Читать книгу Точка Росы - Джо Смит - Страница 5

Мы подъезжали к цветастому шатру. Собранный из разноцветных лоскутов – он отвлекал от безликости пустыни. Глаз отдыхал, находя цветы, птиц, незнакомые узоры на полотняных стенах. Шуршание шин больше не раздражало.

Нас встречали. Действительно встречали. Как давних друзей. Старушка, та, что так махала нам, не стала дожидаться, пока мы проберемся через песок. Она побежала навстречу машине. И ни разу не застряла ногами в песке.

– Мальчик! – кричала она на бегу. – Слышите все? Наш мальчик приехал!

– Никогда не знаю, где наткнусь на нее, – пробурчал тот, кому, очевидно, предназначался этот полный радости возглас.

Из шатра, из-за него начали выходить люди. И клянусь – за масками респираторов скрывались улыбки. Я зацепилась взглядом за цветастые тряпки, заменяющие одежду тем, кто так искренне встречал нас.

– Парень! – раздавалось со всех сторон.

– Тормози колымагу! – кричали моему провожатому.

Он остановился. Вышел. И как будто встал на свое место. Он был здесь, среди этих шумных, смеющихся людей своим. Было это и странно, и как-то приятно. Его затягивал этот цветастый шумный вихрь. Захотелось стать рядом с ним и дать увести себя.

– Пойдем, – протянул он мне руку, безуспешно уворачиваясь от протянутых в приветственных жестах рук.

Мне опять жутко захотелось схватиться за подставленную ладонь. Это желание делало мне больно.

– Сама выйду, – заталкивая как можно глубже боль, хмуро пробурчала я. Показалось правильным заменить невозможность осуществления желания ожесточенностью.

– Как знаешь, – мой провожатый развернулся и зашагал в направлении шатра.

Я вылезла с сидения вслед за ним. Ноги тут же увязли в песке. Лабораторная обувь наполнилась песком.

– Кого с собой привез? – поинтересовалась старушка, весело подмигивая моему провожатому.

– Да так, – он запустил пятерню в волосы.

– Подрабатываешь или как? – от толпы отделился один мужчина. Высокий и темноволосый, он сразу привлёк мое внимание, отвлекая от нерадостных мыслей. Невозможно было разобрать, сколько ему лет. Он казался невероятно молодым. И только удивительные, старые глаза нарушали эту безупречную картинку. Бледная гладкая кожа, блестящие волосы, идеальный профиль. И древняя, притягивающая мудрость во взгляде.

– Ки! – мой провожатый повернулся к нему. И сделал совершенно невероятное – обнял высокого и что-то зашептал ему на ухо.

– Пойдем, девочка. У нас холодный шербет как раз есть. Ну, пойдем, милая, – обратилась ко мне бабуля.

Мы направились к шатру. Вся толпа, что встречала нас, как-то бесшумно разошлась. Остались только мы.

Высокий перешел от моего провожатого ко мне.

– Ки, – глянул он исподлобья. – А ты?

– Тэсс, – прошелестела я. И добавила зачем-то: – Отвыкла от имени.

– Ничего, – покачал головой Ки. – Бывает.

Старушка же тем временем пыталась поспевать за моим провожатым и одновременно обнимать его.

– Как ты в плечах раздался, мальчик, – приговаривала она. – Подрос, что ли?

– Мэмми, хватит, – пробурчал мой провожатый.

– Да что уж, и пошутить с тобой нельзя? – распевала старушка. – Знаю я, знаю.

Она примирительно покачала головой, приподнимая сетку у входа. За тонким плетением, спускаясь с полога, свисали арабески. Они весело звякнули, когда мы задели их головами, входя в пурпурный полумрак.

Внутри шатер оказался еще интереснее, чем снаружи. С полога свисало еще больше всякой всячины, цветные шнуры с кучей подвесок, кисти, бусины. Качались и горели небольшие фонарики. От цветного стекла плыли и переливались блики. Зеленые, розовые, оранжевые. Пол был устлан коврами. Лежали подушки, разнокалиберные, расшитые бусинами и яркими нитями. В дальней нише, задернутой фиолетовым пологом, виднелась черная, грубо вырезанная фигурка полумесяца.

– Красиво, – только и смогла выговорить я, снимая маску.

– Это Мэмми, – усмехнулся Ки, тоже избавляясь от респиратора. – Назвала этот шатер парадным залом. – Он махнул в сторону еще одного входа: – Там душ. Освежитесь с дороги. Здесь, – Ки мотнул головой в другую сторону, – переход в другие шатры. Если тебе захочется поговорить, мальчик, найдешь меня там.

Мой провожатый покивал головой.

Тем временем Мэмми направилась к пологу и села перед фигуркой полумесяца. Она зашелестела карманами, выуживая из них кусочек чего-то черного и остро пахнущую палочку.

– Мэмм, – грозно нахмурился Ки. – Опять корица? Она же плохо выветривается, а ребятам тут еще спать!

– Цыц! – прошелестела та в ответ и склонилась, как мне показалось, почтительно. – Храни нас, ночь, во тьме и при свете дня, храни нас в пути и в постели, от слов и от вещи во тьме, укрой нас от наших врагов, проведи нас сквозь себя, великая мать, целыми и невредимыми.

– Мэмми, ты бы накормила их, – Ки мягко коснулся ее плеча. Только в тот момент я осознала, что его спокойный, тихий голос расслаблял, взгляд успокаивал. Колдовские глаза!

– Да, – Мэмми обернулась спокойно, кивнула головой в сторону полумесяца, будто бы сверкнувшего ей в ответ. – Ты же знаешь, без этого я никуда. Сейчас все будет.

– Язычница, – усмехнулся Ки.

– Кто бы говорил, – Мэмми усмехнулась, легонько стукнув Ки по ладони. – Он так ярится, – добавила она, – потому что я на днях заявила, что его собственная теория хороша только для таких, как он, сказочников. «Взять все – и поделить!» Нет, ну вы слышали? Чушь.

– Сепаратистка, – незлобно усмехнулся «сказочник».

Заметно было, что такие перепалки – не редкость между этими двумя. Слова звучали так, как будто и он, и она давно уже знают, что и как скажет оппонент. Выглядело это очень по-домашнему, когда каждый готов к любому выпаду в свою сторону да и знает все их наперед. Однако в какой-то момент и в глазах, и в голосе у обоих зазвучал металл.

– А я разве не делюсь? – твердо произнесла Мэмми. – Разве твоя банда знает хоть один отказ от меня? Топливо, ночлег, еда. Ни разу от дележки я не отлынивала. Да и не о том я…

– А о чем же? – прищур Ки стал почти хищным, и он, проследив за моим взглядом, поспешил спрятать его в улыбке. – Знаю, опять будешь о том же самом.

– Да, – Мэмми легко встала с колен. – Только не при детишках. Ни к чему оно им.

Она потянула Ки за собой к одному из выходов, что-то тараторя на ходу, так быстро, что я не разобрала.

Мы остались одни. Мой провожатый посмотрел на меня.

– Располагайся. Подальше от выходов. Ночью будет холодно, – он стянул верхнюю куртку, долго и тщательно вытряхивал песок. Потом направился к выходу в соседний шатер.

Хотелось освежиться. Кожа горела. Песок, кажется, намертво въелся в нее. Надо было воспользоваться душем.

Я не знала, как мое тело отреагирует на воду. В лаборатории никто не хотел рисковать. Никто в точности не знал природу той энергии, которую мне дала шаровая молния. Поэтому пользоваться обычным душем мне запретили. Кожу очищали паром и специальным порошком, что изобрел мой отец. Порошок не давал пены, не имел запаха и был бесцветным. Зато отлично очищал любые загрязнения. И не влиял на электричество внутри меня.

Мне было страшно. Я оказалась на незнакомой территории. Принимать решения нужно было самостоятельно.

Пока я мерила шагами пространство шатра, появилась Мэмми. Она вошла так тихо, что я вздрогнула от звука ее голоса.

– Вот, милая, – она поставила большой медный поднос на низкий столик, который из-за подушек и не видно было. – Тут ягоды, орехи. Шербет апельсиновый. Угощайся.

Я принялась за еду. Никогда я не ела таких ароматных вишен и земляники. Таких медовых нектаринов. Те, что мы выращивали в нашем Оазисе, зрели быстро. Но были генномодифицированными, из искусственно созданных Эолами семян. Поэтому настоящего их вкуса я не знала. Были они излишне сладкие, водянистые. Вызревали быстро, сразу становясь сплошного цвета. То, что я попробовала, было совсем другим. Живым, настоящим. Нектарины были с коричневыми пятнами. Я вспомнила, что мама называла такие вот пятнышки «пчелиным поцелуем». Но таких, «поцелованных», в нашем Оазисе не росло.

Я ела, слизывая сок с ладоней и пальцев, а Мэмми критически оглядывала меня.

– Сколько же вы ехали? – поинтересовалась она.

– Почти весь день, – ответила я, осматривая себя вслед за ней.

– Надо почистить твою одежду. Ну вот, пойдешь мыться, а я ее простирну тогда, – она решительно двинулась к выходу. – Как помоешься, возьми халат.

«Мыться!» – подумала я удрученно. Хотелось, жутко хотелось, просто стать под освежающие струи – впервые за три года – и дать телу расслабиться.

Пока я визуализировала, как стану под воду – и со мной ничего страшного не случится – в палатке появился мой провожатый. Мэмми уже поработала над его одеждой. Его серое рубище выглядело чище. И судя по всему, маску он все-таки снимал. Заряд светился ровным зеленым.

Вслед за ним семенила Мэмми. Она буквально сгибалась под тяжестью одеял и подушек. Но все так же умильно смотрела на моего провожатого и улыбалась.

– Перекусила? – поинтересовался тот. Я не смогла прочитать эмоцию в его голосе. Слишком занята была своими мыслями.

– Вроде того, – ответила я рассеянно.

– Ты представь только, Тэсси, – перебивая меня, произнесла Мэмми, очевидно развивая мысль. – Я ему говорю, пойди ты помойся нормально! Ни в какую! Говорит, ей больше воды достанется…

– Мэмм, – угрожающе прорычал в ответ объект ее рассуждений.

– Вредный мальчишка, – хохотнула та. – Помоги мне лучше.

Она скинула свой груз и принялась расстилать одеяла.

– И маска эта твоя. Глаза б мои ее не видели. Такой миловидный мальчик…

Она что-то еще бормотала себе под нос. А я поймала себя на том, что улыбаюсь во весь рот. И что от постели пахнет чем-то по-домашнему приятным и знакомым. От этого мимолетного воспоминания на глазах навернулись слезы.

– Ты чего, девочка? – Мэмми, свернув и отбросив одеяла, присела рядом со мной. – Хочешь ромашкового чаю?

– Наверное, да, – просипела я в ответ.

– Ну, сиди здесь пока, я сейчас все принесу, – старушка глянула исподлобья на моего провожатого. – Ты застращал?

В ответ тот только отмахнулся.

Пока Мэмми колдовала над чудной формы медным чайником, я немного пришла в себя. Вся эта кипучая деятельность, полумрак шатра, тихие шорохи и звуки благотворно влияли на меня.

– Ну вот, – Мэмми протянула мне кружку, от которой волшебно пахло травами. – Пей.

И я пила, погрузившись в свои мысли, даже не заметив, что Мэмми рядом больше не было. Зашуршала ткань полога – и рядом материализовался Ки. Он подсел к Хэлу и заговорил шепотом. Я могла разобрать только частями, но в тот момент все, о чем они говорили, показалось мне бессмыслицей.

– Если гора не идет… так ты, кажется, говоришь в таких случаях, да? – в голосе Ки отчетливо звучала улыбка, но мой провожатый не спешил на нее отвечать. – У тебя же есть что мне сказать? Что тебя гложет, мальчик?

– Не твоего ума дело, Ки, – пробурчал тот в ответ.

– Послушай, мальчик, я понимаю все. Спорим, я знаю даже, как ты добыл браслет с Диском Старшего Эола, – он вздохнул своим мыслям. – Насмерть?

– Не знаю, – «мальчик» опустил голову, и длинная его челка закачалась безжизненно.

– Как его хоть звали?

– Какая теперь разница…

– Ну ладно, – Ки похлопал моего провожатого по плечу. – А это, как ты выражаешься, «экземпляр»? Зачем?

– Сам знаешь…