Читать книгу Масоны. Как вольные каменщики сформировали современный мир - Джон Дикки - Страница 8

26 октября 1708 года небольшая группа людей поднялась на самую вершину строительных лесов, бережно окутавших купол собора Святого Павла, только что покрытого лучшим дербиширским свинцом. Отдышавшись, они сполна насладились открывающимся видом.

Далеко-далеко, если смотреть в направлении западных башен-близнецов собора, гордо возвышался Виндзорский замок. На севере виднелись покрытые лесом холмы Хэмпстеда и Хайгейта. На восток – к морю – устремлялась извилистая Темза с юркими кораблями, привозившими богатства из Индии, Америки и Карибского бассейна. С такой высоты шум улиц слышно не было, однако до носа все равно доходил характерный лондонский запах сажи. Действительно, от тех мест, где сельская местность резко сменялась застройкой – в Пикадилли на западе и в Уайтчепеле на востоке, – над землей стояла угольная дымка. Впрочем, шпили церквей и башни возвышались над этой поволокой. Забравшиеся на самый верх мужчины взирали на эти строения как на собственных детей. Церковь Святой Бригитты на Флит-стрит с ее грациозными пагодами. Цилиндрическая колокольня Святого Михаила в Кривом переулке с элегантными контрфорсами. Ни с чем не спутать церковь Сент-Бенет у причала Святого Павла с облицованной красным кирпичом башней и аккуратным сводом. Каждый из храмов был выстроен недавно, все они были неповторимы, каждый по-своему свидетельствуя как о славе Божьей, так и о мастерстве зодчих и годах трудов по воскрешению Лондона из ада 1666 года.

Главной интеллектуальной силой этого воскрешения стал сэр Кристофер Рен, главный архитектор собора и еще пятидесяти одной церкви, заново построенных в Лондоне. В тот день он тоже был в соборе. Но почтенный возраст – семьдесят шесть лет – не позволил ему забраться наверх с другими. Он ждал внизу, а группа людей во главе с его сыном проводили церемонию закладки последнего камня в венчающую купол лантерну.

Собор Святого Павла и другие церкви, построенные по проектам Рена, во времена появления современного франкмасонства

© British Library Board. All Rights Reserved / Bridgeman Images

С заложением последнего камня появилось чувство завершения большого дела. И важно не только то, что сэр Кристофер Рен стал первым архитектором в истории, кто увидел завершение строительства собора по своему проекту. Истории целых семей – в том числе и семьи Рена – сплелись с историей собора. Во время заложения первого камня в июне 1765 года сыну Рена Кристоферу было всего четыре месяца. Спустя тридцать три года он стал правой рукой своего отца и был удостоен чести вести церемонию завершения строительства. Тогда же во время заложения первого камня вместе с Реном был его доверенный мастер-каменщик Томас Стронг. После смерти его заменил брат Эдвард, который уже застал окончание строительства. Вместе с ним был его сын Эдвард Стронг-младший, друг детства Кристофера Рена-младшего. Именно Стронг-младший сделал лантерну, в которую теперь закладывали последний камень.

Впрочем, всех этих людей объединяли не только семейные связи, дружба и общее дело строительства собора. В воспоминаниях семьи Рен черным по белому написано, что все, кто в тот день поднялся на леса, принадлежали к братству: «Наивысший или последний камень заложил сын устроителя Кристофер Рен, направленный собственным отцом, в присутствии превосходного мастера господина Стронга, его сына и других вольных и принятых каменщиков, вовлеченных в работу». Вольные и принятые каменщики! Члены семьи Стронг входили в ложу. После смерти Эдварда Стронга-старшего в 1724 году газеты назвали его одним из старейших вольных каменщиков Англии. По другим сведениям, его сын в следующем году участвовал в заседании ложи в Гринвиче.

Оба Кристофера Рена были принятыми каменщиками. Сэр Кристофер вступил в братство 18 мая 1691 года на «великом собрании братства принятых каменщиков». Когда он умер, в нескольких газетных некрологах его называли «свободным каменщиком», что означает его принадлежность к масонам – ведь не был же Великий архитектор каменщиком в прямом смысле! Принадлежал к братству и Кристофер Рен-младший, поскольку известно, что в 1729 году он был председателем одной из лож.

Известны и другие вольные каменщики, участвовавшие в восстановлении Лондона. Принимал участие в строительстве собора на ранних этапах Томас Уайз (1618–1685), который также, согласно источникам, председательствовал в ложе в 1682 году. Был членом братства и Джон Томпсон (?–1700), входивший в число строителей нескольких церквей по проектам Рена: Сент-Ведаст, Сент-Мэри-ле-Боу и Ол-Холоуз на Ломбард-стрит.

Будучи архитекторами, Рены тесно общались с мастерами-каменщиками, многие из которых были членами лож «принятых». Однако «принятыми каменщиками» были и многие другие известные люди, к строительству никакого отношения не имевшие. В 1708 году, когда был заложен последний камень собора, один из хронистов лондонской жизни писал, что в братство каменщиков входило много представителей дворянства.

Ложа принятия в Лондоне была связана с деятельностью Компании каменщиков, одной из немногих гильдий каменотесов, созданной в середине XIV века, а с 1481 года выдававшей право на ношение специальной одежды. Однако это была своего рода элитная гильдия, куда входили только лучшие мастера-каменщики. Схожим образом и принятие в ложу было крайне избирательным – только по приглашениям. Да и плата за вступление была значительной – вдвое больше того, что приходилось платить, вступая в компанию. Один из первых историков масонства описал лондонскую ложу как «особую ячейку внутри Лондонской компании каменщиков». Однако к концу XVII века ложа от компании полностью отделилась.

Таким образом, «принятые каменщики» Лондона были элитарной частью элиты – но, например, семья Стронг в эту категорию вполне вписывалась. Скажем только, что Эдвард Стронг-старший унаследовал от своего отца-каменщика две каменоломни в разных графствах. Помимо этого, семья Стронг получала большие гонорары за участие в строительстве собора Святого Павла и других спроектированных Реном храмов, стоя во главе больших подразделений каменщиков. Среди наиболее известных проектов, в которых участвовали Стронги, можно назвать Королевский военно-морской госпиталь, Бленхеймский дворец и резиденцию Черчиллей в Оксфордшире. В общем, семья Стронг была очень богатой. Однажды – ради того, чтобы работа над собором Святого Павла не прекращалась – они даже ссудили денег правительству. Эдвард Стронг-старший также занимался перепродажей недвижимости и завещал сыну несколько домов. Иными словами, такие фигуры, как Стронги, не имеют ничего общего со скромными работягами-каменщиками из масонских легенд. Они, как и другие «принятые каменщики» Лондона, неимоверно обогатились во время восстановления города после Великого пожара.

Церемония завершения строительства собора Святого Павла означала конец великому делу восстановления Лондона – но и конец денежных ресурсов. Большая часть средств приходила от налога на уголь, от сжигания которого весь город и был подернут дымкой. Действие последней из трех пошлин на уголь заканчивалось в сентябре 1716-го, и на следующий год средства на строительство иссякли. Воскрешение Лондона было завершено.

Лондонская ложа «принятых каменщиков» уже тогда была особенным и престижным местом, но все-таки не очень известным. Завершение масштабного восстановления столицы ускорило те события, которым будет суждено превратить лондонское братство в самое известное тайное общество в мире.

Сэр Кристофер Рен бесспорно был гением, но, помимо этого, он был еще и просто очень приятным человеком. Добрый нрав, преданность дружбе и работе, неучастие в коррупции – для XVIII века он был практически святым. И он мог бы стать воплощением масонских идеалов. Но он уже был в преклонных годах, дело его жизни было окончено, и на политической арене он стал уязвим. В апреле 1718 года его лишили должности Королевского смотрителя, которой он был удостоен ранее за вклад в воссоздание Лондона. Его преемник не преминул начать выполнение своих обязанностей с обвинений своего предшественника в должностном злоупотреблении.

Дело было не только в том, что кончились деньги от налогов на уголь, но и в том, что Рен неожиданно оказался не на той стороне политического раскола. Вся английская политика XVII и начала XVIII века вертелась вокруг религиозных вопросов и противостояния парламента и короля. Вспомним Славную революцию 1688–1689 годов. У Якова II из династии Стюартов от супруги-католички родился сын-католик. При этом король мечтал об установлении в стране абсолютизма, характерного для католических европейских стран. И поэтому в ходе Славной революции те, кому слова «католичество» и «абсолютизм» претили, свергли Якова, усадив на престол его дочь Марию, а заодно и ее мужа-нидерландца Вильгельма Оранского. С тех пор короли и королевы для издания новых законов должны были заручаться одобрением обеих палат парламента. Впрочем, после Славной революции религиозно-политические трения не закончились, а стали выражаться теперь в противостоянии двух партий, которые назывались «тори» и «виги».

Тори были сторонниками королевской власти и англиканской церкви. При этом в своих крайних проявлениях тори были сторонниками возвращения католического наследника Якова. В течение нескольких десятилетий после Славной революции в стране произошла целая серия якобитских восстаний.

Виги, напротив, были сторонниками подчинения монарха парламенту, а также веротерпимости. При этом монарх в их представлении должен был исповедовать протестантизм.

В 1714 году королева Анна умерла, не оставив наследника, и борьба двух фракций вступила в критическую фазу. Анна относилась к династии Стюартов, исповедовала англиканскую веру, а в политических взглядах была сторонником тори. Единственным возможным наследником-протестантом был Георг, курфюрст Ганноверский – лютеранин и виг по убеждениям. Воссев на престол в качестве Георга I, он основал Ганноверскую династию. Таким образом, к политической власти в стране пришли виги. И за дело они взялись в крайне жестком стиле, изгнав тори со всех управленческих постов, из армии, университетов и Церкви. Не остался в стороне от этой травли и сэр Кристофер Рен, видный сторонник тори, семья которого верой и правдой служила династии Стюартов начиная с его отца, присягнувшего Карлу I еще до начала гражданской войны. Сменил его на почетном посту конечно же сторонник вигов. Уже через год с Рена были сняты обвинения, а его преемник был снят с должности за взяточничество и некомпетентность, но тем не менее теперь Великий архитектор оказался в очень уязвимом положении.

Коренной перелом в расстановке сил вкупе с окончанием восстановительных работ перекрыл каналы, по которым состоятельные представители тори оказывали покровительство «принятым каменщикам», разбогатевшим на воссоздании Лондона из пепла Великого пожара. У руля встали виги, и ложи каменщиков они также захотели прибрать к рукам.