Читать книгу Самый неподходящий мужчина - Джо Беверли - Страница 7

Без четверти два Фитц подошел к комнате Дамарис. Он постучал, и она сама открыла дверь, блистая в платье огненного цвета. Ему пришлось подавить улыбку чистейшего удовольствия при виде ее расправленных плеч, твердого подбородка и вызывающего выражения глаз.

– Входите, – приказала она.

Он подчинился. Ее горничной не было.

– Вы не должны были обманом добиваться моего согласия поехать в Чейнингс, – заявила она. – Вам следовало просто сказать, что это уже решено и почему.

– Но это было бы отнюдь не так приятно. – Он понимал, что не должен поддразнивать ее, тем паче когда они наедине, но просто не мог устоять.

Ее лицо стало пунцовым.

– Вы больше никогда не будете так поступать.

– Так целовать вас?

– Пытаться так убедить меня! И так целовать.

– Дамарис, вы сами попросили меня поцеловать вас.

– Я признаю это, но вы этим воспользовались.

– И получил удовольствие. Мне хочется и сейчас поцеловать вас. Вы выглядите восхитительно. Вам безумно идет этот оттенок.

Она нахмурилась:

– Он называется «Осенний закат». Несусветная глупость, ибо закаты осенью не отличаются по цвету от закатов в другое время года.

Он взял ее за руки:

– Вижу, вы не поэтическая натура.

– Ни в малейшей степени.

– Поэтическая натура – это не слабость. Поэзия может сочетаться с храбростью и влиянием.

Ему не стоило этого делать, но он поцеловал ее длинную, изящную кисть, тонкую и гибкую от многолетних занятий за клавиатурой, и представил, как эти руки прикасаются к нему, даже в интимных местах.

– У вас есть пример в качестве доказательства?

– Что? – Он не имел представления, о чем она говорит.

– Пример поэта, который был к тому же храбр и влиятелен.

Он тихо рассмеялся и позволил ей привести его в чувство, если бессмысленный разговор мог сделать это. Им надо идти вниз, но кровать гораздо соблазнительнее. Он взял тяжелую шелковую шаль, сотканную из коричневого, золотистого и розового, и накинул ей на плечи.

– Давайте посмотрим. – Фитц взял девушку под руку и повел к двери. – Многие из поэтов прошлого столетия были вынуждены участвовать в гражданской войне. Взять хотя бы сэра Филиппа Сиднея, который погиб в сражении во времена Тюдоров.

– Он был примерным солдатом? – поинтересовалась она. – Или хорошим поэтом?

– И тем и другим, но я не могу его процитировать.

– Имели дела поважнее, чем изучать литературу? – Она посмотрела ему прямо в лицо. – Какова ваша настоящая цель пребывания здесь, сэр?

От ее проницательности у него перехватило дыхание.

– Святочные развлечения.

– А до этого? Вы были неразлучны с Эшартом в течение нескольких месяцев. Едва ли это требовало отдачи всех сил.

– Вы будете удивлены, – сказал он непринужденно, – но когда я ушел из армии, то решил дать себе немного поразвлечься.

Она задумчиво посмотрела на него.

– Моя жизнь в Уорксопе была тихой и однообразной, но это давало время для наблюдений. Люди ищут развлечений, которые соответствуют их натуре. Бездельники забавляются каким-нибудь очередным ничегонеделанием. Активные тешат себя по-другому. Даже во время болезни. Люди праздные не вылезают из постели, а энергичные не могут усидеть на месте и непременно попадают в неприятности.

– И с чем же могут быть связаны неприятности от моего пребывания здесь?

– Со мной.

Правдивость этих слов лишила его дара речи.

– Более того, – продолжала Дамарис, – вы мне кажетесь ястребом в клетке с певчими птичками.

Рассмеяться над этим было легко.

– Вы представляете Родгара, Эшарта, лорда Брайта и других щебечущими канарейками? Очень скоро вы поймете свою ошибку.

– Возможно, дело в вашем армейском опыте. В сиянии вокруг вас.

– Вы видите во мне святого?

– Я не сказала «нимб», сэр. Как будто у вас есть цель, тогда как остальные просто бездельничают.

Черт возьми! Ему следует быть осмотрительнее. Он и вправду чувствовал себя бодрым и полным жизни, когда был вовлечен в важную миссию, а девушка опасно наблюдательна.

Две женщины появились из коридора чуть впереди. Они окинули Фитца и Дамарис испытующим взглядом. Он вспомнил об их общей цели – убедить всех, что сердце Дамарис не разбито.

– Быть может, это сияние исходит от вас, – пробормотал он, – мой прелестный осенний закат.

– Не говорите глупостей.

– Я упражняюсь в поэтическом флирте. Напоказ.

Фитц увидел, что она вспомнила. Они приближались к верхней площадке главной лестницы, где толпились другие. Гул голосов внизу указывал на то, что люди уже собрались для состязания. Супружеская пара средних лет подошла с противоположной стороны. Найтсхомы были добросердечными людьми, которые не избегали его, поэтому они начали свой спектакль перед ними.

Фитц отступил назад и продекламировал:

– Дамарис входит в огненном сиянии, невиданном с начала мироздания. Ее глаза – прекрасные сапфиры – пронзят меня насквозь, как острые рапиры.

Люди захихикали, и Дамарис тоже.

– Надеюсь, вы фехтуете так же хорошо, как и рифмуете, сударь.

Он приложил руку к груди и с улыбкой поклонился:

– Этот экспромт вырвался прямо из моего бедного сердца.

– Вполне милыми стихами, Фитцроджер, – прокомментировала леди Найтсхом. – Вы, похоже, вполне оправились, мисс Миддлтон.

Дамарис побледнела, но Фитц поднес ее руку к губам и поцеловал, удерживая ее взгляд.

– Поиграйте со мной в поэтическую игру, милая леди. Нам исцеление обещает иная жизни полоса.

Несколько мгновений она смотрела не мигая, и он испугался, что у нее не выйдет даже простая рифма, но вдруг она сказала:

– Ах, сударь, ваши обещания да пусть услышат небеса.

Какие только в этом мире не происходят чудеса!

Так пусть же ветер раздувает у нашей лодки паруса!

Леди Найтсхом зааплодировала, а Фитц снова взял Дамарис под руку и двинулся к лестнице. Толпа расступилась, пропуская их, слушатели последовали за ними. Люди комментировали их удачный экспромт.

Удивила ли их сообразительность Дамарис так же, как его? Он был восхищен ее проявлением. Дамарис Миддлтон необыкновенно храбрая и, возможно, одна из тех, чьи таланты в полной мере раскрываются лишь в критические моменты. Случается ли Господу допускать ошибки? Если бы Дамарис родилась мальчиком, возможно, добилась бы таких же успехов, как ее отец-пират.

Когда они достигли подножия лестницы, он напомнил ей:

– Улыбайтесь и обожайте меня.

– Но только на время, – уточнила она с ослепительной улыбкой.

Дамарис надеялась, что ее улыбка не выглядит гротескной. Это глупое рифмоплетство помогло, но у нее все еще тряслись поджилки от необходимости смотреть в лицо людям, которые были свидетелями ее вчерашнего поведения.

– Расслабьтесь, – проговорил Фитц ей на ухо, когда они смешались с гостями в зале. Расставленные кругом стулья дожидались зрителей, и некоторые были уже заняты. У Дамарис возникло чувство, словно они сели, чтобы наблюдать за ней, а не за состязанием.

Она вела себя так, словно вчерашнего и вовсе не было. Послала улыбку немолодой мисс Шарлотте Маллорен, на которую та неуверенно ответила. Обменялась замечаниями о погоде с доктором Иганом. Спросила у леди Брайт Маллорен о ребенке леди Уолгрейв.

Девушка повернулась к Фитцроджеру, пытаясь придумать какую-нибудь остроумную реплику, но нервозность стерла все мысли в голове.

– Здесь вам нечего бояться. Мы вместе будем за вас сражаться, – заверил ее Фитц. – Черт, я не собирался говорить это в рифму.

Она рассмеялась и молча поблагодарила его.

– Вы думаете, рифмоплетство заразительно? Если так, я нашла нечто целительное. Что может рифмоваться с «заразительным»?

Он вскинул бровь, и она поморщилась.

– Я это тоже не нарочно. Мы попались в рифмующую ловушку!

– Для наших языков игрушку…

– Фитц.

Они оба, смеясь, обернулись и увидели Эшарта об руку с Дженивой, чья белокурая красота подчеркивалась сиянием счастья. Улыбка Дамарис не дрогнула. У нее есть роль, которую она должна играть. И какой смысл злиться на мисс Смит за ее красоту? Это все равно что проклинать небо за то, что оно голубое. Да и будущая маркиза Эшарт казалась такой же напряженной, как и она.

– Дорогие друзья, – ораторствовал Фитц, – в этот радостный час мы приветствуем вас. Развлечений мы жаждем сейчас.

Эшарт рассмеялся, но был в некотором замешательстве.

– Что, черт возьми?..

– Мы с мисс Миддлтон попались в ловушку рифмования.

– А это, уверяю вас, сущее наказание, – подхватила Дамарис.

– Ну, не знаю, – подала голос мисс Смит. – Это все же не хуже, чем отпевание. – Потом нахмурилась: – Ужасно.

Эшарт поцеловал ей руку.

– Слава богу, этой напасти мы не подвержены.

– За исключением любви, – заметил Фитцроджер. – Стрелой Купидона вы оба повержены. Быть может, в этом ваше спасение.

– Волшебное средство, полученное из влечения? – подхватила Дамарис. – Значит, нам нужно любви воздействие. Так давайте же немедля действовать!

Эшарт зааплодировал, как и некоторые другие, кто стоял поблизости. Они снова становились центром внимания, но на этот раз производили хорошее впечатление.

– Вы искусно рифмуете, – заметил Эшарт, – декламируете же оба ужасно. Но могли бы обратить это наказание в свою пользу на сцене.

– Наказание, которое приведет к состоянию? – спросила Дамарис.

Фитц усмехнулся:

– В такой перспективе есть свое обаяние.

– По-моему, ты выдохся, друг мой, – сказал Эшарт.

Дамарис неожиданно осознала, что эта игра доставляет ей удовольствие. Она составила фразу и повернулась к Фитцу:

– Сударь, чтобы это занятие не стало проклятием, мы оба должны быть очень внимательны. Отныне не больше слова зараз. Это приказ.

– Браво! – зааплодировал Эшарт, к которому присоединились все остальные. – Только отдельные слова, Фитц. Я, как твой друг, обязан следить, чтобы с тобой ничего не случилось, так ведь?

– Так, выходит, – сказал Фитц.

– Что здесь происходит? – спросила леди Аррадейл, только что вошедшая в зал.

Все собравшиеся разразились хохотом. Эшарт объяснил, и их хозяйка рассмеялась.

– Дуэль рифм. Надо будет как-нибудь еще попробовать. Ну а сейчас прошу всех занять места для дуэли клинков.

Дамарис заняла место рядом с Дженивой Смит, радуясь, что есть немного времени, чтобы успокоиться. Она была слишком взбудоражена, находилась под влиянием момента. Сейчас интерес большинства людей казался веселым или даже добродушным, но она поймала на себе гневный взгляд лорда Генри. Без сомнения, он считает, что она слишком дерзка.

Родгар вошел в овальное пространство, образованное стульями, через оставленный проем. Дамарис была шокирована, увидев, что он одет только в рубашку, бриджи и чулки. Фитцроджер будет сражаться в таком же виде?

– Друзья мои, мы с кузеном Эшартом давно хотели проверить мастерство друг друга в фехтовании. Этот турнир – простое развлечение, уверяю вас. Кровь не прольется.

Среди собравшихся послышался смех: еще совсем недавно дуэль между кузенами могла быть смертельной.

– Турнир с маленьким призом – для стимула. – Родгар извлек золотую цепочку с подвесками-капельками. – Безделушка, но приятный подарок для дамы сердца. На данный момент участниками состязания являются: ваш покорный слуга, Эшарт, лорд Брайт и мистер Фитцроджер, но любой из вас, джентльмены, может присоединиться. Мы фехтуем до первого касания. Трехминутная схватка без касания будет засчитана как ничья. Сэр Ролоу согласился быть хронометражистом.

Сэр Ролоу улыбнулся, поднял вверх большие карманные часы.

– Я бы хотел принять участие. – Лейтенант Осборн вышел вперед.

Дамарис подавила стон. Он был ее настойчивым поклонником здесь, и иногда она поощряла его, пытаясь заставить Эшарта ревновать. Она не хотела, чтобы он поставил себя в глупое положение из-за нее, но и, разумеется, не желала, чтобы он выиграл.

Еще один молодой человек, мистер Стентон, поднялся, и они с Осборном ушли, чтобы снять с себя сковывающую движения одежду. Лорд Брайт присоединился к своему брату, держа две рапиры, и тоже разделся.

– Прошу заметить, – обратился ко всем лорд Брайт, бросив брату рапиру, – я никогда не утверждал, что фехтую лучше, чем Родгар.

Но когда поединок начался, потрясенной и изумленной Дамарис он показался блестящим фехтовальщиком. Она никогда раньше не видела, как мужчины фехтуют. Они носились то вперед, то назад на сильных, гибких ногах, не видя ничего, кроме друг друга, и выискивая уязвимое место для наконечника на острие рапиры. Она была не в состоянии уследить за их молниеносными выпадами. Какую опасность они представляли бы, будь это настоящая дуэль! Наконечник рапиры лорда Родгара уперся в грудь брата, лезвие изогнулось, словно березовая ветка, и поединок закончился.

Дамарис приложила руку к груди:

– О боже!

– Да уж, – отозвалась мисс Смит.

Дамарис искоса взглянула на нее:

– Для вас это тоже внове?

Мисс Смит разрумянилась от возбуждения.

– Нет, но я никогда не видела такой скорости. Думаю, Родгару не стоит бояться, что придется расстаться с безделушкой.

– Эшарт не может конкурировать?

Мисс Смит застыла.

– Уверена, что может.

Следующим в круг вошел Эшарт в паре с мистером Стентоном. Вскоре стало очевидно, что Эшарт может конкурировать и даже не уступает в мастерстве кузену. Когда поединок закончился вничью, Дамарис заподозрила, что Эшарт дрался не в полную силу. Но смеющийся и запыхавшийся мистер Стентон с поклоном покинул состязание.

Фитцроджер и Осборн боролись следующими. Дамарис была разочарована, что ни один из них не показал мастерства других фехтовальщиков. Возможно, в жизни солдата не было места для артистического фехтования.

«Да и не всегда, – вспомнила она, – фехтование бывает артистическим». Не так давно лорд Родгар убил человека с помощью этого смертоносного искусства, вот и сейчас казалось, что Осборн с удовольствием убил бы противника. Он проиграл и, прежде чем выйти из круга, чтобы дожидаться следующего поединка, бросил на нее гневный взгляд.

Бремя богатства давило на нее. Мужчины могли бы за него убить.

Теперь воздух был насыщен напряжением, и, когда Эшарт вернулся в круг, чтобы сразиться с лордом Брайтом, она заметила, что у обоих мужчин рубашки прилипли к телу. Пот катил градом.

Возможно, какие-то искры старой вражды между Маллоренами и Трейсами вспыхнули вновь, ибо Дамарис ощутила чуть больше остроты в напряжении Эшарта, некоторую резкость в его выпадах. Лорд Брайт широко улыбался, явно находя все это забавным, но Дамарис крепко стиснула руки и молилась, чтобы никто не пострадал.

– Время! – крикнул сэр Ролоу, и оба фехтовальщика отступили назад, тяжело дыша.

Дамарис разволновалась, частично из-за прекрасных контуров, вырисовывающихся под влажным, прилипшим батистом. Она взглянула на мисс Смит и увидела такую же реакцию и, вероятно, такой же страх. Почему, ради всего святого, мужчины считают это увеселением?

Родгар и Осборн сражались следующими, и молодой человек явно нервничал перед началом. Хотя Дамарис ничего не знала об искусстве фехтования, она подозревала, что три минуты, которые за этим последовали, были демонстрацией мастерства, которое не давало Осборну шанса на победу, а просто позволило довести поединок до вежливой ничьей. Это, как догадалась девушка, был тонкий намек выйти из игры, как это сделал мистер Стентон, и лейтенант понял его, правда, при этом бросил еще один косой взгляд в ее сторону. Это могло бы польстить, если бы Дамарис не знала, что его интересует только ее приданое.

– Итак, – проговорила мисс Смит, возможно, себе самой, – остались главные четверо. – Она повернулась к Дамарис: – Кто, по-вашему, выиграет?

Дамарис не хотелось быть злой, но все же она сказала:

– Родгар.

Мисс Смит кивнула, нахмурившись:

– Надеюсь, Эшарт не будет слишком задет.

Приглушенный шум голосов означал, что другие тоже строят предположения. Двое мужчин ударили по рукам. Будь у нее возможность, сделала бы она ставку на Родгара? Девушка хотела бы поставить на Фитцроджера, но когда он вышел на поединок с лордом Брайтом, она ожидала только поражения.

Но вдруг все изменилось. Похоже, лорд Брайт был намерен провести развлекательный бой, но за какие-то доли секунды его веселость испарилась. Глаза стали напряженными, а движения отчаянными.

Дамарис не имела представления, каким образом быстрые запястья и гибкие ноги уберегали обоих мужчин от опасности, но поединок длился полных три минуты. Когда сэр Ролоу крикнул: «Время!» – оба фехтовальщика согнулись, чтобы отдышаться, истекающие потом. Мужчины подали им полотенца, чтобы вытереть лица, и они выпрямились, все еще тяжело дыша. Фитцроджер стащил ленту с волос, которые растрепались и облепили лицо. Его неожиданная улыбка, адресованная лорду Брайту, на которую тот ответил так же, поразила Дамарис.

Радость. Все это доставляет ему несказанное удовольствие. Почему она решила, что его жизнь лишена такой чистейшей радости? Она осознала, что аплодирует, как и все. Теперь на Фитцроджера ставили деньги, и она гордилась им.

Вышел Родгар, в его улыбке было что-то хищное.

– Должен признать, это становится интереснее, чем я ожидал. Итак, Брайт закончил свои поединки с результатом в один проигрыш и две ничьи.

– Что я вам говорил? – дружелюбно воскликнул лорд Брайт. – Хотя я сражусь с Фитцроджером еще раз просто ради удовольствия.

– В следующий раз, – сказал брат. – Эшарт, я и Фитцроджер имеют по выигрышу и по ничьей каждый. Поскольку мы с Эшартом отдохнули, нам следует сражаться следующими, но тогда у Фитцроджера будет два поединка подряд. Поэтому, если вы согласны, джентльмены, я поборюсь за приз. Вначале против тебя, Эшарт?

Эшарт шагнул вперед, затем остановился.

– Тогда у тебя будет два поединка подряд, кузен. Если ты позволишь Фитцроджеру немного отдохнуть, я признаю его своим победителем.

– Непременно. При условии, что победитель получает приз.

Эшарт согласился, и Родгар повернулся к Фитцроджеру, который все еще вытирал пот:

– Я рад возможности помериться с вами силами, сэр. Где вы учились? – Мужчины пустились в дискуссию о фехтовании, которую Дамарис не могла слышать из-за поднявшегося гомона голосов.

Эшарт подошел к мисс Смит:

– Надеюсь, ты не жалеешь об ожерелье, Дженни. Я куплю тебе лучшее.

Дамарис отвела глаза, подумав: «Вот тебе и экономия», – но не слышать, о чем они говорят, не могла.

– Разумеется, нет, – отозвалась мисс Смит. – Поединок между вами – это, пожалуй, было бы не слишком разумно.

– Зато интересно. Думаю, Фитц против Родгара – это ничуть не менее увлекательно.

Дамарис посмотрела на Фитцроджера, который, кажется, уже восстановил силы, только рубашка по-прежнему липла к телу да волосы совсем растрепались. Он убрал непослушные пряди с лица, и это движение подчеркнуло сухощавую стройность его тела. Он был сложен изящнее остальных мужчин, но это не делало его слабее.

Ей стало трудно дышать, как фехтовальщикам, и почти так же жарко. Она никогда раньше не испытывала этого. Даже во время их поцелуев. «Это плотское», – поняла она. Низменное, но властное, пульсирующее между бедер и побуждающее совершить такое, что снова поставит ее в неловкое положение…

Девушка вздохнула и оторвала взгляд, заметив, что она не единственная женщина, пожирающая его глазами. Она взглянула на Эшарта, стоявшего так близко, что она ощущала запах его пота. Но он не оказывал на нее никакого особенного воздействия.