Читать книгу Не навреди - Джоанна Бертолуччи - Страница 3

Несмотря на жару, мужчина был упакован в строгий черный костюм.

– Я чувствую, они хотят от меня избавиться, – он вытер бисеринки пота со лба белоснежным платком.

– Кто именно они? – Шишкина с серьезным видом пометила что-то в своем блокноте.

– Коллеги.

Вика скосила глаза на экран телефона. Светка прислала мем с Гретой Тунберг. «Хватит убивать докторов, чтобы сделать докторскую колбасу». Не удержавшись, она прыснула и тут же, натолкнувшись на укоризненный взгляд Галины, сделала серьезное лицо.

– Почему вы так решили? – устало спросила Шишкина.

Мужчина снова провел платком по лбу.

– Они намекают, смеются, перестают разговаривать, когда я вхожу в кабинет. Резко так обрывают разговор, будто меня обсуждали.

– И давно это началось?

Улучив момент, Вика ответила веселым смайлом. В душе зашевелилось нечто неприятное, похожее на угрызения совести. Это чувство преследовало ее со среды, когда, вернувшись, она рассказала о Бородиной, и Светка не стала выносить ей мозг и даже немного прониклась, но тут же, со свойственной ей прагматичностью, посоветовала не вовлекаться: «Ты разве не знаешь, что врач должен уметь выстраивать вокруг себя стену и не впускать в себя чужие эмоции». Совет ценный, но запоздалый – Елена не выходила из головы. И даже приснилась как-то. Вика не помнила, что происходило между ними во сне, но проснувшись с рукой между ног, чувствовала себя так, словно изменила, и в порыве раскаяния даже пропылесосила всю квартиру вне очереди.

– С тех пор, как меня повысили. Они специально это делают. Давят на меня психологически. Мне плохо, доктор. Я весь извелся. Есть не могу, спать, – его пальцы заскользили по узлу галстука так, словно он намеревался развязать его, но вместо этого он, кажется, затянул узел еще туже. – И зам мой смотрит на меня тоже как-то не так. Я уверен, меня подсиживают. Компромат на меня собирают. Специально слабые места ищут. Генеральный вызвал недавно, у меня голова закружилась. В обморок упал. Пошел к терапевту районному, она говорит, идите к неврологу. А у них там очереди аж на август. Вот, решил к вам прийти.

– И правильно решили, – Шишкина бодро закивала головой. – У нас тут лучшие специалисты. Я вам пока выпишу этифоксин – по две капсулы утром и вечером. А вы еще к психологу нашему зайдите – Ариадна Степнева, прекрасный молодой специалист.

Ариадна приходилась Шишкиной родной дочерью и специализировалась на когнитивной терапии.

– Так а психолог мне зачем? Мне надо, чтобы я в обмороки не падал.

– Вам необходимо обучаться релаксации. Всё в комплексе лечить надо, Григорий Иванович, – шариковая ручка Шишкиной резво забегала по бланку. – Всё в комплексе. Сейчас мы вам назначим МРТ, чтобы точно исключить органику, а вы, когда будете внизу, в регистратуре очередь к психологу возьмите. Она только по средам и пятницам принимает.

В левом верхнем углу монитора со звоном вспыхнул красный флажок. Программа уведомляла о том, что к Шишкиной на сегодня записался еще один пациент. Ровно через пятнадцать минут к ним должен был явиться Олег Бородин. Вика нервно повела плечами. За те двое суток, что прошли с момента ее встречи с Еленой, она успела смириться с мыслью, что больше никогда ее не увидит. Мысль эта была грустной, но приносила определенное облегчение – общение с нестабильными людьми ей было противопоказано. Как сказал когда-то Костя: «Ты явно любишь качели, но с твоим вестибулярным аппаратом тебе на них лучше не садиться».

И вот, когда она уже почти перестала думать о Елене (сон не в счет), та снова замаячила на горизонте. И ей совсем не понравился радостный трепет в сердце, который она ощутила при виде знакомой фамилии.

Бородин в три широких шага пересек кабинет и, скомкано поздоровавшись, уселся в кресло. Он не изменил своему подчеркнуто-небрежному стилю, на этот раз облачившись в мятый светло-кремовый костюм и бежевые сандалии.

– Извините, что беспокою вас. Но я уже не знаю, что делать! Все это прогрессирует… – он накрыл ладонью подрагивающее колено, пытаясь унять дрожь. – Может быть, я себя накручиваю, но я боюсь за нее.

– Спокойней, спокойней, не торопитесь… – Шишкина заглянула в свои записи, – …Олег Михайлович, – добрым материнским голосом прожурчала она. – Расскажите мне по порядку. Что случилось?

– Сегодня у Лены на работе произошел неприятный инцидент. И… – он остановился и сделал глубокий вдох. – Секунду…

– Воды? – участливо спросила Галина Петровна и кивнула Вике.

Взяв протянутый стакан, Олег несколькими большими глотками осушил его, пролив часть на себя. На светлой льняной ткани расплылись темные пятна.

– Я сегодня несколько часов не мог до нее дозвониться по срочному вопросу. Сообщения мои она тоже не читала. Позвонил Юле, и она сказала, что у Лены истерический припадок, она всё крушит в своем кабинете, и никто не понимает, что делать…

– Юля – это кто? – перебила Галина Петровна.

– Секретарь Леночки, она работает у нее уже давно и хорошо знает ее характер, поэтому и была в шоке. Лена очень редко повышает голос и вообще человек сдержанный, – привстав, Бородин поставил стакан на стол. – Я приехал за ней, уговорил открыть мне дверь. Ее всю трясло… я никогда раньше ее такой не видел. И она всё время повторяла, что ей всё надоело.

– Так по какой причине она сорвалась? – Галина Петровна надела очки и начала что-то писать.

– Да там странно все… – Бородин слегка замялся. Может быть, внезапно сообразил, что обсуждать свою жену за глаза – не очень красиво. Вика и сама сейчас испытывала двойственные чувства: после их разговора у Елены дома абстрагироваться не получалось. Наверное, правило стены всё же не зря придумали.

– Продолжайте, пожалуйста, – мягко произнесла Шишкина. Бородин тяжело вздохнул и потер темнеющую на подбородке щетину.

– Лена еще неделю назад подписала официальное письмо в Росаккредитацию, запечатала в конверт, и секретарь в тот же день отправила конверт с курьером. А сегодня ей позвонили и сказали, что ее вопрос не будет решен, потому что вместо письма она вложила… просто чистый лист бумаги… Ее это буквально выбило из колеи и вот… – он развел руками.

– Интересно, – задумчиво произнесла Галина Петровна.

Вике это не понравилось. «Интересно» у Шишкиной обозначало, что речь идет не о какой-нибудь легкой фобии, встречающейся у каждого второго человека, живущего в эпоху пандемий, глобального потепления и повышения цен на коммуналку.

– И в результате она устроила самую настоящую истерику. Вещи швыряла, кричала, рвала какие-то бумаги. Когда я приехал, на Юле… секретаре, – пояснил он опять, как будто боялся, что Шишкина не запомнила, – лица не было. Говорит, чуть в голову ей чашка не прилетела.

– Так вы говорите, раньше не было таких приступов агрессии? – спросила Шишкина.

Бородин энергично замотал головой.

– Нет, что вы. Нет. Лена очень спокойная, выдержанная… она вообще закрытый человек, замкнутый даже. Наружу эмоции никогда не выплескивает. Характер очень сильный, и думаю у нее еще с детства травма осталась из-за того, как отец умер. Может, это повлияло…

– А что случилось с ее отцом? – тонко выщипанные брови Шишкиной взлетели вверх.

– Это давняя история, конечно… – Бородин снова замялся в нерешительности. – Покончил с собой, когда ей было четырнадцать. Повесился в сарае и именно Лена обнаружила тело.

– А причины известны?

– Нет, – Бородин задумался. – Он воевал в Афганистане, потом пить начал, вроде… Но я не расспрашивал особо… в душу не лез. Есть такие воспоминания, с которыми человеку лучше оставаться наедине.

Последнее высказывание походило на цитату из книги, возможно даже из его собственной.

– Говорила ли она о том, что он страдал психическим заболеванием?

Вика почувствовала, как грудь сдавило ледяным грузом. Перед глазами всплыли строки из учебника по клинической психиатрии – слуховые псевдогаллюцинации, ложные воспоминания, параноидный синдром с манией преследования. Признаки шизофрении налицо.

– Нет, конечно, – Бородин пожал плечами. – Лена из глубинки, там не стесняются алкоголизма, но все, что касается душевного нездоровья, достаточно стигматизировано.

– А где сейчас ваша супруга? – Шишкина откинулась на спинку кресла. – Вы предлагали ей обратиться ко мне после того, что случилось?

– Да, естественно… я уговаривал ее, можно сказать, умолял, – он усмехнулся и взлохматил свои и без того растрепанные волосы. – Но она только еще больше начала из-за этого нервничать. Сказала: «Езжай, пиши свой роман, а меня оставь в покое». Всё время повторяет, что с ней всё в порядке, но я же вижу… да все уже видят, что нет.

– Вы писатель? – Шишкина удивленно взглянула на Олега Михайловича из-под очков.

– Да, – он вздохнул. – Я сейчас над третьей книгой работаю и поэтому, в основном, нахожусь за городом. Не могу отвлекаться ни на что… мне нужна абсолютная тишина, – он вздохнул. – Но, конечно, сегодня я все бросил и приехал…

– Ей нужно обследоваться, – Галина Петровна сняла очки и двумя пальцами начала массировать переносицу. – Убедите ее прийти ко мне на прием.

– А если она не согласится? – его колени опять задергались. – Если она что-то с собой сделает?

– Ну что вам сказать, – Шишкина сложила очки и положила их в футляр. – Уговаривайте. Против воли мы никого госпитализировать не можем. Если только человек не представляет опасности для окружающих. Или если будет попытка суицида…

Вика представила Елену в смирительной рубашке и поморщилась.

– Понимаю… – Бородин поднялся с кресла. – Попробую ее убедить.

– Я ей заменю таблеточки на более сильные. Но с ними поосторожнее, за руль точно не садиться, – Шишкина быстро начала заполнять рецептурный бланк. – Неплохо бы и легкие антидепрессанты попить. Флувоксамин по сто миллиграмм тоже два раза в день. Звоните мне в любое время, – Галина Петровна протянула бланк вместе с визиткой. – Здесь мой мобильный.

– Спасибо! – Бородин, не глядя, сунул их в карман. – Большое вам спасибо! С меня книга с автографом.

Шишкина изумленно приподняла бровь и широко улыбнулась:

– Даже так. Ну спасибо.

– Только лишней макулатуры мне дома не хватало, – проворчала она, как только за ним закрылась дверь. – Я, вон, дефицитные когда-то подписки не знаю кому сбагрить. Тебе Гюго не нужен, кстати?

– На «Авито» дайте объявление, – Вика выключила компьютер.

– Хорошая идея, – пробормотала Шишкина и подошла к шкафу.

– Думаете, у нее что-то серьезное? – вопрос вырвался непроизвольно.

– У кого? – Галина достала из шкафа удобные мокасины и с явным наслаждением на лице скинула лодочки на каблуках.

– У Бородиной.

– А… ну там все может быть. Ты же слышала про отца. Такое часто передается по наследству. Хотя, конечно, вот так с кондачка диагнозы не ставятся. Кое-какие намеки на продуктивную симптоматику есть, ну и когнитивные нарушения. Чистый лист вместо письма… – Шишкина покачала головой. – Пока что я больше склонна считать, что это реактивная психогенная депрессия с тревожными состояниями – на фоне тревоги возникают сверхценные идеи персекуторного характера. Но возможно, это шизофрения.

– За ней еще и человек следует, по ее словам. В красной бейсболке…

Галина Петровна остановилась на полдороги к двери.

– Что-то я такого не припомню.

Вика вздохнула – повинную голову не секут, или как там.

– Бородина мне об этом сказала, когда приходила. Вы тогда на симпозиум уезжали… в среду. Она была очень расстроена, мы поговорили немного, и я порекомендовала к вам записаться.

– Поговорили? – Галина Петровна приподняла бровь. – Ты себя кем возомнила? Фрейдом? Юнгом? Или этим… прости господи, Лабковским?

– Никем… она нервничала, плакала, я просто не знала, что мне делать.

– Тебе? Что тебе делать? Да ничего! – прочеканила Галина Петровна. – В таких ситуациях пациента направляют к дипломированному специалисту. У нас тут их до хрена. Только на этом этаже сидят три доцента, – слово «доцент» в устах Шишкиной почему-то звучало как оскорбление.

– Извините, я не подумала, – Вика опустила глаза.

– Рrimum non nocere2! – Шишкина подняла вверх указательный палец. – Слышала про такое? Или вас сейчас учат только, как диагнозы гуглить?

– Слышала, – тихо произнесла Вика.

– Ну вот и замечательно, – голос у Галины смягчился. – Твое счастье, что муж ее не в курсе и не пожаловался начальству. А то хорошая история получится: младший медперсонал в нашей клинике консультирует направо и налево. Еще немного – и санитарки начнут сеансы психоанализа устраивать.

– Я поняла, – сообщать о том, что она еще и дома у Бородиной кофе пила, после такой бурной реакции было бы чистым безумием.

– Ладно, – Галина Петровна сурово улыбнулась. – Молодая и энергичная. Больше никакой инициативы. Карточки заполняй и не рыпайся.

***

В субботу они со Светой поехали в ТЦ – покупать новые подушки. Старые уже давно выводили Нестерову из себя, поскольку не отвечали ее критериям. Все окружающие ее предметы должны были быть ортопедическими или эргономическими, обязательно гипоаллергенными, а если речь шла о бытовых электроприборах – еще и мультирежимными и программируемыми.

В поисках подушек они забрели в огромный павильон с инсталляциями спален «под ключ».

Блуждать среди установленных на низких пъедесталах «королевских будуаров» Вике надоело довольно быстро.

– Приляжем, – скомандовала она и завалилась на устрашающе огромную кровать с тяжелым пологом из бархата цвета индиго, обрамленным золотыми кисточками.

Света остановилась рядом в нерешительности.

– Ну давай, иди сюда, – улыбаясь, Вика чуть согнула ноги в коленях. – Мы же потенциальные покупатели. Имеем право проверить, мягко ли нам будет спать.

Света прикусила губу, сдерживая улыбку.

– Ну, в общем-то, имеем, – с напускной серьезностью произнесла она и, вороватым движением задернув полог, плюхнулась на кровать рядом с Викой.

– Ну как? – Вика словно невзначай коснулась светлых волос. – Нравится ли вам сие ложе, ваше Величество?

– Очень. Особенно его цена, – Света показала на ценник с многочисленными нулями, висящий на стене над кроватью. – Матрас Jysk с латексной пеной, микроклеточная структура – должно быть очень круто.

– Расскажи мне еще про микроклеточную структуру… – она провела рукой по оголившемуся Светкиному бедру (как удачно, что сегодня она надела короткую юбку), чувствуя, как ее накрывает возбуждение. – Ты же знаешь, как на меня действует, когда ты занудствуешь?

– Не сходи с ума, – тихо сказала Света, но вместо того, чтобы отстраниться, придвинулась ближе, позволяя Викиной ладони нырнуть под юбку.

Где-то послышались отдаленные шаги и голоса.

– Позволь мне сорвать твой бутон, – прошептала Вика, давясь от смеха, – он уже почти распустился под моими пальцами…

– Сучка, – выдохнула Света ей в ухо и подалась навстречу.

Голоса то приближались, то удалялись. Матрас под ними ортопедично спружинил, а вместе с ним дрогнул полог… По прерывистому Светкиному дыханию было ясно, что та возбудилась не на шутку.

– Поехали домой, потрахаемся? – Вика надавила костяшкой безымянного на нужную точку…

Нестерова неожиданно громко застонала, будто позабыв, что вообще-то лежит на выставочной кровати в магазине, а вовсе не у себя дома.

Где-то снова послышались шаги.

Давясь от смеха, Вика вытащила пальцы из-под юбки.

– Там челядь в опочивальне толпится, волнуются, как принцессе понравилась латексная пена.

– Бля, – шлепнув ее по заду, Света зашлась в беззвучном смехе, и сползла с кровати.

Озираясь как воры, они выбрались из-под полога и с облегчением вздохнули – в зале никого не было. Вика кивнула на подушку, валяющуюся у изголовья: