Читать книгу Пылающие сердца - Джоанна Линдсей, Johanna Lindsey - Страница 10

Старуха, присланная перевязать пленникам раны, была грязной и нечесаной, в узкой рубахе с длинными рукавами, поверх которой была наброшена похожая на мешок туника. Для своих лет ходила старуха очень прямо и энергично. Она сказала, что ее зовут Эрта, и, судя по всему, считала, что уже достаточно пожила на свете, поэтому была дерзка, бесстрашна и язвительна, словно уже давно перестала заботиться о том, какие последствия могут повлечь за собой ее поступки.

Появление этой старухи одновременно и позабавило, и насторожило Кристен. Она наблюдала, как Эрта бесцеремонно обращалась с мужчинами, которые казались гигантами рядом с ней, и только смеялась, когда они ворчали или огрызались в ответ. Кристен насторожилась, потому что рано или поздно Эрта подойдет и к ней, чтобы осмотреть предполагаемую рану на голове, а этого допустить было нельзя.

Кристен тоже была не в лучшем расположении духа из-за жары, к которой они все были непривычны. Большинство мужчин обрезали свои высокие чулки, почти полностью оставив ноги открытыми, но, как Кристен ни хотелось последовать их примеру, она не могла себе этого позволить. Она готова была уже пожалеть Эрту, которая была так основательно закутана, да еще, несомненно, носила под рубахой нижнюю сорочку, но, судя по всему, жара не причиняла ей никакого неудобства. Да и ничего удивительного, ведь саксы, должно быть, привыкли к такому климату.

Закончив перевязывать Ивара, Эрта присела на корточки рядом с Кристен, жестом предлагая ей показать, куда она еще ранена помимо головы, поскольку та вся была покрыта засохшими пятнами крови. Кристен лишь отрицательно покачала головой. Тогда Эрта потянулась к повязке на ее голове, и Кристен ударила ее по руке, на что Эрта ответила ей тем же. Когда Эрта снова попыталась снять с нее повязку, Кристен вскочила на ноги, надеясь, что ее устрашающий рост заставит щуплую знахарку отступить. Но это не помогло. Ей пришлось крепко схватить Эрту за запястья, чтобы не дать ей добраться до своей головы. И тут же она почувствовала, как острие меча уперлось ей в бок.

Сразу несколько викингов вскочили на ноги, и стражник, пришедший на помощь Эрте, отступил. Он был так напуган, что стал звать на помощь.

Кристен застонала в отчаянии, увидев, что натворила, хотя у нее не было другого выхода. Семеро саксов бежали по направлению к ним с обнаженными мечами в руках. Она смерила Эрту сердитым взглядом за то, что та проявила такое упрямство, а потом отпустила ее руки. Пытаясь остановить старуху, Торольф тут же загородил собой Кристен.

К счастью, подбежав к пленникам, саксы остановились в нерешительности, увидев, что Эрте уже ничто не угрожает.

– В чем дело? – резко спросил Ханфрит.

– Этот парень не позволяет мне перевязать свою рану, – пожаловалась Эрта.

Ханфрит повернулся к Торольфу за объяснениями, но тот лишь коротко ответил:

– Уже здоровый. Не трогайте его.

Ханфрит что-то буркнул, а потом набросился на Эрту за то, что она явилась причиной этого переполоха.

– Если этот парень способен так резво вскочить на ноги, то ему не нужна твоя помощь, женщина.

– Повязку нужно сменить, – принялась настаивать Эрта. – Она вся пропитана кровью.

– Оставь его, я сказал. Ухаживай лучше за теми, кто в этом нуждается. А остальных оставь в покое. – И, обернувшись к Торольфу, он добавил: – Предупреди своего друга, чтобы впредь он не распускал руки.

Ханфриту, по-видимому, не захотелось заострять внимание на этом инциденте, когда он увидел, что столько викингов готовы встать на защиту этого юнца. Но Эрта была весьма недовольна и удалилась, бурча себе под нос, что парень ведет себя как девчонка. Один из саксов заметил, что, может быть, именно поэтому викинги и взяли его с собой, и стражники рассмеялись.

При этих словах Кристен покраснела, а когда Торольф заметил это и спросил ее, в чем дело, она покачала головой и еще пуще залилась румянцем. Чтобы подразнить ее, он принялся настаивать, потому что обычно смутить Кристен было нелегко. Но она сердито стукнула его по руке и уселась спиной к нему.

С этого места ей хорошо был виден дом, и она заметила, что из окна второго этажа за ними наблюдает какой-то мужчина. Его лицо было в тени, поэтому она не могла узнать его, но ей стало неприятно, что их видел кто-то еще, кроме стражников. Когда Кристен разговаривала с Торольфом или еще с кем-нибудь, она обычно следила лишь за тем, чтобы поблизости не было кого-нибудь из охраны. Теперь, когда она обнаружила, что из дома их тоже хорошо видно, ей придется быть осторожнее.

После ухода Эрты их покормили, и всем, у кого отняли сапоги, польстившись на то, что они были новыми или сделанными из хорошей кожи, вернули их, хотя они все равно не могли надеть их поверх цепей. Однако чуть позже в тот же день ситуация изменилась, когда появился кузнец.

С них сняли цепи и заковали каждого в отдельные кандалы, представляющие собой два железных обруча, соединенных короткой цепью. В обручах имелись отверстия для ключа, так что их можно было снимать, хотя самого ключа поблизости видно не было. Помимо этого на каждом обруче имелось небольшое железное кольцо, в которое можно было продеть дополнительную общую цепь. Она была длиной всего в двадцать футов, и когда ею сковывали всех пленников и соединяли концы, круг, который они образовывали вокруг высокого столба, становился гораздо меньше, что значительно ограничивало их возможности.

Кристен возмутили принятые против них меры предосторожности. Она полагала, что на время работы длинную общую цепь будут снимать, но оставшаяся короткая цепь между обручами, охватывающими щиколотки, позволит им перемещаться лишь мелкими неторопливыми шажками, и она уже заранее представляла, как они будут спотыкаться и падать друг на друга, пока не привыкнут кое-как ковылять в этих кандалах. Это будет унизительно, но, может быть, саксы именно на это и рассчитывали.

Как и всем остальным, Кристен вернули ее сапоги, хотя меховая опушка была оторвана. Но по крайней мере они не давали железным колодкам сильно натирать ее ноги, хотя обручи настолько плотно сжимали щиколотки, что, без сомнения, в скором времени должны были протереть дыры в мягкой коже. Поскольку ее ноги были тоньше, чем у остальных, кузнецу пришлось специально посылать за парой обручей, которые были очень маленькими и, как она полагала, предназначались для мальчишек ростом гораздо меньше ее.

Всю ночь шел сильный дождь, и оставленные под открытым небом пленники чувствовали себя очень неуютно. Хуже всего пришлось Кристен, которая изо всех сил пыталась защитить от дождя повязку на голове, чтобы с нее не смыло кровь. В конце концов Торольф рассмеялся, заметив ее тщетные старания, и пришел ей на помощь, прикрыв своими руками ее голову и навалившись на нее всем телом. В результате повязка осталась сухой, но они вынуждены были провести ночь в очень неудобной позе.

Из своего окна Ройс наблюдал за происходящей внизу сценой. Он видел, как парнишка протестовал и пытался оттолкнуть Торольфа, как тот шлепнул его пониже спины и прокричал что-то на ухо, а потом закрыл руками голову юноши и практически лег на него сверху. После этого они замерли, как и все остальные. Часовой спрятался от дождя под навесом амбара, и во дворе все стихло.

– Про которого из них Эрта рассказывала, будто он напал на нее?

Ройс бросил рассеянный взгляд на Дарель. Она подошла и встала рядом с ним у окна, убрав фигурки из слоновой кости, которыми они только что играли.

– Викинг не нападал на нее. Он просто не хотел, чтобы она перевязывала его рану.

– Но она сказала…

– Я сам видел, что произошло, Дарель, и, поверь мне, эта женщина сильно преувеличивает.

– Если бы он попытался поднять руку на меня, надеюсь, ты не воспринял бы это так легко, – проворчала она.

– Разумеется, – улыбнулся он.

– Так кто же из них?

– Ты не сможешь увидеть его отсюда.

– Олден говорит, что его ранил какой-то мальчишка. Это, случайно, не он?

– Да, самый молодой из них.

– В таком случае ты должен был приказать выпороть его, если видел, как он угрожал Эрте.

– Слишком многие готовы были вступиться за него. Мы добились бы только того, что у нас на руках оказалось бы еще больше раненых.

– Пожалуй, – согласилась она, хотя и с неохотой. – Если они все будут истекать кровью, то не смогут построить нам стену. Стена важнее. Викингов немного, и их нетрудно держать под контролем, а датчан целая армия.

– Я вижу, Олден успел убедить тебя, что они могут быть полезны нам, – засмеялся Ройс.

– Ты вообще собирался убить их всех, – напомнила она с высокомерием, заставившим его улыбнуться. – По крайней мере он понимает, что от живых больше пользы, чем от мертвых.

– Не пора ли тебе пойти и справиться о состоянии Олдена? – намекнул Ройс.

Дарель возмущенно прищелкнула языком.

– Ты с таким же успехом мог просто отослать меня.

– Я никогда бы не позволил себе такую грубость, – ответил он с самым невинным видом, подталкивая ее к двери.

Ройс подолгу стоял у окна, наблюдая за тем, как работают викинги. Он испытывал беспокойство всякий раз, когда выпускал их из виду, и это свидетельствовало о том, что ему все еще требовалось время, чтобы привыкнуть к их присутствию в Уиндхерсте. Он вовсе не так горел желанием использовать их для постройки стены, как Олден и Лайман, потому что рассчитывал встретить датчан на границах Уэссекса, когда придет время вновь сразиться с ними, и очень сомневался, что они когда-нибудь прорвутся так далеко на юг, чтобы дойти до Уиндхерста.

Но поскольку король Альфред хотел, чтобы его подданные укрепляли свои владения, а неподалеку на старых римских развалинах было достаточно камней, он согласился построить каменную стену независимо от того, понадобится она или нет. И теперь за одну только неделю викинги успели уложить все камни, которые рабы в течение нескольких месяцев перетаскивали сюда.

– Меган сказала, что это уже вошло у тебя в привычку, дорогой кузен.

Ройс обернулся и увидел на пороге Олдена.

– Не слишком ли рано ты встал на ноги?

– И ты туда же, – застонал Олден. – С меня хватает того, что женщины опекают меня, как ребенка.

Ройс улыбнулся ему, и Олден медленно подошел к открытому окну и встал рядом с ним.

– Я рад твоему приходу, потому что в последнее время что-то слишком часто стал вспоминать прошлое, сидя здесь в одиночестве. Но, Бог мой, я не могу избавиться от предчувствия, что теперь, когда они почти все оправились от ран, викинги обязательно попытаются что-нибудь предпринять, и в результате часами простаиваю у окна, наблюдая за ними. Из них только двое еще не могут пока с легкостью поднимать эти камни.

Олден высунулся из окна и даже присвистнул, увидев представшую его взгляду картину.

– Так, значит, это правда! Они уложили уже почти все камни, и скоро понадобятся новые!

– Да, – неохотно признал Ройс. – Они вдвоем запросто перетаскивают самые большие валуны, которые едва могут поднять пятеро моих рабов. А в это время рабы все еще никак не закончат сарай, который я велел построить для викингов возле амбара. Пройдет еще несколько дней, прежде чем мы сможем запирать их на ночь. Зато тогда нам уже не потребуется столько людей, чтобы охранять их, по крайней мере по ночам.

– Ты чересчур беспокоишься, Ройс. Что они могут сделать в этих кандалах?

– Достаточно хорошего топора, чтобы перерубить эти цепи, кузен. Любой из них может голыми руками вышибить дух из двух моих людей еще до того, как третий успеет вытащить свой меч. А эти дураки все равно продолжают очень близко подходить к ним, хотя я предупреждал, чтобы они этого не делали! Если викинги решительно настроены вернуть себе свободу, в чем я не сомневаюсь, рано или поздно они предпримут эту попытку, и в результате погибнут очень многие.

– Сожги их корабль и объясни им, что путь к морю для них отрезан, – предложил Олден.

– Удивительно, что никто не сообщил тебе, что это уже сделано, – буркнул Ройс.

– Значит, ты должен постараться, чтобы у них были веские причины для послушания, – ответил Олден.

– Да, но как это сделать?

– Ты можешь взять их предводителя в заложники. Если они будут думать, что ты убьешь его в случае мятежа, то не станут…

– Нет, Олден. Я уже думал об этом, но они говорят, что их вожак, который привел их сюда, убит. Вместо него они избрали себе нового предводителя, и, если я возьму его в заложники, они изберут еще одного, только и всего.

– Они утверждают, что он убит? – Олден задумчиво покачал головой. – А если это не так?

– Что?! – воскликнул Ройс.

– Если он все еще находится среди них, зачем они будут признаваться в этом и ставить его жизнь под удар?

– Клянусь Богом, я даже не подумал об этом. – Ройс нахмурился. – Нет. Единственный, с кем они носятся, – это тот мальчишка. Они опекают его, как младенца.

Сначала Ройс думал, что этот парень – брат Торольфа, поэтому тот так заботится о нем. Но когда пленники начали строить стену, он заметил, что они все дружно приглядывают за мальчишкой, не позволяя стражникам подгонять его, отнимая у него тяжелые камни и подсовывая самые легкие. Если он падал, сразу несколько человек бросались к нему, чтобы помочь подняться. Но, проклятие, ведь он был самым грязным и оборванным из них, никогда даже не притрагивался к воде, которую им приносили, чтобы они могли помыться. И тем не менее все они окружали его такой заботой.

– Может ли он быть их предводителем? – спросил Олден, глядя на мальчишку, который как раз присел отдохнуть на низкую стену, в то время как последние камни укладывали на место под руководством Лаймана.

– Ты что, рехнулся? Это всего лишь безбородый юнец. Конечно, они все очень молоды, но этот самый молодой из них.

– Но если корабль принадлежит его отцу, они обязаны подчиняться тому, кому он доверил вести его.

Ройс мрачно нахмурился. Может ли все быть так просто? Его собственный король был моложе его на несколько лет. Но Альфред был вторым лицом в государстве с шестнадцати лет. Этот же был неопытным мальчишкой, все еще нуждавшимся в опеке. Однако именно этот неопытный мальчишка ранил Олдена, а ведь Олден был таким же закаленным воином, как и Ройс. Только теперь он стал припоминать, как все викинги мгновенно бросали свои дела, если парень привлекал чье-то внимание, словно они готовились при необходимости броситься на его защиту.

– Пожалуй, пришло время еще раз потолковать с Торольфом, – коротко сказал Ройс.

– А который из них Торольф?

– Вон тот, который только что подозвал к себе мальчишку, – показал Ройс. – Он единственный из них понимает наш язык, хотя не очень хорошо.

– Похоже, Лайман закончил с ними на сегодня, – заметил Олден.

– Да, завтра утром он возьмет повозки и отправится с ними на развалины, чтобы привезти еще камней. Это означает, что придется выделить дополнительных людей для охраны.

Некоторое время они смотрели, как стражники идут рядом с викингами, подгоняя их к столбу. Потом Ройс отвернулся от окна, но замер на месте, услышав возглас Олдена.

– Похоже, у тебя неприятности!

Ройс быстро повернулся. Он увидел, что один из викингов упал и Ханфрит пихал его сапогом, поторапливая, чтобы тот быстрее поднимался. Ему не нужно было гадать, кто из пленных упал, потому что все викинги разом остановились. Торольф что-то крикнул Ханфриту, и вдруг неожиданно ноги Ханфрита оторвались от земли, а сам он грузно приземлился прямо на задницу. Мальчишка поднялся, отряхивая пыль с ладоней, а викинги пошли дальше, хохоча во все горло.

– Я же предупреждал этого кретина, чтобы он оставил их в покое, – прошипел Ройс сквозь сжатые зубы. – Ему повезло, что они не разоружили его, пока он сидел на земле.

– Бог мой! – воскликнул Олден. – Он собирается напасть на парня!

Едва Ройс увидел, как Ханфрит поднялся и вытащил меч из ножен, он выбежал из комнаты и поспешил вниз по лестнице. Тем не менее, когда он выскочил во двор, было уже поздно. Один из стражников позвал на помощь, и лучники окружили группу пленников, стоя от них на безопасном расстоянии. Трое стражников грозили оружием Оутеру, который сжимал Ханфрита в медвежьем объятии, вполне способном переломить тому позвоночник. При этом казалось, что викингу почти не требуется усилий для этого.

Торольф что-то тихо говорил Оутеру. Мальчишки нигде не было видно, пока наконец Ройс не заметил, как тот осторожно выглядывает из-за широких плеч стоявших перед ним мужчин. Очевидно, его сразу же затолкали в центр группы.

– Скажи ему, чтобы он отпустил моего человека, Торольф, или мне придется убить его, – произнес Ройс очень медленно, чтобы пленник его понял. Он не сводил глаз с Оутера, который отвечал ему совершенно бесстрастным взглядом. – Скажи ему немедленно, Торольф.

– Я говорил ему, – ответил викинг и попытался объяснить: – Кузен Оутера. Никто не смей нападать на кузен Оутера.

Взгляд Ройса переместился на Торольфа.

– Он кузен этого парня?

– Да.

– А кем тогда приходишься ему ты?

– Друг.

– Этот юноша ваш предводитель?

Торольф изумленно посмотрел на него, потом улыбнулся и перевел этот вопрос своим товарищам, многие из которых начали смеяться. Этот смех по крайней мере немного разрядил обстановку. Даже Оутер хмыкнул и выпустил из рук задыхавшегося Ханфрита, который упал у его ног. Ройс поднял маленького сакса за шиворот и отпихнул его в сторону, подальше от викингов.

Меч Ханфрита лежал в пыли между Ройсом и Оутером. Ройс поднял его, держа острием вниз, чтобы показать, что у него мирные намерения.

– У нас возникли сложности, Торольф, – тихо произнес он. – Я не могу допустить, чтобы на моих людей нападали.

– Ханфрит напал.

– Да, я знаю, – признал Ройс. – Я думаю, его самолюбие было задето.

– Его упали – но он ударил ногой – заслужил, – сердито возразил Торольф.

Ройсу потребовалось какое-то время, чтобы переварить эту информацию.

– Если он действительно ударил ногой парня, может быть, он и заслужил, чтобы его повалили на землю. Но этот мальчишка не стоит тех неприятностей, которые он все чаще доставляет.

– Нет.

– Нет? Может быть, если я заберу его от вас и поставлю на более легкую работу…

– Нет!

При этих словах темные брови Ройса почти сошлись на переносице.

– Позови мальчишку. Пусть сам решает.

– Немой.

– Мне это говорили. Однако он способен прекрасно понимать тебя, разве не так? Я часто вижу, как ты с ним разговариваешь. Позови его, Торольф.

Но светловолосый Торольф был твердо намерен на этот раз сделать вид, будто не понял, и ничего не ответил. Ройс решил захватить остальных врасплох, прежде чем Торольф успеет рассказать им, о чем идет речь. Он оттолкнул стоявших перед ним викингов, схватил мальчишку за плечо и выволок его из толпы. Оутер сделал было движение, чтобы помешать ему, но остановился, когда Ройс прижал острие меча к шее юноши.

Ройс посмотрел прямо в лицо Торольфу, и его глаза сердито сузились.

– Я думаю, что ты солгал мне про этого мальчишку, викинг! Говори сейчас же, кто он такой!

Торольф ничего не ответил. Еще несколько стражников выступили вперед, и огромное копье отгородило его от Ройса. Прочие сдерживали остальных пленников.

– Значит, мне нужно принять кое-какие меры, чтобы развязать тебе язык? – продолжал настаивать Ройс.

Но Торольф не ответил и на это, и тогда Ройс потерял терпение. Он потащил парнишку к столбу. Когда тот упал, не поспевая за ним, Ройс грубо дернул его, заставив встать, и на ходу отдал приказание своим людям. Он толкнул парня вперед, так что тот оказался лицом к столбу, обхватив его руками, а Ройс крепко держал их с другой стороны, пока один из его людей не подбежал к нему с коротким куском веревки, которым тот быстро связал юноше руки.

Он отошел от столба и повернулся к Торольфу. Другие викинги что-то кричали ему, но Торольф стоял, плотно сжав губы, хотя его голубые глаза смотрели враждебно. Неужели Торольф считал, что Ройс хотел просто привязать парня к столбу? Сейчас он быстро убедится, как ошибся.

Ройс встал позади парнишки, загородив его своей спиной от взоров пленников. Затем, вытащив из-за пояса кинжал, разрезал толстую меховую фуфайку прямо посередине спины. После этого он принялся за кожаную тунику, которая оказалась такой плотной, что он, по всей видимости, порезал мальчишке спину, когда распорол ее сверху донизу, но тот не издал ни единого звука.

Глазам Ройса открылась нежная белая кожа, заставив его нахмуриться. Не было видно и следа крепких мускулов, способных вынести удары кнута. И он действительно поранил парнишке спину. Тонкая кровавая полоса протянулась от лопаток до самой талии. Перед ним действительно стоял совсем еще ребенок, и, похоже, ему придется приказать отстегать его, если Торольф не согласится сказать правду о нем.

Ройс шагнул в сторону, чтобы викингам было видно, что он сделал. Торольф закричал «Нет!» и отпихнул копье, пытаясь добраться до Ройса. Оутер выхватил копье из рук стражника, сшиб им с ног двоих людей Ройса и тоже рванулся к столбу, охваченный безудержной яростью.

Но Ройс окликнул их, и они остановились, увидев, как он приставил кинжал к обнаженной спине.

– Правду, Торольф!

– Никто! Мальчик! – настаивал викинг.

В руках у Уэйта появилась плеть. Торольф снова заорал «Нет!» и начал было говорить что-то еще, но юноша затряс головой, и Торольф замолчал. Это взбесило Ройса. Хотя парень не произносил ни звука, его желание было законом.

– Это было очень глупо с твоей стороны, – резко произнес Ройс, обойдя столб, чтобы видеть и лицо юноши, и толпу внезапно притихших викингов. – Пострадаешь ты, а не он. Ты сам не можешь этого сказать, но я заставлю его признаться, что ты их предводитель. Это и так очевидно. Но я хочу, чтобы они сами это подтвердили.

Он не ожидал получить ответ от немого, он даже не рассчитывал на то, что его слова будут поняты. Он был зол, потому что его вынуждали продолжать все это, и разозлился еще сильнее, когда юноша, прежде чем опустить голову, чтобы спрятать лицо, устремил на него взгляд своих прелестных аквамариновых глаз. Проклятие, если это не было чисто женской уловкой! И в самом деле, в этом мальчишке было слишком много женского. Если бы Ройс не знал, что этого попросту не может быть, то не устоял бы перед искушением совсем сдернуть с него тунику, чтобы убедиться, что его подозрения необоснованны. Ему приходилось встречать и других юнцов, у которых были такие же длинные ресницы, красивые глаза и нежная кожа, пока они не достигали определенного возраста и не превращались в мужчин. Просто этот парень еще не дорос до этого возраста.

Ройс кивнул Уэйту, чтобы тот приступал. Уэйт взмахнул плетью, и воздух со свистом вырвался у юноши из легких. Но больше ни один звук не потревожил наступившую тишину. Торольф продолжал молчать, хотя он крепко сжал кулаки и напряг каждый мускул своего тела, чтобы удержаться на месте и не броситься вперед. Ройс кивнул еще раз.

На этот раз сила удара заставила высокое, стройное тело припасть к столбу, а затем юноша инстинктивно рванулся назад на полную длину вытянутых рук. Разрезанная кожаная туника начала сползать с его плеч. Юноша снова припал к столбу, на этот раз вовсе не от удара хлыста. Но он оказался недостаточно проворным, поэтому полоска белого полотна, которую он стремился прижать грудью к столбу, выпала из-под туники.

Ройс наклонился и поднял эту полоску, очень похожую на повязку, которую накладывали на раны, только на ней не было крови. На одном конце был узел, из чего Ройс понял, что он разрезал повязку вместе с туникой. На ткани каким-то образом отпечатались два небольших овальных углубления, словно повязка долгое время плотно прилегала к…

– Нет, я не могу в это поверить!

Он поднял глаза и взглянул на эту опущенную голову, потом резко выбросил вперед руку, схватил за тунику и дернул ее вниз. Он судорожно глотнул воздух, затем выругался при виде бесспорного доказательства, превратившего мальчишку в женщину. Другой рукой он сорвал повязку с ее головы, выругавшись еще раз, когда длинная золотая коса упала ей на спину.

Стон отчаяния прокатился по толпе пленников, но девушка не издала ни звука, а в глазах, которые теперь смотрели прямо на него, не было и намека на слезы. Дьявол, что же это за женщина, которая даже не пожелала сознаться в своей принадлежности к слабому полу, чтобы избежать порки? Или она не понимала, что он не станет бить женщину?

Ройс разрезал веревку, связывавшую ее запястья, и она поспешно поправила тунику, прикрыв свою наготу. Едва она сделала это, как он схватил ее за руку и потащил назад, к притихшему Торольфу.

– Мальчик, не так ли? Никто? И ты позволил мне отстегать ее! Чтобы скрыть что? То, что она женщина? Но почему? – яростно потребовал ответа Ройс.

– Чтобы защитить меня, – ответила Кристен.

Глаза Ройса метнулись к ней, но бушевавшая в них ярость не заставила ее отступить.

– И к тому же вовсе не немая, да еще знающая наш язык! Клянусь Богом, я заставлю тебя ответить, почему ты молчала и не хотела остановить порку!

– Чтобы не быть изнасилованной саксами, – ответила она просто.

Он с издевкой рассмеялся.

– Ты слишком высока для того, чтобы вызвать интерес у моих людей, или ты этого не понимаешь? И вообще, женщина, ты вряд ли способна ввести кого бы то ни было в искушение!

Он произнес эти слова в запальчивости, но все равно они уязвили ее самолюбие.

– Что ты теперь со мной сделаешь? – осмелилась она спросить.

Ройса задело то, что она проигнорировала его оскорбления.

– Отныне ты будешь работать в доме. То, как с тобой станут обращаться, будет зависеть от их поведения. Ты поняла?

– Да.

– Тогда заставь их тоже понять.

Кристен посмотрела на Торольфа и подошедшего к нему Оутера.

– Он хочет держать меня в доме в качестве заложницы, чтобы быть уверенным в вашем послушании. Но вы не должны из-за этого менять свои планы. Пообещайте мне, что если вам предоставится возможность бежать, то вы ею воспользуетесь. Если хотя бы один из вас доберется домой, он сможет прислать за мной моего отца.

– Но он убьет тебя, если мы убежим.

– Он злится сейчас оттого, что отстегал женщину. Он не станет убивать меня.

Оутер задумчиво кивнул.

– Раз так, мы попробуем пробраться на север к датчанам, если нам представится случай. У них наверняка есть корабли, на которых можно уплыть в Норвегию.

– Хорошо. А я, если смогу, дам вам знать, как у меня идут дела, так что не беспокойтесь обо мне.

– Хватит! – оборвал ее Ройс и толкнул к Уэйту. – Отведи ее в дом и прикажи женщинам вымыть ее. – Глядя ей вслед, он увидел красные полосы у нее на спине, причем из одной сочилась кровь, и ему пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы говорить спокойно. – Я знаю, что она сказала вам больше того, что я велел ей. А теперь послушайте меня. Если вы только попытаетесь убежать или ранить кого-нибудь из моих людей, я заставлю ее пожалеть, что она осталась в живых. И запомните, я слов на ветер не бросаю.