Читать книгу Перезагрузка. Как переписать свою историю и начать жить на полную мощность - Джим Лоэр - Страница 18

Из всех тех, с кем мы работали, спортсмены мирового уровня были одной из двух групп, которые постоянно превосходили других благодаря присущему им пониманию концепции жизни как истории и согласию с тем мнением, что реализовать правильную историю можно, только сознательно ставя амбициозную достижимую цель и затем добиваясь ее. (Второй такой группой были представители правоохранительных органов.) Но, как вы увидите, даже спортсмены прилагают очень много усилий, чтобы попасть в яблочко – добиться конкретной серьезной цели, которая определяет каждый выбор в жизни.

Кто бы мог подумать, что спортсмены могут поучить нас, как составлять истории? А это так. И тому, на мой взгляд, есть несколько причин. Во-первых, карьера спортсмена сравнительно коротка, и ее линию, так же как линию истории, можно легко представить – гораздо проще, чем, скажем, линию всей жизни или карьеры, которая длится сорок или пятьдесят лет. Во-вторых, саму конкуренцию – будь то матч, турнир или сезон – можно легко описать в терминах истории, с началом, серединой и обязательным концом, и тоном, который также не подвергается обсуждению (например, победа и/или статистически измеримые усовершенствования = счастливый конец). В-третьих, с самой ранней юности жизнь спортсмена очень структурирована, как с точки зрения ежедневного и сезонного распорядка, так и с точки зрения физического состояния (тренировки, встречи, поддержание формы, отливы и приливы энергии, сама геометрия рабочего пространства, частые потенциальные возможности различимых поворотных моментов). Поэтому структура, один из базовых элементов истории, довольно скоро становится неотъемлемой частью его жизни. В-четвертых, на пике конкурентоспособного возраста, когда повседневная жизнь спортсмена радикально отличается от жизни большинства людей, ему требуется дополнительная структура, чтобы сохранить рассудок и поддерживать достижения; история также ничего собой не представляет, если она не структурирована.

Я думаю, что существует и еще одна причина. Если вы войдете в топовые уровни спортивных состязаний, где каждый либо обладает реактивной подачей, либо забрасывает мяч на 320 ярдов, либо безукоризненно владеет техникой (так же, как и вы), то увидите, что разница между первым номером и номером 427 практически всегда не только в физических данных. Разница может заключаться в лучшей, чем у противника, истории; но выдающейся истории у вас не будет, пока вы правильно не определите вашу цель.

Одна из ведущих теннисисток мира (назовем ее Барбарой) обратилась ко мне в надежде восстановить свою игру. С тех пор как два года назад (от момента обращения ко мне) она поднималась до пятого места в рейтингах, ее рейтинг значительно упал, и в тот момент она проигрывала в первом и втором раундах турниров гораздо менее талантливым игрокам. Еще больше беспокоило Барбару и ее окружение то, что соревновательность и работа перестали быть для нее источником удовольствия. Она испытывала естественное волнение и улыбалась доверчивой улыбкой, когда впервые посетила меня, но теннис, как она твердо заявила, радости больше не приносил. Это стало как припев к песне. Она хотела изменить положение вещей.

– Какова ваша история? – спросил я, когда она села напротив меня. – Почему вы играете в теннис?

Я видел, что это не то, чего она ожидала.

К ее чести, она отшутилась. После пары вопросов она сказала:

– Я думаю, что… – и затем взяла паузу, чтобы подумать еще: – Я хочу иметь успех.

– Что это означает? – спросил я.

– Чтобы стать первой в мире, – сказала она довольно неуверенно.

– Хорошо. Вы хотите стать номером один в мире. Когда все кончится, у вас на могиле будет написано: «Она была номером один в мире». Вам это подходит?

Она выглядела ужасно недовольной и покачала головой. Я снова спросил:

– Почему вы играете?

Она вздохнула и подумала еще немного:

– Я хочу, чтобы у меня был красивый дом. Мне нравятся красивые машины. Я люблю машины. Боже, все звучит так ужасно. Я не хочу, чтобы это было на моей могиле. Вы просто сбиваете меня с толку.

Мы еще несколько раз проделали это упражнение, и каждый раз она так же быстро отказывалась от своего ответа, как и предлагала его.

– Вот ваше задание на сегодня, – сказал я ей. – Я хочу, чтобы вы действительно подумали о том, в чем ваша абсолютная миссия. Что происходит с вами? Что заставляет вас играть? Это пришло из вас, ни от кого больше. Ни от тренера, ни от матери, ни от вашего агента, ни от спонсоров. Не возвращайтесь ко мне, пока не сможете рассказать мне об этом. Хорошо?

Она ушла. Она не улыбалась.

На следующий день Барбара вошла в мой кабинет. На самом деле это неточная формулировка – она просто ворвалась в мой кабинет. Она была оживлена. Она не переставала улыбаться.

– Я сделала это, сделала, – сказала она, едва присев. – Я думала об этом всю ночь и наконец сделала это. Но я боюсь рассказать об этом вам.

– Почему?

– Вы подумаете, что это глупо. Может быть, вы решите, что это не стимулирует меня.

– А вы попытайтесь.

– Хорошо, – сказала она и сделала глубокий вдох. – Я хочу быть источником радости. Я хочу быть источником радости для каждого, о ком забочусь, и для всех, кто смотрит мою игру.

Я кивнул:

– И если на вашей могиле напишут: «Она приносила радость людям повсюду», вы будете довольны?

– Да, – сказала она, кивая и широко улыбаясь.

– Будет ли вам страшно проиграть, когда вы уже там?

– Нет, если я – источник радости. – Она сделала паузу: – Что вы думаете?

– Я думаю, что вы завоюете больше, чем у вас было, – сказал я, – и теперь мы можем приступить к работе.

Теперь, когда она определила свою абсолютную миссию – предпосылки своей истории, – мы смогли начать конструировать ее историю в деталях, где все дороги вели к удовлетворению этой цели – цели, которая, по-моему, была благородной и амбициозной, цели, которую я искренне нахожу красивой. Барбара могла побеждать в матчах, проигрывать их, она могла преуспевать или бедствовать, она могла выносить длительные путешествия и раздражающие вопросы от прессы после полных провалов… Но все, что требовалось ей для достижения успеха в жизни, – это оставаться верной своей цели распространять радость и благодарность, позитивную энергию и восторг на теннисном корте и за его пределами. Если делать так, то даже в проигрыше может быть радость. По мере того как она начинала относиться с уважением к тому, что делает, и отдавать этому свои лучшие и максимально сфокусированные силы, а окружающие начинали ощущать искренность ее усилий, она писала блистательную жизненную историю, даже проигрывая матч. Далее мы должны были перейти к ритуалам, чтобы помочь ей выстроить историю о ее семье, здоровье, финансах, друзьях, о каждом важном аспекте ее жизни так, чтобы все они соответствовали ее ценностям и ее радостной цели. Три дня спустя мне позвонил ее тренер. «Что вы сотворили с ней? – спросил он. – Она вновь полюбила тренировки. Она не может дождаться выхода на корт. Она радуется.

Она больше не недовольна и не ненавидит свою популярность».

Барбара снова начала побеждать. За следующие несколько месяцев она неизменно побеждала всех игроков, которых она должна была побеждать согласно ее рейтингу. И наконец она начала выигрывать у игроков, стоящих в рейтинге выше ее. В первых кругах ближайшего турнира «Большого шлема» – первого «Большого шлема» с тех пор, как она заново открыла для себя, почему играет в теннис, – она встретилась с одной из ведущих ракеток мира, многократной чемпионкой «Большого шлема». В пяти их предыдущих встречах Барбара едва ли выходила победительницей хотя бы в одном сете.

Барбара выиграла. Чистыми сетами. «Я совсем не боролась с собой, как я обычно делала, – приводились ее слова после матча. – У меня было столько матчей, таких как этот, где я была действительно близка к победе над лидерами, и наконец сегодня это свершилось».

Я не хочу сказать, что с тех пор ей сопутствовал непрерывный успех в состязаниях, – это не так, и после ее возвращения к высоким результатам было небольшое возвращение к прежним показателям. Но она всегда играла как источник радости и света. Открыв (или заново открыв) для себя свою истинную цель, выходящую за определение отдельных назначений в команды, призов и ежегодных побед, она не могла не быть увлечена гораздо больше, чем раньше, своей жизнью, процессом обучения, удовольствием от игры и практически каждым важным аспектом и за пределами корта. Я проработал с достаточно большим количеством спортсменов, чтобы видеть ошибочность абсолютной миссии. Стать номером один в мире, побить мировой рекорд, попасть на обложку Sports Illustrated, победить в чемпионате страны. В каждом из этих случаев, когда я заставлял своих слушателей-спортсменов выяснить, действительно ли эти цели могут существовать как окончательный критерий для определения успешности их жизни, их объяснения, так же как в случае с Барбарой, становились беспомощными и неубедительными. «Я попал на обложку Sports Illustrated – значит, я достиг успеха в жизни».

Ну а в действительности – насколько это глупо? Безопасно ли говорить, что любой может определить безосновательность, отсутствие вдохновляющей объединяющей идеи в этом уравнении? Если его обернуть в негативную форму, идея выглядит абсурдно: «Я не попал на обложку Sports Illustrated, поэтому моя жизнь не удалась».

Не поймите меня неправильно. У целей, таких как эти (у некоторых из них, во всяком случае), ценность есть. Но все эти и подобные им стремления, которые спортсмены повторяют себе с гипнотизирующей регулярностью мантры, оказываются не в состоянии уловить фундаментальную цель, которая определяет ценность и значимость жизни спортсмена. Они, как и все остальные, должны найти цель, которая удовлетворяет их потребностям, а не их желаниям. Когда жизнь человека проходит в погоне за ложной целью, это рано или поздно выясняется. Рано или поздно – лучше раньше – ложная цель окажется фикцией в реальном мире. Неправильная цель всегда ведет к неправильному концу. Целью другой теннисистки, с которой я работал несколько лет назад, было войти в десятку лучших теннисисток в мире. Ее история предполагала, что, как только она достигнет такого ранга, она наконец почувствует себя счастливой и действительно успешной. Несмотря на все мои аргументы, убеждающие в обратном, она настаивала на своих убеждениях. Когда мы начали работать вместе, она находилась в тридцатке лучших в мире. После усердной и самоотверженной работы, впечатляющей демонстрации мастерства, вызванных главным образом ее глубоким убеждением в том, что рейтинг в цифрах спасет ее от ощущения пустоты и несчастья, она сделала это. Она вошла в первую десятку теннисисток в мире.

Через двенадцать месяцев после достижения своего фантастического результата, потрясенная и расстроенная тем, что это не оказало ощутимого влияния на ее ощущение успеха и самоценности, она ушла из спорта.

В случае с топ-менеджерами ошибочные абсолютные миссии могут быть такими: стать генеральным директором, стать владельцем собственного бизнеса, стать партнером, достичь финансовой независимости, рано отойти от дел. Когда я настаиваю на тщательном изучении, действительно ли эти желания помогают в определении успешности их жизни, они быстро отказываются, как и спортсмены, от своих первоначальных ответов, но зачастую они должны прийти к этому болезненному выводу сами. На завершающем занятии одного семинара крайне успешный директор по логистике рассказал классу, что накануне ночью он смог сформулировать, какова же была его абсолютная миссия.

– Посвящать всю свою энергию и креативность моему бизнесу и продолжать делать это, пока я остаюсь еще сравнительно молодым, и не тревожиться о своих детях, если не возникает действительно кризисная ситуация, – сказал он. Затем сказал как бы в сторону: – Я знаю, что о них позаботится моя потрясающая жена и что я вернусь к ним, когда достигну полной финансовой безопасности. – Он сделал паузу. – Мне пятьдесят два года, и это никогда не закончится. А я упустил возможность узнать своих детей.

Конечно, весьма некомфортно, когда кто-то делает такие признания, – но не столько из-за того, что только что сказал изливающий душу человек, а из-за того, что многие другие в комнате (а часто это высокоэффективные топ-менеджеры) замечают, что они следуют похожим ошибочным целям. Они должны понять, что больше не знают, что им нужно, что их большой дом, который они недавно купили, скорее всего означает продолжающуюся гонку в их жизни, что они так же будут продолжать работать все усерднее и дольше, независимо от того, что они говорят сами себе. И в чем же смысл их жизни? Мужчины в особенности часто считают, что они не могут быть хорошими родителями, если не обеспечивают семью большими финансами, но однажды они проснутся и поймут, что в реальности ежедневные потребности детей тоже чего-то стоят. А им уже пятьдесят два. Или шестьдесят три.

Несколько лет назад я слушал, как Лэнс, который работал в хедхантинговой компании и приносил домой вполне пристойную зарплату описывал мне свою собственную ошибочную абсолютную миссию. Он был убежден, что его жизнь могла быть лучше и счастливее, если бы ему не приходилось бороться за то, чтобы свести концы с концами. Он был уверен, что его финансовое состояние неразрывно связано с его счастьем. Он страстно жаждал того времени, когда он будет свободен от тяжести ежедневных счетов.

Затем он выиграл один из крупнейших единоразовых выигрышей в лотерею в истории своего штата – более 200 миллионов долларов.

Вы можете догадаться, что произошло дальше, – то, что случается со многими выигравшими в лотерею. Ему очень быстро пришлось отказаться от убеждения, что деньги приносят счастье. Вскоре он был подавлен ежедневной необходимостью управлять своими деньгами и попытался определить значимую жизненную цель. Когда я разговаривал с ним в следующий раз, он заметил, что его восприятие самого себя и общее счастье были значительно лучше до его неожиданной финансовой удачи. «Если бы я тогда знал то, что знаю теперь, – сказал он, – я никогда не купил бы билет». Предпосылки его истории (что деньги якобы связаны со счастьем) были абсолютно ошибочными. Пока мы полагаемся на ошибочные цели в движении по жизни, мы можем быть уверены, что наша жизненная история никогда не принесет полного удовлетворения. Мы можем получить то, за чем мы охотимся, но это окажется призом, не имеющим действительной ценности – по крайней мере, не за такую цену (с учетом времени и энергии, потраченной на преследование). Если вы не связаны с вашей настоящей целью, если вы бежите за неправильными вещами, вы пропускаете самую волнующую часть жизни.

Найти эту простую и правильную цель, как я уже говорил, может быть непросто. Часто требуется полжизни или больше, чтобы вернуться к ней. Люди редко могут определиться со своей целью в самом раннем возрасте и тщательно ее придерживаться. Мишель Ви, феномен в мире гольфа, – одна из редких людей такого типа, как я обнаружил, когда познакомился с ней и спросил ее, как вы может догадаться, почему она играет в гольф.

– Я играю не для себя, – сказала Мишель, которой тогда было четырнадцать лет. – Я играю, чтобы дать миру что-то хорошее. Я хочу быть для женщин заявлением того, что все барьеры и границы, с которыми мы сталкиваемся, мы навязываем себе сами. Я хочу, чтобы девушки задумались: «Если у нее получается послать мяч в среднем на 308 ярдов, что же могу сделать я?»

У меня отвисла челюсть: «Ей четырнадцать лет и она уже дошла до таких размышлений?» Большинство людей в сорок, в пятьдесят лет не настолько мудры. Перед нами человек, который строит свою историю правильно с самого начала, гармоничный человек. Неудивительно, что первым публичным жестом Мишель после перехода в профессиональный спорт стал чек на полмиллиона долларов в помощь пострадавшим от урагана «Катрина». Когда я узнал об этом, то подумал, что, независимо от того, как будет складываться ее карьера в гольфе, она уже прекрасно подготовлена к тому, чтобы прожить полную жизнь. Очевидно, что в столь юном возрасте она понимает необходимость хороших и благородных предпосылок к своей истории. Позже, когда мы с ней говорили, разговор в основном шел вокруг игры и успехов в гольфе, об элементе, необходимом для завершения ее абсолютной миссии. Она никогда не говорила о деньгах, о славе или о чем-либо, хотя бы отдаленно связанном с ними. Мне стало ясно, почему этот подросток может так легко отказываться от прогулок по торговым центрам с друзьями, а вместо этого день за днем выходит на площадку для гольфа либо на тренировочное поле, проходя лунку за лункой: у нее была необходимость совершенствоваться, так как, только совершенствуясь, она могла достичь своей цели – «Я играю, чтобы заявлять».

Недавно на долю Мишель также пришлись сложные времена в турнирах. Но ее абсолютное понимание того, зачем она делает то, что она делает, и что она представляет другим (непробиваемость ее абсолютной миссии), не только стимулирует ее усердно тренироваться, но также дает ей огромную уверенность в том, что ей следует сделать для реализации своего предначертания, того, что обещает служить примером работы на полной мощности.