Читать книгу Невидимая угроза - Джина Майер - Страница 4

Юлия открыла дверь квартиры и бросила сумку на пол. Прислонившись спиной к двери, девушка зажмурилась. Дело сделано. Ее лицо озаряли солнечные лучи. В квартире пахло свежей краской и моющими средствами с лимонным ароматизатором. И пылью. В ее квартире. Ее первой собственной квартире. Вчера Юлия перевезла мебель из Лобрюгге в Оттензен – четыре поездки на маленьком грузовичке Джо. Шкаф, письменный стол, широкий матрас, книжные полки, музыкальный центр, пара ящиков с книгами, шмотками, посудой. Вот и все. Больше у нее ничего не было. Больше ей ничего и не нужно. Теперь она перебралась сюда со всеми пожитками. И все будет хорошо.

«Первое время тебе будет нелегко, – сказала ей Эстер на прощание. – Трудно ночевать одной с непривычки».

«Какие глупости», – подумалось Юлии. Нелегко было жить так, как она жила раньше – последние восемнадцать лет. Жить с Марианной, ее безумной мамашей. Юлию раздражали постоянные перепады настроения матери. Утром Марианна покупала три килограмма свежего лосося, а вечером уже выбрасывала его в мусорный бак, заявляя, что терпеть не может запах рыбы. Марианна целую неделю перекрашивала коридор – светло-зеленые полосы, розовые полосы, желтые полосы. А потом вызывала мастера, чтобы тот наклеил сверху белые обои. Марианна прожужжала все уши знакомым, соседям и приятелям о своем возвращении на сцену. «Я стану звездой, – говорила она. – Мой агент в этом соверше-е-енно уверен». В конце девяностых Марианна записала диск на одной независимой студии. Ее песня «Паранойя» неделю продержалась в немецком хит-параде. Она выступала во многих клубах в Гамбурге, даже несколько раз ездила на гастроли в Берлин, Бремен и Оснабрюк. Во время «турне» – так она называла эти концерты – Марианна забеременела. Юлия положила конец ее карьере. Марианна сообщала об этом каждому, кто спрашивал. Да и тем, кто не спрашивал, тоже.

«Музыкальный бизнес – штука жестокая, – говорила она. – У матери-одиночки нет ни единого шанса пробить себе дорогу. Стоит забеременеть – и тебе нет места в шоу-бизнесе».

«Главное, у тебя есть чем оправдаться», – подумала Юлия. Она открыла глаза и глубоко вздохнула. Все кончилось. Вся эта ложь, вечные попытки обелить себя, все перепады настроения, все тараканы в голове. «Это – не моя проблема», – думала Юлия. Она была свободна. Ей удалось поступить в Гамбургский университет музыки и театра. Учеба начнется только осенью, и, хотя до начала семестра оставалось еще три месяца, Юлия уже сейчас сняла квартиру в Оттензене.

«Но тебе начнут начислять стипендию только с сентября, – говорила Марианна. – Как ты собираешься оплачивать квартиру до того времени?»

«Пойду работать, – ответила Юлия. – Безумная мысль, да, мама? Люди устраиваются на работу, получают за это деньги и оплачивают все необходимое».

А потом она уехала. И оказалась тут. В высокие окна лился солнечный свет, играл на коробках и ящиках, расставленных вдоль стены. В одной из этих коробок лежала старая хрустальная ваза ее бабушки. Юлия подписала коробки фломастером: «Книги», «Диски», «Для ванной», «Посуда». Конечно же, коробка с посудой оказалась в самом низу стопки. Сдвинув остальные ящики, Юлия вытащила вазу, налила воды, развернула купленные на рынке астры, поставила цветы в вазу, а ту – на письменный стол рядом с ноутбуком. Лучи падали на желтые лепестки, и те точно озарились внутренним светом. Грани хрусталя поблескивали. «Как красиво», – подумала Юлия.

Она приготовила себе чашку растворимого кофе с пастеризованным молоком и вышла на балкон. Собственно, это был не совсем балкон – так, небольшой выступ за дверью кухни. Тут даже присесть было негде. «Зато у перил можно будет поставить горшки и посадить герань», – подумала она. «Жлобские цветы», – сказала бы ее мать.

«А ты не вмешивайся», – пробормотала Юлия. Сейчас на полу балкона валялось только разбитое блюдце с раздавленным окурком. Юлия с отвращением выбросила окурок в мусорный пакет, висевший на двери, и обвела взглядом пустое помещение. Завтра привезут мебель для кухни. Как только ее установят, она каждый вечер будет готовить. Больше никаких бургеров, пиццы и полуфабрикатов. Фаст-фуд останется в прошлом. Как и все, связанное с ее матерью.

Когда в дверь позвонили, Юлия вздрогнула. «Марианна», – подумала она.

Но на пороге стоял молодой парень, которого она раньше никогда не видела. Грязные джинсы, застиранная футболка, всклокоченные волосы, пятидневная щетина. Что ему тут нужно? Может, он попрошайка?

– Надеюсь, я тебя не побеспокоил, – сказал парень. – Я только что въехал в квартиру на первом этаже.

«Ну надо же, – подумала Юлия. – Что за люди живут в этом доме?»

– Что такое?

– Я хотел спросить: не одолжишь ли ты мне плоскогубцы?

– Прости, инструменты где-то в коробках. Я сама только въехала.

– Правда? Вот это совпадение! – Парень протянул ей руку. – Меня зовут Кристиан.

– Привет. – Юлия помедлила.

Но парень и сам уже заметил, что у него вся рука в грязи.

– Прости. – Он смущенно вытер ладонь о джинсы. – Я как раз кухню устанавливаю. Кошмар, скажу я тебе.

Юлия рассмеялась.

– Да, мне это еще предстоит.

Собственно, парень выглядел очень даже мило. Да, немного неряшливо, но раз он целый день провозился с мебелью на кухне… Как бы то ни было, похоже, он на все руки мастер. «Учитывая обстоятельства, такое знакомство может мне пригодиться», – подумала Юлия.

– В общем, плоскогубцы я тебе дать не могу, как я уже сказала. Но, может, ты не откажешься выпить со мной кофе?

– С удовольствием! – Он лучезарно улыбнулся.

По крайней мере, зубы у него были белоснежные.

– У меня только «Нескафе».

– Ничего, это мой любимый кофе.

Она протянула ему чашку, и они вместе подошли к балкончику на кухне.

– Так что, ты сама откуда? – спросил Кристиан.

– Лобрюгге.

– Где это?

– Пригород Гамбурга. Далеко от центра, я не удивлена, что ты о нем не слышал. Да и не должен был, правда.

Он пожал плечами:

– Я еще не очень ориентируюсь в Гамбурге. Сам я родом из Рейн-Вестфалии. Из Бонна.

– Я там никогда не была.

– Да, тоже не удивлен. Правда. – Он отхлебнул кофе и поморщился.

– Неужели такой мерзкий? – улыбнулась Юлия.

– Не-а. Горячий просто.

– Меня, кстати, Юлия зовут.

– У тебя тут красиво, Юлия. Моя квартира меньше. И там темнее.

– Спасибо. Я сама довольна. Долго подыскивала жилье.

– И не зря. А у меня вот времени на поиски не было. Я три недели назад подписал контракт, приступаю к работе в понедельник. Я рад, что при такой спешке вообще успел найти себе квартиру.

– А ты чем занимаешься? В смысле, кто ты по профессии?

– Социальный работник. Устроился в центр для трудных подростков в Ведделе.

– Ой-ой!

– В смысле?

– Веддель – райончик не из лучших.

– А, вот оно что. Я уж думал, ты социальных работников не любишь.

«И это тоже», – подумала Юлия, поспешно отхлебывая кофе.

– А ты что поделываешь? Студентка, наверное?

– С сентября начну учиться.

– Где?

– Университет музыки и театра.

– Ух ты, круто! Вау! Я слышал, там конкурс просто безумный.

– Да уж, и не говори.

Из девяти сотен претендентов набрали группу в восемь человек. И Юлия была одной из них. Остальные подали документы и в другие университеты: в Мюнхене, Штутгарте, Вене, Берлине. Юлия подала документы только в Гамбургский университет, и ее приняли с первой попытки. Она даже толком не готовилась. В отличие от Валери – та зубрила материал и репетировала несколько месяцев. Валери… Юлии вдруг вспомнилось лицо подруги, искаженное яростью. Валери была вне себя, когда узнала, что Юлия прошла конкурс.

«Как ты могла так поступить со мной?! – вопила она. – Предательница! Ненавижу тебя!»

С тех пор Валери и Юлия не общались. Валери не пришла на прощальную вечеринку Юлии и, конечно же, не помогла ей с переездом.

– Ну что, уже начала учить первую роль? – спросил Кристиан.

– Чепуха. У меня сейчас другие заботы.

– Какие?

– Завтра кухню привезут. Надеюсь, у меня получится собрать мебель. Я заранее все тщательно замерила, но иногда, бывает, что-то не помещается…

– Ты что, сама мебель ставить хочешь? – опешил Кристиан. – Ну ты даешь!

– Думаешь? Не знаю, может, и правда нужно нанять мастера… – Она закусила губу и с тревогой уставилась на дворик за окном.

– А ты готовить умеешь?

– Я… что? Конечно, я умею готовить. Очень даже вкусно получается.

– Тогда мы можем заключить сделку. Я соберу тебе кухню. Ведь я уже со своей поднаторел, так сказать. А ты за это приготовишь мне классный обед. На три перемены блюд. С вином, свечами, все дела. Согласна?

Юлия замялась. Да, предложение было отличное. Если Кристиан поставит ей кухню, то можно будет сэкономить около двухсот евро и не вызывать мастера. Но обед? Ужин при свечах с Кристианом, этим простаком? А вдруг он невесть что себе вообразит? И начнет за ней увиваться? Да, будет неприятно, если он станет за ней волочиться, они же в одном доме живут.

– Эй, я не собираюсь к тебе приставать, ничего такого, – развеял ее тревоги Кристиан. – Просто я уже неделю живу на пицце и шаурме. Не хочешь свечей – не надо. Главное, чтобы вкусно было.

Да, такое предложение звучало значительно лучше. Ну, пообедают они разочек – и дело с концом. В этом Юлия была уверена.

– Как по мне, отличная сделка, – сказала она. – Я очень люблю готовить. Но ты уверен, что не против взвалить на себя все эти хлопоты с кухней?

– За обед из трех перемен блюд я готов на все.

– Четырех. Я сделаю четыре перемены блюд.

Кристиан весь взмок. Конечно же, Юлия неправильно замерила комнату. Столешница оказалась слишком длинной, а шкаф вообще пришлось менять – он не помещался в угол.

– Так, давай ты съездишь в «Икею» и поменяешь шкаф, а я схожу в строймагазин за пилой. Ничего, разберемся.

Кроме пилы он притащил из магазина пару досок и смастерил винный бар, отлично смотревшийся в проеме между дверью и стеной.

– Вау! – воскликнула Юлия. – Где ты такому научился?

– Это у меня в крови. Как у тебя – актерский талант. Расскажи мне о вступительном экзамене. Что ты делала?

– Я прочитала монолог из «Укрощения строптивой». Похоже, экзаменаторам это понравилось, и они допустили меня во второй тур. Там я сыграла в диалоге между Гретхен и Фаустом.

– Не представляю тебя в образе Гретхен.

– А я и не играла Гретхен. Я играла роль Фауста.

– Ух ты! Как тебе такое пришло в голову?

– А что, интересная роль! Я изобразила все это как лесбийскую трагедию. Глупая идея, но экзаменаторам понравилось, и они разрешили мне участвовать в конкурсе дальше. Я чуть не запаниковала.

– Запаниковала? Почему?

– Я не подготовила третье выступление.

– Что же ты сделала? Разрыдалась?

– Нет, я спела им песню.

Она пела «Паранойю» – единственную песню, которую знала наизусть. «Паранойю», песню, подарившую ее матери успех – до того, как Юлия разрушила ее жизнь. Юлия не рассказала матери, что сдала экзамен благодаря ее песне. Она вообще никому этого не рассказывала. В конце концов, жюри одобрило ее кандидатуру не благодаря этой песне, а невзирая на ее текст.

«Песня очень мрачная, – сказал ей потом один из членов экзаменационной комиссии. – Но у тебя есть потенциал».

– По-моему, грандиозно, – сказал Кристиан. – Ну, то, что ты отважилась на такое. Просто взяла и спела. Я от страха обделался бы, наверное.

– Да ну, глупости. Ты вот из пары досок целую кухню смастерил. Это в тысячу раз сложнее.

– Кухню тебе любой идиот соберет. При должном терпении ты бы и сама справилась. А вот в театре играть не каждый может.

Как он на нее смотрел… Какой у него теплый, нежный взгляд… «Ох, опасность нарастает, – подумала Юлия. – Если не осадить его сразу же, все значительно усложнится».

– Тут на углу «Старбакс». Сбегаю, возьму нам пару латте. А то эти помои «Нескафе» у меня уже из ушей льются.

– Сырный суп со спаржей и куриным филе

– Салат из помидоров, базилика, рукколы и земляники

– Телячьи отбивные под чесноком с жареными цукини

– Пирог с малиной и авокадо

Меню она написала мелом на доске, которую Кристиан этим утром прикрутил к стене кухни.

– Прямо как в ресторане, – восхищенно произнес он.

На стол Юлия постелила дамастовую скатерть и поставила фарфоровую посуду своей бабушки – Марианна никогда ею не пользовалась, потому что ее нельзя было загружать в посудомоечную машину. Юлия купила свежие цветы и после некоторых раздумий зажгла свечу.

– Надеюсь, обед оправдает твои ожидания не только сервировкой, – улыбнулась она. – Ты это заслужил. Не знаю, как тебя отблагодарить за твою помощь.

Кристиан возился с ее кухней целую неделю. Теперь все шкафчики висели на своих местах, печку и мойку уже подключили, Кристиан даже повесил под потолком лампу в стиле арт-деко, которую Юлия купила на eBay[1].

– За тебя и твое мастерство! – Юлия протянула ему бокал просекко[2].

– За твою кухню. – Чокаясь, Кристиан попытался заглянуть ей в глаза. Юлия едва успела отвернуться.

«О господи, а так хорошо все начиналось!» Может, ей все же стоило нанять монтера? С другой стороны, на сэкономленные деньги ей удалось купить шикарные туфли на высоком каблуке.

– Пожалуйста, присаживайся, – пригласила она его к столу. – Что будешь пить?

– Колу.

– Что?!

– Шучу-шучу. Что скажешь.

– Тогда я налью тебе шардоне.

Она подала ему суп. Из музыкального центра лилась музыка Дэвида Гарретта[3].

«Что за жлобство», – сказала бы Марианна, если бы зашла сейчас на кухню. Но она не могла зайти на эту кухню, она сидела в Лобрюгге, в крошечной уродливой захламленной квартирке в бельэтаже, где Юлия провела восемнадцать лет своей жизни. Теперь их разделяли тридцать три километра. Эта мысль так обрадовала Юлию, что она залпом выпила вино. После завтрака она ничего не ела, и выпивка сразу же ударила ей в голову. Девушка отодвинула бокал на середину стола. Кристиан воспринял это как намек и налил ей еще.

– Ну что, пообвыклась уже здесь? – спросил он.

– Конечно. Я ведь родилась в Гамбурге, для меня все это не внове. А ты?

– Мне тут нравится. Правда, я и город-то толком еще не видел.

– Зато мою кухню знаешь как свои пять пальцев.

Он поднял бокал.

– Ну, может быть, как-нибудь устроишь мне экскурсию по городу.

– Конечно. Хотя я не очень разбираюсь в истории города.

– Я скорее имел в виду развлечения. Бары, пабы, все такое.

– А, вот ты о чем. Если хочешь, можем выйти прогуляться после ужина.

Юлии это показалось хорошей идеей. В клубе не будет столь интимной атмосферы, как в квартире.

– Отлично! – Кристиан пришел в восторг.

Юлия подала на стол салат. Кристиан попробовал и закатил глаза от наслаждения:

– Восхитительно. Тебе стоит открыть свой ресторан.

– Может, когда-нибудь и займусь этим. Вот стану безработной актрисой, тогда и до ресторана дело дойдет.

– Безработной? Глупости. Ты наверняка прославишься.

– Посмотрим. Кстати, я сегодня ходила на собеседование.

– Первый кастинг?

– Не-е. Пытаюсь устроиться продавщицей в бутике. Хозяйке я очень понравилась. Обещала ответить сегодня вечером.

– Ну, сейчас только восемь часов. Она, наверное, еще работает.

Юлия пожала плечами.

– Надеюсь, она меня возьмет. Деньги мне не помешают. А я не хочу устраиваться девочкой на побегушках.

– Конечно, возьмет. Уверен. Кто откажет в работе такой красавице?

И снова этот взгляд – восторженный, нежный. Юлия поспешила сменить тему.

После ужина они отправились на танцы. Юлия заплатила за вход в клуб, Кристиан взял на себя оплату коктейлей. Юлия и так выпила слишком много вина за ужином, коктейли ее доконали. Но Кристиан не отставал. Стоило ей осушить бокал, как он уже протягивал ей очередную кайпиринью[4].

После танцев хотелось пить, она пила коктейли, танцевала, потела, пила еще больше, танцевала, потела, пила…

– Тут классно! – крикнул Кристиан ей в ухо, вкладывая ей в руку четвертый бокал.

Юлия просияла. Верный знак того, что она выпила слишком много. Опьянев, она становилась сентиментальной и мягкой, ей хотелось во всем находить гармонию. Опьянев, она совершала поступки, о которых потом сожалела.

– Нет, – ответила она.

– Что? – прокричал Кристиан.

– Пожалуй, мне пора домой.

– Сейчас всего три часа, – сказал Кристиан, когда они вышли на улицу. – Давай еще выпьем на дорожку. За этот чудесный вечер.

В ушах у Юлии все еще гремела музыка, хотя на улицу не доносилось ни звука. Лицо Кристиана плыло и двоилось у нее в глазах.

– Никаких больше «на дорожку». – Она мотнула головой и покачнулась: ей почудилось, будто земля пришла в движение у нее под ногами. – Пошли к стоянке такси. – Она едва выговаривала слова.

Кристиан опустил руку ей на плечо. Ощущение было приятным, потому что на улице оказалось чертовски холодно. Юлия надела тонкое летнее платье, а ночь выдалась не из теплых.

Это неправильно, ей нельзя полагаться на Кристиана, нужно сохранять трезвость ума. Но как тут сохранишь трезвость, если вокруг все вертится?

– Ох, плохи дела…

– Что ты сказала?

Лицо Кристиана было так близко… От него хорошо пахло. Надо будет спросить у него, какой туалетной водой он пользуется. Но не сейчас. Вначале нужно добраться домой.

– С тобой все в порядке, Юлия?

Она осторожно покачала головой.

– Я напилась.

– Ничего, сейчас поедем домой.

Он набросил ей на плечи куртку и отстранился. Проклятье, какого черта он отстранился? Почему он ее не поцеловал? Почему он хотя бы не попытался ее поцеловать? Может, он считает, что она недостаточно хороша для него?

Кристиан поднял руку, и рядом остановилось такси. Он усадил Юлию на заднее сиденье и устроился возле нее. Девушка смотрела, как проплывают в окне фонари – точно рыбки в темной реке, – и ждала, что Кристиан привлечет ее к себе или опустит ладонь ей на колено. Но он просто сидел рядом и смотрел в темноту.

А потом Юлия уснула.

Проснулась она уже перед домом. Голова раскалывалась.

– Жаль, что «Старбакс» закрыт. Я бы сейчас не отказалась от эспрессо, – сказала она. – А дома у меня только этот дерьмовый «Нескафе».

– А я сегодня купил кофеварку, – похвастался Кристиан. – Если хочешь, сделаю тебе эспрессо.

Тогда Юлия впервые вошла в его квартиру. И опешила. Небольшая комната, маленькая темная ванная и крошечная кухонька.

– Вот оно, мое царство, – с некоторым смущением произнес Кристиан. – У тебя, конечно, красивее.

Но его новая кофеварка оказалась выше всяких похвал. Ее хромированные поверхности маняще поблескивали.

– Вау! – воскликнула Юлия. – Выглядит очень профессионально.

«Профессионально». Ей понадобились три попытки, чтобы выговорить это слово.

– Так и есть. Правда, она не новая. Иначе я ни за что в жизни не смог бы ее себе позволить.

Он казался совершенно трезвым. А ведь пил он не меньше Юлии.

– Потрясающе, – сказала она.

– Что?

– Ты совсем не пьян.

– Пьян. Просто ты этого не замечаешь, потому что напилась еще сильнее.

Юлия икнула.

– Могу поспорить, ты не преминешь этим воспользоваться.

– Чем?

– Тем, что я напилась. Сильнее, чем ты.

Он поставил под краны две чашки и нажал на кнопку. Машина щелкнула, зашипела, зажужжала. И черный кофе полился в чашку.

– Нет, – сказал он, протягивая ей обжигающий напиток.

– Что «нет»?

– Я ни за что бы этим не воспользовался.

– Но почему?

– Потому что завтра ты возненавидишь меня за это.

– Правда.

– А я не хочу, чтобы ты меня ненавидела.

– Ты хочешь, чтобы я тебя полюбила.

– Именно.

– Не бывать этому, – заявила Юлия. – Ты не в моем вкусе.

– Поживем – увидим, – задумчиво заметил Кристиан, отхлебывая эспрессо.

– Ох, как же хорошо! – вздохнула девушка, допив кофе. – Можно мне еще одну чашку? А потом я пойду спать.

Пока он готовил кофе, Юлии почему-то вспомнился бутик. Хозяйка обещала дать ей ответ еще сегодня. «Я сообщу вам мое решение сегодня», – заверила она Юлию. Сегодня – это вчера. А она так и не позвонила. Или, может, она звонила, а Юлия не услышала ее звонок из-за музыки в клубе? Она достала из сумки смартфон. Четыре новых сообщения на автоответчике, одна новая эсэмэска.

– Ага.

– Что «ага»? – поинтересовался Кристиан.

Кофеварка опять загудела и затряслась.

Вначале Юлия прослушала автоответчик. Дважды звонил Джо, хотел забрать дрель, которую одолжил Юлии для переезда. Эстер желала узнать, как у нее дела. Было и послание от хозяйки бутика: «Было бы замечательно, если бы вы вышли на работу в понедельник».

– Ура! – пробормотала Юлия.

– Да что там у тебя такое? – Кристиан протянул ей кофе.

– Меня взяли на работу в бутик. С понедельника начинаю. То есть фактически завтра.

– Ну, вот видишь. Я же тебе говорил, что никто перед тобой не устоит.

Осталось только прочитать эсэмэс, и можно отправляться спать. Сообщение послали с неизвестного номера. Спам, наверное. А ведь Юлия берегла свой номер телефона как зеницу ока и никому его не давала. Она открыла сообщение и прочла текст. В голове опять все закружилось, мысли метались в ее сознании, переплетаясь и сталкиваясь друг с другом. И едва Юлии казалось, что она вот-вот ухватит мысль за хвост, та ускользала и ее место занимала другая. От хаоса в голове ее замутило.

– Что случилось? Ты вдруг побледнела. Тебе плохо?

«Нет», – хотела сказать она, но тут поняла, что эспрессо, кайпиринья, вино и весь ужин из четырех перемен блюд пытаются вырваться у нее из желудка. Юлия зажала рот ладонью и едва успела добежать до туалета.

Мама забыла, как варить кофе. Она насыпала его прямо на фильтр.

«Мама, ты забыла положить пакетик», – говорю я.

Но она меня не слушает. Она включает кофеварку, и весь кофе просыпается в чашку.

«Отвратительно», – говорит она, делая первый глоток.

«Это потому, что ты забыла положить пакетик».

«Точно! И где только была моя голова?»

А потом она подкуривает сигарету и выливает кофе в мойку.

Обычно мама курит у окна. Открывает окно и выдыхает облачка дыма во двор, где стоят мусорные урны. Тушит окурок о подоконник и бросает его вниз, к другим окуркам. Их потом подметает госпожа Франц. А мама закрывает окно.

Но на этот раз она не открыла окно. А я хочу, чтобы она его открыла.

«Папе не нравится запах дыма в квартире», – говорю я.

«Он сегодня не придет», – говорит она.

Папа уехал.