Читать книгу Леди Сьюзен - Джейн Остин, Сет Грэм-Смит - Страница 18

Дорогая матушка, в четверг вечером вернулся мистер Вернон со своей племянницей. Еще днем леди Сьюзен получила от него письмо, где говорилось, что мисс Саммерс наотрез отказывается оставить мисс Вернон у себя в школе. Мы, следовательно, были готовы к ее приезду и с нетерпением ожидали их весь вечер. Приехали они, когда мы пили чай, и должна сказать, что никогда прежде не приходилось мне видеть существа более запуганного, чем Фредерика.

Леди Сьюзен, которая пролила столько слез в ожидании дочери, встретила ее совершенно невозмутимо, не выдавая своих чувств. Она почти не разговаривала с ней, а когда Фредерика, стоило нам сесть за стол, разрыдалась, вывела ее из комнаты и довольно долго не возвращалась; когда же она наконец к нам присоединилась, глаза у нее были красные и выглядела она такой же взволнованной, как и до приезда дочери. Фредерика в тот вечер больше не появлялась.

Бедный Реджинальд был так опечален, видя, как расстроена его очаровательная подруга, он смотрел на нее так участливо, что я, заметив, с каким торжеством она поглядывает на него, с трудом себя сдерживала. Эта мелодрама продолжалась весь вечер, и столь нарочитое и искусственное выражение чувств окончательно убедило меня в том, что на самом деле она не чувствует ровным счетом ничего.

Леди Сьюзен стала вызывать у меня еще большую неприязнь с той минуты, как я увидела ее дочь. У бедняжки такой несчастный вид, что у меня сердце кровью обливается. Леди Сьюзен, несомненно, излишне строга с ней: у Фредерики не тот нрав, что требует строгих мер. Она робка, удручена и явно раскаивается в содеянном.

Она очень хорошенькая, хотя и не так красива, как леди Сьюзен, да и вообще мало на нее похожа. У нее тонкие черты лица, однако не столь яркие и впечатляющие, как у матери; скорее она пошла в Вернонов: овальное личико, кроткий взгляд темных глаз; когда она говорит со своим дядей или со мной, глаза излучают нежность – бесспорно, она испытывает благодарность за нашу доброту. Ее мать не раз намекала на то, что нрав у нее неуживчивый, однако мне ни разу не приходилось видеть лица, которое бы менее свидетельствовало о дурных наклонностях; и теперь, когда я имею возможность сравнивать поведение матери и дочери по отношению друг к другу – неизменную суровость леди Сьюзен и молчаливую удрученность Фредерики, – я лишь утверждаюсь в мысли, что мать никогда по-настоящему не любила свою дочь, не отдавала ей должного, не питала к ней теплых чувств.

Мне покамест не представился случай поговорить со своей племянницей: она застенчива, к тому же, если не ошибаюсь, кому-то не очень хочется, чтобы она проводила время со мной. Чем был вызван ее побег, пока не вполне понятно. По дороге сюда ее сердобольный дядюшка, как Вы догадываетесь, не задавал ей лишних вопросов, ибо боялся ее расстроить. Жаль, что за ней поехал он, а не я: за тридцать миль пути я бы все выяснила.

На днях, по просьбе леди Сьюзен, к ней в гостиную перенесли фортепиано, и большую часть дня Фредерика проводит там. Называется это «упражнениями», однако из комнаты, когда бы я ни проходила мимо, не доносится ни единого звука. Чем она там занимается, ума не приложу, – в гостиной, правда, много книг, но ведь не всякая девочка из тех, что первые пятнадцать лет своей жизни были предоставлены сами себе, сможет или захочет их прочесть. Бедняжка! Картина, открывающаяся ей из окна, не слишком-то поучительна: если помните, комната эта выходит на обсаженную кустарником лужайку, где, увлекшись беседой с Реджинальдом, часами прогуливается ее матушка. Если у девицы ее возраста такое зрелище не вызывает недоумения, она и в самом деле еще совсем ребенок. Согласитесь, подавать такой пример дочери непростительно. Между тем Реджинальд по-прежнему считает леди Сьюзен лучшей из матерей, а Фредерику никчемной девчонкой! Он убежден, что у нее не было никаких причин для побега. Быть может, так оно и есть, но коль скоро мисс Саммерс утверждает, что за все время пребывания на Вигмор-стрит мисс Вернон в своенравии или же в дурном поведении ни разу замечена не была, я не могу с легкостью поверить в то, в чем леди Сьюзен убедила брата и стремится убедить меня, а именно, что решение бежать из школы вызвано лишь нежеланием терпеть принуждение и выносить мелочную опеку наставников. О, Реджинальд, где, скажи, независимость твоих суждений?! Он не смеет даже назвать Фредерику красивой и, когда я говорю о ее красоте, отвечает лишь, что в глазах ее нет блеска.

То он говорит, что девочке не хватает ума, то во всем винит ее характер. Что ж, где обман, там непоследовательность. Леди Сьюзен, дабы оправдать свое собственное поведение, считает необходимым во всем винить Фредерику и, вероятно, иной раз полагает уместным обвинить ее в дурном нраве, а иногда – посетовать на отсутствие у нее здравого смысла. А Реджинальд лишь повторяет все это за ее светлостью.

Остаюсь и проч. Кэтрин Вернон.