Читать книгу Цветок в его руках - Джоанна Линдсей, Johanna Lindsey - Страница 7

Четыре дня и пять вечеров ушли у Дигана на то, чтобы найти лачугу в холмах. Он не доверял Луэлле, опасаясь, что та неверно указала ему направление. Лес по пути к горам Биг-Белт был слишком далеко от Хелены. Требовался целый день пути и, возможно, переход через Миссури, чтобы добраться до гор. Хотя на реке наверняка была переправа, он сомневался, что бандит вроде Макса Доусона захочет провести около часа в обществе паромщика. Тот может узнать его и известить шерифа, пока Доусон будет с Луэллой. Да и Диган не хотел тратить время на поиски парома. Он лучше прождет неделю в городе, когда Доусон снова приедет. Но Хелену окружали леса, до которых легче было добраться, и он мог поискать там Доусона днем и вернуться в отель вечером. Леса к юго-востоку и к юго-западу были огромными, поэтому поиски продолжались так долго.

Но тут двое старателей на разных участках упомянули о каких-то старых месторождениях на одном из холмов, и именно туда он отправился сегодня. Диган уже начинал сомневаться и в этих сведениях, пока не набрел на две бревенчатых лачуги и настоящий дом, спрятанные в деревьях. Затем наконец увидел хижину на вершине холма. Поскольку дело было ночью, он бы не заметил ее и вернулся в город, если бы не лунный свет, отразившийся в оловянной крыше. Подобравшись ближе, он увидел тусклый огонек, пробивавшийся в щели между дощатыми стенами. Неужели это переносная жаровня?

Он подкрался еще ближе.

Сколоченная из поломанных деревянных ящиков, досок разной длины и других обрезков дерева, хижина едва вмещала маленький топчан и стол со стулом. Стены были такими щелистыми, что ни о каком тепле зимой не могло быть и речи. Но она по крайней мере защищала от дождя в более теплые месяцы. И уж конечно, это было лучше, чем ночевать под открытым небом.

Он едва успел заметить пещеру, о которой упоминала Луэлла, в конце пологой тропы – она была в тени деревьев, футах в тридцати от хижины. Она казалась не более чем дырой на крутом склоне. Прежде всего Диган полез туда. Он был бы раздражен, узнав, что Доусон спит именно там. Трудно представить, о чем думал старатель, выкопавший ее. Решил рыть землю, пока не доберется до горной породы? Вполне могло оказаться, что никакой породы тут нет!

Он вынул из кармана пиджака коробок со спичками, зажег одну и вошел в пещеру. Она была глубока ровно настолько, чтобы ставить туда лошадь на ночь. Животное повернуло голову и глянуло на него, но не издало ни звука. Диган попятился и вернулся на тропинку, ведущую к хижине.

Обошел строение и отыскал вход. Здесь не было деревьев и кустов. Диган увидел кострище. На решетке был оставлен котелок. Огонь потушили на ночь. Рядом лежало седло.

Диган не удивился. Хижина загородит огонь от тех, кто окажется у подножия холма. Очевидно, старатель, выстроивший ее, был нелюдим.

Диган подобрался к входу. Если когда-то здесь была дверь, то теперь на ее месте зияла дыра.

Хижина была примерно с него высотой, но вход гораздо ниже. Пришлось пригнуться, чтобы зайти внутрь.

Свет исходил от фонаря на полу, но фитиль был привернут так низко, что в хижине царил полумрак. Все же он сразу увидел лежавшего на полу Доусона. Парень крепко спал. Значит, Луэлла пыталась обмануть Дигана, указав неверное направление. Влюбленность в этом случае чертовски раздражает!

Прошел почти час с тех пор, как Диган нашел это место. Он оставил коня у подножия холма, чтобы слышать каждый издаваемый животным звук. Он передвигался очень медленно, стараясь не наступать на сухие ветки, потому ушло так много времени. Упавших веток было много, но когда он вошел в хижину, скрипнула одна из досок пола. Еще бы! Пол тоже был сколочен из обломков ящиков.

Доусона разбудил шум. Он схватил пистолет, но не успел перевернуться с живота на спину и выстрелить, как Диган сказал:

– Твоя спина – прекрасная мишень, а я никогда не промахиваюсь. И не пытайся сделать то, о чем подумываешь. Учти, для того, чтобы умереть, требуется не больше секунды.

– Можно мне хоть повернуться?

– Только не с пистолетом в руке. Осторожно опусти его, сцепи руки за головой.

Юнец выполнял медленно приказы, очевидно, все еще обдумывая варианты побега. Диган шагнул вперед и придавил сапогом правое запястье Макса так, что пистолет выскользнул на пол. Парень разразился затейливыми ругательствами.

– Повезло тебе, что я никогда не выхожу из себя, – небрежно бросил Диган, поднимая с пола длинноствольный «кольт» и засовывая его за пояс, прежде чем отступить. – Но я легко раздражаюсь, когда устаю, а сегодня чертовски устал, так что вряд ли ты захочешь снова испытывать мое терпение… Вижу, ты так и не заложил руки за голову.

Макс тряс правой рукой, пытаясь убедиться, что запястье не сломано, но в этот раз немедленно подчинился и сцепил руки за головой. Парень, возможно, все еще ругался. Но до ушей Дигана доносилось только невнятное бормотанье, на которое он предпочел не обращать внимания. Сбросив моток бечевки, висевший на плече, он внимательнее оглядел комнату. В ней ничего не было, кроме фонаря, двух седельных сумок и ружья у стены между ними. С колышка в стене свисала рыжеватая шляпа. Парень был полностью одет, если не считать пальто, выполнявшего роль подушки.

– Ты спишь на груде листьев? В самом деле? – развеселился Диган.

– А что, должен был сделать из этой развалины уютный дом? Не собирался оставаться здесь дольше нескольких дней.

– И все же остался. Почему бы тебе просто не снять комнату в городе и жить с комфортом? Хелена достаточно большой город, чтобы там прятаться.

– Только не с моим лицом, красующимся на каждом столбе!

– Так ты и есть Макс Доусон? Спасибо за то, что разъяснил.

– Черт, так ты не был уверен?

– Уверен-то был, но здесь не так много света, верно?

Диган нагнулся и вывернул фитиль. В комнате стало немного светлее.

– Здесь совсем не осталось масла, – предостерег Доусон.

– Если оно выгорит, мы это переживем. Сейчас можешь сесть.

Макс осторожно сел и стряхнул с рубашки сухие листья, нагнув голову, застегнул кожаный жилет. На нем была та же одежда, что и несколько дней назад, включая белый платок. Только выглядел парень так, словно извалялся в грязи.

Диган тут же вспомнил, что вчера шел дождь, и должно быть, парень поскользнулся и упал. Грязь засохла на щеке, рукаве и коленях, даже в пепельных волосах, отчего они торчали вихрами.

Заметив неровные, рваные пряди, Диган спросил:

– Где нож, которым ты расправился со своими волосами?

– У меня его больше нет.

– Если придется спросить еще раз, я заставлю тебя раздеться.

Макс выудил нож из сапога и рассерженно швырнул к ногам Дигана, прежде чем с перекошенным лицом уставиться на врага. Но гримаса тут же исчезла, а темные глаза округлились. Но не от страха. Страх было легко узнать, но и удивление тоже. На лице парня было именно удивление.

– Никогда не видел, чтобы охотник за головами так одевался, – выпалил он и опустил глаза.

Прежде чем ответить, Диган спрятал нож в сапог:

– Я не охотник за головами.

– Никогда не видел, чтобы законник так модно одевался.

– Я не законник. Просто делаю одолжение другу.

– Не мог выбрать другого времени для своей чертовой благодетели? – прошипел Макс.

Диган рассмеялся. Боже, он действительно устал, если позволил себе признаться в помощи другу. В работе такого рода нельзя выказывать эмоции. Улыбку могут не так понять. Смех может растопить страх там, где это не нужно. Хмурое лицо может побудить уже испуганного противника выхватить пистолет. Но Доусон пока что не выглядел испуганным. Только злым, как черт. Впрочем, он еще малыш, судя по виду, ему лет пятнадцать-шестнадцать. Такие мальчишки могут быть безоглядно дерзкими и храбрыми, забывая о здравом смысле. А этот вытаращил на него глаза, и все из-за проклятого смеха.

Диган ногой подтолкнул к Максу моток веревки:

– Обвяжи концом щиколотки. Если сплутуешь и не затянешь веревку, тебе не понравится, как я ее затяну.

В глазах парня снова сверкнул гнев, губы сжались в тонкую линию. Он вовсе не торопился затягивать веревку. Грант слишком устал, чтобы его торопить. Как только Доусон будет связан, Диган сможет немного поспать.

– Почему ты торчишь в окрестностях Хелены, малыш? Из-за девушки?

– Какой девушки? – переспросил Доусон, не поднимая глаз.

– Которую ты постоянно навещаешь в городе.

Трясущийся от злости Макс попытался встать, но ноги были связаны на совесть.

– Если ты что-то сделал Луэлле…

– Я похож на человека, способного что-то сделать женщине?

– Черт побери, да!

– Хотя я без труда могу выяснить все, что мне нужно, не прибегая к насилию?

– Потому что ты выглядишь опасным, – хмыкнул Макс. – Тебя все боятся.

Диган пожал плечами:

– Я просто перекинулся с ней словечком. Она не слишком разговорчива, мало того, пыталась направить меня в другую сторону, подальше от тебя.

Доусон расплылся в улыбке.

– Она хороший друг и знает, что я невиновен.

– Ничего такого она не знает. Просто верит в то, что ты ей наплел.

– Но я невиновен!

На этот раз в голосе парня не было враждебности, только грусть, что удивило Дигана. Но он предположил, что именно такими приемами мальчишка убедил в своей невиновности Луэллу и всех, кто мог узнать его. Лучше бы приберег свой спектакль для присяжных.

– Невинность не вывешивается на плакатах о розыске преступников. Кстати, твоя возлюбленная – единственная причина, по которой ты тут торчишь, или задумал ограбить еще один банк?

– Я пробирался в Канаду, но услышал, что там большинство говорит на французском, и передумал. Я знаю испанский, но не французский. Может, мне лучше отправиться в Мексику?

– Пока что ты отправишься в тюрьму. Надеюсь, это ты уже понял?

– Я не так глуп, щеголь, – прорычал Доусон.

Последнее было спорным утверждением. Нарушение закона обязательно было связано с чьей-то глупостью или отчаянием. По крайней мере, если речь шла о мужчинах. Но такие мальчишки могли совершить преступление просто ради забавы, потому что слишком молоды и бесшабашны, чтобы думать о последствиях. Максу Доусону, наконец, придется повзрослеть.

– Становись на колени.

– Зачем?

Диган не ответил. Молча ждал. Не в его привычках было говорить много. За многие годы он разговорился лишь однажды, с Тиффани Уоррен, когда та изображала экономку Каллаханов. Но Тиффани напоминала ему о стольких вещах, от которых он отказался. И она так и сыпала вопросами, несмотря на то, как сильно нервничала в его присутствии, поэтому было трудно отмалчиваться.

Но Доусон пробуждал в нем любопытство с того момента, как он увидел парня, вылезавшего в окно борделя. Такой живой, такой энергичный. Смеющийся. Счастливый бандит. Но Диган посчитал, что причиной этому первая влюбленность.

Парень встал на колени. Диган проверил узлы веревки и для верности несколько раз обернул ею ноги Доусона.

– А теперь руки.

Через несколько минут Доусон был надежно связан веревкой, тянувшейся от ног до скрученных рук и шеи, на которой красовалось несколько петель.

– Да ты хоть представляешь, как это неудобно? – яростно взвыл Макс, когда Диган толкнул его на пол, так, чтобы он мог лежать на боку.

– Не могу сказать, что представляю. Но я и закон не нарушаю, не позволяю застать себя врасплох и, черт возьми, ни за что не стал бы вопить, как девчонка. Так что заткнись ко всем чертям, Доусон!

– Ты прямо сейчас повезешь меня в кутузку?

– Утром, – пояснил Диган. – Я почти не спал последние четверо суток, с тех пор, как стал искать твою паршивую задницу.

С этими словами он схватил ружье парня и вышел, чтобы привести коня. Паломино предупредит его, если кто-то приблизится к хижине. Впрочем, он не ожидал гостей. Знай Луэлла точно, где живет Доусон, наверняка давным-давно поднялась бы сюда, чтобы предупредить.

Снова войдя в хижину, Диган увидел мальчишку на том же месте, где оставил его, лежащим на груде листьев. Правда, он поднял ноги как можно выше, чтобы ослабить давление веревочной петли на шее. Ничего страшного, если он не будет пытаться ослабить путы.

Диган сел и осторожно прислонился к стене, боясь, что если навалиться как следует, стена просто завалится. Через несколько секунд он уже спал.