Читать книгу Засуха - Джейн Харпер - Страница 8

Они сидели на колкой сухой траве у дома, вытянув ноги и привалившись спинами к стене рядом с панелью, под которой скрывался тайник. Выжимая все что можно из узенькой полоски тени, пока Рако быстро излагал факты. Он начал говорить со слегка отстраненным видом человека, которому уже приходилось все это рассказывать.

– Сегодня будет ровно две недели с того дня, – сказал он, обмахиваясь потрепанным порножурналом. – Курьер привез посылку и обнаружил Карен. Позвонил в службу спасения. Звонок поступил около 5:40 вечера.

– Вам?

– И в Клайд, и местному врачу. Диспетчер ставит в известность нас всех. Врач был ближе всех, так что он оказался на месте первым. Доктор Патрик Ли. Ты его знаешь?

Фальк потряс головой.

– В общем, сначала появился он, потом, через пару минут, подъехал я. Я подъезжаю, а дверь открыта, и доктор склонился над Карен в прихожей, проверяет признаки жизни или что они там в таких случаях делают. – Рако надолго замолчал, глядя невидящими глазами на деревья вдали. – Я никогда с ней не был знаком, не знал даже, кто она, но он ее знал. Все руки в ее крови. И кричит, прямо, знаете, орет на меня: «У нее дети есть, тут могут быть дети». Так что…

Вздохнув, Рако открыл старую пачку Люковых сигарет. Сунул одну в зубы, предложил пачку Фальку, который, к собственному удивлению, тоже взял сигарету. Он не мог припомнить, когда в последний раз курил. Запросто могло быть на этом самом месте, с лучшим – теперь мертвым – другом. Почему-то казалось правильным взять сигарету именно сейчас. Фальк затянулся и вспомнил, почему свое время с легкостью забросил эту привычку. Глубокий вдох, запах табака мешается с ароматом эвкалиптов – и тут ощущение, что ему опять шестнадцать, окатило его, как никотиновый приход.

– В общем, док орет, и я несусь в дом. Понятия не имея, кто внутри и что я там обнаружу. Может, кто-то вот-вот выскочит из-за угла с пушкой в руках. Хочу позвать детей, и тут до меня доходит, что я даже имен их не знаю. Так что я ору: «Полиция! Все порядке, выходите, вы в безопасности», что-то в этом роде. – Он глубоко затянулся, припоминая. – А потом я слышу этот плач – такие, знаете, вопли – и бегу на звук, не зная, что там, впереди. Захожу в детскую и вижу в колыбели эту малышку, и верещит она благим матом. Честное слово, не думал, что так обрадуюсь ребенку, который голову себе готов оторать.

Рако выпустил в воздух струю дыма.

– Потому что с ней все было в порядке, – сказал он. – Я просто поверить не мог. Она явно была напугана, но, насколько я мог видеть, невредима. И, помню, я еще подумал в тот момент, что все, может, еще будет ОК. Да, это грустно, конечно, насчет ее мамы. Просто трагедия. Но, слава Богу, дети в порядке. Но потом глянул в коридор, а там – дверь приоткрыта.

Он тщательно затушил окурок о землю, не глядя на Фалька. Фальк почувствовал, как его бросает в холодный пот: он знал, что сейчас будет.

– И видно было, что это тоже детская. Синие стены, постеры с машинами, ну, понимаете? Комната мальчишки. И из этой комнаты – ни звука. Так что я пересекаю коридор, распахиваю дверь, и ясно, что ничего не в порядке. – Он помолчал. – Эта комната была как вид из ада. Эта комната – худшее, что я видел в своей жизни.

Они сидели в молчании. Потом Рако прочистил горло.

– Пойдем, – сказал он, вставая на ноги и потирая руки, будто пытаясь стряхнуть воспоминание. Фальк встал и последовал за ним к крыльцу.

– Вскоре после этого по вызову приехала команда из Клайда, – продолжил Рако, пока они шли вокруг дома. – Полиция, скорая. Было уже почти полседьмого, когда они сюда добрались. Мы обыскали остальные комнаты, и больше никого там, слава Богу, не было, так что все отчаянно пытались дозвониться Люку Хэдлеру. Сначала народ беспокоился, ну, знаете, как же нам все это ему сообщить? Но потом – телефон все не отвечает, и машины его тоже нет, и домой он не приехал, и вдруг замечаешь, что настроение начинает меняться.

– А что Люк должен был делать в тот день?

– Пара ребят из местной волонтерской команды спасателей знали о том, что он договорился с другом пострелять кроликов у него на ферме после обеда. Парень по имени Джейми Салливан. Кто-то позвонил ему, и Салливан все подтвердил, но сказал, что Люк уже два часа, как от него уехал.

Они подошли к входной двери, и Рако достал связку ключей.

– Люк до сих пор никак не проявлялся, и телефон у него не отвечал, так что мы вызвали еще людей на подмогу из команды волонтеров. Поставили их в пары с полицейскими, отправили на поиски. Кошмарные были два часа. Невооруженные люди прочесывали поля и буш, не зная, что они там найдут. Мертвого Люка? Живого? И ни малейшего понятия, в каком он будет состоянии. Все мы дергались, а вдруг он забился куда-нибудь с ружьем и самоубийственными намерениями. В конце концов, один из волонтеров наткнулся на его пикап, скорее по чистой случайности, чем почему-либо еще. Машина была припаркована на какой-то богом забытой поляне километра за три отсюда. Беспокоиться, как выяснилось, было нечего. Люк лежал в кузове мертвый, и большая часть лица у него отсутствовала. И его собственное ружье, – зарегистрированное, все по закону – было у него в руках.

Рако отпер и толчком открыл дверь.

– Так что, казалось, вот и все. Дело ясное. Комар носа не подточит. А вот здесь – он отступил в сторону, чтобы Фальку видна была узкая длинная прихожая, – начинаются странности.

В прихожей было душно и пахло хлоркой. Боковой столик, заваленный счетами, ручками и прочей домашней мелочью, косо стоял у дальней стены, сдвинутый со своего законного места. Выложенный плиткой пол сиял страшной чистотой. Вся прихожая была отскоблена добела.

– Ребята из уборочной службы хорошо поработали, так что никаких неприятных сюрпризов, – сказал Рако. – Ковер в комнате мальчика им спасти не удалось. Не то чтобы кто-то об этом жалел.

Стены были увешаны семейными фотографиями. Многие были странно знакомыми, и Фальк вдруг осознал, что уже видел их во время поминальной службы. Все вместе производило впечатление гротескной пародии на тот уютный семейный дом, который он когда-то знал.

– Тело Карен нашли прямо здесь, в прихожей, – сказал Рако. – Дверь была распахнута, так что курьер увидал ее сразу.

– Она что, бежала к двери? – Фальк попытался представить, как Люк гонится за женой по всему дому.

– Представь себе, нет. Она шла ее отпирать. В нее выстрелили с порога. Это ясно было по положению тела. Но скажи-ка мне вот что: когда ты приходишь вечером домой, ты что, звонишь в дверь, чтобы жена открыла?

– Я не женат, – отвечал Фальк.

– Ну, а я женат. И можешь звать меня чересчур продвинутым, но у меня от дома есть собственный ключ.

Фальк задумался.

– Может, он хотел застать ее врасплох? – сказал он, проигрывая в голове этот сценарий.

– Зачем лишние сложности? Отец приходит домой, размахивая заряженным ружьем. Я так думаю, это само по себе кого хочешь застанет врасплох. Он знает, что они оба дома. Знает, где кто находится. Все просто.

Фальк встал перед дверью и на пробу открыл и закрыл ее несколько раз. Из полутьмы прихожей открытая дверь казалась прямоугольником ослепительного света. Он представил, как Карен идет к двери на стук, думая, может, совсем о другом, или в раздражении, что ее от чего-то оторвали. Щурится от яркого света, и это дает ее убийце секунду, чтобы поднять ружье.

– Просто это показалось мне странным, – сказал Рако. – Зачем стрелять в нее прямо в дверях? Все, чего он добился, – дал мальчонке шанс обмочить штанишки и удрать, не обязательно в этом порядке.

Рако посмотрел мимо Фалька, вглубь дома.

– И здесь возникает вторая странность, – сказал он. – Готов?

Фальк кивнул и последовал за ним дальше во мрак коридора.

Когда Рако включил свет в маленькой синей спальне, то первым впечатлением Фалька было, будто кто-то собрался делать здесь ремонт. На детской кровати, криво сдвинутой к задней стене, не было ничего, кроме голого матраса. Игрушки сложены в коробки, поставленные кое-как одна на другую у стены под футбольными постерами. Здесь явно был ковер, который убрали, обнажив необработанное дерево половиц. Пол был усыпан слоем мелких опилок, в котором они уже оставили следы. С досок в углу был снят верхний слой дерева. Пятно все равно было заметно.

Рако замешкался в дверях.

– Мне все еще непросто здесь находится, – неохотно сказал он, пожав плечами.

А ведь когда-то это была уютная спальня, вспомнилось Фальку. Двадцать лет назад она принадлежала собственно Люку. Фальк сам много раз здесь ночевал. Шептался в темноте с Люком. Задерживал дыхание и глотал смех, когда Барб Хэдлер кричала им, чтобы они немедленно заткнулись и спали. Засыпал в уютном спальном мешке совсем рядом с тем местом, где было теперь это ужасное пятно. Эта комната была когда-то хорошим местом. Теперь, как и в прихожей, здесь пахло хлоркой.

– Можно открыть окно?

– Лучше бы не надо, – ответил Рако. – Приходится держать жалюзи опущенными. Подловил пару ребят, которые пытались сделать снимки, вскоре после того, как это случилось.

Рако вытащил свой планшет и тапнул пару раз по экрану. Передал планшет Фальку. На экране была череда снимков.

– Тело мальчика уже убрали, – сказал Рако. – Но тут видно, как все в комнате было.

Жалюзи на фотографиях были подняты полностью, и свет заливал кошмарную сцену под окном. Дверцы шкафа были распахнуты настежь; висевшая внутри одежда сдвинута вбок. Большая плетеная коробка для игрушек – перевернута. Покрывало с ракетами было отброшено с кровати, будто кто-то проверял, что под ним. Ковер был, в основном, бежевого цвета, кроме одного угла, который занимала темная красно-черная лужа, растекавшаяся из-под перевернутой корзины для белья.

На секунду Фальк попытался представить себе последние секунды Билли Хэдлера. Вот он скорчился в углу, по ноге стекает горячая моча; он пытается подавить рвущиеся из груди судорожные вздохи.

– У вас дети есть? – спросил Рако.

Фальк потряс головой.

– У вас?

– Один на подходе. Девочка.

– Поздравляю.

– Хотя есть еще целая армия племянников. Не здесь – дома, в Южной Австралии. Несколько – возраста Билли, и есть еще парочка помладше, – сказал Рако, забирая у Фалька планшет и проматывая фотографии. – И вот в чем дело. Моим братьям прекрасно известны все места, где прячутся их дети. Заведи их в комнату к ребенку с завязанными глазами, и они найдут своего в два счета.

Он тапнул по экрану.

– Как ни посмотри, выглядит оно так, будто кто-то что-то искал, – сказал Рако. – Кто-то, кто не знал потайные места Билли, методически обшаривал комнату. Он в шкафу? Нет. Под кроватью? Нет. Похоже, будто мальчонку выслеживали планомерно.

Фальк пристально всмотрелся в темное пятно, которое когда-то было Билли Хэдлером.

– Покажи, где нашли Шарлот.

Детская напротив была отделана в желтых тонах. Музыкальная карусель свисала с потолка посреди пустой комнаты.

– Джерри и Барб забрали колыбельку, – объяснил Рако.

Фальк осмотрелся. Как сильно эта комната отличалась от других. Ковер и мебель оставались на своих местах. Едкий запах хлорки отсутствовал. Казалось, это некое заповедное место, не затронутое тем ужасом, который происходил снаружи, за дверью.

– Почему Люк не убил Шарлот? – спросил Фальк.

– Расхожее мнение гласит, что дело во внезапно проснувшейся совести и чувстве вины.

Фальк вышел, вновь пересек коридор, вернувшись в комнату Билли. Встал у пятна в углу, повернулся на сто восемьдесят градусов и прошел обратно в комнату Шарлот.

– Восемь шагов, – сказал Фальк. – Но я – относительно высокого роста. Будем считать, для большинства людей это девять. Девять шагов от тела Билли до Шарлот, которая лежит в своей колыбели, как на тарелочке. А Люк весь накачан адреналином, кровь стучит в ушах, кровавый туман, все дела. И вот девять шагов. Вопрос в том, достаточно ли этого для полной перемены образа мыслей?

– По мне, кажется, недостаточно.

Фальк подумал о человеке, которого когда-то знал. Картина, которая прежде была такой ясной, теперь стала искаженной, размытой.

– Ты был знаком с Люком? – спросил он.

– Нет.

– У него настроение менялось быстрее, чем он успевал пальцами щелкнуть. Девять шагов – это на восемь больше, чем ему было нужно.

И все же в первый раз с тех пор, как он вернулся в Кайверру, Фальк почувствовал, как его кольнуло сомнение.

– Это же своего рода программное заявление, правда, разве нет? Что-то в этом роде. Это – личное. Он убил всю свою семью. Вот что будут говорить о тебе люди. Женщина, на которой Люк женат уже восемь лет, истекает кровью на полу в прихожей, а он проводит – сколько там? Две минуты, три? – переворачивая вверх дном детскую, чтобы убить своего собственного сына. Как закончит, планирует убить и себя тоже. Так что если это был Люк, – он слегка замялся на слове «если», – почему его дочь осталась в живых?

Они постояли с минуту, молча глядя на карусельку, неподвижно висевшую над пустым местом. Зачем нужно было убивать всю семью, кроме младенца? Фальк поворачивал эту мысль в уме и так и сяк, пока не додумался до нескольких возможных причин. Стоящей была только одна.

– Может, тот, кто был здесь в тот день, не убил младенца потому, то ему не нужно было убивать младенца, – сказал Фальк наконец. – Ничего личного. Какая разница, кто ты. Ребенок в тринадцать месяцев – не свидетель.