Читать книгу Так крошится печенье - Джеймс Хедли Чейз - Страница 2

Глава 2

Оглавление

Спустя несколько минут после того, как Террелл и его парни покинули «Ракушку» и двинулись в направлении Приморского бульвара, Тики Эдрис, сменив форменный пиджак из тика на шерстяной (светло-серого цвета), просеменил к двери коктейль-холла и выглянул наружу. У лестницы он увидел беседовавших Луиса и Джейкоби.

– Я собираюсь домой, мистер Луис, – писклявым голосом доложил Эдрис. – Вы не против?

Луис махнул ему рукой, не прерывая разговора с Джейкоби. Своей суетливой походкой Эдрис прошмыгнул по залу для коктейлей и через служебный выход сбежал по ступеням, подскакивая, точно мяч, к стоянке автомашин для персонала. Вприпрыжку он направился к тому месту, где стояли рядом две машины: «купер-мини» и «бьюик-роудмастер» с откидным верхом.

За рулем «бьюика» сидел широкоплечий мужчина и курил сигарету. На нем была коричневая соломенная шляпа и хорошо сшитый костюм горчичного цвета. Белая сорочка блистала безупречной чистотой, а спокойных тонов галстук выглядел дорогим. Белокурые вьющиеся волосы удачно оттеняли густой загар лица. Он был красив и в свои тридцать восемь выглядел моложе, а глубокая ямочка на подбородке, свидетельствующая о сладострастии, добавляла ему привлекательности в глазах многих женщин.

Его можно было принять за преуспевающего юриста, за банковского служащего или даже многообещающего политика. Но он не был ни тем, ни другим, ни третьим. Фил Алджир умело пользовался своей привлекательной внешностью, запасом знаний общего характера и обаянием лишь для того, чтобы обманом выуживать из алчных людишек их деньги. Алджир был обычным мошенником, который провел четырнадцать лет своей жизни в тюрьме и успел удрать из Нью-Йорка во Флориду в момент выдачи очередного ордера на его арест. Он укрылся в Парадиз-Сити без цента в кармане, опасаясь затевать какую-нибудь из своих афер, ибо знал, что, если попадется, ему предстоит отсидеть еще четырнадцать лет.

За красотой и обаянием Фила Алджира скрывалась холодная жестокость. До сих пор ему удавалось добывать деньги не прибегая к насилию. Но на этот раз все обстоит иначе. Если план, задуманный им и карликом, не сработает, его ждет не четырнадцать лет тюрьмы, а газовая камера. Но он полагался на Эдриса и верил в себя. Их план сработает… Должен сработать.

– Ну? – нетерпеливо спросил он подошедшего Эдриса.

– Все как по маслу, – ответил тот, положив короткопалую пухлую руку на опущенное стекло в дверце машины. – Никакого шума… никаких осечек. А у тебя все в порядке?

– Да.

– Они отправились в бунгало. Потом поедут на Ист-стрит. Ты бы трогал, Фил. Что делать, ты знаешь.

– Знаю. – Алджир завел мотор. – Думаешь, они решили, что она сама себя укокошила?

– Похоже на то. Я пригляжу за Терреллом. Ему пальца в рот не клади. А ты не показывайся в школе раньше 7.30.

– Знаю… знаю. Мы это проходили. Ты делаешь свое дело, а я свое.

Эдрис отступил, и, попрощавшись с ним кивком, Алджир вырулил со стоянки.

Эдрис дождался, когда исчезнут из виду задние фары его «бьюика», и только после этого сел в свою «мини». Педали сцепления, тормоза и газа были вмонтированы в толстые куски пробкового дерева, так что короткие ноги карлика доставали до них. Он был опытный водитель и, хотя любил быструю езду, за семнадцать лет стажа ни разу не попадал в аварии.

Выехав из Парадиз-Сити, карлик нажал на газ, и машина помчалась по шоссе со скоростью восемьдесят миль в час. Но, не доезжая номера 247 по Приморскому бульвару, он сбавил скорость и разглядел припаркованные возле бунгало полицейские машины. Уже через десять минут Эдрис был на Ист-стрит. Поставив машину возле дома, он поднялся на лифте на верхний этаж и вошел в двухкомнатную квартиру, где жил последние восемь лет.

Квартира состояла из просторной гостиной, маленькой спальни, кухни и ванной комнаты. Меблировке гостиной карлик уделял особое внимание. Не скупясь на расходы, тщательно подбирал все необходимое и в результате превратил ее в уютную, со вкусом обставленную комнату. Журнальный столик служил ему обеденным, а стул по его росту и кресло были сделаны на заказ. Поскольку Эдрис любил время от времени принимать у себя друзей, остальная мебель была обычного размера, чтобы гости чувствовали себя в его квартире комфортно.

Эдрис вприпрыжку вбежал в спальню, снял с себя одежду и поспешил в ванную. Особенно уродливый в своей наготе, он пританцовывал под струей теплого душа, напевая и хлопая в ладоши.

Потом он вытерся, надел голубую с золотом пижаму и голубой халат и направился в гостиную. Там достал из миниатюрного бара бутылку виски, плеснул в стакан порцию и разбавил содовой. Потом удобно расположился в кресле со стаканом в руке, поставив ноги на скамеечку. Сделав глоток, он поставил стакан и закурил. Несколько минут карлик сидел в расслабленной позе и курил, глубоко затягиваясь и выпуская дым через широкие ноздри. Наконец взглянул на наручные женские часики на своем запястье. Часы показывали шесть тридцать. Филу потребуется чуть меньше часа, чтобы добраться до Большого Майами. Если все пройдет хорошо, он двинется назад в Парадиз-Сити примерно в половине девятого и даст о себе знать не раньше половины десятого или даже десяти.

Эдрис допил виски, подавил зевок и затушил сигарету. Он бы с удовольствием прилег, но тогда он заснет, а ему вовсе ни к чему, чтобы копы застали его врасплох сонным и плохо соображающим.

Карлик выбрался из кресла и приготовил себе еще порцию виски. Эдрис мог много выпить, и при этом алкоголь не оказывал на него какого-либо заметного действия. Но сегодня он весь день был в сильном напряжении и устал, так что ему надо быть с виски поосторожнее. Не следует переоценивать свои возможности.

Карлик допивал виски, неспешно его потягивая, когда услышал, что к дому подъехала машина. Он сдержался, чтобы не выглянуть в окно. Копы не должны поймать его за этим занятием. Эдрис отнес стакан на кухню и сполоснул его. Затем проскользнул в прихожую и, стоя у входной двери, прислушался.


Ключ от квартиры убитой Беглеру дал привратник, который равнодушно пожал плечами при известии, что женщина мертва. В ответ на расспросы Беглера он сказал, что знает ее плохо, только что звали ее Мари, что платила она за квартиру регулярно, никогда не выходила из дома по утрам, только поздно вечером, и возвращалась ночью. К ней редко кто приходил и почты поступало мало. Зевая во весь рот, Хесс вошел вместе с Беглером в лифт, и они поднялись на верхний этаж.

Убитая занимала двухкомнатную квартиру. Гостиная была уютно обставлена, в углу красовался большой телевизор. В спальной стандартный набор мебели: двухспальная кровать и встроенные шкафы для одежды. На туалетном столике стояли две фотографии в серебряных рамочках. На одной был изображен красивый темноволосый мужчина лет тридцати – тридцати пяти. На другой – молоденькая девушка со светлыми волосами и мальчишеской стрижкой. Тонкие черты лица, вздернутый носик и большой рот делали ее похожей на очаровательного эльфа.

Тщательно обшарив все ящики в квартире, детективы обнаружили лишь коллекцию неоплаченных счетов да пачку писем, которые начинались словами «Дорогая мамочка» и заканчивались: «С любовью, Норена». На всех письмах значился адрес: «Школа совместного обучения Грэхема, Большой Майами». Хессу также попалось несколько образцов почерка убитой, которые он сравнил с почерком на предсмертной записке. Похоже, рука была одна и та же.

Беглер, прочитав некоторые из писем девушки по имени Норена, обратился к Хессу:

– Полагаю, она ее дочь, – и, кивнув на фотографию, добавил: – Милая девчушка. Интересно, кто же отец?

– Наверное, лилипут знает. Давай потолкуем с ним. Он живет напротив.

Они пересекли лестничную площадку и позвонили в квартиру Эдриса.

Дверь открылась не сразу. Возникший на пороге карлик посмотрел на них недоуменно, но потом, воскликнув: «О!» – отступил назад.

– Входите, джентльмены. Я как раз готовлю кофе. Не желаете?

– Разумеется, не откажемся. – И детективы вошли в гостиную.

– Что это ты не спишь, Тики? – поинтересовался Хесс.

– Не могу уснуть без кофе. Я – мигом. – И в три прыжка скрылся на кухне.

– Чудо в перьях, а? – сказал Хесс и, оглядевшись, ахнул: – Господи, да он себе кресло на заказ сделал!

– А почему бы и нет? – Беглер уселся на диван. – Тебе что, хочется быть карликом?

Хесс подумал и, пожав плечами, сел.

– Да какая мне разница. Я не карлик, и все.

Появился Эдрис, неся поднос с кофейными принадлежностями. Он налил три чашечки, раздал их и опустился в свое кресло, поставив ноги на скамеечку.

Все трое сделали по глотку, и Беглер, считавший себя знатоком, одобрительно кивнул:

– Отличный кофе. Как раз то, что надо.

Эдрис улыбнулся:

– Да я не такой уж специалист по кофе. Не очень-то знаю…

– Бог с ним, с кофе, – перебил его Хесс. – Давай лучше послушаем, что ты знаешь о той женщине. В спальне фото ее мужа?

Но Эдрис был слишком хитер, чтобы попасться в столь явную ловушку.

– Откуда я знаю. Я никогда не был в ее спальне.

Хесс, молча посмотрев на него, встал и направился к входной двери. Через минуту он вернулся из квартиры убитой с двумя фотографиями в руках.

– Кто он? – спросил детектив, протягивая одну из них карлику.

– Это не ее муж. С этим парнем она сбежала от мужа. Его звали Генри Льюис. Он погиб в автомобильной катастрофе лет пятнадцать назад.

– А это ее дочь?

– Да.

– Где она?

– Учится в школе Грэхема, Большой Майами.

– Ее муж жив?

– Жив.

– Имя?

– Мелвил Девон.

– Знаешь, где он живет?

– Где-то в Парадиз-Сити. Точного адреса не знаю.

– Ты сказал, она сбежала с этим Льюисом? Она что, ради него бросила мужа?

– Да. Как я понял из ее слов, она не могла жить с Девоном. Уж больно он был серьезным, только о работе и думал. Не прошло и двух лет после их свадьбы, как она встретила Льюиса. У него водились денежки. Она сбежала с ним. Это было пятнадцать лет назад. И ребенка с собой забрала. Льюис любил детей. Они прожили год в полном согласии, а потом он погиб.

Хесс с недоверием взглянул на Эдриса:

– Обо всем этом она тебе сама рассказала?

– Да, но не за один раз. Когда ее донимала тоска, она приходила ко мне и сидела часами, не произнося ни слова. А иногда начинала говорить и вдруг замолкала. У нее не было ни гроша, когда умер Льюис. Они собирались пожениться, как только Мюриэль получит развод. Она отдала ребенка на воспитание, а сама пошла работать дежурной в гостинице.

Эдрис допил свой кофе, налил себе еще и передал кофейник Беглеру:

– Она попала в дурную компанию. Начала колоться и вылетела из отеля. У нее не было денег на наркотики, и она пошла на панель. Какой-то старик взял ее на содержание. Несколько лет она жила довольно неплохо, пока он не умер. Она послала Норену… это ее дочь… в школу-интернат. Они виделись только во время каникул. Без наркотиков она уже совсем не могла и перебралась из Нью-Йорка сюда. Потом появился Джонни Уильямс. – Эдрис замолчал и посмотрел на Хесса. – Может, вам стоит поговорить с ним. Он знает Мюриэль лучше, чем я.

Хесс налил себе еще чашечку кофе.

– Уильямс мертв. Она его застрелила. Интересно, почему она тебе об этом не сказала, а, Тики? Она ведь тебе все рассказывала? Так почему же не доложила, что выпустила в него пять пуль, прежде чем приехала в «Ракушку»?

Эдрис сидел неподвижно, его большие глаза были печальны, как у спаниеля.

– Она мне ничего не сказала. Я понял, случилось что-то ужасное, но она была пьяна. Я не мог добиться от нее ни одного разумного слова. Значит, она убила его! Так ему и надо, подлецу!

– Что ты хочешь этим сказать? – поинтересовался Беглер.

– Мюриэль была готова на все ради этого паразита. Содержала его, покупала ему одежду, платила за его квартиру. Она была без ума от него. А он обобрал ее до нитки. Последние полгода он увивался вокруг старух из отеля «Палас». В конце концов подцепил одну с деньгами. Мюриэль это доконало. Она так «села» на иглу, что даже не могла принимать клиентов. Ей надо было выплачивать счета за школу и покупать наркотики. Между тем Джонни был при деньгах. Когда она попросила у него взаймы, он над ней посмеялся. Думаю, он делал это слишком часто.

– А дочь? Ей известно действительное положение вещей?

– Нет. На каникулы Мюриэль с дочерью уезжала на море. Она старалась, чтобы Норена пореже бывала у нее дома. Мюриэль мечтала в эти каникулы отвезти дочь на острова Вест-Индии, но денег у нее не было, а Джонни не собирался ее выручать.

– Ты был ее лучшим другом… но ты тоже не очень-то выручал ее, а, Тики?

– У меня она не взяла бы. Я предлагал, но она не могла на это пойти.

– Почему? Ты был ее другом… человеком, которому она всегда доверяла.

Эдрис поднял на Хесса глаза. Взгляд его был бесстрастен.

– Возможно, она думала, что я заслуживаю большей жалости, чем она. Она никогда не видела во мне человека. Я был просто некто… нечто… для того, чтобы выговориться.

Хесс усмехнулся:

– Она говорила, что жалеет тебя?

– Да.

– А скажи-ка, Тики, ты небось накопил денежек, а?

– У меня не столько денег, чтобы их копить.

– Не прибедняйся. Держу пари, своим шутовством ты зарабатываешь немало чаевых.

– Перестань, Фред, – вмешался Беглер. – Это к делу не относится.

– Ну, не знаю. Думаю, этот уродец очень и очень себе на уме, – возразил Хесс, хмуро глядя на Эдриса. – Неужели Мюриэль ни одним еловом не обмолвилась, даже не намекнула, что убила Уильямса?

– Нет.

Хесс снял обертку с пластинки жвачки:

– У нее был пистолет, Тики?

– Не думаю. Хотя и мог быть. Не знаю.

– А кто доставал ей наркотики?

– Не знаю.

– Не ты ли?

– Нет.

Хесс, сунув пластинку в рот, некоторое время разглядывал свои мясистые руки, потом пожал плечами и встал:

– Полагаю, это все. Может, у тебя есть вопросы, Джо?

– Нет. – Беглер тоже поднялся.

– Ладно, пошли.

Детективы направились к двери. Эдрис проводил их взглядом, оставаясь в своем кресле.

– Спасибо за кофе, – поблагодарил его Беглер уже в дверях.

– Смотри, коротышка, не попадись! – крикнул на прощанье Хесс.

Когда детективы ушли, закрыв за собой дверь, Эдрис продолжал сидеть в кресле. Глаза его горели злобой, кровь бросилась в лицо. В приступе ярости он судорожно вцепился в подлокотники и просидел так, пока часы на его руке не показали четверть восьмого. Тогда он вскочил, подошел к телефону и, набрав номер, закурил в ожидании соединения.

– Школа Грэхема, – послышался женский голос.

– Мне нужно поговорить с доктором Грэхемом. По делу, не требующему отлагательства.

– Кто говорит?

– Меня зовут Эдвард Эдрис. Это касается Норены Девон… одной из ваших учениц. Дело очень срочное.

– Не вешайте трубку.

Эдрис нервно затянулся и выдохнул дым через ноздри. Наконец в трубке прозвучал мужской голос:

– Доктор Грэхем у телефона.

– Доктор, это Эдвард Эдрис. Я – друг семьи Девон. Норена хорошо знает меня. Произошел несчастный случай. Ее мать в очень тяжелом состоянии.

– Весьма сожалею. Чем я могу помочь, мистер Эдрис?

– Пожалуйста, сообщите Норене. Только не говорите ей, насколько это серьезно. Просто скажите, что произошел несчастный случай. Доктор Грэхем, так получилось, что мистер Стенли Теббел, адвокат миссис Девон, находится сейчас в Большом Майами. Я уже говорил с ним. Так как он немедленно возвращается в Парадиз-Сити, он захватит Норену с собой. Это сэкономит время. Мать все время спрашивает о дочери. – Карлик умолк, ожидая ответа. Напряжение его росло. Вся суть разговора зависела от того, сыграет ли Грэхем отведенную ему по сценарию карлика роль, или с ним будут трудности.

– Мистер… как вы сказали? – после некоторого замешательства спросил Грэхем.

– Стенли Теббел.

– Норена знает этого джентльмена?

– Она, должно быть, слышала о нем. Но сомневаюсь, что они встречались. Я понимаю, доктор Грэхем, ваши сомнения. Не позволяется отпускать семнадцатилетнюю девушку с незнакомым человеком. Я ценю вашу осмотрительность. Но тут особый случай. Короче говоря, мать Норены умирает. Послушайте, давайте сделаем так: вы сообщите Норене, скажете ей, что звонил я… она знает меня очень хорошо. Попросите ее перезвонить мне, и я объясню ей, кто такой мистер Теббел. Мой телефон – Сикомб 5-5671.

Опять наступило молчание. Наконец доктор Грэхем сказал:

– В этом нет необходимости, мистер Эдрис. Я прослежу, чтобы Норена уехала с мистером Теббелом, как только он появится. Еще раз сожалею о случившемся.

– Спасибо, доктор.

– Норена будет готова через полчаса. Всего вам доброго, мистер Эдрис. – И он повесил трубку.

Эдрис отошел от телефона, и его лицо озарилось дьявольской усмешкой. Он вдруг начал скакать, выбрасывая вперед коренастые ножки, точно лихой казак в танце, и хлопая толстыми ручками в ладоши.

Кружась по комнате, маленький уродец казался олицетворением торжествующего зла.


Доктор Уилбур Грэхем, высокий, лысеющий мужчина с усталым лицом, расхаживал, заложив костлявые руки за спину, по своему огромному кабинету. До конца семестра оставалось три дня, и у него была уйма дел. Но он обнаружил, что не сможет ими заняться, пока не решит проблему с Нореной Девон, одной из его любимых учениц.

Он уже вызвал к себе девушку и сообщил ей печальное известие. Он также сказал, что вот-вот приедет адвокат ее мамы и отвезет ее домой к матери.

Норена не отличалась особой привлекательностью. Очки в голубой пластмассовой оправе и неважный цвет лица не украшали ее, но она была хорошо сложена, и у нее были красивые белокурые волосы.

– Она… она умрет? – спросила девушка.

– Она в тяжелом состоянии, Норена. Ты не должна отчаиваться. Думаю, мистер Эдрис сказал бы, что ее жизнь в опасности, но пока она в тяжелом состоянии, – утешал девушку Грэхем, скрывая правду.

Он все еще расхаживал по кабинету, когда прислуга объявила о приезде мистера Стенли Теббела.

– Проводи его сюда, – приказал Грэхем.

Фил Алджир появился, держа в руках соломенную шляпу. Его красивое лицо выражало целую гамму соответствующих случаю чувств: скорбь, доброжелательность и учтивость, чем он незамедлительно снискал к себе расположение Грэхема. Да и то, как он был одет, вызвало одобрение доктора. По всему видно, человек состоятельный, решил доктор, а в искренности его не может быть и сомнения.

– Извините, что так рано вас побеспокоил, – проговорил Алджир мягким баритоном и позволил себе скупо улыбнуться. – Могу представить, как вы заняты в конце семестра. Но, к сожалению, это дело не требует отлагательств, и я полагал, что мне следует приехать немедленно.

– Да, конечно. – Доктор Грэхем указал рукой на стул. – Пожалуйста, присаживайтесь. Как миссис Девон?

Алджир покачал головой:

– Боюсь, она очень плоха. Вы уже сообщили Норене?

– Да. Для нее, естественно, это большое потрясение. Но я не сказал ей самого худшего.

– Боюсь, всякое может случиться. Нам надо спешить. Но и в этом случае как бы не оказалось слишком поздно.

– Уверен, она уже готова. – Грэхем нажал на звонок на своем столе. – В какой больнице миссис Девон?

Готовый к этому вопросу, Алджир, не мешкая, соврал:

– Я не знаю. Все произошло в такой спешке. Мистер Эдрис забыл сказать мне. Я предполагаю поехать сначала к нему, а потом в больницу. Я прослежу, чтобы вас держали в курсе, доктор.

Появилась служанка.

– Пожалуйста, скажите мисс Девон, что мы готовы, – распорядился Грэхем.

Когда служанка вышла, Алджир поднялся со стула и подошел к большому окну. Ему надо было отвлечь внимание Грэхема и избежать каверзных вопросов.

– Хорошее здесь место, доктор, – сказал он, глядя в окно на школьную территорию. – Клиенты часто просят присоветовать им приличную школу для дочерей. Буду рад порекомендовать вашу.

Грэхем просиял:

– Очень мило с вашей стороны, мистер Теббел. Может быть, не откажетесь взять несколько экземпляров наших проспектов?

– Ну конечно.

Доктор Грэхем достал стопку брошюрок, отпечатанных на машинке, и Алджир принялся их изучать. Проявленный им интерес отвлек Грэхема от опасной темы, связанной с Нореной.

Наконец в дверь постучали. Грэхем открыл ее со словами:

– Входи, Норена. Мистер Теббел здесь.

Девушка вошла и неловко остановилась посреди кабинета. На ней была серая плиссированная юбка, белая блузка, маленькая черная шляпка и черные туфли. Через руку был переброшен жакет в тон к юбке. Она выглядела такой, какой была: примерной ученицей в выходном наряде.

Грэхем понял, что она плакала. Ее глаза за стеклами очков покраснели и опухли от слез. Девушка была очень бледна, но держала себя в руках и даже слегка улыбнулась, когда Алджир направился к ней, дружески, но сдержанно улыбаясь.

– Мы не были прежде знакомы, Норена, – сказал он, протягивая руку. – Последнее время я вел дела твоей мамы. Она часто рассказывала мне о тебе. Жаль, что мы встретились при столь печальных обстоятельствах.

– Да, мистер Теббел, – проговорила Норена и отвела взгляд, чтобы не расплакаться.

Алджир повернулся к Грэхему:

– Ну, мы поехали. Я позвоню вам, как только будут новости. – И добавил, обращаясь к Норене: – Машина у дверей. Можешь садиться.

Грэхем взял девушку за руку:

– До свидания, Норена. Не волнуйся, все будет хорошо. Обязательно.

– До свидания, доктор, и спасибо… – Она быстро отвернулась и вышла из кабинета.

– Ее багаж готов? – спросил Алджир. – Вряд ли она вернется. Ведь это ее последний семестр, не так ли?

– Да, это ее последний семестр. Она берет с собой только дорожную сумку. Остальные вещи я отошлю домой.

– Отлично. Ну, я поехал. Будем надеяться на лучшее.

Мужчины пожали друг другу руки, и Алджир, поспешно спустившись по лестнице, сел за руль «бьюика». Норена уже ждала его в машине на переднем сиденье.

Когда по длинной подъездной аллее они выехали на главную улицу, Алджир заставил себя сдержаться и поборол желание выжать педаль газа до упора. Он отлично понимал, что авария или нарушение дорожных правил в пределах Большого Майами может провалить сулившую огромные деньги и самую дерзкую из когда-либо осуществленных им афер.

«Бьюик» полз в плотном потоке грузовиков, направлявшихся во Флорида-Кис, когда Норена вдруг нерешительно спросила:

– Мистер Теббел, а жизнь мамы действительно в опасности?

– Она очень плоха, Норена. Но ты должна крепиться. В данный момент мы с тобой ничем не можем ей помочь.

– Ее сбила машина, да?

– Да. Она сошла с тротуара, а водитель не сумел вовремя затормозить.

– Она… она была пьяна?

Алджир весь внутренне напрягся. Он мельком взглянул на сидевшую рядом девушку с бледным, застывшим лицом, уставившуюся в переднее стекло.

– Пьяная? Что ты хочешь этим сказать? Разве можно так говорить о своей маме, Норена!

– Мамочка для меня значит больше, чем любой другой человек на свете, – ответила девушка с такой страстью, что Алджир содрогнулся. – Я понимаю ее. Я знаю, через что ей пришлось пройти. Она делала для меня все, что могла. Она пожертвовала собой ради меня. И я знаю, что она пьет. Так она была пьяная?

Алджир беспокойно заерзал.

– Нет, – наконец ответил он. – Послушай, Норена, мне нужно подумать. Я работаю над одним делом. Сиди тихо, ладно? И не волнуйся. Я доставлю тебя к маме, как можно быстрее… Хорошо?

– Хорошо. Простите, что помешала вам.

Алджиру стало не по себе. Его сильные загорелые руки крепко сжали руль. Он не желал знать эту девчонку. Он хотел остаться для нее совершенно посторонним человеком, каким был для него Джонни Уильямс. Войти в спальню Уильямса и выстрелить ему в сердце пять раз оказалось достаточно просто, потому что Алджир не знал этого парня и стрелял как в набитое соломой чучело. Если же он позволит девчонке наладить с ним душевный контакт, как он сможет заставить себя убить ее? Даже несколько слов, только что сказанных ею, вывели его из равновесия: на лице выступил холодный пот, а внутри росло отвратительное чувство страха.

Наконец он выехал по кишащему машинами шоссе из Майами и свернул на широкую магистраль 4А. Подавшись вперед и сосредоточившись только на дороге, Алджир нажал на акселератор.


Самолет из Нью-Йорка приземлился в аэропорту Майами точно по расписанию. Когда пассажиры заполнили зал прилета, стрелки часов показывали семь тридцать.

Среди пассажиров была стройная девушка лет семнадцати с хорошеньким, как у эльфа, точеным личиком. Ее наряд состоял из темно-зеленого замшевого жакета, облегающих черных брюк, заправленных в туфли на низком каблуке, белой косынки на голове и белого шарфика вокруг шеи. Ее соблазнительно торчащие груди и аккуратная попочка, которой она вихляла при ходьбе, привлекали внимание всех мужчин в зале.

Девушка держалась очень самоуверенно. В пухлых, ярко накрашенных губах она сжимала сигарету, взгляд голубых глаз был холоден и высокомерен. А когда мужчины пялились на нее, она одаривала их взглядом, полным враждебности и презрения.

Айра Марш, младшая сестра Мюриэль Марш-Девон, выросла в трущобах Бруклина. Мюриэль, которая была на двадцать два года старше, покинула дом, бесследно исчезнув, еще до рождения Айры. Их мать произвела на свет одиннадцать детей, и Айра была последышем. Четверо парней погибли по пьянке в автокатастрофах. Двое отбывали срок за вооруженное ограбление. Четыре девушки, включая Мюриэль, просто сбежали из трущобы, которая служила им домом, и с тех пор никто их не видел и не слышал. Если бы не Тики Эдрис, Айра никогда бы не узнала, что ее старшая сестра стала проституткой и наркоманкой. Впрочем, ее это мало заботило. Сестры и братья значили для нее не больше, чем отец, старый пьяный развратник, от которого ей приходилось запирать свою спальню.

Однажды вечером четыре месяца назад ее подкараулил у дома улыбающийся карлик в красном «мини-купере». Айра возвращалась из бани, где провела целый час, с наслаждением обмываясь в горячей воде. Так она обычно готовилась к танцам, на которые ходила каждый воскресный вечер.

Завидев Айру, карлик вынырнул из машины и встал на ее пути. На нем был коричневый спортивный пиджак с накладными карманами, серые фланелевые слаксы и коричневая бейсбольная кепка, лихо надвинутая на правый глаз.

– Если ты Айра Марш, у меня к тебе разговор, – сказал он, широко улыбаясь и внимательно разглядывая ее.

Она сердито посмотрела на него сверху вниз.

– А ну, отвали, мальчик с пальчик, – огрызнулась она. – Я с кем попало не разговариваю.

Эдрис хихикнул:

– Это по поводу твоей сестры Мюриэль. Не задавайся, крошка. Мюриэль мой закадычный друг.

Женщины уже глазели на них с обнесенных железными прутьями балконов, а дети, оставив свои игры, обступили и с улюлюканьем показывали пальцем на Эдриса.

Айра не стала долго раздумывать. Ей вдруг захотелось побольше узнать о сестре, которую она знала только по имени. Айра решительно направилась к машине и скользнула на переднее сиденье. Эдрис сел за руль, и «купер-мини» двинулся по улице под крики бежавших следом ребятишек, которые быстро отстали.

– Меня зовут Тики Эдрис, – представился карлик, ведя машину. – Я задумал одно дельце, которое может принести тебе и мне кое-какие деньги.

– А при чем тут я? Ты ведь обо мне ничего не знаешь?

– Нет ничего такого, чего бы я о тебе не знал, – ответил Эдрис и остановил машину у заброшенной строительной площадки.

Месяц назад во время очередного приступа хандры Мюриэль рассказала о своей младшей сестре: «Я никогда ее не видела! И если бы случайно не встретилась со старыми соседями, так и не знала бы, что она родилась. Подумать только! Сестре столько же лет, сколько моей дочери, а я никогда ее не видела!»

Это случайное замечание оказалось ключом к проблеме, которую Эдрис прежде считал неразрешимой. Он обратился в детективное агентство в Нью-Йорке и поручил ему собрать все возможные сведения о семнадцатилетней девушке по имени Айра Марш. За две сотни долларов агентство представило Эдрису отчет на пяти листах, содержавший нужную ему информацию и утвердивший карлика в убеждении, что с помощью этой девушки, если ею правильно руководить, его проблема будет практически решена.

Кое из каких подробностей, приведенных в том же отчете, он понял, что Айра Марш была трудным подростком. Она стояла на учете в местной полиции как несовершеннолетняя преступница, но была достаточно хитра, чтобы ни разу не предстать перед судом. За Айрой Марш закрепилась репутация опытного магазинного воришки, и всякий раз, когда она появлялась в магазинах, охранники не спускали с нее глаз. Она была связана с мокасинской бандой, лидирующей среди групп хулиганов тинейджеров, которые постоянно вступали в стычки с полицией и соперничающими бандами дистрикта. Главарем мокасинов был Джесс Фарр, восемнадцатилетний головорез, который достиг своего непререкаемого авторитета с помощью крепких кулаков. Как следовало из отчета, полгода назад Фарр всюду появлялся с девицей по имени Лея Фельчер. Ровесница Фарра, эта красотка сорвиголова вообразила, что никто не смеет посягнуть на ее Фарра. Но Айра в свою очередь решила, что ей нужен Фарр и место атаманши. И вот в подвале одного из складских помещений две обнаженные по пояс девицы на глазах у всей банды во главе с лидером сцепились в драке за Фарра в качестве приза, пустив в ход ногти, зубы и кулаки. Такой упорной и кровавой драки мокасинам еще не доводилось видеть.

Готовясь вступить в бой за Фарра, Айра предусмотрительно начала заранее тренироваться. В течение трех недель она жила как спартанка и регулярно посещала гимнастический зал Муллигана, где старый боксер, посвященный в ее тайну, тренировал ее, как когда-то самого себя, твердо уверенный в ее победе.

Став подружкой Фарра, Айра все активнее участвовала в действиях банды. Без нее не обходилась ни одна разборка, во время которых она подстрекала парней ввязаться в драку. Ее даже часто использовали в качестве яблока раздора, чтобы нарушить непрочный мир, который время от времени устанавливался между бандами.

Отчет заканчивался следующими словами: «Эта девушка практична, хитра, порочна, эгоистична и беспринципна. По мнению нашего сотрудника, она способна на все, чтобы добиться своей цели. К ее немногим положительным качествам можно отнести смелость, решительность и способность к математике. Когда она оказывается на мели, что случается крайне редко, то подрабатывает у Джо Слессера, букмекера, который ее очень хвалит. С его помощью она научилась управляться с разного рода счетными машинами и компьютерами».

Теоретически Айра Марш идеально подходила на ту трудную роль, которую ей отвел Эдрис. И сейчас, разглядывая ее хорошенькое личико, когда они сидели в машине, он все больше убеждался, что она справится.

– Я наводил насчет тебя справки, крошка. Мне понравилось, что я разузнал. Не хочешь ли подзаработать деньжат?

Все время, пока Эдрис вел машину, и теперь, когда он начал разговор, Айра изучала его так же пристально, как он ее. Инстинкт подсказывал ей, что с этим маленьким уродцем следует ухо держать востро.

– Это зависит от двух вещей: сколько мне причитается и что я должна для этого сделать.

Эдрис похлопал по рулю короткопалой ладонью и улыбнулся:

– В тебе есть азарт, детка?

– Возможно.

– Сколько ты хочешь?

– Столько, сколько смогу получить.

– Я не это имею в виду. Ты когда-нибудь мечтаешь о деньгах? Я – да. – Эдрис положил ногу на ногу. – Я всегда мечтаю иметь много денег. А ты?

– Пожалуй, я тоже.

– И сколько же денег ты мечтаешь иметь?

– Гораздо больше, чем ты мог бы мне дать.

– И все же сколько?

– Миллион долларов.

– И на этом остановиться? – хихикнул Эдрис. – Почему не десять… двадцать миллионов?

Она взглянула на дешевые часы на руке:

– Может, хватит играть в игрушки. Я должна быть дома через десять минут. У меня сегодня свидание.

– Предположим, я подсказал бы тебе, как заработать пятьдесят тысяч долларов, – тихо проговорил Эдрис. – Ты бы рискнула?

Она посмотрела на него и, поняв по выражению его глаз, что он не шутит, почувствовала, как в висках застучала кровь.

– А чем мне рисковать-то? У меня ничего нет.

– Нет, есть. То же самое, чем я собираюсь рискнуть. Все зависит от того, что поставить на кон. Пятьдесят тысяч – неплохая сумма, и риск невелик, но он существует. Ты рискуешь своей свободой, детка, так же как и я своей.

– Откуда ты взял, что моя свобода стоит пятьдесят кусков? Моя свобода? – Она рассмеялась. – Да за такие деньги я сделаю все.

Увидев ее безжалостную улыбку, карлик удовлетворенно кивнул:

– Их надо заработать, крошка, учти это. У меня для тебя необычная работа, но тебе придется потрудиться, чтобы получить свои денежки.

– И какая же это работа?

– Я скажу, но сначала надо ввести тебя в курс дела.

Вот тогда-то Айра и узнала, что сестра сбежала от мужа, взяв с собой ребенка, и кончила тем, что стала проституткой.

– Твоя сестра еще и наркоманка, – завершил свой рассказ Эдрис. – Она обречена, и с этим ничего не поделаешь. Думаю, протянет месяца четыре… не больше. Она умирает на глазах.

Айра слушала карлика, уперев локти в колени, и взгляд ее голубых глаз был сосредоточен. Она забыла о свидании с Джессом, о воскресной танцульке, обо всем на свете, словно завороженная его писклявым шепотом, который, как яд, просачивался ей в уши.

Наконец Эдрис приступил к объяснению того, что он хочет, чтобы она сделала. Это было похоже на сюжет какого-нибудь фильма. И сначала она решила, но не сказала ему, что он сумасшедший: этакий уродец с дырочкой в башке. Но по мере того, как он посвящал ее в свой замысел, Айра начинала понимать, что план может сработать и, если дело выгорит, денежки ей обеспечены.

– Он никогда не видел своей дочери, – закончил свою речь Эдрис. – Шестнадцать лет он ничего о ней не слышал. Семейное сходство налицо, я же это вижу. Ты удивительно похожа на Мюриэль. Он это тоже заметит. Так что беспокоиться не о чем. Он без сомнения примет тебя за свою дочь. Понимаешь?

Да, она понимала. Айра слышала от матери, что она похожа на Мюриэль, когда та была в таком же возрасте.

– А как же ее дочь? Та, за кого я должна себя выдать? Предположим, она прослышит обо мне?

– Не прослышит, – ответил Эдрис, потирая руки. – Ее нет в живых. Умерла на прошлой неделе. Вот почему я здесь. Если бы она была жива, у нас ничего не вышло бы. Мне пришла в голову эта идея, только когда Мюриэль сказала, что дочка умерла. – Он пытливо вгляделся ей в лицо, чтобы проверить, приняла ли она эту ложь. – Даже сейчас, пока жива Мюриэль, мы ничего не можем предпринять. Но ждать недолго… три или четыре месяца.

Айру покоробило от этих слов, и она беспокойно заерзала:

– Отчего умерла ее дочь?

– Судорога свела ногу, когда она плавала, и она утонула, – тут же нашелся карлик.

– Неужели Мюриэль никак нельзя спасти?

– Нет, она уже не жилец на свете.

Айра молчала, уставившись в переднее стекло машины.

– Ну? – нетерпеливо спросил Эдрис. – Ты согласна? Риска-то немного.

– Я подумаю. Тут есть над чем подумать. В следующее воскресенье в это же время будь здесь, и я дам ответ.

– Я не смогу снова выбраться сюда из Парадиз-Сити, крошка. Я потратил на поездку часть ежегодного отпуска. Мне нужно зарабатывать на жизнь. – Он достал из бумажника визитку. – Вот мой адрес. Пошли телеграмму, когда примешь решение. Пиши коротко: да или нет. Особой спешки нет. Пока Мюриэль жива, у нас связаны руки, так что времени предостаточно, чтобы дело приняло нужный нам оборот, а это обязательно так и будет.

Она вспоминала эту первую встречу с Эдрисом, направляясь через зал аэропорта к автовокзалу. С тех пор она видела его дважды. За четыре месяца ожидания карлик так отшлифовал свой план, что Айре не к чему было придраться. Своему отцу она сказала, что нашла работу за пределами Нью-Йорка и домой больше не вернется. Отец был слишком пьян, чтобы переживать. Единственное, о чем она сожалела, – это о необходимости расстаться с Джессом Фарром. Она не призналась ему, что ей предстоит сделать. Иначе он задал бы слишком много вопросов. Она уговаривала себя, что, имея пятьдесят тысяч долларов, сможет отхватить еще и не таких мужчин. Но почему-то не верила в это. К своему негодованию, Айра обнаружила, что влюблена в Джесса больше, чем осознавала. Она будет по нему скучать.

Провожаемая взглядами мужчин, она вышла из здания аэропорта на залитую утренними лучами солнца автобусную остановку и села в автобус, следующий в Сикомб.

Так крошится печенье

Подняться наверх