Читать книгу Пойма - Джо Р. Лансдейл - Страница 4

Дикие розы пахли душно, до одури. От запаха у меня закружилась голова. В темноте то и дело приходилось натыкаться на шипастые побеги. Они распороли мне старую рубашку, исцарапали руки и лицо. Было слышно, как позади себе под нос шёпотом матерится Том – значит, и ей доставалось от колючек.

Лаз в чапыжнике тянулся довольно далеко, а потом я услышал звук бегущей воды, туннель расширился, и мы вышли на берег бурной реки Сабин. Сквозь прорехи в листве наконец пробилась луна и залила всё вокруг ярким светом – словно молоком, которое свернулось, прокисло и пожелтело.

Похоже, мы оторвались от погони.

Я поглядел на луну, задумчиво окинул взглядом реку. Наконец заговорил:

– С пути-то мы, конечно, сбились. Но я понял, куда нам идти. Можно двинуть немного вдоль реки – нам вообще-то надо в другую сторону, но, кажись, отсюда до Шатучего моста недалеко. Переходим по нему реку, потом выбираемся на большую дорогу, и вот, глядишь, мы и дома.

– До Шатучего моста?

– Ну да.

– Как думаешь, мама с папой волнуются? – спросила Том.

– Ну а то, – сказал я. – Волнуются, зуб даю. Надеюсь, хоть белкам обрадуются.

– А с Тоби что делать?

– Там видно будет.

Дальше берег отлого опускался, и у самой кромки воды бежала тропинка.

– Смотри, нам главное Тоби дотащить, а уж потом довезти тачку. Давай ты её покатишь, а я возьмусь спереди и буду притормаживать, чтоб сверх меры не разгонялась.

Я осторожно взял Тоби на руки – тот тихонько взвыл, а Том во всю прыть толкнула тележку. Та накренилась, белки, дробовик и лопата вывалились за борт, шлёпнулись на землю и чуть было не улетели в воду.

– Том, дьявол тебя забери! – проворчал я.

– Ну извини, – ответила она. – Не удержала. А вот я маме нажалуюсь, что ты чертыхаешься!

– Настучишь – так я по шее тебе настучу. Да и потом, слышал я, ты и сама-то матюкаешься как сапожник.

Я передал Тоби сестре, нащупал под ногами твёрдую почву и принял собаку обратно.

Соскользнул по круче вниз и наткнулся на большущий дуб у самой воды. Здесь чапыжник разросся до берега, и его побеги оплетали дерево. Я протянул руку к стволу, чтобы удержать равновесие, – и тут же поспешно отдёрнул. Потому что рука нащупала не древесный ствол и даже не шиповник. Там было что-то мягкое.

Присмотрелся и вижу: среди колючек висит какой-то серый и бесформенный мешок. Луна в небе за рекой засияла ещё ярче и осветила лицо, вернее, то, что было когда-то лицом, а теперь больше напоминало праздничный фонарь из тыквы – круглое, раздутое, с тёмными провалами глазниц. С головы свешивался клок волос, будто обрывок чёрной овечьей шерсти, а распухшее и покорёженное тело было без одежды. Женское тело.

Игральные карты с голыми тётками мне уже видеть случалось – Джордж Стернинг показывал. У него вечно попадались какие-нибудь безделушки такого рода, потому как его отец работал бродячим торговцем и продавал не только нюхательный табак, но и вдобавок к нему так называемые мелкие розничные товары.

Только вот это было совсем не то же самое. Те картинки наполняли сердце волнением – непонятным, но в каком-то роде приятным и сладостным. Сейчас я тоже почувствовал волнение, но совсем другого рода, и сразу же смекнул, какого именно.

Груди у женщины были разрезаны, будто гнилые дыни, треснувшие на солнце. А приглядевшись, я понял, что и шиповник вовсе не шиповник, а отрез колючей проволоки, которая туго обвивает её вздутую посеревшую плоть.

– Охереть! – ахнул я.

– Опять ты ругаешься, – укорила Том.

Я приподнялся по склону, взял у сестры Тоби, уложил его на прибрежную рыхлую землю, ещё немного поразглядывал труп. Том соскользнула вниз и увидела то же, что и я.

– Это кто, Человек-козёл? – спросила она.

– Нет. Это женщина, мёртвая.

– Ой, да ведь она совсем голая!

– Ну да, голая. Не смотри на неё, Том.

– А куда ж я денусь-то?

– Надо бы нам добраться до дому и рассказать папе.

– Зажги спичку, Гарри. Давай более лучше рассмотрим.

Я обдумал эту мысль и в конце концов полез в карман:

– Одна всего осталась.

– Ну вот и давай.

Я чиркнул спичкой о большой палец и вытянул руку. Рука дрожала, вместе с ней трепетал огонёк. Я подошёл близко, насколько позволял трупный запах.

При свете спички зрелище стало ещё более жутким.

– По-моему, женщина эта цветная, – заключил я.

Спичка погасла. Я выправил тачку, вытряхнул набившуюся землю из ружейного ствола, потом сложил дробовик и белок обратно в кузов и усадил туда же Тоби. Лопату не нашёл – решил, что она сползла по склону в реку и утонула. Ох, и влетит мне за это…

– Надо двигаться дальше, – заявил я.

Том стояла на берегу как вкопанная и зачарованно глядела на труп. Просто глаз оторвать была не в силах.

– Ну, погнали уже!

Я потянул её за собой. Шли вдоль берега, я что было мочи налегал на тележку, а она вязла в мягкой грязи, и вот наконец я совсем выбился из сил. У Том нашлось немного бечёвки, я связал белок за лапы и приторочил к поясу.

– Ты, Том, бери дробовик, а я понесу Тоби.

Том взяла ружьё. Я взвалил на себя собаку. Мы направились к Шатучему мосту, где, по слухам, находилось логово Человека-козла.

Вообще-то мы с пацанами держались от Шатучего моста подальше – все, кроме Джорджа. Этот-то ничего не боялся. Впрочем, не от излишней отваги, а скорее по скудоумию.

Сам мост состоял из нескольких канатов, перетянутых меж буграми на обоих берегах Сабина. К канатам при помощи ржавых железных скоб и истлевших верёвок крепились длинные доски. Без понятия, кто и когда его построил. Может, в своё время мост был вполне неплохой. Сейчас же многих досок не хватало, иные растрескались и прогнили, ну а канаты были привязаны по обоим высоким берегам к заржавленным металлическим сваям, которые когда-то глубоко вкопали в землю. Там, где вода подмыла берег, сваи частично высовывались из болотистой почвы. Ещё немного поработают вода со временем, и мост весь как есть обрушится в реку.

Если дул ветер, мост шатало. При сильном ветре это было что-то. Я-то раньше переходил по нему реку всего только раз, днём и при полном безветрии – а уже тогда было весьма стрёмно. При каждом шаге мост качался и грозил тебя сбросить. Доски скрипели и стонали, будто от боли. От трухлявого дерева отламывались щепки и летели вниз, в воду. А там, внизу, был омут, и река бежала быстро, рокотала на камнях, низвергалась небольшим падуном и растекалась широким, глубоким и бурным плёсом.

Нынче же была ночь, мы стояли у края моста и думали о Человеке-козле, о теле, которое нашли, о Тоби, да о том, как безбожно мы припозднились и как тревожатся родители.

– Будем переходить, Гарри? – спросила Том.

– Ага, – ответил я. – Я первее пойду, а ты гляди, куда ступать буду. Какие доски подо мной не обломятся, тебя-то уж точно выдержат.

Мост, поскрипывая, покачивался на тросах над ревущими перекатами – самую малость, как высокая трава, в которой ползёт змея.

Переходить было довольно боязно, даже держась обеими руками за канаты, а уж с Тоби в охапке, да ещё ночью, да ещё с Том, которая силится тащить ружьё… В общем, ничего хорошего это не сулило.

Можно было, конечно, вернуться тем же путём, каким мы сюда пришли. Или попробовать спуститься вниз по течению по другой тропинке – там река мелела, и можно было перейти её вброд, вернуться на дорогу, а там и домой. Вот только река не мелела ещё довольно далеко, лес был дремучим, темень – непроглядной, Тоби – тяжёлым, а ещё ведь что-то там шло по нашему следу. Так что оставалось только идти по мосту.

Вдохнул я поглубже, ухватил Тоби покрепче и ступил на первую доску.

Как только я сделал шаг, мост с силой качнулся влево, а потом в другую сторону с ещё большей силой. У меня на руках был пёс, так что всё, что я мог – присесть и попытаться совладать с качкой. Мост болтало ещё достаточно долго. Я сделал второй шаг – ещё осторожнее. На этот раз качнуло слабее. Постарался придать шагам какое-то подобие размеренного ритма.

Окликнул Том:

– Ты, это, на середину доски наступай. Не так шибко мотаться будет.

– Я боюсь, Гарри.

– Да всё в поряде, – успокоил я. – Обойдётся.

Я ступил на новую доску, она затрещала, и я шагнул назад. От деревяшки отломился кусок и теперь падал вниз, в реку. С плеском ударился о бурую воду, блеснул в лунном свете, его закружило течением, понесло к падуну и утащило прочь.

Я остановился; душа ушла в пятки. Крепко обнял Тоби, перешагнул через дыру на следующую доску. Перешагнуть-то перешагнул, но мост закачался, а сзади вскрикнула Том.

Оглянулся и вижу: она выронила дробовик и вцепилась в трос. Дробовик пролетел несколько футов, но повис между двумя нижними канатами. Мост замотало совсем уж жёстко, меня швырнуло сначала к одному тросу, потом к другому. Я подумал: ну всё, теперь-то мне уж точно конец.

Когда качка улеглась, я опустился на доске на одно колено, развернулся и поглядел на Том:

– Видишь, делов-то!

– Ой, не пойду, страшно, – пискнула Том.

– Не пойдёшь, а придётся, а ещё ружьё достать надо.

Том долго не решалась, но наконец перегнулась через трос и вызволила дробовик. Отдышавшись, тронулись дальше. Тут-то мы и услыхали внизу какой-то шорох, а потом увидали существо.

Двигалось оно вдоль противоположного берега, под мостом, у самой воды. Как следует рассмотреть его было трудно – оно находилось в тени и луна его не освещала. У существа была здоровенная башка, на башке – что-то вроде рогов, а всё остальное – чернее, чем угольная шахта. Вот оно подалось вперёд, будто хотело приглядеться к нам получше, и тогда в лунном свете сверкнули белки глаз и мертвенно-белые зубы. Издало высокий и щемящий стон, как большущая древесная крыса, которую чем-то придавило насмерть. Раз, другой, а потом снова затихло.

– Господи, Гарри, – ойкнула Том. – Да ведь это Человек-козёл! Что же нам делать?

Я подумал, не вернуться ли нам назад. Так нас и существо будет разделять река, но тогда снова придётся продираться через дебри, да ещё несколько миль. А если оно где-нибудь переправится, то опять пойдёт по нашему следу, потому что это оно

гналось за нами в чапыжнике, уж в этом я не сомневался.

Если мы перейдём, то окажемся прямо над ним, на высоком берегу, а там уже не так далеко до Пасторской дороги. Туда-то Человек-козёл уже не сунется. Там кончаются его угодья. Они ограничиваются здешними лесами и побережьем Сабина.

– Надо идти, – сказал я. Ещё раз бросил взгляд на страшные глаза и белые зубы и устремился вперёд. Мост колыхался, но сейчас во мне было куда больше решимости. Двигался я весьма ловко, Том тоже не отставала.

Когда приблизились к другому берегу, я посмотрел вниз, но Человека-козла уже было не видать. То ли угол зрения поменялся, то ли он уже оттуда ушёл – не знаю. Я шёл к берегу и не мог избавиться от мысли: он сидит там и поджидает нас.

Но на берегу мы увидели только тропинку, которая убегала в лесную чащу. Луна озаряла путь, и на тропинке не было никого и ничего.

Мы двинулись по дорожке. Тоби был тяжёлым, и я старался его не сильно трясти, но у меня у самого дико тряслись поджилки, а потому получалось так себе. Пёс лишь тихонько поскуливал.

Когда мы порядочно углубились в лес, ветви деревьев нависли над тропинкой и скрыли её от лунного света – словно удерживали землю в своих сумрачных объятиях.

– По-моему, если уж оно собирается на нас напрыгнуть, – прикинул я, – то лучшего места и не придумаешь.

– Ну так давай туда не пойдём.

– Хочешь снова через мост?

– Ага, ещё чего!

– Тогда надо идти вперёд. Мы ведь не знаем, пойдёт ли оно следом.

– А рога-то у него на башке – видал, какие?

– Что-то было такое. Думаю, вот нам чего нужно: хотя бы пока не дойдём вон до того поворота, айда меняться. Ты неси Тоби, а я возьму дробовик.

– Мне дробовик нести больше нравится.

– Так-то оно так, но я-то когда с него стреляю, меня отдачей не сносит. А ещё патроны-то у меня.

Том немного поразмыслила.

– Лады, – наконец согласилась она.

Том положила дробовик на землю, а я передал ей Тоби. Подобрал ружьё, и мы двинулись дальше тенистыми извивами тропки.

Пока мы пробирались во мгле, никто на нас не набросился, но когда впереди забрезжил свет, в лесу послышался шорох. Что-то там шевелилось точно так же, как и в чапыжнике. Что-то снова шло за нами следом.

Выбрались мы на свет, и стало легче. Повода, правда, для этого не было. Просто вот отлегло, и всё тут. По сути-то луна ничего не меняла. Обернулся я через плечо, посмотрел в темноту, из которой мы только что вышли, и там, в густом сумраке посреди тропинки, увидел его.

Стоит там.

Зырит.

Том я об этом ничего не стал говорить. А сказал вот что:

– Теперь ты хватай дробовик, ну а я возьму Тоби. Хватай и дуй со всем добром в сторону дороги.

Похоже, меня выдал взгляд, да и Том была далеко не дура: оглянулась и сама назад, в темноту. Тоже увидела существо. Оно тут же нырнуло в заросли. Том повернулась, отдала мне Тоби, приняла дробовик и задала стрекача – ни дать ни взять обезьянка, которой кипятком ошпарили зад.

Я поспешил за ней, бедный Тоби трясся у меня в охапке, а по ногам шлёпали привязанные к поясу белки. Пёс скулил, завывал и повизгивал. Тропинка раздалась в стороны, луна загорелась ярче. Показалась красная глина дороги. Мы выскочили из леса и оглянулись.

Увидели смутные тени и лунные блики. Деревья и тропку.

За нами никто не шёл. Во всём лесу не было слышно ни шороха.

– Теперь всё хорошо? – спросила Том.

– По ходу, так. Говорят, дальше дороги он не суётся.

– А вдруг сунется?

– Да ну, не может быть… Не, это вряд ли.

– Думаешь, это он ту женщину убил?

– Похоже на то.

– А чего это она стала такая страшнючая?

– Мёртвое тело завсегда так пухнет. Будто не знаешь.

– А откудова у ней те порезы? Это он её рогами, да?

– Не знаю, Том.

Мы двинулись вдоль дороги, пару раз остановились отдышаться, разок подержали Тоби за хвост и за лапы, чтобы помочь ему сходить в туалет, и вот наконец глубокой ночью добрались до дома.