Читать книгу Троица. Охотники на ведьм - Джейсон Свэггер - Страница 5

Глава

IV

.

Каринтия, Австрия, два года тому назад.

Когда Даймонд пришел в себя, солнце стояло высоко в небе, отражаясь от жесткого выпавшего за ночь снега бесконечным количеством режущих по глазам искр. Мороз больно колол огрубевшую кожу лица и рук, холод сталью пронзал до глубины костей и, казалось, окутывал собой крепкое тело молодого мужчины, лежавшего в сугробе под тяжелой тушей погибшего коня.

Даймонд подвигал руками в промерзших кольчужных перчатках, поспешил поскорее избавиться от них, дабы совсем не лишиться пальцев, и со стоном постарался вылезти из-под тугого конского бока, пережавшего ему обе ноги. Из левого плеча торчало черное древко вражеской стрелы, но боли и крови не было. Стальной наплечник лопнул, не выдержав попадания, но острый наконечник стрелы так и не добрался до цели, вонзившись в кожаный поддоспешник солдата.

Даймонд поднялся на локтях и огляделся. Это было кладбище. Он лежал посреди массивных монолитов с высеченными на них именами усопших. Трупы других воинов лежали здесь же, под деревьями, совсем неподалеку от места, где его выбили из седла. Снег припорошил их тела, утыканные стрелами или нанизанные на копья. Они покоились в разных позах. Кто-то так и остался стоять на одном колене, безжизненно склонив голову, скрытую забралом шлема, и ухватившись за древко копья, торчащего из живота. Другие были беспорядочно разбросаны по всему кладбищу. Стая воронья уже приступила к пиршеству, стараясь пробиться тяжелыми клювами в щели между лат павших.

Даймонд вновь дернулся, не чувствуя ног. Он в очередной раз попытался выползти, разрыхляя снег под собой голыми руками и громко крича от боли. Умирать не хотелось. Еще слишком многое предстояло сделать. Он еще не заработал достаточно денег, чтобы восстановить родительский замок, еще не нашел жену, не оставил потомство. Его род рыцарей Храма Соломона не должен был прерваться вот так…

– Командир?!

Голос, приятный как у менестреля, раздался где-то позади, вне его обзора.

– Вы живы? Я думал, вам конец.

Даймонд услышал приближающиеся по снегу шаги, и скоро перед его глазами предстал смуглый молодой мужчина примерно одного с ним возраста. Это был один из новичков. Он успел прослужить в их отряде с неделю, Даймонд даже не мог вспомнить его имени, помнил лишь, что тот был испанцем. Заросшее черной кучерявой бородой лицо солдата показалось Даймонду самым дорогим на свете.

– Давайте я поддену труп копьем, а вы со всей силы ползите назад.

Даймонд энергично закивал головой, чувствуя, как по лицу стекают слезы облегчения.

Солдат, используя толстое древко копья как рычаг, приподнял тяжелый бок мертвого коня, пока Даймонд усиленно работал локтями по снегу, выбираясь на свободу.

– Не думаю, что вы сможете идти, командир. Придется понести вас, но для начала нужно избавиться от доспехов.

Даймонд лишь слабо кивнул в ответ и издал невнятное мычание. Он был согласен на все, лишь бы выжить, лишь бы скорее отогреться.

Враг напал рано утром, за несколько часов до рассвета. Он ударил с фланга, слетев со склона холма, поросшего редким леском. Даймонд не успел и глазом моргнуть, как вверенная под его командование десятка всадников припустила коней врассыпную. Его призывы стоять насмерть так и не были услышаны, и он понимал почему: каждый из солдат был таким же наемником, как и он сам. Никто не хотел погибать за жалование, которое им заплатили, ведь его еще только предстояло потратить.

Даймонд и пятерка воинов сумели на какое-то время оторваться на приличное расстояние от атакующих, но их кони, которые шли уже не первый день, быстро утомились и сбавили ход. Их настигли на кладбище, где всех жестоко перебили. Теперь Даймонд не мог поверить, что чудом остался в живых. Хотя в его положении радоваться пока было слишком рано.

– Не беспокойтесь, когда-то я был оруженосцем при одном не очень славном кабальеро, – приговаривал испанец, отцепляя от затекших ног раненого стальные наколенники, – я мигом освобожу вас от доспехов, а потом мы уберемся куда-нибудь, где потеплее.

Даймонд прокашлялся и спросил сиплым голосом:

– Как тебя зовут?

– Мое имя Роберто Диас. Я у вас совсем недавно.

Даймонд взглядом показал, что помнит его.

Когда Диас наконец освободил Даймонда из стальной оболочки, тот с трудом поднялся на ноги и сделал пару тяжелых шагов, пронзивших все тело тысячами игл. Солдат подставил ему плечо и приобнял командира за спину, помогая медленному передвижению, оказавшемуся настоящей пыткой.

– Проклятые турки! – испанец тяжело дышал под весом могучего плеча командира. – Ударили нас чуть ли не в спину, а не то бы мы им задали!

– Молчи. После драки мечами не машут и языками не треплют. Тебе еще долго нести меня на себе. Побереги силы.

Они шли по узкой тропе мимо выбивающихся из-под снежного покрова голых кустарников. Вдали виднелись серые горные вершины. Шаг Даймонда стал тверже, ему заметно полегчало, жизнь возвращалась в его окостеневшие конечности.

Даймонд помнил, что в рощице неподалеку находилась небольшая часовня. Когда-то он останавливался там на ночевку, но после этого прошло слишком много времени. Ее вполне могли разрушить разбойничающие турецкие отряды.

– Остановимся ненадолго передохнуть, – предложил он.

– Сейчас бы чего-нибудь поесть! – Роберто похлопал себя по пустому животу. – Брюхо так и липнет к спине, командир!

– Потерпи еще немного. Скоро мы придем.

– Куда?

– Есть тут одно доброе местечко. Капелла. Там нам будут рады.

– Вы так хорошо знаете здешние земли?

– Да, – кивнул Даймонд. – Эти края – мой дом.

– Капелла сойдет, – улыбнулся Роберто. – Ну, давайте продолжим путь?

Капелла в лесу была отстроена из дерева и окружена частоколом. Еще до того, как спутники добрались до нее, Даймонд заметил следы копыт чьих-то лошадей, а позже увидел и самих наездников. Двое турецких солдат в длинных кольчугах и островерхих шлемах лежали навзничь, закопанные лицами в снег. Кто-то мастерски расправился с ними с помощью топора, который лежал рядом с трупами.

– Кто их так? – удивился Роберто. – Неужто местный священник?

– Не думаю, что отец Бернард настолько хорошо управляется с топором, – с сомнением покачав головой, пробормотал Даймонд.

Позади товарищей раздался грубый голос, в котором звучали угрожающие нотки:

– Отец Бернард, может, и не так хорош, зато я за себя постоять умею!

Оба мгновенно обернулись на голос. Перед ними предстал пожилой мужчина гигантского роста. Его череп был обрит, длинная седая борода ниспадала на широкую грудь, а черты лица скрывались за омертвелой коркой десятков следов старых ран. Он был облачен в шерстяную рясу монаха, утепленную мехом. Даймонд разглядел в нем воина, но далеко не священника.

– Что тут произошло?

– Ничего особенного, – ответил гигант, пожав широченными плечами. – Просто эти двое оказались не в том месте, не в то время. Вы те самые послушники, которых я жду?

Даймонд с недоумением покачал головой.

– Не понимаю, о чем ты, старик.

– Меня зовут брат Георг, – гигант разочарованно вздохнул. – Я ждал тут кое-кого. Думал, что те двое на конях мои новобранцы. Оказалось, нет. И вы двое, стало быть, не они.

– Я Даймонд, а это Роберто. Мы подверглись нападению турецкого отряда неподалеку от кладбища. А где отец Бернард?

– Не знаю такого. Эта капелла давно заброшена. Тут обитают, разве что, бродяги. Ну и я обычно встречаюсь здесь с новыми послушниками ордена.

– Какого ордена?

Георг неопределенно махнул рукой. Только теперь Даймонд заметил, что это была его единственная рука. Второй рукав рясы безвольно свисал, а его конец был заткнут за пояс.

– Входите внутрь, а там я вам все расскажу. Раз уж мои новобранцы так и не пришли, быть может, сам Бог привел вас ко мне вместо них. Выглядите вы крепкими. Как раз такие мне и нужны.

Роберто усмехнулся, прикрыв лицо ладонью, и с улыбкой посмотрел на Даймонда. Кем-кем, а вот послушником монастыря он заделываться не собирался. Карьера наемника прельщала молодого испанца куда больше. Даймонд пожал плечами и последовал за монахом.

Внутри царили мрак и холод. Все ценности, которые хранились в часовне, давно разворовали разбойники. Разломанная мебель беспорядочно валялась по всему залу. Брат Георг зажег несколько оставшихся свечей и стал торопливо разводить костер. Даймонд присел на одну из уцелевших скамей для прихожан. Он помнил это место совсем иным. Когда-то тут велись службы. Паствы, как правило, собиралось не много, но внутри всегда было довольно уютно.

Старый монах не стал темнить и тут же перешел к делу:

– Я работаю на святую инквизицию. Вербую для ордена людей. Нам нужны крепкие парни вроде вас для того, чтобы выполнять некоторые особые поручения.

Даймонд с интересом глянул на старика. Он слышал много рассказов об инквизиции от дяди Арнольда, еще больше информации о ней прочел в старых записях деда, но никогда не встречался лицом к лицу с одним из приближенных к священному трибуналу монахов.

– Что за особые поручения? – спросил Диас, потирая замерзшие ладони и протягивая их к занимающемуся пламени костра.

– Поручения, требующие работы кинжалом и арбалетом. Вы ведь солдаты, верно? А это значит, что такая работенка вам как раз по плечу.

– Мы наемники, – сказал Даймонд, – и работаем только за плату. В армии эрцгерцога¹⁴ нам неплохо платили.

Георг фыркнул и достал из сумки на поясе толстобокий медный кувшин с крышкой. Внутри плескалась какая-то жидкость. Монах приподнял кувшин над огнем, чтобы согреть его содержимое.

– В ордене вам будут платить столько, сколько вам и во сне не снилось во время работы на эрцгерцога. Так как вам предложение? Решайте сейчас, второй такой возможности не будет. Как только догорит этот костер, я соберу вещички и уберусь отсюда восвояси. В следующий раз вы меня вряд ли здесь встретите, а если и встретите, то не очень скоро.

– А почему бы и нет? – отозвался испанец с нарастающим интересом в глазах. – А расскажи нам подробнее об этом ордене, добрый монах. Что нам предстоит делать?

– Э-э, нет, дружок, подробностей я тебе пока не расскажу. Если согласишься пойти со мной, я завяжу твои глаза и поведу за собой на поводке, точно твоего теленка. А пока ты не являешься членом ордена, то не узнаешь ничего. Это обязательное условие.

– Слишком уж неудобное условие! – язвительно вставил Даймонд. – Что, если ты заведешь нас поглубже в лес и перережешь нам глотки, чтобы потом обчистить наши карманы?

– Не обижайтесь, достопочтенные судари, но видок у вас, что у побитых бродяг. Грабить я вас не стал бы, будь я даже лесным разбойником.

Даймонд задумчиво переглянулся с испанцем и пожал плечами. Предложение его заинтересовало, это он признал сразу, но уж больно оно было ненадежным. Перспектива работать на инквизицию, разрушившую когда-то давно его родной дом, прельщала хотя бы тем, что это позволило бы ему заставить церковь заплатить за нанесенный урон звонкой монетой. К тому же, если старик не врал, жалование в ордене было куда больше, чем в армии эрцгерцога.

– Я согласен, – вдруг сказал Роберто Диас. – А что? Все равно после нападения турок нас посчитают мертвыми, а значит, дезертирами не признают. Мало ли что с нами сталось, может, мы попали в плен или замерзли насмерть где-нибудь в лесу. Что думаешь, командир?

Даймонд покачал головой.

– Я должен попасть домой.

– Дело твое. Ты ведь не станешь препятствовать мне?

– Ты свободен в выборе, Роберто.

– Что же, за тебя, новоиспеченный послушник ордена святой инквизиции! – монах приставил горло кувшина к своему рту и влил в себя приличное количество нагретого напитка, после чего вздрогнул и с удовольствием причмокнул распухшими губами. – А теперь нам пора уходить.

– Мы выходим уже сейчас?! – удивился Диас. – Ты даже не позволишь мне обогреться как следует?

– Обогреешься в монастыре, послушник. Прощайся с другом, и отправляемся. Я буду ждать тебя снаружи.

Монах поднял с пола тяжелую трость и, опираясь на нее, побрел к выходу из часовни, но потом вдруг обернулся и посмотрел на Даймонда. В полумраке его изрубленное лицо выглядело жутко.

– А ты подумай над моим предложением, сын мой. Так и быть, через месяцок или другой я опять прибуду сюда ради встречи с тобой. Если к тому времени ты не найдешь занятия получше, то заходи в гости.

Даймонд не ответил. Диас бросил на него взгляд, полный уважения.

– Прощай, командир! Надеюсь, еще свидимся когда-нибудь…

– Прощай. Спасибо, что спас мою шкуру!

Роберто Диас развернулся и зашагал за монахом.

Даймонд плотнее закутался в плащ, прилег на скамье у костра и вскоре медленно погрузился в чуткий сон.

___

Пробуждение оказалось мучительным и неясным, словно только часть его сознания проснулась, а остальная часть погрузилась в вечный сон. Он слышал звук потрескивающего огня в очаге, видел перед собой ветхий потолок из соломы, но не понимал, где находится, и как сюда попал. Его глаза покрывала кровавая пелена, притупляющая разум, боль почти ушла, но разыгралась с новой силой, когда он попытался подняться.

– Не двигайся, – строго предупредил женский голос. – Твои раны затянутся не скоро, а так ты можешь вновь открыть кровотечение. Лежи спокойно.

Голос звучал незнакомо, но приятно. Даймонд доверился ему, просто прикрыв тяжелые веки и расслабившись, позволяя себе вновь провалиться в нескончаемую тьму сна без сновидений.

Второе пробуждение, судя по всему, пришлось на самое утро. В голове немного прояснилось, но тело оставалось слабым. Даймонд кое-как открыл глаза и сразу ощутил охватывающий его жар. Несмотря на то что очаг был заботливо разведен заново, его страшно знобило. Одеяло из шкуры лесного зверя не особо помогало. Рядом с ним, на краю лежака, пристроился крупный рыжий кот. Он умиротворенно мурлыкал, наблюдая за гостем из-под полузакрытых глаз.

– Доброе утро!

Даймонд приподнял голову и увидел молодую женщину с загорелой кожей крестьянки, привыкшей работать на солнце под открытым небом. Ее одеяние состояло из простенького домотканого платья с засаленным фартуком, на макушку был надет чепец, из-под которого длинными волнами выбивались густые светлые волосы. Она принесла охапку из сухих веток и подкинула их в огонь очага. Хижина наполнилась свежим запахом молодой хвои, что подействовало на охотника ободряюще.

– Кто ты? – с трудом произнес Даймонд. – Где я?

– Ты у меня дома, – ответила женщина. – В моей скромной землянке. Прости, если тюфяк слишком жесткий, ты лежишь тут уже три дня, и я не могу заменить его.

– Три дня?! – Даймонд вновь попытался подняться, но с тем же результатом.

– Больно? – усмехнулась женщина. – Неудивительно. Кто тебя так?

– Неважно. Как я сюда попал?

– Твой конь принес. Он пасется снаружи. Я его стреножила.

– А где мы находимся?

– В долине меж гор. Твой конь явно вез тебя куда-то, он знал дорогу, но набрел на меня рано поутру. Я как раз собирала грибы на лугу. После дождя их там немало.

Женщина взяла кочергу и поковырялась ею в печи.

– Ты из инквизиции, да?

– Откуда ты знаешь? – Даймонд пристально взглянул на женщину, насколько позволило ему его положение.

– Днем ты спокойно спал, а по ночам тебя лихорадило. Ты бредил. Все твердил о каком-то инквизиторе, о каком-то ордене. Ты священник какой?

Даймонд откинулся на подушку и вздохнул, превозмогая боль в груди.

– Как мое состояние?

– Уже лучше. Я извлекла из тебя какой-то кусок железа, который разворотил твое плечо. Ты потерял много крови, из спины торчал нож. Его я тоже вытащила. Промыла, зашила и перевязала твои раны. Травы снимут воспаление, но придется полежать так еще несколько дней.

– Ты лекарь?

Женщина рассмеялась. У нее был приятный звонкий смех.

– Нет, что ты?! Всего лишь травница.

Травница. Даймонд тут же вспомнил ведьм из борделя, околдовавших его и чуть не лишивших жизни. Их клыкастые пасти отчетливо встали у него перед глазами. Случившееся казалось страшным сном, но раны, которые ему оставили на этом задании, были реальными. Стало быть, ему это не привиделось.

– Люди из деревни частенько приходят ко мне, чтобы сводить разные хвори, – продолжала женщина. – С боевыми ранами, как у тебя, я раньше не сталкивалась, но справилась не так уж плохо. Жить ты будешь. Хотя вряд ли сможешь опять ринуться в бой с прежней прытью.

– Это еще почему? – напрягся охотник.

– Твоя правая рука уже не будет столь же подвижной, как прежде.

Она поднесла к его рту деревянную ложку с каким-то плохо пахнущим варевом из трав.

– Пей. Нужно сбить тебе жар.

Даймонд завертел головой. Мало ли. Вдруг она решила и вовсе отравить его?

– А ну, живо пей! – травница строго повысила голос. – Хочешь, чтобы мои старания пошли насмарку? Я вожусь с тобой, как с дитятком, уже четвертый день!

Сморщив лицо, он все же выпил отвар и обессиленно повалился обратно на подушку.

– Мне нужно к лекарю.

– К лекарю! – язвительно повторила женщина. – Городские лекари – шарлатаны. Все, как один. Они свели в могилу много добрых людей, которых можно было спасти. Они и тебя бы свели, если бы ты попал в их руки, а не в мои. Лежи тихо, постарайся заснуть, а я пойду, соберу овощей для ужина.

Когда она вышла из землянки, прикрыв за собой хлипкую скрипучую дверцу, Даймонд огляделся по сторонам. Его одежда висела на перекладине под потолком, высушенная и заштопанная. Она даже, как могла, починила его дублет и вымыла с одежды кровь. Арбалета не было, скорее всего, он обронил его еще в борделе, когда выпрыгивал из окна. Зато кинжал покоился на столе, так и не расчехленный. Там же лежал и ранец охотника. У самого входа стоял его меч, который травница, должно быть, сняла с луки седла. Охотник попытался вспомнить, как он покинул город, но произошедшее после выстрела ружья будто бы начисто вышибло из памяти.

Лежа на жестком тюфяке и пялясь в потолок, Даймонд все же не оставил попыток напрячь ум, чтобы припомнить все с самого начала и восстановить цепочку событий. Но когда после долгих раздумий у него разболелась голова, он решил просто отключить разум и позволить себе вновь погрузиться в сон.

Как только Даймонду удалось заснуть, раздался громкий скрип двери, который вернул охотника обратно в мир полный боли и страданий. Даймонд тихо пробормотал под нос проклятия и поднял голову. Его покой побеспокоила вернувшаяся хозяйка. Она держала в руках большой кочан капусты и несколько помытых и очищенных морковок. Все это тут же отправилось в котелок, подвешенный над догорающими углями в печи.

– Как самочувствие? – спросила она, вновь принимаясь за разведение огня.

– Лучше, – глухо отозвался Даймонд. – А теперь ответь, травница, правда ли, что я не смогу больше управляться с моей рукой?

– Сможешь, но не так, как раньше. Скорее всего, не сможешь поднимать ее выше плеча. Время покажет. Я бы на твоем месте благодарила Бога за то, что осталась жива, а не переживала за руку.

– Тебе не понять.

Травница пожала плечами.

– Наверное, нет. Я не ношу с собой меча. Давай-ка сменим тебе повязку.

Она помогла ему присесть и стянула с его тела несколько пропахнувших потом полотенец, которыми ранее перевязала его раны. После этого она принесла несколько чистых полотенец с выпаренными в чане с горячей водой травами, и, быстро, но мастерски, сделала ему новую повязку.

– Раны затягиваются быстро, что на псине, – улыбнулась женщина. – Как тебя зовут, духовник?

Даймонд не ответил.

– Меня вот матушка прозвала Эльзой. А у тебя нет имени?

– Знаешь что, Эльза, у меня ужасно болит голова, и я хочу спать. Ты можешь не досаждать мне своими вопросами?

Она не обиделась. Просто вновь пожала плечами и отправилась заниматься ужином.

Вскоре в хижине запахло похлебкой, но у Даймонда напрочь отсутствовал аппетит. Он опять предпринял попытку вспомнить свой побег из борделя. Но больше всего он беспокоился о том, выполнил ли он миссию. Убил ли адвоката? Он явственно слышал, как стрела проникла в плоть, слышал болезненный крик. Но был ли это Мюллер? Если Даймонду удалось хотя бы ранить свою жертву, то яд, в котором был предварительно смочен наконечник стрелы, должен был убить его. Медленно, мучительно, но все же лишить молодого мужчину жизни.

А что, если Мюллер тоже был ведьмаком?

Даймонд тряхнул головой и подивился собственным мыслям. Он никогда не верил Якобу. Он не допускал и даже отрицал само существование какого-либо колдовства. Но что тогда предстало перед его глазами в той комнате? Чуть не убившая его проститутка совсем не была похожа на обычную женщину, пусть даже и продажную. Она была настоящей ведьмой, одной из тех тварей из потустороннего мира, спящих с самим сатаной, о которых духовники рассказывали по всему Тиролю и далеко за его пределами. Все же стоило в следующий раз попросить у брата Георга крестовидные наконечники…

Вспоминая все новые детали случившегося, Даймонд задавался еще большим количеством вопросов. Кем был покусившийся на него незнакомец с ружьем? Он знал не только его имя, но и происхождение, которое Даймонд тщательно скрывал даже от членов ордена. Это точно был кто-то из своих. Кто-то, предавший Троицу. Даймонд припомнил толстого крестьянина у дома бургомистра. Он говорил о крысах, о предателях, убивающих других охотников.

Тут-то Даймонд и вспомнил, как именно ему удалось выбраться из города. Вспомнил, как бежал по мокрой мостовой, как упал в грязь и уже почти смирился с тем, что ему предстоит истечь кровью и погибнуть, но чьи-то руки подняли его, помогли встать. Это был тот толстяк – смердящий навозом крестьянин, шпионивший для Троицы.

«Не торопись погибать, охотник, – сказал он, поддерживая Даймонда за локоть. – Я проведу тебя к воротам, тут недалеко. Твой конь уже готов отправляться в путь. Об этом я позаботился. Не забудь замолвить за меня словечко в ордене, если доберешься туда живым».

Они побрели узкими улочками. Шпион осторожно проводил Даймонда мимо постов стражи, пока они не добрались до конюшни у городских стен, где стражники, еще не слышавшие об инциденте в борделе, без вопросов выпустили Даймонда за ворота. В кромешной темноте ночи им не удалось разглядеть его подозрительного вида, красноречиво указывающего на то, что он побывал в переделке. Как только конь понесся галопом по дороге, удаляющейся прочь от города, охотник уткнулся лицом в гриву, и его окутал мрак.

___

– Он еще жив? – Мартин очнулся и увидел перед собой лицо бритого мужчины в обтягивающей крепкую фигуру черной сутане¹⁵ из дорогой ткани. Лицо мужчины, изрезанное морщинами, выглядело суровым и жестким. – Кажется, он очнулся. Здравствуй, сын мой!

Мартин никогда прежде не видел инквизитора Якоба Шульца, но почему-то сразу догадался, кто именно стоял перед его мутным взором. Его догадку подтвердило тяжелое распятие на толстой цепи, висящее на груди инквизитора. Он стоял прямо напротив Мартина, прикованного оковами к креслу. Адвокат огляделся и понял, что находится в одной из камер городской тюрьмы. Рядом с инквизитором стоял бургомистр Карл Бюргер, опустивший глаза в пол, как только взгляд Мартина добрался до него. Чуть поодаль от них, кое-как уместив свою громадную тушу на жесткой скамье, восседал судья Йозеф. Рядом с судьей, скромно подвинувшись к стенке, сидел врач, который заговорил тонким, противным голоском, скрипнувшим в ушах адвоката, как ржавый гвоздь о стекло:

– Он пролежал у нас более недели, но нам удалось откачать беднягу. Ранение в руку было несерьезным, а вот яд мог убить его, если бы не те женщины, которые приволокли его к нам.

– А чем они смогли помочь вашему пациенту? – поинтересовался инквизитор.

Врач неопределенно пожал плечами.

– Не знаю, чем именно, но, полагаю, каким-то зельем из трав. Оно частично удалило действие яда, что и спасло ему жизнь.

– Очень интересно… Стало быть, у вас тут в городе завелись знахарки?

– Да они сейчас повсюду! – проворчал врач. – И в городах, и в деревнях. Врачуют, сами не зная чем, но, надо признать, методом проб и ошибок, иногда добиваются результатов, как и в данном случае.

– Молодому человеку повезло, – вставил свое слово судья.

– Это точно, – кивнул врач.

– Так кто же напал на вас, господин Мюллер? – спросил инквизитор. – Вы хоть помните что-нибудь?

Мартин вначале потупил взгляд, но потом, набравшись дерзости, поднял глаза и выпалил:

– А разве вам не известно, кто?!

Брови инквизитора поползли вверх.

– Что-что, простите?

– Это был ваш человек! Член вашего ордена!

Бургомистр закрыл лицо ладонями и обреченно покачал головой.

– О чем вы говорите, сударь?! – судья, выказав немалую прыть, спрыгнул со своей скамьи. – Вы разговариваете с инквизитором Римско-католической церкви! Проявите уважение!

Только тут Мартин понял, что ему не стоило так горячиться. Инквизитор прошелся по камере и озабоченно произнес:

– Видимо, его связи с осужденным семейством Орсини попутали его голову всякой ересью, раз он клевещет на священный трибунал и ему мерещатся члены инквизиции, пытающиеся его убить.

– Осужденным? – Мартин с силой дернулся в кресле, бряцнув железными звеньями цепи. – Что вы сделали с Марией? Что с моей невестой?!

– Вашей невестой? – переспросил инквизитор. – Насколько я знаю, она уже не ваша невеста, а невеста графа Стефана фон Шеленберга.

Мартин зажмурился, не веря своим ушам. Это все не могло быть правдой! Это просто дурной сон! Но, когда он вновь открыл глаза, наглая физиономия инквизитора до сих пор была в поле его зрения.

– Господа, – инквизитор обернулся на представителей власти, – у меня к вам только один вопрос, а именно, можно ли как-то устроить смерть этого юноши, не убивая его, а отдав в руки священного трибунала для дальнейшего расследования его связей с еретиками Орсини?

Судья и бургомистр переглянулись.

– Теоретически – да, – взял ответ судья.

– А разве это законно? – вставил свое бургомистр. – Разве мы можем просто взять и подстроить смерть достопочтенного горожанина?

– Законно с точки зрения чего, власти или церкви? – ответил инквизитор вопросом на вопрос. – Этот человек – еретик. Лично у меня нет в этом никаких сомнений, а дальнейшее расследование наверняка даст нам доказательства его вины.

– Что же послужило основанием для обвинения моего подопечного в ереси? – не отступал Бюргер.

Инквизитор оскалился в улыбке, не значащей ни для кого ничего хорошего.

– Во-первых, его безумная клевета на священный трибунал. Во-вторых, его связи с ведьмами из женского дома, которые, несомненно, занимаются колдовством, потому и смогли спасти его жизнь безо всяких лекарств. А в-третьих, данный молодой человек не раз вступал в тесный контакт с людьми, чья вина уже доказана.

– Если он и имеет связи, как вы говорите, с ведьмами, то расследованиями случаев колдовства, насколько я знаю, занимаются власти, а не церковь.

– Бургомистр Бюргер, давайте проясним одну вещь, – инквизитор подошел к старику вплотную и посмотрел на него сверху вниз. – Правильно ли я понимаю, вы вступаетесь за этого еретика? Вас тоже следует допросить по подозрению в ереси?

Пожилой градоправитель испуганно попятился и отвел взгляд.

– Нет. Я не вступаюсь за него. Я лишь ищу справедливости.

– Я представляю не справедливость, – жестко проговорил инквизитор. – Я представляю закон. Не тот закон, который представляете вы вместе с судьей Йозефом, а закон Божий. Если у вас хватит смелости перечить, продолжайте, но потом не ищите прощения в церкви!

Судья вновь поднялся со скамьи и примирительно сказал:

– Господа, давайте не будем так накалять обстановку из-за какого-то адвоката! Вы хотите получить Мюллера, мастер Шульц? Мы его вам дадим. Врач напишет некролог, мы подыщем подходящий труп и отошлем родителям Мюллера весть о смерти сына.

– Ублюдки! – не выдержал Мартин. – Паршивые недоноски! Вы поплатитесь! Вы будете гореть в аду за это!

Инквизитор наотмашь ударил Мартина по лицу.

– Замолчи, пес! Это тебе предстоит пройти через круги ада! Подготовьте его в путь, я забираю этого еретика с собой.

Он развернулся и покинул камеру, вместе с семенящими за ним по пятам, будто верные шавки, судьей и врачом.

– Прости меня, Мартин! – вздохнул Бюргер, когда они остались в камере одни. – У меня семья.

___

– Рано утром приходили стражники из города, – сообщила Эльза, когда Даймонд проснулся около полудня следующего дня. – Вроде как тебя искали, но как-то не очень охотно, даже внутрь не заглянули. Так, пошныряли вокруг землянки, строили мне глазки, а потом удалились восвояси, хотя наверняка приметили твоего вороного на привязи.

Она бросила на него задумчивый взгляд.

– Сдается мне, опасный ты человек, безымянный странник, раз даже городская стража сторонится тебя, словно проказы, и связываться не хочет.

– О чем они спрашивали? Что рассказывали?

– Да ничего. Спросили, не видела ли я одинокого путника, возможно раненого, на черном коне, в темных одеждах. Я и ответить не успела, как они сами сказали, что, дескать, не видела, конечно, сижу здесь в своей хижине и белого света не знаю! На том и ушли.

Даймонд впервые за долгое время поднялся на ноги и немного прошелся по хижине, ступая дрожащими ногами по земляному полу.

– Наружу можно? Сейчас там никого нет?

– Иди. Хоть нужду справь, калека.

Он с удовольствием вдохнул свежий осенний воздух и предал лицо согревающим солнечным лучам. Его конь, увидев хозяина, радостно поднял уши и направился в сторону Даймонда, пока не натянул привязь и не встал на месте, как вкопанный, хлопая глазами и издавая невнятные звуки. Даймонд подошел к животному и погладил его по бокам, потрепал за гриву. Конь был вычищен от грязи и причесан. Даймонд ощутил несвойственное ему чувство глубокой благодарности к приютившей его вместе с боевым другом женщине.

– Спасибо и тебе, друг! – поблагодарил он искренне, поглаживая скакуна. – Если бы ты меня оттуда не вытащил, лежал бы я сейчас в земле, поклеванный падальщиками.

Конь ответил слабым ржанием и опустил голову, возвращаясь к пожелтевшей траве под деревцем. Даймонд постоял рядом с ним еще какое-то время, а потом с тяжелым сердцем вернулся в хижину, все продолжая размышлять о случившемся в городе. Возможно, что инквизитор уже успел списать Даймонда со счетов и объявил его погибшим на задании. Нужно было скорее возвращаться в крепость, чтобы составить полный отчет.

– Мне нужно собираться в путь, – сказал Даймонд, войдя внутрь.

– Как знаешь, странник. Дело твое. Но долгой дороги ты не выдержишь, твои раны опять вскроются, и ты истечешь кровью.

– Ерунда.

– Нет, не ерунда! – она ухватила его за локоть и повернула к себе. Только сейчас Даймонд обратил внимание на ее красивые черные глаза, правильные черты лица и завораживающие спелые, словно яблоки, губы. Даймонд впервые увидел ее лицо так близко и был поражен и даже напуган тому, как ее красота подействовала на него. – Ты умрешь, а я не привыкла, чтобы моя работа пропадала зазря!

– Я переночую еще одну ночь, – сдался охотник, – а наутро уеду. Мне уже гораздо лучше.

Остаток дня Эльза провела в своем небольшом огороде прямо за домиком. Ее крепкие руки пололи, мотыжили, копали и выполняли еще много работы по двору. Когда начало смеркаться, она нарубила дров и занялась очагом, пока Даймонд лежал на свежем тюфяке, расстеленном на крышке большого сундука, в котором, должно быть, хранилось все добро травницы.

– Почему ты живешь здесь совсем одна? – спросил Даймонд, когда они ели похлебку, смотря на пламя, танцующее в костре очага. – Разве это не опасно?

– Я не совсем одна, – возразила женщина, погладив кота, устроившегося рядом с ее ногами. – На самом деле опаснее было жить в деревне, где наши соседи донесли на нас властям, будто мы еретики какие. Мы и не знали отчего они так с нами, но потом оказалось, что наше дерево мешало их посевам всходить. Да вот только мои мать и отец уже болтались в петле, а меня подобрал какой-то торговец и продал в бордель, не забыв и сам прежде мною воспользоваться для ублажения своей плоти.

– Ты сбежала?

Она кивнула.

– В первый же месяц. Мне надоели необъятные животы судей, церковных приоров, торгашей с рынка и прочих постояльцев того заведения. Я убежала посреди ночи, сумела проскользнуть мимо стражи и осела здесь. Давно это было. И вспоминать не хочется… Может, лучше ты мне чего расскажешь о себе, странник? Имя у тебя там еще не появилось?

– Даймонд.

– Красивое имя! – она цокнула языком. – Не из этих мест?

– Не совсем из этих.

– А как тебя угораздило податься в священники?

– Я не священник. Я солдат.

– Знаешь что, солдат, пора бы тебе вымыться, а то смердишь тухлыми травами! – она поднялась с пола и вышла на улицу, вернувшись через некоторое время с большой тяжелой бадьей, которую приволокла со двора. – Сейчас натаскаю тебе воды из реки, а ты пока разденься и осторожно сними повязки.

Он с удовольствием залез в воду, несмотря на то что она была холодной. Эльза взяла со стола его кинжал и кусок мыла.

– Нужно тебя побрить, солдат, пока вши в бороде не завелись.

Даймонд напрягся, увидев в ее руках блеск своего оружия, но потом, когда она намылила его лицо и шею, и стала осторожно водить лезвием по отросшим волоскам, мужчина расслабился и с наслаждением прикрыл глаза. Он и сам не заметил, как стал подглядывать за движениями ее соблазнительного тела, пока она крутилась около бадьи, расчесывая его волосы гребешком. Ее загорелая кожа приобрела золотистый оттенок из-за тусклого света нескольких свечей, расставленных возле бадьи.

– Полезай ко мне, – предложил он, взяв ее за запястье.

Эльза, хихикая, стянула через голову платье и залезла в холодную воду. Съежившись от холода, она прижалась к груди мужчины своими большими, мягкими грудями. Их губы на мгновение слились в поцелуе, после чего Даймонд стал водить пальцами по ее волнующим округлостям. Он давно не был с женщиной и только сейчас понял, как ему этого не хватало.

– А ты крепкий солдат, Даймонд! – она оседлала его прямо в воде и заглянула в его серые глаза. – Уверен, что твои раны не вскроются от натуги?

– Это зависит оттого, как ты их зашила, – улыбнулся он.

Женщина закусила нижнюю губу и стала плавно двигаться, иногда поглядывая на охотника из-под полуопущенных век. И тут Даймонд увидел то, из-за чего все его мускулы напряглись, а сердце бешено забилось. Тут же вспомнились слова инквизитора Якоба о поклонницах дьявола, носящих на себе ведьмовский знак – дьявольскую метку, – через которую они кормили бесов своей же кровью.

Охотник сжал правую грудь женщины и нащупал пальцами неестественно крупную, выпуклую родинку, чернеющую прямо рядом с торчащим соском. Значит, ведьмы не просто выдумка трусоватых монахов в рясах с обритыми головами? Сначала проститутки в борделе. Теперь эта добрая знахарка. А что, если это сам дьявол в женском обличии? Кажется, священники называли таких тварей суккубами¹⁶.

– Так ты их кормишь? – спросил Даймонд, вытащив одну руку из бадьи и обшаривая ею пол в поисках кинжала.

– Что? – женщина не останавливалась, томно прикрыв глаза и не обращая внимания на слова охотника.

– Так ты кормишь своих духов?! – Даймонд повысил голос, и она открыла полные удивления глаза, тут же перестав двигаться.

– Кого кормлю?

– Ты малефика!

Он нанес удар быстро и точно, так же, как и раньше, несмотря на онемение в ослабших после ранений мышцах. Кинжал вонзился в нежную женскую плоть. В глазах Эльзы застыл немой вопрос, когда она опустила взгляд на окрасившуюся алым цветом воду.

– Но почему?! – спросила она горько. Даймонд заметил, что из ее черных глаз прыснули слезы. – Я же помогала…

Она повалилась на него, постепенно переставая дышать и захлебываясь собственной кровью. Даймонд дернул рукоять кинжала, вытаскивая его из груди женщины, затем с трудом вылез из-под ее дергающегося в воде тела и обернулся полотенцем, трясясь от холода, и не до конца понимая, что произошло.

Встревоженный рыжий кот, почуяв, что его хозяйку постигла жестокая участь, зашипел, словно змея, и стремительно бросился прочь из хижины, скрывшись в ночи. Даймонд, стараясь унять дрожь в окровавленных руках, принялся спешно собирать свое добро, после чего стянул с перекладины одежду и с большим трудом облачился в нее, игнорируя покалывающую боль в плече и спине. Захватив седельные сумки и опоясавшись мечом, он вышел на улицу и принялся спешно седлать коня при свете полной луны, которая теперь показалась ему зловещей и чужой.

– Мы уходим, дружок, – приговаривал он. – Здесь небезопасно.

Когда все приготовления были завершены, Даймонд вернулся в хижину. Ведьма лежала в бадье лицом вниз. Она не дышала. Ее руки беспомощно свисали с краев бадьи, а ноги торчали в разные стороны. Охотник ухватился за незажженный факел на стене у дверного проема и сунул его в очаг, поглядывая, как пламя охватывает горючую часть и постепенно разгорается, набирая силу.

– Прости меня, Эльза, – тихо произнес Даймонд и, выйдя из хижины, бросил факел на соломенную крышу, которая подхватила пламя и, радостно затрещав, запылала, на глазах превращаясь в большой красивый костер на фоне звездного неба.

Даймонд, тяжело дыша, поднялся на испуганного коня и сжал поводья.

– Пора домой, дружок! Инквизитор ждет.

Пока конь несся по полю, ударяя копытами о траву, Даймонд впервые за очень долгое время обратился с молитвой к Богу. Кажется, теперь он по-настоящему верил.