Читать книгу Мой ненастоящий - Джина Шэй - Страница 4

До чего же все-таки некоторые мудаки бывают… Привлекательные.

Просто хоть Библию для всех неопытных ассистенток пиши – не удивляйся яркости его синих глаз, не залипай на ярко выраженный кадык, не пялься украдкой на нечаянно облепленные пиджаком рельефные плечи…

Впрочем, это только доказывает мне, что все это не всерьез. Ну, не может такой мужчина иметь меня в виду всерьез. Зачем? Чего ради? Он может свистнуть, и в очередь посидеть на его коленях и завязать этот дорогущий галстук выстроится тысяча длинноногих, ухоженных красоток, у которых нет в глазах глубокой пришибленности жизнью.

Когда я выхожу – я замираю под цепким взглядом босса. Он сидит себе на диване в холле, пресловутый журнальчик валяется рядом с его коленом, раскрыт на рандомной странице, явно не был удостоен и взглядом.

Черт, смотрела б на него без знания условий нашего тесного сотрудничества – действительно бы поверила, что это – нетерпеливый поклонник дожидается свою задерживающуюся девушку.

Владислав Каримович проходится по мне взглядом, от носков туфель, до самых моих глаз, не упуская ни сантиметра. Ухмыляется краем рта.

– Прекрасно…

Это не комплимент. Просто удовлетворение от того, что главная актриса его дурацкого спектакля выглядит именно главной актрисой, а не девочкой из массовки.

Проблема в том, что я как раз девочка из массовки. И мне нужно не налажать.

– Это дорого вам обойдется, – быть такой же расчетливой, как Лана Михальчук, мне непросто, но денежный вопрос чересчур актуален для меня, так что упускать возможность я не буду.

– Этот вопрос мы обсудим позже, – Владислав Каримович равнодушно дергает плечом, будто даже и не сомневался, что разговор зайдет в эту область, – гости ждут, пора им тебя представить.

– А как же “утром – деньги, вечером – стулья”? – моя язвительность поражает даже меня, но если честно – эта его выходка пересекла все известные мне границы. Вот это все – точно находится вне трудового регламента. Так что и до конца трепетать перед ним я не очень и хочу.

– Лучше обдумай вопрос цены, Маргаритка, – Ветров насмешливо кривит губы, – в таких вопросах дешевить нельзя.

Он поднимается, разворачивается ко мне боком, отводит локоть в сторону.

– Я сама дойду, – мысль о том, что придется пройти по всему агентству до лифта, заставляет меня содрогнуться. Это же все равно что взять и подтвердить все распускаемые про меня гнусные сплетни. А мне и так хватает проблем, вон, еще и с цветами этими…

Владислав Каримович не отвечает мне вообще ни словом. И с места не двигается. Так и стоит, держа локоть на весу и жестко щурясь, глядя мне в глаза.

Все, блин, для верибельности его спектакля. Может, мне в тройном объеме премию затребовать? Ну, а что, этот его спектакль кончится, скажем, послезавтра, а мне с нашими мегерами еще работать.

Ладно, черт с ним, он, кажется, скоро меня взглядом просто убьет…

Не люблю оказываться с ним рядом, в такой вот близости. Приходится заставлять себя дышать, до того меня пробирает.

– Расслабься, – Владислав Каримович произносит это хрипло, спокойно проходя со мной по коридору, – веди себя непринужденно. Убери с лица это выражение, будто я собираюсь тебя повесить в кабине лифта.

Ага, Рита, думай о премии. О том, как она тебя будет согревать в холодные ночи, и о том, что можно будет внести квартплату на месяц вперед, наконец-то.

И дыши. Дыши! Хоть это и непросто.

Шаг, шаг, шаг… Какая сволочь придумала этот чертов опенспейс? Все смотрят! Все смотрят и, боже, сколько новых гадостей я вижу в глазах то одной, то другой нашей сотрудницы. Вон наша штатная ехидна, бухгалтерии – София Игоревна, смотрит на меня с таким отвращением, будто я тут не за руку босса держу, а предалась с ним грязной страсти прямо на столе в приемной.

Настя из пиар-отдела, молодая, смазливая, самоуверенная до чертиков – этой красотке я уже обязана тремя "неправильно понятыми" заданиями от шефа, так сверлит меня взглядом, что яснее ясного – в уме она уже кислотой меня окатила.

Ох, еще и сплетница Ниночка подтянулась, стоит себе, грызет ручку, уже прикидывает, что такого смачного будет завтра с утра про меня рассказывать.

Черт возьми, зачем я на это согласилась? Вечер кончится, а с этими стервами мне еще потом жить. И работать. Как?

Бесконечность шагов до лифта, двенадцать секунд в замкнутой стальной кабинке…

Он ведет себя прилично, даже краем глаза на меня не смотрит. И чего я, собственно, сама себе накрутила? Зачем приняла его слова всерьез?

Руки Ветрова меняют свою дислокацию. Теперь не я держусь за его локоть, а он держит меня за талию. Вроде, всего лишь опустил ладонь. А такое ощущение, что притянул к себе якорной цепью.

Черт, ну, это же лишнее. Нет, вот об этом я точно скажу.

– Владислав Ка…

– Влад, – перебивает он, прямо глядя мне в глаза, – не вздумай назвать меня по отчеству на вечеринке, Маргаритка. Ты – моя невеста. Вот твоя установка на этот вечер. Отклоняешься от роли – сама помнишь, на бирже места всем хватит.

У него не взгляд, тропический тайфун, захлестывающий меня с головой и практически лишающий воли. Я научилась этого избегать за все это время, практически не смотрю в его глаза, потому что серьезно – каждый раз, когда это происходит, мне кажется – я сама слышу, как трещит мой позвоночник.

Он сломает меня. Прожует и выплюнет. Лучше бы держаться от него подальше…

Двери лифта разъезжаются. До ресторана остается всего ничего, десяток шагов по коридору от лифта.

– Что-то хотела мне сказать? – он уверенно ведет меня в нужную сторону, – Я тебя слушаю. Заодно порепетируй обращаться ко мне без отчества, дорогая.

– В-влад, – надеюсь, в ресторане найдется стакан воды, а не то я усохну от этих на лету меняющихся условий, – может, вы…

– Ты… – обрубает он холодно.

До дверей ресторана остается шесть шагов. Нужно установить дистанцию до того, как мы зайдем.

– Ты, – титаническим усилием воли я иду на это чудовищное нарушение субординации, – ты не мог бы убрать руку? Мы можем войти и так, как было до этого.

– Под руку? – бровь босса презрительно подрагивает. – Не мели чепухи. Может, мне еще с тобой за мизинчики подержаться? Ты – моя невеста. Это должны видеть, а не догадываться.

– Не взаправду же, – шепотом озвучиваю я, но он все-таки это слышит.

– Не вздумай это повторить в течение вечера, – шипит Владислав Каримович, а при виде нас услужливые парни из охраны распахивают двери ресторана, – здесь и сейчас все по-настоящему, иначе быть не может. В конце концов, за это я тебе заплачу, не так ли? Сегодня ты – моя!

Как же двусмысленно это все звучит. Или мне это только кажется?

Господи, сколько же народу. И все смотрят. На меня. А я…

Как я вообще до сих пор держусь на своих каблуках?

– Дыши, цветочек, дыши, – Владислав Каримович шепчет мне это прямо в ухо, и я слышу, как восхищенно ахает какая-то девушка слева. Наверное, это выглядит очень чувственно – высокий мужчина, склоняющийся к ушку своей хрупкой избранницы и что-то ей шепчущий.

Так, стоп, это я-то его избранница?

Только чудом я удерживаюсь от того, чтобы оттолкнуть босса в сторону. Точно. Я же должна играть его невесту до конца вечера. А жених может прикасаться к невесте вот так откровенно, демонстрируя не только связь, но и свои права на неё.

Я дрожу.

Есть разница в том, чтобы быть для кучи народа ассистенткой Владислава Ветрова, и в том, чтобы стать внезапно его невестой.

У первого – нет последствий. У второго – их слишком много.

Начиная с того, что мне не по себе рядом с ним, так близко, что каждый выдох из легких приходится делать осознанно и принудительно. Я бы не дышала. Если бы не его требовательный шепот, если бы не понимала, что таким вот манером быстро упаду в обморок.

– Не будем тянуть кота ни за какие места, – Владислав Каримович останавливается посреди зала, и вокруг нас медленно собираются гости этого вечера, – я собрал вас не просто так, господа, а для того, чтобы представить вам свою будущую жену. И я её представляю. Прошу любить и жаловать, Маргарита Родина. – Его ладонь крепко сжимается на моей талии, он еще плотнее притягивает меня к себе, пока я пытаюсь неловко улыбнуться. – Впрочем, Родина она совсем ненадолго. Ну, если она, конечно, сейчас мне не откажет.

Господи, какой же первоклассный из него лжец. Да я сама бы ему поверила, что никакой другой женщины он не вожделеет. Что у меня есть выбор и другие варианты ответа.

Нет, я не обманывалась. Юрист, криминалист, обративший свою профессию в прибыльный бизнес, управляющий частным охранным бизнесом своего отца… Разумеется, он умеет держать лицо, разумеется, он умеет и лгать, и отражать на своем лице нужные эмоции похлеще всякого актера. Но чтоб так…

Он отстраняется от меня, но в его глазах, оказавшихся напротив моего лица, трепещет такое пламя, будто он уже и сам сожалеет об этом "расставании", но это – исключительная необходимость.

А уж как трепетно сжимаются его ладони на моих, когда он опускается на одно колено…

– Маргарита, – голос хриплый, взволнованный, будто у влюбленного первокурсника, который только-только набрался решимости позвать тебя погулять, – Маргаритка. Моя Маргаритка. Мы с тобой уже полгода вместе…

Ага, и четыре месяца из них я бегаю вам за кофе, Владислав Каримович. Так часто, что даже уже знаю всех официантов в этом ресторане.

– И я понимаю, что подобные решения должны быть взвешенными и продуманными, возможно, куда больше и глубже, но у меня с самого первого момента, как я тебя увидел, с самого первого твоего собеседования, не было никаких сомнений, в том, что сегодняшний день произойдет.

Боже, какой лицедей…

Я бы сама разрыдалась от умиления этой речью, если бы точно не знала, что он самым вопиющим образом перевирает правду, что-то сочиняет на ходу, но все это подано таким образом, что некоторые девушки уже промакивают глаза платочками.

И как он потом будет всем объяснять, что это все было спектаклем?

Впрочем, разве это мои проблемы? Моя роль мне оговорена, мне нужно придумать, какой гонорар я возьму как актриса, а со своими родственниками, приятелями, знакомыми, пусть он разбирается сам.

– Ты станешь моей женой, Маргаритка? – глаза смотрят в глаза, моя ладонь подрагивает в его ладони. Блеск бриллианта в обручальном кольце, которое мой босс держит во второй руке.

Красивая мечта многих девчонок, тех, кто еще не знает, как редко эта романтика встречается хоть где-то кроме фильмов. Ну, или таких вот сцен из жизни людей высшего класса.

Меня здесь быть не должно. Это все предназначалось Лане. А я так, фальшивка, девочка из массовки, которую накрасили под актрису главной роли.

Девочка из массовки не привыкла к такому вниманию. Девочка из массовки с трудом справляется со своими эмоциями. Поэтому и текст по выданному ей сценарию она вспоминает не сразу.

– Да, – выдыхаю я, и даже мне мой голос кажется взволнованным, – да, да, я выйду.

Достаточно правдоподобно, кажется. По крайней мере, уголок губы у моего босса удовлетворенно дергается. Я слышу щелканье фотоаппаратов, вспышек. Боже, ну точно, пресса, конечно, двадцать первый век наложил свои отпечатки, но завтра это все будет во всех самых модных блогах Москвы. Ведь здесь – не только гости жениха, но и гости невесты. Бывшей невесты, которую подрезала на повороте какая-то выскочка. Да, да, я про себя, если что.

– Что ж, может, это будет преждевременно, но все же я не хочу, чтобы ты и дальше продолжала ходить без него, – по моему безымянному пальцу скользит белый ободок обручального кольца.

Черт, я сомневаюсь, что это серебро. Но и в драгоценных металлах я совершенно не разбираюсь. Нужно будет снять его по окончании вечера и вернуть Владиславу Каримовичу. Слишком дорого, чтобы таскать это в метро.

Господи, хоть бы дожить до конца вечера. А то я, кажется, умру вот-вот…

Он поднимается на ноги, грациозно и быстро, как леопард. Улыбается мне, будто я и взаправду сделала его самым счастливым на свете. Вновь обвивает меня руками, притягивая к себе, демонстрируя, что из этой хватки черта с два выпутаешься.

– Горько, – вдруг восклицает кто-то из гостей, голос точно мужской. Эй, ну это же не для помолвки, это для свадьбы…

Хотя, блин, да, некоторые "добрые люди" любят, чтоб будущие молодожены "порепетировали" до свадьбы…

Я напрягаюсь еще сильнее, глядя на Владислава Каримовича отчаянно.

На это мы не договаривались! Я не хочу!!!

Вот только ему до лампочки. Его спектакль не знает никаких ограничений.

Воля его гостя почитается за закон.

Пальцы Владислава Каримовича зарываются в мои волосы, давя мне на затылок и не давая мне уклониться. Его губы накрывают мои, лишая последнего шанса на глоток спасительного воздуха.

Сопротивленье невозможно…