Читать книгу Узы любви - Джоанна Линдсей, Johanna Lindsey - Страница 10

Попрощавшись с отцом, Милисент спустилась на кухню, не потому что все еще хотела есть, просто по давней привычке. Она совершенно потеряла аппетит, и неудивительно: к горлу подкатывала желчь.

Оказавшись посреди кухни, она с недоумением огляделась, словно не понимая, как попала сюда. Милисент даже не могла припомнить, как спускалась по ступенькам, так была занята невеселыми мыслями.

Дать ему возможность доказать, что он не так уж плох? Она в самом деле согласилась на такое, прекрасно зная, что он собой представляет? Дрянному мальчишке не стать порядочным мужчиной. Только сегодня утром она получила достаточное тому доказательство. Вулфрик по-прежнему любит издеваться над маленькими и слабыми, и горе тому, кто пытается ему противоречить!

– Так вот где ты скрывалась весь день?

Милисент, не веря собственным ушам, обернулась. Он стоял на пороге, полностью загородив саженными плечами дверной проем. В комнате, где целый день полыхал огонь в очагах, было еще тепло, и в полумраке его огромная фигура представлялась еще более зловещей. Глаза казались глубокими темными колодцами, доходившие до плеч волосы отливали синевой. Настоящий дикарь!

Роланд, пожалуй, был даже выше Вулфрика – истинный гигант, как и его отец, – но в его присутствии она совсем не испытывала страха. Ее бесило сознание того, что этот человек вселял в нее ужас – в нее, такую дерзкую и смелую! Должно быть, всему виной боль и муки, в которые он ее вверг. Именно поэтому она сжимается и трепещет в его присутствии.

И после всего Милисент должна дать ему шанс доказать, что он заслуживает ее уважения? Как она может решиться на такое? Всего лишь однажды она позабыла о своей боязни: когда кричала на него сегодня утром, и то лишь потому, что была вне себя от гнева на человека, упустившего неведомых врагов. Ярость служила ей щитом, позволявшим выстоять против Вулфрика. Но если попытаться выполнить просьбу отца, то ей следует забыть о спорах с женихом.

– Итак, можно добавить к длинному списку ваших «достоинств» еще и глухоту? – осведомился он, не получив ответа.

Милисент сжалась.

– Списку недостатков, хочешь сказать? – пренебрежительно бросила она. – Нет, я ни от кого не скрываюсь. Но почему ты здесь? Неужели и тебя не покормили?

– Просто есть не слишком хотелось. Зато теперь я проголодался. Лучше спроси, почему я потерял аппетит.

Милисент свела брови, отчетливо ощущая, как он зол. Зол и во всем винит ее. Может, он и прав. Но несомненно, стал причиной того, что у нее сегодня крошки во рту не было.

– Думаю, тебе так же не по душе этот брак, как и мне! – без обиняков заявила она.

– Верно, – кивнул Вулфрик.

Вместо того чтобы оскорбиться, Милисент ощутила облегчение. Если он так сильно недоволен, наверное, поговорит со своим отцом. Ее отец заупрямился, но вдруг Вулфрику повезет больше? Пожалуй, ей стоит быть с ним откровеннее!

– Ты, должно быть, уже понял, – осторожно начала она, – что я не хочу выходить за тебя. – И чтобы смягчить удар, добавила полуправду: – Дело не столько в тебе… Просто я люблю другого.

Очевидно, она зря это сказала: лицо Вулфрика напоминало грозовую тучу.

– Я тоже, но какое это имеет значение? У нас будет обычный брак, как у всех.

– Но у моих родителей было совсем по-другому, – возразила Милисент. – Я мечтаю о большем.

– Твои родители были редким исключением, – бросил Вулфрик. – Ты прекрасно знаешь, что между аристократами, как правило, заключаются политические союзы, и ничего больше. Любовь никогда не принимается во внимание.

– Не хочу становиться правилом!

– Но так и будет, и только такой ребенок, как ты, способен думать иначе.

– Ребенок? Да тебе это нравится ничуть не больше, чем мне! – справедливо заметила она. – Почему же ты смиренно принимаешь то, что за тебя решили другие? Почему не побеседуешь со своим отцом? Не возмутишься?

– Думаешь, я уже не пробовал?

Милисент сникла. Значит, он уже пытался что-то сделать и, судя по безнадежным ноткам в голосе, так ничего и не добился.

– По-моему, ты слишком легко сдаешься, – с горечью выдохнула она, понимая, что и сама не выказала достаточно мужества.

– Я не спрашиваю твоего мнения, девушка, поскольку твое поведение доказывает, что ты все еще дитя, а с детьми мне разговаривать не о чем.

И такому человеку она должна дать шанс? Шанс лишний раз оскорбить и унизить ее? Да, достойный муж из него получится – такой же достойный, как свиньи, что хрюкают и роются в кухонных отбросах!

Лицо Милисент побагровело от гнева.

– А ты способен прислушиваться к чьему-то мнению, кроме своего? Странно. Никогда бы не подумала! Мужчины, подобные тебе, слушают лишь себя!

Укол попал точно в цель. Его лицо приняло такой же цвет, как ее собственное. Он сделал несколько шагов вперед, оказавшись в опасной близости от Милисент. Она совсем забыла, как он расправляется с теми, кто говорит правду, – кулаками и мечом.

Но Милисент не съежилась, не попятилась, не закрылась руками, даже когда сильные пальцы сжали ее подбородок, не причиняя, правда, боли, но достаточно крепко. Она как зачарованная смотрела в его глаза.

– Ты научишься, девушка, говорить учтиво или надолго замолчишь, – пригрозил он.

– Неужели?

Голос ее предательски дрогнул, и Вулфрик, заметив это, улыбнулся. Его зловещая, кривая ухмылка, обещавшая несказанные неприятности, поселила трепет в ее душе.

Близость жениха просто ошеломляла ее. Почему она не чувствует себя такой маленькой рядом с Роландом, который куда выше ростом? Может, потому, что никогда так остро не ощущала его присутствия?

Вулфрик нагнулся, и она едва подавила желание отпрянуть.

– Обязательно, и очень быстро, поскольку я не твой отец, и не воображай, что сможешь по-прежнему своевольничать, как дома.

– Но ты даже не знаешь, много ли мне позволялось.

– Я и так все вижу и крайне недоволен. И требую, чтобы ты при следующей встрече была одета как полагается. Передать невозможно, как мне неприятно, когда моя невеста выглядит хуже последней нищенки.

Милисент охнула и, протиснувшись мимо него, вылетела из кухни. Позади раздался смешок:

– Как! Ты даже не соизволила подать ужин будущему мужу?

Девушка благоразумно помедлила, пока не добралась до лестницы, ведущей в зал, прежде чем завопить во все горло:

– С удовольствием, только если потребуешь подать на блюде твой собственный злобный язык!