Читать книгу Сэндитон - Джейн Остин - Страница 9

Прошло всего несколько дней, как мисс Диана Паркер в письме сообщила брату, что ни за что не приедет на побережье, так как морской воздух окончательно погубит ее, и вот она уже в Сэндитоне, бодра и активна, и даже подумывает задержаться на курорте. Всё это напоминало бы очередное чудесное исцеление в неугомонном семействе Паркеров, если бы ни одно но. Похоже, сестры Паркер были практически здоровы. Шарлотта считала, что всех без исключения Паркеров природа наградила завидным здоровьем, правда, в придачу к нему они получили еще и богатую фантазию.

В итоге необъяснимые недуги и внезапные выздоровления стали прекрасным способом скоротать время и найти применение своим творческим способностям. В том, что все без исключения Паркеры обладали богатым воображением и страстными чувствами, у Шарлотты не было никаких сомнений. Правда, каждый из них распорядился ими по-своему: старший брат — предприимчивый Том Паркер, пожалуй, разумнее остальных — он вложил всю свою энергию в продвижение проектов, в том числе и бесперспективных; а его сестры никак не могли сосредоточиться на чем-то одном, поэтому периодически сами создавали себе трудности, которые с успехом преодолевали, и в оставшееся время старались заботиться о своих ближних. Когда незамужние сестры не находили себе никакого применения, то они в буквальном смысле заболевали. Поэтому у окружающих нередко складывалось впечатление, что они, либо чрезвычайно заняты, либо неизлечимо больны.

Природная худощавость сестер и их пагубная тяга к оздоровлению любыми способами, в том числе и шарлатанскими, в итоге действительно привели к появлению у них кое-каких незначительных заболеваний; все остальные их недуги были лишь оригинальным способом самовыражения. Так они воплощали свою тягу к оригинальности и всегда с удовольствием оказывались в центре внимания. В общем-то, они были милые дамы, добросердечные и заботливые, но их надуманные хвори и неутолимая жажда деятельности, затмевали многочисленные достоинства. И от этого сестры как будто стремились еще больше продемонстрировать свои заслуги, доказать всем сомневающимся, что они делают гораздо больше других и все их благие деяния и помыслы в конечном счете пронизывал холодок тщеславия.

Тем временем мистер и миссис Паркер весь вечер провели в гостинице у родственников. Шарлотта осталась в именье и несколько раз видела из окна, как мисс Диана суетиться в поисках дома для влиятельной дамы. Застать очень занятых Паркеров всех вместе Шарлотте посчастливилось лишь на следующий день, когда младшие сестры и Артур перебрались в уютный домик с видом на море и соблаговолили пригласить всех, в том числе и Шарлотту, на чашку чая.

В опрятном особняке на Террасе в этот вечер разожгли камин и раздвинули тяжелые шторы на окнах, чтобы все собравшиеся в маленькой гостиной могли любоваться закатом над морем. Правда, новые хозяйки дома так и решились распахнуть окна навстречу морскому бризу, очевидно, опасаясь сквозняков, а всю мебель, диван, стол и кресла перенесли поближе к огню, который ярко пылал в камине.

У огня задумчиво сидела мисс Сьюзен Паркер, она когда-то запомнилась впечатлительной Шарлотте тем, что решилась удалить сразу три зуба. Девушка подошла к ней с почтительным сочувствием и отметила про себя, что, обе сестры похожи между собой. Правда, Сьюзен выглядела чуть хуже Дианы: нездоровая худоба, усталые глаза, бледная кожа, но при этом у нее были тонкие черты лица, приятный негромкий голос, который в этот вечер, казалось, не утихал ни на минуту. Сьюзен, как и Диана, всё время говорила о том, о сем, иногда жестикулируя рукой, в которой она держала изящный пузырек с нюхательной солью. Несколько раз за вечер Сьюзен наливала себе капли из разных склянок, приготовленных на камине, печально проглатывала их и подолгу морщилась. Шарлотта так и не смогла определить симптомов ее болезни, но была уверена, что вылечила бы ее в два счета, погасив камин, распахнув окна и выбросив соль и микстуры подальше — в окно или уж лучше сразу в камин.

Еще больше, чем три зуба несчастной Сьюзен, изумил Шарлотту Артур Паркер. Она приготовилась увидеть самого младшего брата и, как ей казалось, наверное, самого хилого и болезненного отпрыска этого семейства. Но Артур был таким же высоким и крепким, как его старший брат, и даже немного плотнее его, про таких говорят, кровь с молоком, но уж никак не инвалид, о чем неустанно твердила его сестра Диана.

Диана, бесспорно, была главой семейства — его движущей силой и идейным вдохновителем. Самая деятельная и проворная из всех троих, в это утро она чуть свет уже была на ногах, хлопоча об интересах незнакомой ей миссис Гриффитс и, конечно же, о своих собственных. Сьюзен только неспешно руководила окончательным переездом из гостиницы и сама терпеливо несла две огромные коробки в арендованный Дианой дом. А Артур, проснувшись, решил, что сегодня на улице слишком свежо и для всех будет лучше, если он не простынет. Чтобы не замерзнуть и, не дай Бог, не заболеть, он быстро перебежал из гостиницы в новый дом, уселся поближе к камину и просидел у огня до вечера, пока окончательно не перегрелся.

Диана жаловалась гостям, что немного устала. По ее словам, за семь часов она ни разу не присела. Но результаты ее нелегкого труда, как и любая работа по дому, были не слишком заметны окружающим, но зато грели ей душу. Только Диана знала, сколько мелких проблем и недоразумений она утрясла за этот суматошный день. Но самое главное она сняла для миссис Гриффитс подходящий дом за восемь гиней в неделю, а также провела многочисленные переговоры с прислугой: поварами, горничными, прачками и банщиками. Так что уважаемой миссис Гриффитс оставалось только приехать, раздать последние указания и наслаждаться покоем. Диане необходимо было сделать последний штрих — написать небольшое приглашение на курорт, как можно скорее передать его дорогой миссис Гриффитс и, конечно же, ждать от нее заслуженной похвалы.

По пути из дома супруги Паркер и Шарлотта увидели добрый знак — к гостинице подъезжали два новых наемных экипажа. Радостное и обнадеживающее зрелище. Остальные Паркеры тоже обратили внимание на эти кареты и могли поручиться, что их точно было не меньше двух. Может быть, это и есть Кэмбервельская семинария? Нет, нет! Если бы подъехали хотя бы три кареты, тогда да…Обсудив, все согласились, что две кареты — не смогут вместить всех воспитанниц пансиона. Поэтому мистер Паркер с гордостью за Сэндитон предположил, что это, наверняка, уже третье семейство желающих отдохнуть.

Завороженные этими добрыми предчувствиями, Паркеры, с радостью стали рассаживаться в уютной гостиной, правда, немного передвинув мебель, чтобы видеть из окон не только вечерний залив, но и центральный вход в гостиницу. Оба пейзажа доставляли им нескрываемое удовольствие. Шарлотта оказалась рядом с Артуром, нежившимся у огня. Он немедленно уступил ей свое теплое местечко, но девушка улыбнулась, покачала головой и поставила свой стул подальше от пылающего камина. Шарлота не любила духоту. Поэтому широкоплечий Артур стал для нее надежным щитом от жара камина, и она была благодарна каждому дюйму его мощной спины.

Таким же тяжелым и усталым, как фигура, у Артура был сегодня и взгляд. Но этот теплолюбивый увалень, впрочем, как и все Паркеры, не был молчуном. Пока остальные четверо родственников оживленно переговаривались между собой, он решил уделить внимание сидящей рядом с ним миловидной юной леди, тем самым, совместить приятное с полезным, удовольствие от общение и гостеприимство. Том Паркер с удовольствием наблюдал, как младший брат, забыв об усталости, приосанился в обществе Шарлотты и немного смущенный ее юностью и очарованием пробормотал что-то вроде извинений за этот страстно пылающий камин.

— Мы редко топим камин дома, да и я не сторонник перегрева, — сказал Артур, — но здесь на море такая влажность. А я не выношу сырости.

— Я проще смотрю на это, — ответила Шарлотта, — наверное, потому что, я никогда не задумываюсь над тем, сырой сегодня воздух или сухой, главное, чтобы был свежий, тогда он всегда бодрит меня.

— Я тоже любитель свежего воздуха, — произнес Артур. — Обожаю дышать полной грудью у распахнутого настежь окна особенно здесь, на море, но слежу, чтобы не было сквозняка. Но к несчастью, влажный морской воздух не отвечает мне взаимностью. От сырости у меня обостряется ревматизм. Вы не ревматик, я надеюсь?

— Нет-нет.

— Это уже неплохо. Но, может быть, у вас тогда хотя бы не в порядке нервы?

— Нет. Думаю, с нервами у меня всё в порядке. По правде сказать, я даже не задумывалась раньше об этом.

— А я очень нервный. Честно говоря, по-моему, у меня все болезни от нервов. Мои сестрицы считают меня раздражительным, но я думаю, они преувеличивают.

— Думаю да, Ваши сомнения вполне оправданы.

— Если бы я был по-настоящему раздражителен, — продолжал он, — то на меня плохо бы влияло вино, а оно всегда действует на меня умиротворяюще. Чем больше я пью вина, конечно не злоупотребляя, тем лучше себя чувствую. Поэтому к вечеру я всегда в отличном настроении. Если бы видели меня сегодня до обеда, то не узнали бы, настолько я был слаб и жалок.

Шарлотта в этом совершенно не усомнилась, но решила не заострять внимание и, не подавая вида, перевела разговор в другое русло:

— Говорят, нервы прекрасно укрепляет зарядка на свежем воздухе. Упражнения надо делать активно и с каждым разом дольше. Когда зарядка станет Вашей доброй привычкой. Вы забудете, что такое нервы.

— О, я сам предпочитаю занятия на воздухе, — ответил он, — и когда бываю на побережье, гуляю много и с удовольствием, конечно, если позволяет погода. Сейчас я тоже собираюсь каждое утро до завтрака совершать прогулки на бульваре, и вы сможете часто видеть меня у Трафальгар-Хауза.

— Вы считаете прогулку до Трафальгар-Хауза и обратно достаточной разминкой?

— Вы правы, расстояние между ними небольшое, но зато какой крутой холм разделяет их! Когда в полдень я поднимаюсь на эту скалу, то весь покрываюсь испариной, а на ее вершине — я уже мокрый до нитки. Я слишком склонен к потливости, а ведь это первый признак повышенной нервозности.

Разговор плавно перетекал на излюбленную тему в семействе Паркеров, Артур всё глубже погружался в рассуждения о болезнях и пытался увлечь за собою Шарлотту, она внутренне сопротивлялась, но внешне не подавала вида и отчаянно балансировала на краю этого омута скуки и пустых слов. Поднос со звонкими блестящими чашками и чайниками, появившийся в дверях гостиной, заставил Артура замолчать на полуслове и помог Шарлотте устоять на краю словесной пропасти. Нудный разговор был немедленно окончен, слуга с подносом обходил всех присутствующих и перед каждым расставлял приборы, Артур с интересом следил за его проворными руками. На подносе было столько чайников, сколько персон в компании и каждому гостю принесли отдельный живительный напиток: мисс Сьюзен пила какой-то экзотический травяной чай, а мисс Диана не менее экзотический, но уже другой сорт чая. Артур живо взял с подноса свой кофейник, и теперь всё его внимание было сосредоточено на густом дымящемся какао, он с аппетитом заливал его кипятком, тщательно размешивал изящной ложечкой и, причмокивая и что-то невнятно бормоча, подсушивал над огнем камина тонкие ломтики хлеба. Он вспомнил о своей собеседнице только тогда, когда хлеб подрумянился. Румяный и довольный Артур весьма галантно откинулся на спинку стула, давая Шарлотте понять, что он трудился не только для себя, и тут же с важным видом предложил ей взять какао и горячую гренку. Но Шарлотта уже давно пила чай, что изумило Артура, который так увлеченно готовил угощенье.

— А я думал, что успею, — вздохнул он, — какао необходимо как следует прокипятить.

— Спасибо за хлопоты, — ответила Шарлотта. — Я предпочитаю чай.

— В таком случае я буду пить свое какао сам, — ответил он. — Большая чашка некрепкого какао на ночь для меня лучшее успокоительное.

Некрепкое какао к удивлению Шарлотты медленно устремилось в чашку густой темной струей. В этот момент старшие сестры вскрикнули в один голос:

— Артур! Что ты делаешь? Каждый вечер ты завариваешь какао всё крепче и крепче!

— Ну да, сегодня получилось немного крепче, чем обычно, — застенчиво ответил он. Сестры печально посмотрели на довольного разрумянившегося брата, увы, он совсем не был склонен к голоданию. Под их пристальным взглядом ему ничего не оставалось, как перевести разговор с крепкого какао на более полезные хрустящие гренки.

— Надеюсь, вы хотя бы попробуете эти аппетитные хлебцы, — сказал он. — В приготовлении гренок мне нет равных, они у меня никогда не подгорают. А знаете, почему? Здесь есть маленькая хитрость — ломтики хлеба надо держать подальше от огня и периодически поворачивать. Ведите, как они у меня равномерно подрумянились. Надеюсь, вы любите хрустящие гренки.

— Да, если на них намазать небольшой слой масла, — сказала Шарлотта.

— О да, но не больше, чем я намазываю обычно, — сказал он с особым удовольствием. — Я рад, что у нас схожие вкусы. Я думаю, что сухие гренки без масла очень вредны для желудка, так как травмируют его нежную слизистую. Со сливочным маслом — совсем другое дело. Минуточку, сейчас я с удовольствием намажу маслицем несколько ломтиков сначала для вас, а потом и для себя. Действительно, без масла их очень вредно есть, они для желудка, как терка для мускатных орехов, но некоторых людей невозможно убедить в этом. Я рад, что Вы не из их числа.

Но как только Артур прикоснулся к масленке, то снова попал под пристальные взгляды сестер. На этот раз они упрекали его в обжорстве и сокрушались, что брата нельзя оставлять один на один с едой. Он беззлобно отбивался от натиска с двух сторон, и как мог, объяснял, что ест столько масла, сколько необходимо для слизистой его желудка, а в данный момент намазывает хлеб вовсе не для себя, а для очаровательной мисс Хейвуд. Это был отличный предлог. Он с наслаждением щедро намазывал маслом гренки для Шарлотты, которая едва сдерживалась от смеха, глядя на своего рыцаря ножа и бутерброда. Передавая мисс Хейвуд очередной золотистый ломтик, он осторожно косился на сестер и, улучив момент, быстро добавлял на свою гренку толстый слой масла, и, пока они не видят, быстро отправлял ее в рот.

Конечно, гастрономические увлечения мистера Артура Паркера существенно отличались от развлечений его сестер, они были не столь одухотворенными. Шарлотта сразу догадалась, что младший из Паркеров неплохо устроился и, когда ему выгодно, разделяет мнимую болезненность своих сестер, но лечил он только те недуги, где необходимы были усиленное питание, тепло и покой. Впрочем, кое-что он всё-таки позаимствовал у своих сестер.

— Как! — изумился он, глядя на Шарлотту. — Вы способны выпить две чашки крепкого зеленого чая за вечер? У вас должно быть стальные нервы! Как я завидую вам. Если я выпью только одну такую чашку, вы даже не можете себе представить, что со мной произойдет?

— Вероятно, вы не уснете всю ночь, — с улыбкой ответила Шарлотта, чтобы пресечь его очередную попытку произвести впечатление.

— О, если бы только это, — воскликнул он. — Зеленый чай для меня яд, через пять минут после приема этого напитка, у меня вообще отнимается правая сторона. Это звучит невероятно, но факт остается фактом. Уже несколько раз у меня немела правая сторона и всё это от какой-то маленькой чашечки зеленого чая.

— Впервые с этим сталкиваюсь, — равнодушно ответила Шарлотта, которая, казалось, уже была готова ко всему. — Но, возможно, ученые мужи, изучающие удивительные свойства зеленого чая и индивидуальные особенности человеческого организма, были бы счастливы познакомиться в таким редким экземпляром, как Вы.

После чаепития гостей ждал новый сюрприз — из гостиницы для мисс Дианы Паркер принесли письмо.

— От мисс Дюпьи, — важно сказала она, — какой неразборчивый почерк, — и, пробежав глазами несколько строчек, воскликнула, — Ну и ну! Просто невероятно! Вот так совпадение! У обеих леди, которых мы ждем в Сэндитоне одинаковые фамилии. Две миссис Гриффитс! Вот это письмо с рекомендацией на леди из Кэмбервилля и ее фамилия оказывается тоже Гриффитс.

Однако, прочитав еще несколько строк, она нервно покраснела и взволнованно добавила.

— Кто бы мог подумать! И еще одна мисс Лэмб! И тоже богатая наследница — вест-индианка. Не может быть, чтобы речь шла об одних и тех же людях. Этого просто не может быть!

Чтобы успокоиться, Диана продолжала читать странное письмо вслух. Миссис Дьюпи официально представляла ей подательницу этого письма миссис Гриффитс и, находящихся на ее попечении, трех юных леди. В нем сообщалось, что миссис Гриффитс, не имевшая знакомых в Сэндитоне, хотела быть представленной местной элите и обеспечить комфортный отдых для трех своих воспитанниц, особенно ее заботила одна из них — мисс Лэмб, молодая испанка с большим состоянием и слабым здоровьем. В каждой строчке письма звучало искренне желание далекой миссис Дюпьи от всей души помочь сразу двум свои приятельницам — миссис Гриффитс и мисс Диане. «Очень странно! Невероятно! Невозможно!», — то и дело раздавалось в уютной гостиной, но все собравшиеся в итоге пришли к единому мнению, что невозможное возможно и нет ничего странного в существовании двух леди с одинаковой фамилией. Ажиотаж постепенно стихал, а неугомонная леди Диана, пользуясь случаем, тут же нашла себе новое занятие. Она накинула на плечи шаль и засобиралась в гостиницу, чтобы, не откладывая, лично разобраться во всем и немедленно предложить гостям свои услуги.