Читать книгу Холодные дни - Джим Батчер - Страница 12

Когти располосовали смокинг и принялись рвать мою спину, ягодицы и бедра. Челюсти наверняка сомкнулись бы на шее, но мои руки помешали этому – я успел забросить кисти назад и сцепил их замком, прикрывая шею и сжимая их изо всех сил, надеясь, что пальцы не дадут слабину, и что этой твари не удастся их оторвать. Боль была обжигающе-пронзительной, но когти впивались не настолько глубоко, насколько вошли бы в плоть когти малка или вурдалака. Я надеялся, что раны будут не слишком серьезными – разве что схватка продлится долго и я ослабею от потери крови.

Аналитическая часть моего мозга настроилась на восприятие текущих фактов отвлеченно и рационально.

Остальное же мое существо от слепой ярости превратилось в чертова берсерка.

Я просунул одну руку под себя для упора и выбросил локоть другой назад резким ударом, угодившем во что-то мягкое, отчего напавшее на меня существо удивленно взвизгнуло. Зубы на секунду куда-то исчезли, а когти скребли по телу уже не с такой энергией. Я перекатился, оттолкнувшись той же рукой, и сбросил со своей спины волка размером с дога. Он с диким грохотом влетел в один из компьютерных столов. От удара железяки разлетелись в стороны.

Я вскочил на ноги, схватил компьютерное кресло за спинку и поднял его над головой. К тому времени, как волк с темно-рыжей шерстью поднялся на ноги, кресло уже рассекало воздух, а я рычал от неконтролируемой ярости.

Лишь в последнюю секунду, несмотря на все свое бешенство, я узнал противника и успел сменить направление удара. Компьютерное кресло разлетелось на полсотни обломков, грохнувшись о пол перед самой мордой волка, а пластик и металл шрапнелью разлетелись по всей комнате.

Волк отшатнулся от летящих кусков и поднял на меня глаза. Сейчас зверь застыл с выражением абсолютного шока – и через пару секунд волк исчез, приняв облик рыжеволосой обнаженной девушки с весьма соблазнительными формами. Она пялилась на меня, отрывисто дыша, с гримасой боли на лице – и потом прошептала:

– Гарри?…

– Энди, – сказал я, выпрямляясь и пытаясь расслабить тело. Ее имя я не произнес, а, скорее, прорычал. Адреналин все еще колотился в руках и ногах, и больше всего на свете мне хотелось дать кому-нибудь в морду. Кому угодно. Не важно кому.

И это было неправильно.

– Энди, – сказал я, заставляя себя говорить тихо и мягко. – Какого черта ты здесь делаешь?

– Я? – выдохнула она. – Я… Но ведь это не я умерла.

«Никогда не поздно», – подумала разъяренная часть моего существа, но я подавил это чувство.

– Слухи, смерть, преувеличение[21], – сказал я. – И у меня нет времени болтать об этом.

Я повернулся к Бобу, лежавшему на своем месте, и услышал, как позади меня Энди открывает ящик стола. Звук, издаваемый автоматическим пистолетом, у которого передергивают затвор, досылая патрон в ствол – звук весьма специфический и запоминается надолго. Он привлекает внимание не хуже того, как если бы кто-то заорал тебе прямо в ухо.

– И не смей трогать череп, – сдавленно, полным боли голосом произнесла Энди, – иначе я вгоню в тебя пулю.

Я замер. Первым моим импульсом было желание немедленно усеять пол комнаты замороженными кусками Энди, но о чем, черт дери, я думал? Это говорил гнев, который все еще прокатывался по мне холодными волнами, подталкивая меня к действию, к насилию. Поймите меня правильно: я не страдаю аллергией к подобным вещам, но обычно мне неплохо удавалось контролировать свои поступки. И такое чувство я не испытывал уже несколько лет, с тех пор, как Белый Совет едва не казнил меня.

Поэтому сейчас я прибег к тому, чему научился в те дни: закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, напоминая себе, что гнев – это всего лишь гнев, ощущение – все равно что ощущать жару или холод. Сам по себе он ничего не значит. Он – не повод для действий. Для этого есть способность мыслить.

Старый урок помог, я сумел отделить себя от ярости. Я медленно развел руки в стороны, чтобы они были хорошо видны. Потом повернулся к Энди. Она стояла с пистолетом в классической позе Уивера[22], так, словно ее научили этому знающие люди.

Если бы пришлось, я смог бы отразить пули, но я не мог остановить их. А мы находились в здании, полном ни в чем не повинных людей.

– Ты знаешь о черепе? – спросил я.

– Сложновато не знать, – сказала она. – Учитывая, что я здесь живу.

Я заморгал.

– Ты и… О черт. Молодчина, Баттерс.

Энди по-прежнему смотрела на меня через прицел пистолета. Стойка у нее была кривоватой, видимо, из-за боли в правом боку. Должно быть, я крепко врезал ей локтем по ребрам. Я поморщился. Знаете, я не против хорошей драчки, если уж возникает необходимость, но не бью друзей, не бью женщин, а Энди была и тем, и другим.

– Извини, – сказал я, кивнув на ее бок. – Я понятия не имел, что это ты.

– А я до сих пор не уверена, ты ли это, – ответила она. – Тем более, с твоей смертью и всем прочим. Разные субъекты могут попытаться выглядеть как Гарри.

– Боб, – позвал я, не оборачиваясь. – Скажи ей, что это я.

– Не могу, – сказал Боб мечтательным тоном. – Сиськи…

Точно. Ведь Энди совершенно голая. Я ее уже такой видел, это один из специфических моментов жизни оборотня. Я знал нескольких, они были моими друзьями. Когда оборотни перекидываются, одежда и все прочее в этом не участвует, поэтому, снова принимая человеческий облик, они оказываются абсолютно голыми.

– Боб, – сказал я более настойчиво и вытянул ладонь, пытаясь поместить ее между черепом и Энди, но не протягивая ее к Бобу.

– Эй! – возмутился Боб. – Черт дери, Гарри! Не так уж часто мне выпадает шанс поглазеть на них!

У Энди округлились глаза:

– Боб… Так это действительно он?

– Да, но теперь он работает на плохишей, – сказал Боб. – Может, безопаснее его все-таки пристрелить.

– Эй! – сказал я.

– Ничего личного, – заверил меня Череп Боб. – А что бы ты посоветовал клиентке, если бы в ее квартиру вломился Зимний Рыцарь, сцепился с ней и сломал ей два ребра?

– Я бы посоветовал не стрелять, – ответил я. – Пули срикошетят, а в соседних квартирах полно людей.

После этой речи Энди сняла палец со спускового крючка, но вытянула его, положив на предохранитель. Потом медленно выдохнула.

– Это… больше похоже на то, что я ожидала бы услышать от… от тебя, Гарри. – Она сглотнула. – Так это действительно ты?

– Все, что от меня осталось, – сказал я.

– Мы слышали о твоем призраке. Я даже вроде… вроде чувствовала твой запах, когда ты был поблизости. Я знала. Мы думали, ты мертв.

– Вообще-то, это не был мой призрак, – сказал я. – Это был я. Просто забыл захватить с собой свое тело.

Я кашлянул.

– Слушай, ты не могла бы направить эту штуку в другую сторону?

– Мой палец не на спусковом крючке, – возразила она. – Не будь ребенком. Я думаю, – она внимательно посмотрела на меня и сказала: – Ладно, допустим, это и в самом деле ты. А что ты здесь делаешь?

– Пришел за черепом, – сказал я.

– Я бесценен! – пискнул Боб.

– Полезен, – я хмуро взглянул на него. – Не будь настолько самоуверенным.

– Я знаю, что ты пришел за черепом, – сказала Энди. – Но почему сейчас, посреди ночи? Зачем врываться? Гарри, достаточно было просто попросить.

Я скрипнул зубами.

– Энди… У меня мало времени, так что я отвечу коротко, идет?

– Идет.

– Когда я вламываюсь сюда и забираю что-то у Баттерса, он – моя жертва, и неприятных последствий для него не будет. Если я прихожу сюда попросить его о помощи, он становится моим сообщником – и мишенью для людей, против которых я работаю.

Она нахмурилась:

– Каких людей?

Я вздохнул.

– Это я сказал бы сообщнику, Энди.

– Хм, – буркнула она, – а разве мы не сообщники?

– Мы ими были, – сказал я с легким нажимом. – Боб прав. Я сейчас не совсем в команде ангелов. И я не допущу, чтобы вы с Баттерсом провалились в тартарары вместе со мной.

– Слушай, Гарри, – спросил Боб, – с кем ты опять ввязался в драчку?

– Не в присутствии случайных прохожих, – ответил я.

– Просто пытаюсь выудить информацию, как примерный лакей, – сказал Боб. – Ты ж понимаешь?

– Конечно, – сказал я.

Энди нахмурилась:

– А разве Боб не… Разве он не должен быть твоим?

– В данный момент я не владелец черепа, – сказал я. – Кто владеет черепом, тому принадлежит и преданность Боба.

– Услуги, – поправил меня Боб. – Поменьше самоуверенности. И да, сейчас я работаю на Баттерса. И, конечно же, на тебя тоже, куколка.

– Куколка, – произнесла Энди тусклым голосом. – Ты действительно это сказал?

Она перевела взгляд на меня.

– Случайный прохожий?

– Если ты ничего не знаешь, – сказал я, – никто не станет пытать тебя до смерти, чтобы выведать что-то.

Она побледнела.

– Эти люди считают фильмы из серии «Пила» веселыми, – сказал я. – Они будут мучить тебя, потому что для них это приятнее, чем секс. Они не станут колебаться. А я пытаюсь оградить тебя от зла, как только могу. Тебя и Баттерса.

Я покачал головой и опустил руки:

– Мне нужно твое доверие, Энди. Я верну Боба на место до рассвета.

Она нахмурилась:

– Почему до рассвета?

– Потому что не хочу, чтобы его заполучили не только враги, но и те, на кого я работаю, – сказал я. – Он, конечно, не то же самое, что человек…

– Вот уж спасибо, – сказал Боб. – Я это объясняю, объясняю, но никто не желает слушать.

– …но все-таки он мне вроде друга.

Боб издал звук, словно его стошнило.

– Только без телячьих нежностей, Дрезден.

– Энди, – сказал я, не обращая на Боба внимания, – у меня уже не осталось времени. Я забираю череп. Ты будешь стрелять в меня – или как?

Энди досадливо вздохнула и устало прислонилась к столу. Опустив пистолет, она скривилась и скользнула рукой по животу, прижав ее к ребрам. Я не стал глазеть на то, что это движение сделало с ее грудью, потому что такой взгляд был бы совершенно неуместен, независимо от того, насколько обворожительны могли оказаться образовавшиеся контуры.

Я взял череп, ощутив ладонью хорошо знакомые мне форму и вес. Огоньки в глазницах замерцали с большей частотой, и, кажется, сам их цвет слегка изменился.

– Урра! – обрадованно заверещал Боб. – Мы снова в седле!

– Не так громко, – осадил его я. – Со мной группа поддержки. И команда противника может вести наблюдение так же скрытно. Я предпочел бы, чтобы до них не доносилось каждое слово.

– Есть «не так громко», о Могучий, – откликнулся Боб.

Когда я снова повернулся к Энди, она смотрела на меня с ужасом.

– О Боже, Гарри. Твоя спина…

Я хмыкнул и слегка повернулся, чтобы увидеть свое отражение в зеркале. Пиджак был весь в лохмотьях и пятнах крови. Больно, но не слишком – примерно как обгореть на солнце.

– Прости, – сказала Энди.

– Переживу, – сказал я. Потом подошел к ней, наклонился и поцеловал в макушку. – А ты прости за ребра. И за компьютеры. Я тут вам, ребята, дров наломал.

Она замотала головой.

– Не бери в голову. Случается. Все, что в наших силах, чтобы помочь…

Я вздохнул и сказал:

– Да, и об этом. Кгм. Об этом я тоже сожалею.

Она, нахмурившись, уставилась на меня.

– О чем?

Я собирался вырубить ее, врезав в подбородок и отключив на пару минут, чтобы исчезнуть. Этим выстрелом я убил бы двух зайцев. Во-первых, ей стало бы не до геройства, а значит, она не увязалась бы за мной. Во-вторых, если за мной сейчас следили, то у них возникло бы впечатление, что я украл у нее Боба. Вырубить ее было бы логичным, хотя и жестковатым ходом, дававшим девушке дополнительную защиту, пусть и не очень надежную.

Но когда я дал команду руке действовать, она не подчинилась.

Зимний Рыцарь, киллер Королевы Мэб, и прочая, и прочая. Вот только девчонок я бить не умею.

Я снова вздохнул:

– Извини, но я просто не могу тебя вырубить.

Она приподняла брови.

– А! Ты решил, что это меня защитит, я верно поняла?

– Насколько бы чокнутой не казалась такая мысль, именно так я и подумал.

– Я прекрасно защищаюсь сама уже год, Гарри, – сказала Энди. – Даже когда тебя нет поблизости.

Ух. Я поморщился как от удара.

Энди опустила взгляд.

– Я не хотела… Извини…

– Нет проблем, – сказал я. – И после моего ухода позвони в полицию, сообщи, что сюда вломились. Так обычно поступают, когда в дом проникает грабитель.

Она кивнула.

– А ничего, если я расскажу об этом Баттерсу?

Все было бы намного проще, если бы я мог вообще никого не вовлекать в свои дела. В этом весь смысл ограбления, верно? Но теперь… Что ж. Энди знает, а я обязан ей слишком многим, чтобы просить хранить все в тайне от Баттерса, которому я обязан еще больше.

– Но осторожно, – сказал я. – И не в доме. И… пока лучше рассказать только ему одному. О’кей?

– О’кей, – тихо ответила она.

– Спасибо. – Я не знал, что мне сказать еще, поэтому повторил: – Извини.

С этими словами я забрал череп и поспешил раствориться в ночи.