Читать книгу Война Калибана - Джеймс С. А. Кори - Страница 10

«Арман Да-Джанг» был дредноутом класса «Доннаджер» – полкилометра в длину, четверть миллиона тонн сухого веса. В доке поместилось бы четыре конвойных фрегата и еще несколько челноков и ремонтных устройств. Сейчас здесь стояло всего два корабля: большой, роскошный шаттл, доставивший марсианского посла и госчиновников, которые летели на Землю, и маленький, но куда более функциональный флотский челнок, подкинувший Бобби от Ганимеда. Оставшуюся площадь Бобби использовала для спортивной пробежки.

Дипломаты наседали на капитана «Да-Джанга», требуя немедленно доставить их на Землю, и потому корабль почти непрерывно шел на одном g. Для большинства марсиан это было неприятно, зато Бобби отлично подходило. Военных постоянно тренировали на перегрузки и не менее раза в месяц проводили продолжительные учения на одном g. Никто не объяснял, что их готовят к боевым действиям на Земле. Ясно было и без того.

Командировка на Ганимед лишила ее тренировок на перегрузку, зато долгий перелет к Земле предоставил отменную возможность вернуть форму. Меньше всего ей хотелось показаться аборигенам слабачкой.

– Я могу все, что можете вы, только лучше, – напевала она на бегу задыхающимся фальцетом. – Все, что можете вы, только лучше.

Бобби бросила взгляд на браслет с часиками. Два часа. При таком неторопливом темпе это двенадцать миль. Многие ли земляне регулярно пробегают по двенадцать миль? Марсианская пропаганда внушала, что половине землян и работать-то не приходится: живут на государственные дотации и тратят скудный доход на наркотики и стимуляторы. Ну, может, кое-кто и пробегает по двенадцать миль. Она бы поспорила, что команда Снупи могла пробежать, судя по тому, как они мчались от…

– Я могу все, что можете вы, только лучше, – пропела Бобби и сосредоточилась на шлепках своих подошв по металлической палубе.

Она не заметила вошедшего в док посыльного и, удивленно обернувшись на его оклик, запуталась в собственных ногах и едва успела выставить вперед левую руку, чтобы не расплескать мозги по палубе. В запястье что-то хрустнуло, правое колено больно ткнулось в пол, и она перекатилась, смягчая удар.

Полежала на спине, двигая руками-ногами, проверяя, нет ли серьезных повреждений. Было больно, но нигде ничего не скребло. Значит, переломов нет. Едва вышла из госпиталя и уже ищет новых приключений на башку! Посыльный подбежал к ней, поспешно присел рядом.

– Бог мой, сержи, ну вы и грохнулись! – проговорил флотский. – Ну и грохнулись!

Он пощупал ей правое колено, на котором ниже спортивных шортов уже наливался синяк, потом спохватился и отдернул руку.

– Сержант Драпер, вас приглашают на совещание в конференц-зале G в четырнадцать пятьдесят, – срывающимся баском отбарабанил парень. – Почему вы не взяли с собой терминал? Вас долго не могли найти.

Бобби кое-как поднялась на ноги, опасливо попробовала колено: удержит ли?

– Ты сам ответил на свой вопрос, малыш.

* * *

Бобби явилась в конференц-зал за пять минут до срока. Она до стрелок отгладила форму красноватого с хаки цвета. Камуфляж нарушала лишь белая повязка на запястье – медик компании определил легкое растяжение. Десантник в полном боевом снаряжении, со штурмовой винтовкой, открыл дверь и улыбнулся девушке. Улыбка у него была приятная – ровные белые зубы, глаза – черные, миндалевидные.

Бобби улыбнулась в ответ и прочитала имя на скафандре. Капрал Мацуки. Никогда не знаешь, с кем столкнешься на камбузе или в весовой, так что завести друзей не помешает.

Она не успела задержаться: кто-то изнутри окликнул ее по имени.

– Сержант Драпер, – повторил капитан Торссон, нетерпеливо указывая на стул за длинным столом для совещаний.

– Сэр. – Прежде чем сесть, Бобби четко отсалютовала. И удивилась, как мало народа собралось. Только Торссон из разведки и двое незнакомых штатских.

– Сержант, мы обсуждали подробности вашего рапорта. Вы внесли ценный вклад.

Минуту Бобби ждала, что ей представят незнакомцев, затем, поняв, что Торссон не намерен называть их имена, ответила:

– Да, сэр, готова помочь, чем могу.

Заговорила первая из штатских – суровая с виду рыжеволосая женщина в очень дорогом костюме:

– Мы пытаемся уточнить ход событий, предшествовавших атаке. Вы сможете указать на карте, где располагались со своей стрелковой командой, когда приняли по рации вызов на пост? Бобби показала, потом шаг за шагом описала, что происходило в тот день. Рассматривая принесенную ими карту, она впервые поняла, как далеко на лед отбросило ее падение орбитального зеркала. Похоже, всего несколько сантиметров отделяло Бобби от превращения в прах вместе со всем взводом…

– Сержант… – Судя по интонации, Торссон обращался к ней не в первый раз.

– Простите, сэр, задумалась, глядя на снимки. Больше не повторится.

Торссон кивнул, но на лице его мелькнуло странное, непонятное Бобби выражение.

– Мы хотим установить, где именно располагался Феномен перед атакой, – сказал второй штатский, пухлый мужчина и редеющими каштановыми волосами.

Теперь это называется «Феномен». И произносит он это с большой буквы. Феномен – нечто случившееся ни с того ни с сего. Редкое, непредсказуемое явление. Просто все еще боятся назвать его по имени: Оружие.

– Итак, – говорил пухлый, – основываясь на продолжительности вашего радио-контакта и на сведениях о потере радиосигнала на точках в окрестностях вашего района, мы выяснили, что источник глушения совпадает с положением самого Феномена.

– Постойте, – качнула головой Бобби, – как это? Монстр не мог глушить радио, у него не было никакой техники. Даже скафандра, чтобы дышать, не было! Где могла прятаться глушилка?

Торссон отечески потрепал ее по руке, чем не столько успокоил, сколько разозлил Бобби.

– Данные не лгут, сержант. Зона глушения перемещалась. И центром ее все время оставалось это… создание. Феномен, – сказал Торссон и отвернулся, вступая в разговор с пухлым и рыжеволосой.

Бобби откинулась назад, чувствуя, как этот зал угнетает ее, словно она одна здесь осталась без партнера по танцу. Но Торссон ее не отпускал, значит, просто уйти нельзя.

Рыжая сказала:

– На основании данных о потере сигнала, он был внедрен сюда, – палец ткнул в какую-то точку на карте, – и продвигался к посту ООН вдоль этого хребта.

– Что это за место? – нахмурился Торссон.

Пухлый развернул вторую карту и несколько секунд разбирался в ней.

– Похоже, старый сервисный тоннель гидростанции купола. Здесь сказано, что он десятки лет как не используется.

– Ну вот, – сказал Торссон, – как раз подходит, чтобы тайно доставить через него нечто опасное.

– Да, – согласилась рыжая, – возможно, они перемещали его к марсианскому посту, а он вырвался на волю. Десантники с ним не совладали и бросились бежать.

Бобби не сдержала презрительного смешка.

– У вас есть что добавить, сержант Драпер? – обернулся к ней Торссон.

Он смотрел на нее со своей загадочной усмешкой, но Бобби за время знакомства с разведчиком хорошо усвоила: больше всего он ненавидит пустословие. Если открываешь рот, проверь, действительно ли необходимо то, что ты собираешься сказать. Двое штатских уставились на нее с таким изумлением, словно это таракан поднялся на две ноги и заговорил.

Бобби покачала головой.

– Знаете, когда я была салагой, сержант в учебке объяснял мне, что в Солнечной системе опаснее марсианских десантников. Знаете, что?

Штатские все так же таращились на нее, зато Торссон кивнул и одними губами подсказал ей:

– Десантники ООН.

Пухлый с рыжей переглянулись, рыжая закатила глаза. Но Торссон продолжал уже вслух:

– Так вы не верите, что бойцы ООН бежали от чего-то, с чем не могли совладать?

– Ни на ломаный грош, сэр.

– Тогда поведайте нам свое мнение.

– На посту ООН размещался целый десантный взвод. Такой же численности, как на нашем. А побежали они, когда осталось шестеро. Всего шестеро. Они дрались чуть не до последнего бойца. И бросились к нам не для того, чтобы вырваться из боя. Они рассчитывали, что мы их поддержим.

Пухлый поднял с пола кожаный портфель и принялся в нем рыться. Рыжая следила за ним, словно больше интересовалась его портфелем, чем словами Бобби.

– Будь это тайное оружие ООН, которое им поручили доставить или охранять, они бы к нам не побежали. Скорее умерли бы, чем провалили задание. Как и любой из нас.

– Благодарю вас, – произнес Торссон.

– Я хочу сказать: это ведь был не наш бой, и все равно мы до последнего пытались остановить тварь. Думаете, ооновцы хуже нас?

– Благодарю вас, сержант, – уже громче повторил Торссон, – я склонен с вами согласиться, но мы должны обсудить все версии. Ваше замечание услышано.

Пухлый наконец нашел то, что искал. Коробочку с мятными пастилками. Он достал одну и предложил коробочку рыжей. Воздух наполнил тошнотворно сладкий запах. Набив рот мятой, пухлый промычал:

– Спасибо, сержант. Думаю, мы больше не будем отнимать у вас время.

Бобби встала, снова отсалютовала Торссону и вышла из комнаты. У нее колотилось сердце и ныли стиснутые челюсти. Штатским не понять. Никому не понять.

* * *

Когда в грузовой отсек вошел капитан Мартенс, Бобби заканчивала разборку оружия, встроенного в правый рукав боевого скафандра. Она сняла с крепления трехствольный пистолет Гатлинга[9] и положила его на пол рядом с тремя дюжинами деталей, снятых раньше. Рядом с ними стояли банка чистящего средства для оружия, бутыль смазки и еще лежали разнообразные шомпола и щетки.

Мартенс дождался, пока она отложит пистолет на подстилку, и сел на пол рядом с Бобби. Та прикрепила на шомпол проволочный ершик, обмакнула в банку и один за другим принялась прочищать стволы. Мартенс наблюдал.

Через несколько минут Бобби сменила ершик на тряпицу и удалила из стволов остатки чистящего средства. Она уже смазывала механизм Гатлинга и систему подачи патронов, когда Мартенс наконец заговорил.

– Знаете, – сказал он, – Торссон с самого начала служил во флотской разведке. После подготовительных курсов и академии первое же назначение – в штаб флота. Он знает только хиляков из разведуправления. Последний раз стрелял двадцать лет назад, когда шесть недель провел в учебке. Он никогда не командовал стрелками, не служил в боевом взводе.

Бобби отложила бутыль со смазкой и начала сборку.

– Очень интересно, спасибо, что поделились.

– Так вот, – без запинки продолжал Мартенс, – что же вы такое вытворяете, если Торссон явился ко мне с вопросом, не сказывается ли еще ваша контузия?

Бобби выронила гаечный ключ, но подхватила его другой рукой, не дав упасть на палубу.

– Это официальный визит? Если нет, можете ва…

– Это я-то? Я не умник из разведки, – отрезал Мартенс. – Я десантник. Десять лет службы, пока мне не предложили перейти в социопсихологическую службу. Степень получил сразу в теологии и в психологии.

У Бобби зачесался нос, и она неосторожно потерла его. Запах ружейного масла дал ей знать, что смазка у нее теперь по всему лицу. Мартенс глянул на Бобби, но не замолчал. Она попробовала заглушить его голос, с громким лязгом состыковывая детали.

– Я прошел муштру, тренажеры ближнего боя, боевые учения, – повысив голос, продолжал Мартенс. – Знаете, новобранцем я попал в лагерь, где моим первым сержантом стал ваш отец. Старший сержант Драпер, великий человек. Для нас, салаг, он был богом.

Бобби вскинула голову и прищурилась. Знакомство с этим мозгоправом словно чем-то марало память отца.

– Я не лгу. И будь ваш отец здесь, он бы велел вам меня выслушать.

– Идите вы!.. – отозвалась Бобби. И представила, как поморщился бы отец, видя, что она за бранью скрывает страх. – Ни хрена вы не знаете.

– Знаю, что, когда сержант артиллерии вашего уровня и боеготовности падает с ног при виде сопляка-посыльного, дело плохо.

Бобби отшвырнула ключ, расплескав смазочное масло. Пятно расползлось по коврику, словно кровь.

– Я споткнулась, черт вас побери! Мы шли на полном g, и я просто… упала.

– А сегодняшнее совещание? Орать на штатских аналитиков, что десант умирает, но не сдается?

– Я не орала, – сказала Бобби, сомневаясь, что говорит правду. Едва она вышла из конференц-зала, в голове у нее все смешалось.

– Сколько раз вы стреляли со вчерашнего дня, когда чистили оружие?

– Что? – Бобби почему-то затошнило.

– Если на то пошло, сколько раз вы стреляли с позавчера, когда чистили его до того? Или еще раньше?

– Перестаньте, – попросила Бобби, слабо отмахнувшись и подыскивая место, куда сесть.

– Вы хоть раз стреляли с посадки на «Да-Джанг»? Мне известно, что пистолет вы чистите каждый божий день, а иногда и дважды в день.

– Нет, я… – Бобби наконец плюхнулась на ящик со снарядами. Она не помнила, чтобы вчера чистила оружие. – Я не знала!

– Это посттравматический синдром, Бобби, – сказал Мартенс, – но стыдиться тут нечего. Это не слабость, не моральная ущербность. Это неизбежно, когда человек переживает что-то ужасное. Ваше сознание не в силах переработать случившееся на Ганимеде, и потому вы действуете иррационально.

Мартенс, переместившись, оказался перед ней на корточках. Бобби испугалась, что психолог попытается взять ее за руку и тогда она его ударит.

Он не попытался.

– Вам стыдно, – говорил он, – а стыдиться тут нечего. Вас учили твердости, компетентности, готовности ко всему. Учили, что, если делать свое дело и не забывать уроков подготовки, вы с чем угодно справитесь. А прежде всего учили, что важнее всех на свете ваши соседи по стрелковой цепи.

Что-то дернулось под веком, и Бобби потерла скулу с такой силой, что перед глазами вспыхнули искры.

– А потом вы наткнулись на такое, к чему вас не готовили, и оказались беззащитны. И потеряли сослуживцев, друзей. Бобби начала отвечать и поняла, что слишком долго задерживала дыхание, так что вместо слов из горла вырвался резкий выдох. Мартен не умолкал:

– Вы нам нужны, Роберта. Мы должны вернуть вас. Я не был там, где вы сейчас, но видел многих, побывавших там, и знаю, как вам помочь. Если вы мне позволите. Если станете говорить со мной. Я не могу ничего исправить, не могу вас вылечить, но вам станет лучше.

– Не называйте меня Робертой, – шепнула Бобби, почти не слыша сама себя.

Она коротко, часто подышала, стараясь прочистить голову, не отравившись при этом кислородом. Вокруг висело амбре грузового отсека, от скафандра тянуло резиной и металлом. Резкие запахи ружейного масла и гидравлической жидкости, въедавшиеся в металл, сколько бы ни драили палубу, состязались между собой. Мысль о тысячах флотских и десантников, которые проходили здесь, точно так же чистили свое снаряжение, привела ее в себя.

Бобби вернулась к полуразобранному оружию и подняла его с коврика, пока расплывавшаяся лужица смазки не залила деталей.

– Нет, капитан, беседа с вами мне не поможет.

– А что поможет, сержант?

– Что там убило моих друзей и развязало войну? Кто-то ведь протащил эту тварь на Ганимед? – Она со щелчком вставила пистолет в крепление, рукой прокрутила тройной ствол, и он провернулся с маслянистым шорохом высококачественного снаряжения. – Я узнаю кто. И убью их.