную кожаную папку. Хельга положила ее на стол и включила настольную лампу.

Ее сердце затрепетало, когда она открыла папку. В ней лежало письмо, написанное мелким и аккуратным почерком.

Глаза Хельги пробежали по строчкам:

«Дорогой Винборн!

Относительно моего завещания. У меня есть веские причины считать Хельгу недостойной наследовать мое состояние и распоряжаться швейцарским филиалом. Вопреки вашему совету, которым, к сожалению, я пренебрег, я составил завещание, хранящееся у вас. Уничтожьте его при получении этого письма. Оно давало ей полный контроль над моими миллионами. Когда я составлял завещание, Хельга произвела на меня столь сильное впечатление своей честностью и проницательностью в финансовых вопросах, что я не сомневался в ее способности заниматься и распоряжаться моими деньгами, как распоряжался ими я. Однако теперь мне стало известно, что она позволила Арчеру обманом лишить меня двух миллионов долларов. Хуже того, я располагаю сведениями, правда, не совсем убедительными, говорящими о ее дурном поведении в Европе. Они настолько тревожные, что я поручил сыскному агентству понаблюдать за ней. При получении прямых улик я немедленно разведусь с ней.

Я хочу, чтобы вы, как мой душеприказчик, вместе с Леманом приняли управление швейцарскими делами. Предлагаю пересмотреть список наследников. Поскольку я уверен в том, что Хельга злоупотребляла моим доверием и имела половые связи, хотя у меня нет пока точных доказательств, я решил оставить ей после смерти только свободный от налогов ежегодный капитал в сто тысяч долларов на следующих условиях: она не будет замешана в скандальных историях, не выйдет повторно замуж, и ее личную жизнь будут подвергать неожиданным проверкам, проводимым компетентными сыскными агентствами. Она не будет иметь доступа к основному капиталу, будет получать лишь доход с него. Она сможет пользоваться всеми моими домами, виллами и квартирами. Все ее счета будут контролироваться вами. Нарушив эти условия, она теряет все свои привилегии и ежегодный капитал.

Я часто думаю о своей дочери, Шейле. Она доставила мне много огорчений, но у нее хватило порядочности принять неизвестную мне фамилию. Поэтому ее радикальные политические убеждения и возмутительный образ жизни в этот раз не запятнали имени Рольфа. В награду за это я хочу оставить ей один миллион долларов.

Придайте всем этим пунктам надлежащую юридическую формулировку и как можно скорее пришлите мне проект нового завещания.

С наилучшими пожеланиями

Герман Рольф».

Несколько секунд Хельга сидела, уставясь на письмо. Ее первой реакцией было чувство горькой безысходности: не выходить повторно замуж! Конец любовным связям! Старый черт обрекает ее на жизнь монашки. Как будет ухмыляться Винборн, читая это письмо. Свидетельства? Кто ему сказал и что? Она не сомневалась: после смерти Германа Винборн не замедлит установить за ней слежку. Ничто не доставит ему большего удовольствия, чем оставить ее без гроша. А эти сто тысяч долларов в год! Привыкшей к бездумным тратам Хельге, свободно распоряжавшейся миллионами Германа, такой доход казался нищенской подачкой. А его дочери достанется миллион!

Звуки позади заставили ее резко обернуться. В дверях спальни, опираясь на две толстые трости, стоял Герман Рольф. В белой шелковой пижаме, с похожим на череп лицом, со злобно горящими глазами, он походил на страшный призрак мести.

– Как ты смеешь рыться в моих личных бумагах! – закричал он.

Ярость, стыд, ненависть заставили Хельгу вскочить на ноги:

– А как смеешь ты устраивать за мной слежку! Я пачкаю твое имя? Да кого интересует твое проклятое имя! Ты даже не человек, ты – бессердечный компьютер! Высушенный автомат для делания денег – вот кто ты! В тебе нет ни капли доброты, ни грамма чуткости.

Сверля ее взглядом, Рольф сделал шаг вперед:

– Шлюха!

– Лучше быть шлюхой, чем калекой-посмешищем! – крикнула она ему в лицо.

От этих слов к его лицу вдруг прилила кровь, рот перекосился, трости выскользнули из рук и со стуком упали на пол. Он вцепился руками в грудь. Все его тело свела мучительная судорога. От испуга Хельга закрыла глаза. Потом он вдруг подался вперед и упал к ее ногам.

Джокер в колоде

Подняться наверх