Читать книгу Ворон и роза - Джо Беверли - Страница 2

– Что с тобой случилось? – ворчал Раннульф, вместе с оруженосцем Элейном помогая Майклу де Лаури снять помятые доспехи. Майкл вздрогнул, когда задели ушибленную руку. У него еще и голова болела от последнего удара.

– Отвлекся.

– В бою тебя бы убили. – Раннульф, крепкий кривоногий мужчина пятидесяти шести лет, служил дружинником Майкла, но был одним из его наставников, и Майкл никогда не забывал это.

– Знаю-знаю. Я знаю… – Майкл удержался от упоминания о том, что видел. Уже то скверно, что он позволил мыслям блуждать во время схватки. А уж если он упомянет о видении!.. – Это мой первый турнир. – Он потянулся всем телом, освободившись от груза кольчуги и длинной, подбитой волосом одежды, которую надевали под доспехи, отмечая боль, которой не было при надевании. – Я не привык, что вокруг женщины.

– Кстати о женщинах… – начал Элейн. – Надо об этом подумать. Ты славно отделал Уилли Си. Не многие его одолеют, придется ему заплатить кругленькую сумму.

Майкл был доволен собой. Сэр Уильям Сихэм был на десять лет старше, он опытный боец, и великан к тому же. Но в конце схватки его возраст обернулся против него.

– Так кстати о женщинах, – не унимался Элейн, подпрыгивая от волнения, – они будут охотиться за тобой после такой победы.

Элейну было пятнадцать. Его, приземистого, курносого, с грубоватым лицом, только собственная мать назвала бы красивым, но по части женщин он был куда опытнее двадцатидвухлетнего красавца Майкла.

Но от слов Элейна в ушах Майкла странным эхом воскресло предостережение матери.

– Прекрати болтать, – заворчал на Элейна Раннульф. – Ложись, – велел он Майклу.

Майкл подчинился, Раннульф налил на ладони масло и начал массировать тело Майкла твердыми сильными пальцами. Было больно и в то же время приятно. Некоторые рыцари держали для такой работы женщин. Он не осмеливался.

А все из-за матери. Она позволила ему оставить монастырь, взяв с него две клятвы – что до двадцати пяти лет он не покинет Англию и что останется целомудренным до женитьбы. В двенадцать лет первое волновало его куда больше, чем второе, потому что он мечтал отправиться в крестовый поход, но теперь, в двадцать два, вторая клятва терзала его, как волк добычу.

Мать подсластила горькие клятвы разговорами о благородной цели здесь, в Англии, и о прекрасной невесте, которую он полюбит, как только встретит. Встретит предназначенную, предначертанную ему невесту, для которой оставался непорочным. Ту, с кем он в конце концов – слава Богу! – перестанет быть целомудренным.

Но очень уж она не торопится.

Пока он порой замечал поблизости от схватки девушку, одетую в зеленое платье, с трепещущей на ветру белой вуалью. Он говорил себе, что этого не может быть. Что это иллюзия. Что ни одна благородная дама не может оказаться в таком месте.

Но сегодня он увидел ее всего в нескольких ярдах, прямо в центре турнира.

Что доказывало ее невозможность. Целомудрие сводило его с ума.

Признаков своей великой цели Майкл тоже не видел. Только тяжелая жизнь и скука военных лагерей, война, в которой никто не мог сказать, кто прав. Он следовал по стопам своего отца. Вот и все.

Хвала небесам за этот скоропалительный турнир. Это главное развлечение за долгое время, их было бы больше, если бы не те клятвы.

На смертном одре мать отяготила его еще кое-чем. Не клятвой, только советом, но она была очень настойчива: «Ты искусный воин, Майкл, но скрывай это. Я сделала все, что могла, но твое мастерство может выдать, кто ты. Это может…»

Она тогда умолкла. Возможно, чтобы перевести дух, может быть, по другим причинам. Он дал ей выпить подслащенного, разбавленного водой вина и просил договорить.

«Такое мастерство привлечет внимание искусительниц и сделает твои клятвы трудными, – сказала мать и со вздохом добавила: – Хватит того, что твоя внешность это делает». Она взяла его руку, ее пальцы были хрупкими и горячими от лихорадки. «Не хотела я, чтобы это обрушилось на тебя, мой мальчик, но мы живем в ужасные времена, и, приближаясь к небесам, я начинаю надеяться, что ты станешь спасением для всех нас».

Майкл не знал, как это понять, но его сердце сжалось от искренности ее слов. Она умирала, скоро ее не станет. И когда она попросила его повторить клятвы, конечно, он подчинился. Теперь он держал их, сцепив зубы, решительно и с большим трудом. Его целомудренное поведение не оставалось незамеченным в военных лагерях, хотя никто до конца в это не верил. Его считали разборчивым и думали, что у него есть тайная любовница, но порой соратники развлекались тем, что подсовывали ему соблазнительных девок.

Черт бы их побрал, и черт бы побрал…

Нет, он даже в мыслях не мог проклинать свою мать, но она завещала ему тяжелый путь и оставила мучительную загадку: «Я сделала все, что могла». Его отец ничего не знал о клятвах и их цели, но однажды Майкл спросил, не происходило ли чего-нибудь особенного в его юные годы.

«Помимо навязчивой идеи твоей матери отправить тебя в монастырь? – спросил Уильям де Лаури. – Это семейная традиция. Чепуха, еще в колыбели было ясно, что ты создан для битвы».

Но потом он нахмурился и задумался: «Монастырь был уделом твоего брата-близнеца».

Майкл знал, что у него был близнец, но второй ребенок умер при рождении.

«Что в этом особенного?»

«Тот родился первым, но умер. – Отец пожал плечами. – Правда, через несколько лет повитуха сказала, что первым был ты. Думаю, близнецов легко перепутать, но все это не имеет значения. Поскольку есть старшие братья, ни один из вас не стал бы моим наследником».

Майкл тоже не мог понять значения этих подробностей, но часто вспоминал реакцию матери на отъезд в монастырь в Сент-Эдмундсбери, когда ему было двенадцать…

– Повернись, – сказал Раннульф.

Майкл перекатился на спину.

В двенадцать лет он ожидал причитаний и упреков, но, казалось, мать тогда плакала из-за того, что он несчастлив дома. «Я правда верю, что это к лучшему», – сказала она, провожая. Он ухитрился не бранить ее за то, что она отправила его в монастырь, и отнес ее непонятную речь к эмоциям. Женщины позволяют эмоциям захлестывать их разум. Все это знают.

От умелых рук Раннульфа его ум очистился, но открылась дверь памяти. Памяти о том, что произошло несколько часов назад.

Волнистые каштановые волосы под тонкой вуалью, милое округлое лицо, полные нежные губы, голубые глаза, с заботой устремленные на него. Ее волосы странно короткие, но это не важно. Волосы отрастут. Позор, что ее зеленое платье не подчеркивает линии ее фигуры, как это сейчас модно, но он до сих пор видел, как чудесны эти изгибы. Отделка на подоле и рукавах говорила о богатстве. Но его не заботило, богата она или бедна.

Отец поколотил бы его за такие слова. Брак существует ради земель и могущества.

Но что эта девушка делала на поле битвы? Он не понимал этого ни тогда, ни теперь, но она была там, с риском для жизни. Потом в мгновение ока она исчезла. Он бросился искать, думая, что ее могли сбить на землю, но ее и следа не было, а был Уилли Си, с которым надо разобраться, получить выкуп, даже если мысли путаются.

Любить иллюзию не имеет смысла, но Майкл не знал, как еще назвать наваждение, не отпускавшее его уже несколько месяцев. Увидев девушку так близко, он больше ни о чем не мог думать. Он был почти опьянен этим, и ему нужно увидеть ее снова, как человеку в пустыне нужна вода.

Он мечтал упасть перед ней на колени, взять ее маленькую руку, положить свои победы, мастерство и доблесть, все, чем обладал, к ее ногам, как трубадуры – песню любви. Судя по их историям, жизнь без любви не имеет вкуса. Он должен найти ее.

И не хочет, чтобы от него пахло смрадом битвы.

Он поднялся с койки, накинул плащ на голое тело.

– Пойдем со мной, – сказал он Элейну и отправился в общую купальню. Оруженосец поспешил за ним со стопкой чистой одежды.

Раннульф нашел жилье в деревне, и это оказалось мудрым выбором, поскольку недавние дожди затопили лагерь. Майкл шел мимо домов и лавок, за месяц постоя люди уже привыкли к виду воинов, направлявшихся в купальню. Он привлекал мало внимания, если не считать обычных дерзких комментариев женщин. Сейчас здесь были только дети, матроны и старухи отправились в деревню Аллакорн. Всех молодых женщин из благородных фамилий ради безопасности отправили подальше от воинов. Армия путешествовала с собственными шлюхами.

В лагере его приветствовали криками за разгром Уилли Си. Все это звучало добродушно, но Майкл знал, что стал мишенью. Завтра кто-нибудь захочет одолеть его ради отблеска славы. Он собирался побеждать или платить выкуп, пока его кошелек не опустеет.

Все это казалось несущественным.

Только его невеста. Его возлюбленная.

– Сэр? – поторопил его Элейн, и Майкл сообразил, что как болван стоит посреди улицы. Он двинулся, но не мог удержаться и искал глазами девушку. Это безумие.

Но когда он найдет ее, он женится на ней, даже если придется преодолеть сопротивление ее семьи. Он всего лишь младший сын, без земли и состояния, но…

– Слева! Герцог! – подтолкнул его Элейн.

Майкл мгновенно отпрянул и, повернувшись, увидел Генриха Анжуйского. Предполагалось, что герцог в Ноттингеме, осаждает замок в десяти лье отсюда, а не здесь, с войсками, поставленными охранять дорогу с юга. Отсутствие действий рядом с Аллакорном вело к скуке и неофициальным турнирам, Майкл задавался вопросом, приехал ли герцог положить этому конец. Он был известен крутым нравом и тем, что считал турниры пустой тратой времени.

Однако герцог, похоже, в хорошем настроении, шутит со свитой из баронов и рыцарей. Возможно, осада ему наскучила. Он славился кипучей энергией, это вполне в его духе – примчаться сюда, чтобы увидеть все собственными глазами.

Генрих Анжуйский был на два года моложе Майкла и на голову ниже. У него рыжеватые волосы, во внешности ничего особенного, но от вибрирующей энергии и переполнявшей его силы дух захватывало. Если энергия и сила могут завоевать корону, то Генрих Анжуйский получит Англию, и скоро.

Майкл, опомнившись, поклонился.

– Майкл де Лаури, – сказал герцог Генрих сиплым голосом. – У твоего отца замок Морборн в Херефордшире.

– Да, милорд. – Майкла потрясла способность этого человека помнить такие детали. Он не знал, имеет ли Генрих Анжуйский право на трон, но поддержит его за его ум и военную доблесть.

– О тебе говорят в лагере, де Лаури. Я не одобряю турниры, но скучающие мужчины недисциплинированны, да и мастерство надо оттачивать. Мы с де Боэном завтра устроим схватку. – Он пристально взглянул на одного из стоявших вокруг лордов, и Майкл задумался, нет ли тут чего-то большего, чем дружеское соперничество. – Я поставил деньги и намерен выиграть. Будешь в моей команде?

Майклу не оставалось ничего другого, как снова поклониться:

– Почту за честь, милорд.

– Хорошо. Мы должны выиграть. Позаботься об этом. – Герцог двинулся дальше, и Майкл – тоже, но это уж слишком для совета его матери скрывать свои способности.

– Какая честь! – взволнованно воскликнул Элейн. – Вы завтра им покажете. Они будут лежать в пыли.

– Даст Бог. – Майкл начал видеть в этом светлую сторону.

Он привлек внимание будущего короля Англии, но, сделав это, должен проявить все свое мастерство и добиться, чтобы команда герцога победила. Успех расстелет перед его ногами дорогу славы, и, возможно, семья невесты не будет так уж возражать против свадьбы. Однако все это шло вразрез с предостережением матери, Майкл всегда подозревал, что она видела иные проблемы, нежели навязчивое внимание смазливых шлюх.

Ну почему его жизнь такая сложная? Другие без колебаний ухватились за возможность славы и процветания. Счастливчик Генрих Анжуйский родился для великой судьбы, и с юных лет его готовили к этому. Его мать не запирала в монастыре. Графиня Матильда не требовала от него клятв, отпуская в мир. И не умерла, так и не досказав ему значения всего этого.

Майкл стер с лица хмурое выражение и вошел в палатку, воздух в которой был густым от шума, пара… и искушения. Женщины в легких влажных одеждах подносили кувшины с горячей водой, сухую одежду, масло для массажа.

Он сбросил накидку и забрался в лохань, поздравления с победой над Уилли Си вились вокруг него, словно пар. Покроет он себя славой завтра или нет?

У него может не оказаться шанса. Сэр Уильям Сихэм, обросший волосами, словно медведь, смотрел на него из другой лохани, молча грозя возмездием.

* * *

После простого обеда Глэдис вернулась в пивоварню с сестрой Элизабет. Лето было в разгаре, в садах жужжали пчелы, созревшие стручки готовы были вот-вот лопнуть. Воздух был полон ароматов. Лето так чудесно, что она задумывалась, зачем Господь создал зиму. Она слышала, что на юге есть земли, где зимы не бывает. И снова она дивилась милосердию Господа. Удивительно, что он не поразил ее насмерть за все ее грехи.

– Прекрати таращиться на вершину, – сказала сестра Элизабет. – Ты никогда туда не попадешь, и ничего с этим не поделаешь.

Глэдис снова посмотрела вперед, наклонив голову.

– Я знаю, но это так близко. И мы относимся к тому аббатству. И аббатство, и холм – святые места. Люди совершают туда паломничество, так почему нам это запрещено?

– Потому что мы живем здесь праведной жизнью. Идем.

Глэдис пошла за сестрой Элизабет.

– А что, если это правда, что Христос однажды был в Гластонбери? Тогда Гластонбери такой же, как Святая земля, – сказала она.

– Это сказки. В Библии этого нет.

– Священники из Гластонбери иногда говорят об этом.

– Это хорошо для бизнеса, – цинично заметила сестра Элизабет.

Глэдис знала, что это правда. В нынешние трудные времена монастыри соперничали за пилигримов и их дары.

– Работай, Глэдис. Все эти ягоды нужно помять.

Глэдис подчинилась, опустив большой пестик в чан с ежевикой, но не думала, что святого Иосифа так легко отстранить. Она не помнила, было ли в Библии упоминание, что он торговал металлом, но если так, он мог приплыть в эту часть Англии. Если он так хорошо знал Иисуса из Назарета, чтобы отдать ему свою гробницу, то ведь он мог взять его с собой в путешествие?

Старая церковь определенно существовала – та, про которую говорили, что она построена самим Христом. Те из сестер, которые попали в Роузуэлл в возрасте достаточном, чтобы помнить, видели ее: маленькое, очень старое строение. Где случаются чудеса.

И знаменитое терновое дерево тоже существует.

Оно цветет каждые Святки, что уже само по себе чудо, и цветущую веточку приносят в Роузуэлл каждый сочельник. Говорят, в Англии нет другого такого дерева, значит, это чудо. И какое другое объяснение может быть, кроме того, что гласит легенда: оно выросло из посоха Иосифа Аримафейского, который воткнул его в землю, пока отдыхал?

Но ничто из этого не объясняло ее собственное восхищение вершиной. Когда Глэдис смотрела на Гластонбери-Тор, у нее сердце щемило от тоски, появлялось ощущение, что стоит только себе позволить, и она полетит туда. Эти ее чувства были так похожи на тоску по ее рыцарю, что Глэдис задумывалась, есть ли тут какая-нибудь связь. Но он сражался около замка.

Потом она заметила нечто странное: она видела его в грезах, когда спала, в темноте, но события в видениях всегда происходили днем. Больше того, в грезах она была одета по-другому. Глэдис толком не видела, что на ней надето, но знала, что это не монастырский наряд. Когда она попыталась углубиться в воспоминания, уточнить детали, то, как всегда, потерпела неудачу.

Какая досада! Но доказывают ли эти странности, что ее переживания лишь грезы?

Или они доказывают, что у нее святые видения?

– Работай, Глэдис, – резко окликнула сестра Элизабет.

– Простите, – ответила Глэдис и вернулась к своему занятию.

* * *

Майкл пытался сопротивляться безумию, но провел вечер, разыскивая свою невесту, хотя это означало пройти сквозь строй завистливых поздравлений, язвительных комментариев и на все готовых девиц. Возможно, он бросит это занятие и примет приглашение выпить с Робертом де Уэрингодом. Нужно перекусить, а Роберт, рыцарь из гарнизона замка, настроен дружелюбно. Замок – единственное место, которое Майкл еще не обыскал.

Майкл повернул разговор к живущим там дамам.

– Леди Элла и ее свита, – сказал Роберт. – И пара юных дочерей.

– А остальные?

– Она отослала юных прислужниц со старшими дочерьми, мудрая женщина. Ей проблем не нужно. – Он присмотрелся к Майклу. – Мы все знаем, что ты особенный, де Лаури, но развлекайся со шлюхами, выше не замахивайся. Это безопаснее для таких безземельных, как мы.

Он ушел, Майкл обдумывал его слова.

Безземельный. Такой он и есть, а такие не могут жениться. Но землю можно завоевать.

Майкл осушил кружку. Завтра он всех противников в пыль положит, а потом будет беззаветно сражаться, чтобы возвести на трон Генриха Анжуйского.

Он завоюет свою невесту.