Читать книгу Окно Иуды - Джон Диксон Карр - Страница 4

Генеральный прокурор, шурша мантией, опустился на свое место. От стола солиситоров ему передали стакан воды. Судебный исполнитель, ходивший на цыпочках перед скамьей присяжных, согнувшись в три погибели, чтобы не мешать им следить за речью прокурора, теперь выпрямился в полный рост. Мистер Хантли Лоутон, помощник сэра Уолтера Шторма, поднялся, чтобы допросить первых свидетелей.

Ими оказались представители официальных ведомств, которые весьма поспешно ответили на все вопросы. Гарри Мартин Кумб, полицейский фотограф, подтвердил, что определенные фотографии были сделаны им на месте преступления. Лестер Джордж Франклин, земельный инспектор Вестминстерского района, осмотрел здание под номером двенадцать на Гросвенор-стрит и составил различные чертежи дома. Копии этих планов передали каждому из присяжных. Мистер Хантли Лоутон, напыщенный человек с крючковатым носом, задержал второго свидетеля:

– Если я правильно понимаю, пятого января по просьбе детектива Моттрема вы провели инспекцию комнаты, которую здесь называют кабинетом, в доме двенадцать по Гросвенор-стрит?

– Верно.

– Удалось ли вам найти какой-нибудь вход или выход из этой комнаты, помимо двери и двух окон? Я имею в виду что-нибудь вроде тайного лаза или коридора.

– Ничего похожего.

– То есть стены комнаты были гомогенными?

Молчание. Свидетель бросил взгляд по сторонам.

– Вас спрашивают, не было ли в стенах отверстий, – произнес судья Рэнкин.

У него оказался мягкий спокойный голос, в котором звучал тот особый здравый смысл, определяющий истинное значение каждого предмета. Всем сразу стало ясно, что судья – мастер своего дела. Он замер, сидя на краю высокого кресла, с любопытством рассматривая свидетеля, пока тот не произнес:

– Отверстий, ваша честь? Нет, никаких отверстий.

Судья записал его ответ в тетрадь, а мистер Лоутон монотонно продолжил допрос:

– То есть вы не нашли в стенах щели, достаточно широкой, чтобы сквозь нее прошло древко стрелы?

– Нет, сэр. Ничего такого.

– Спасибо.

Перекрестного допроса не последовало; Г. М. только покачал головой и ссутулился еще больше. Его застывшая поза ни капли не изменилась; оставалось лишь надеяться, что он не пялился все это время на присяжных заседателей своим обычным злобным взглядом.

– Вызываю мисс Амелию Джордан.

На место свидетеля (узкую кабинку с навесом, стоявшую между скамьей присяжных и судейскими креслами) привели мисс Джордан. В обычное время она наверняка была спокойной, уверенной в себе женщиной, однако в тот день споткнулась у входа в кабинку и, по всем признакам, пребывала в расстроенных чувствах, когда произносила слова присяги. Невозможно было сказать, споткнулась ли она по причине волнения или наоборот; вновь обретя равновесие, мисс Джордан густо покраснела. Выглядела она неважно. Амелии Джордан недавно перевалило за сорок; ей удалось сохранить остатки былой привлекательности, несколько подпорченной недавней болезнью. Элегантные хромированные очки были почти незаметны на лице, каштановые волосы собраны в аккуратную прическу, голубые глаза смотрели строго. Ее наряд был удостоен похвалы от наших соседок. Она была одета в черное, насколько я помню, на голове черная шляпка с козырьком.

– Ваше имя Флора Амелия Джордан?

– Да.

Быстро ответив, она откашлялась, как бы подбирая для голоса нужную тональность. Мисс Джордан не смотрела ни на судью, ни на присяжных, ни по сторонам – только на утешительную фигуру Хантли Лоутона, который старался показать себя с лучшей стороны.

– Вы были личным секретарем мистера Хьюма?

– Да. То есть нет… Я оставила эту должность, так как он не нуждался в услугах секретаря после того, как… В общем, я занималась домом, чтобы ему не пришлось нанимать экономку.

– Его честь и присяжные вполне вас понимают, – мягко проговорил мистер Лоутон, пытаясь успокоить мисс Джордан, проговорившую последние слова слишком поспешно. – Вы состояли в определенных отношениях.

– Нет, у нас не было отношений. У нас…

– Мы вас вполне понимаем, мисс Джордан. Как давно вы были знакомы?

– Четырнадцать лет.

– Вы знали его достаточно хорошо, не так ли?

– О да, очень.

Далее мисс Джордан показали два письма, имеющие отношение к помолвке мисс Хьюм: одно было написано девушкой отцу, второе – ответное письмо мистера Хьюма. Мисс Джордан видела первое письмо раньше, а другое помогала составить. По этим письмам можно было судить о характерах людей, их писавших. Мэри Хьюм, очевидно, была импульсивной, капризной и слегка рассеянной девушкой, что вполне соответствовало ее фотографии (блондинка с широко посаженными глазами), украшавшей утренний выпуск «Дейли экспресс»; впрочем, в ее характере безусловно имелась твердая практичная жилка. Эйвори Хьюм представал добрым, заботливым отцом со склонностью к занудным нотациям. Одна мысль особенно сильно приводила его в восторг:

Вряд ли я загляну в слишком уж отдаленное будущее, если скажу: однажды у меня появится внук… (Когда зачитывали этот фрагмент, обвиняемый побледнел, как привидение.) …и я настолько в этом уверен, моя дорогая дочь, что собираюсь оставить все, что имею, твоему сыну; я также уверен, что всех нас впереди ждет много счастливых лет.

Раздались неловкие покашливания. Ансвелл сидел, слегка наклонив голову, положив руки на колени. Мистер Хантли Лоутон продолжил допрос свидетельницы:

– Вы можете вспомнить, что говорил мистер Хьюм о помолвке в целом?

– Да, он часто повторял: «Все складывается просто замечательно. Лучше не придумаешь». А я возражала: «Но вы совсем не знаете мистера Ансвелла». Он отвечал: «Славный молодой человек, я знал его мать, она была весьма достойной леди». Нечто в этом роде.

– Другими словами, он считал свадьбу делом решенным?

– Ну, нам так казалось.

– Нам?

– Доктору и мне. Доктору Спенсеру Хьюму. По крайней мере, я так полагала, за других не могу говорить.

– Хорошо, мисс Джордан. – Прокурор сделал паузу. – Заметили ли вы перемену в поведении мистера Хьюма между тридцать первым декабря и четвертым января?

– Да, заметила.

– Когда вы заметили ее в первый раз?

– Субботним утром, в день его смерти.

– Пожалуйста, расскажите об этом.

Гипнотическая манера речи мистера Лоутона почти совсем успокоила мисс Джордан. Она говорила негромко, но ее хорошо было слышно. Поначалу она не знала, куда девать руки: то складывала их на бортике кабинки, то убирала вниз; в конце концов она решительно обхватила бортик. Упоминая о письме, которое помогала писать, мисс Джордан с трудом сдерживала слезы.

– В пятницу я и доктор Спенсер Хьюм, – начала она, – должны были отправиться к Мэри в Суссекс, чтобы провести выходные с ее друзьями. На самом деле мы просто хотели ее поздравить. Предполагалось поехать на машине, однако в середине субботы мы все еще находились в Лондоне, потому что у доктора Хьюма оказалось много срочных дел в больнице Святого Прейда[9]. В пятницу вечером Мэри позвонила из Суссекса, и я сказала ей, что мы собираемся приехать. Упоминаю о ее звонке, потому что…

– Мистер Эйвори Хьюм собирался поехать с вами? – спросил прокурор.

– Нет, он не мог. В воскресенье у него были дела, кажется связанные с Пресвитерианской церковью. Но он просил передать свои наилучшие пожелания. И мы должны были привезти Мэри обратно с собой.

– Понятно. Что же случилось в субботу утром, мисс Джордан?

– В субботу утром, – было видно, что она говорит о событиях, которые давно не давали ей покоя, – во время завтрака, от Мэри пришло письмо. Я поняла, что оно от Мэри, потому что узнала почерк. И удивилась – зачем ей было писать, если только вчера вечером она говорила с отцом по телефону.

– Что стало с этим письмом?

– Я не знаю. Мы искали его повсюду, но так и не нашли.

– Тогда просто расскажите нам, что сказал или сделал мистер Хьюм, получив это письмо.

– Прочитав его, он резко поднялся из-за стола, положил листок в карман и отошел к окну.

– И?..

– Я спросила: «Что случилось?» Он сказал: «Жених Мэри будет сегодня в городе и хочет нас повидать». Я ответила: «Значит, в Суссекс мы не поедем», имея в виду, разумеется, что нужно встретить мистера Ансвелла и составить ему компанию за ужином. Мистер Хьюм повернулся ко мне и произнес: «Вы должны поехать в Суссекс, как и предполагалось».

– Каким тоном он это сказал?

– Отрывисто и в ледяной манере, в таких случаях ему лучше не перечить.

– Понятно. Что было дальше?

– Я спросила: «Вы, конечно, пригласите его на ужин?» Секунду он смотрел на меня, а потом ответил: «Мы не станем никуда его приглашать, тем более на ужин». Затем он покинул комнату.

Прокурор положил руки на спинку скамьи. В этот момент обвиняемый резко вскинул голову.

– Мисс Джордан, если я не ошибаюсь, примерно в половине второго того же дня вы проходили по холлу мимо двери, ведущей в гостиную?

– Да.

– И услышали, как мистер Хьюм разговаривает по телефону?

– Да.

– Вы заглянули в комнату?

– Да. Он сидел в кресле спиной ко мне около низкого столика между двумя окнами, на котором стоял телефон.

– Не могли бы вы повторить, как можно точнее, слова, которые он тогда произнес?

Свидетельница спокойно кивнула и сказала:

– Он произнес: «Учитывая все, что я слышал, мистер Ансвелл…»

– Вы можете поклясться, что именно эти слова он произнес?

– Могу.

– Пожалуйста, продолжайте.

– «Учитывая все, что я слышал, полагаю, нам стоит уладить вопрос относительно моей дочери».

Судья остановил свои маленькие глазки на прокуроре и проговорил все тем же спокойным голосом:

– Мистер Лоутон, как вы собираетесь установить, что человеком на другом конце провода был обвиняемый?

– Ваша честь, у нас имеется свидетель, который слышал этот разговор по второму телефону, стоящему в холле. Полагаю, он согласится сообщить нам, принадлежал ли голос в трубке обвиняемому или нет.

С левого края первой скамьи раздался возмущенный, если не сказать злобный, кашель. Г. М. поднялся со своего места, опираясь костяшками пальцев на стол. По неведомой причине косица его парика задралась вверх, напоминая поросячий хвостик. Его голос оказался первым по-настоящему человеческим звуком, который мы услышали в тот день в зале суда.

– Ваша честь, – прогрохотал Г. М., – чтобы сэкономить время, предлагаю сразу признать, что по телефону говорил обвиняемый. На самом деле мы на этом настаиваем.

Отвесив несколько поклонов и вызвав неумеренное изумление и любопытство, он рухнул обратно на свое место. В ответном поклоне мистер Лоутон умудрился смешать ледяную вежливость с усмешкой (которую разделяли и остальные юристы в зале).

– Продолжайте, мистер Лоутон, – сказал судья.

Прокурор повернулся к свидетельнице:

– Вы передали нам слова покойного: «Учитывая все, что я слышал, полагаю, нам стоит уладить вопрос относительно моей дочери». Что еще он сказал?

– Он сказал: «Да, буду весьма признателен…» – затем немного помолчал и произнес: «Не стоит обсуждать это по телефону. Не могли бы зайти ко мне?» Затем: «Подойдет ли вам шесть часов вечера?»

– Каким тоном он это сказал?

– Отрывисто и формально.

– Что случилось потом?

– Он тихо опустил трубку на рычаг, несколько секунд смотрел на телефон и произнес: «Мой дорогой Ансвелл, я разделаюсь с вами, будьте вы прокляты!»

Тишина.

– В каком тоне он сказал эти слова?

– Так же как раньше, только теперь он был чем-то доволен.

– Вам не показалось, что в этот момент он разговаривал сам с собой, высказал вслух свои мысли?

– Да.

Рассказывая свою историю, мисс Джордан, как большинство свидетелей, занимала оборонительную позицию. Она понимала, что все сказанное может быть использовано против нее. Ее увядшая красота и модные очки почти растворились в тени черной шляпки с козырьком. Мисс Амелия Джордан принадлежала к тому типу весьма практичных женщин, которые, однако, всецело зависели от мужчин. Она изъяснялась необыкновенно нежным голоском, поэтому любая грубость, даже фраза «будьте вы прокляты», казалась в ее устах неуместной.

– Что вы сделали после того, как услышали эти слова?

– Я быстро ушла прочь, – неуверенно ответила мисс Джордан. – Я была… настолько удивлена неожиданной переменой и тем, как мистер Хьюм разговаривал с мистером Ансвеллом… Не знала, что и подумать, поэтому не хотела, чтобы он меня заметил.

– Спасибо, – ответил прокурор, а затем произнес в задумчивой манере, четко выговаривая каждое слово: – Учитывая все, что я слышал… Вы полагаете, мистер Хьюм что-то узнал о подсудимом и это заставило его изменить свое мнение о нем?

В этот момент раздался невозмутимый голос судьи (казалось, ни один мускул не дрогнул на его лице, пока он говорил):

– Мистер Лоутон, я не могу вам позволить задать этот вопрос. Генеральный прокурор отметил, что обвинение не будет доискиваться до причины, которая заставила покойного изменить свое отношение к обвиняемому. Поэтому прошу вас воздержаться от предположений на этот счет.

– Прошу прощения, ваша честь, – проговорил прокурор с искренним смирением, быстро развернувшись к судье. – Уверяю, я не хотел делать никаких предположений. Попробую еще раз. Мисс Джордан, можно ли сказать о мистере Хьюме, что он был человеком, чьими поступками часто руководила мимолетная прихоть?

– Нет, только не он.

– Он был благоразумным человеком, который привык подчиняться доводам рассудка?

– Да.

– Давайте предположим, что в понедельник мистер Хьюм решил, что Джон Смит – весьма умный джентльмен. Станет ли он считать его дураком во вторник, если не обнаружит очень вескую причину для такой оценки?

Мягкий голос судьи заглушил все прочие звуки в зале, когда он сказал:

– Мистер Лоутон, я настаиваю, чтобы вы прекратили задавать свидетельнице наводящие вопросы.

– Как-будет-угодно-вашей-чести, – скромно-вежливо пробормотал прокурор и сразу же обратился к мисс Джордан: – Итак, давайте вернемся к вечеру четвертого января. Сколько людей, по-вашему, находилось в доме в шесть часов вечера?

– Мистер Хьюм, Дайер и я.

– Проживает ли в доме кто-то еще?

– Да, доктор Хьюм, повар и горничная. Однако последние двое взяли отгул, а доктора Хьюма я должна была забрать на машине из больницы Святого Прейда не позже шести пятнадцати, потому что оттуда мы хотели сразу же отправиться в Суссекс…

– Хорошо, мисс Джордан, – пресек прокурор ее нервозную многословность. – Где вы находились в тот вечер примерно в шесть часов десять минут?

– Я была наверху, собирала чемодан доктора Хьюма – он попросил меня это сделать, потому что у него не было времени вернуться за своими вещами из больницы. И мне, конечно, не стоило забывать про свой саквояж…

– Да-да, понятно. Полагаю, примерно в шесть десять вы услышали дверной звонок?

– Да.

– Что вы сделали?

– Я выбежала на лестницу и посмотрела вниз через перила.

– Вы видели, как вошел обвиняемый?

– Да, я… я разглядела его через нижнюю часть перил, – проговорила свидетельница и покраснела. – Я хотела узнать, как он выглядит.

– Вполне естественно. Не могли бы вы рассказать, что произошло дальше?

– Дайер открыл дверь. Этот человек… – быстрый взгляд в сторону обвиняемого, – вошел и сказал, что его зовут Ансвелл и мистер Хьюм ожидает его. Затем уронил свою шляпу. Когда Дайер предложил забрать шляпу и пальто, он ответил, что останется в пальто.

– Ответил, что останется в пальто, – медленно повторил прокурор. – Как это было сказано?

– Сердитым тоном.

– А потом?

– Дайер повел его через холл к коридору, ведущему в кабинет. Проходя мимо лестницы, он посмотрел наверх и увидел меня. Затем они вошли внутрь, а я вернулась к чемодану, не зная, что и подумать.

– Просто говорите о том, что делали, мисс Джордан, этого будет достаточно. Перенесемся вперед – на часах почти половина седьмого. Где вы находились к тому времени?

– Я надела шляпу и пальто, взяла багаж и спустилась вниз. Дайеру было велено пригнать машину из гаража на Маунт-стрит к парадной двери, однако внизу никого не оказалось. Тогда я пошла к мистеру Хьюму спросить, не хочет ли он передать через меня сообщение дочери или дать другие указания, прежде чем я уеду.

– Мистер Хьюм сообщения не передал, – с неуместной скорбью прокомментировал мистер Лоутон. – Что было дальше?

– Я хотела постучать в дверь кабинета, но услышала голос, который сказал: «Поднимайтесь, черт возьми!» – И снова грубое выражение послужило ярким контрастом к ее нежному голоску. Она произнесла его со смущением, как это принято в обществе.

– Что еще вы услышали?

– Кажется, он добавил: «Встаньте с пола и скажите что-нибудь».

– Громким голосом?

– Да, скорее громким.

– Это был голос обвиняемого?

– Я едва смогла его узнать. Мне пришли на ум слова, которые мистер Хьюм сказал днем…

– Вы попробовали открыть дверь?

– Да, один раз.

– Она была заперта изнутри на засов?

– Ну, я не подумала тогда про засов… Но да, дверь была заперта.

– Что потом?

– В коридоре появился Дайер, одетый в пальто и шляпу. Я подбежала к нему и сказала: «Они там дерутся. Убивают друг друга. Останови их». Он ответил: «Я схожу за констеблем». Я возмутилась: «Раз ты такой трус, беги позови мистера Флеминга».

– Что вы сделали потом?

– Мне кажется, я приплясывала на месте от нетерпения, а он никуда не шел. Сказал, что лучше сходить мне, чтобы не оставаться в доме одной. Я согласилась и пошла.

– Вы быстро нашли мистера Флеминга?

– Да, он как раз спускался по лестнице своего крыльца.

– Вы вместе вернулись в дом?

– Да, и встретили Дайера, когда он выходил из кухни с кочергой. Мистер Флеминг спросил: «Что происходит?» – а Дайер ответил, что в кабинете тихо.

– Дальше вы направились к кабинету?

– Дайер постучал в дверь. Потом мистер Флеминг, гораздо сильнее.

– А потом?

– Мы услышали шаги, я имею в виду в кабинете; потом стали двигать засов.

– Вы совершенно уверены, что дверь оказалась закрыта на засов, который необходимо было отодвинуть?

– Да, это было понятно по звуку. Засов двигался медленно, рывками, и дверь слегка дрожала.

– Сколько, по-вашему, прошло времени, пока засов не был полностью открыт?

– Не знаю, наверное, немного. Но мне показалось, что прошла целая вечность.

– Возможно, прошла одна минута?

– Да, пожалуй.

– Скажите присяжным, что произошло дальше.

Но она не хотела говорить с присяжными. Не отрывая взгляда от своих рук, охвативших бортик кабинки, мисс Джордан продолжала:

– Дверь открылась на несколько дюймов, и я увидела того человека. Он посмотрел на нас, затем раскрыл дверь нараспашку и сказал: «Пожалуй, вам лучше зайти». Мистер Флеминг бросился вперед, Дайер последовал за ним.

– Вы не вошли в комнату?

– Нет, я осталась на пороге.

– Скажите, что именно вы увидели.

– Эйвори, лежащего на спине у стола, ногами ко мне.

– Вам знакомы эти фотографии? Мне показалось, вы кивнули, мисс Джордан? Да. Спасибо. Возьмите их, пожалуйста. – Он передал свидетельнице желтую брошюру. – Взгляните на фотографию номер пять. Мистер Хьюм лежал в этой позе?

– Думаю, да.

– Поверьте, я глубоко… Да, можете их положить. Насколько близко к телу вы находились?

– Я не прошла дальше порога. Они сказали, что он умер.

– Кто сказал?

– Кажется, мистер Флеминг.

– Можете вспомнить, что говорил обвиняемый?

– Я помню, как мистер Флеминг задал ему вопрос и обвиняемый ответил: «Полагаю, вы скажете, что это сделал я». Мистер Флеминг сказал: «Выходит, его убили вы; надо вызвать полицию». Я хорошо помню все, что видела, но кто что сказал, припоминаю с трудом. Мне было нехорошо.

– Как вел себя обвиняемый?

– Он был спокоен и прекрасно владел собой, вот только галстук его болтался поверх пальто.

– Что сделал обвиняемый, когда мистер Флеминг предложил вызвать полицию?

– Он сел в кресло у стола, достал из внутреннего кармана портсигар, взял сигарету и закурил.

Мистер Хантли Лоутон застыл на пару секунд, касаясь стола кончиками пальцев. Затем наклонился к своему боссу и о чем-то быстро заговорил; мне показалось, что это была уловка, призванная подчеркнуть последние слова свидетельницы. Конец допроса был похож на глоток свежего воздуха после погружения в океанские глубины. Каждый присутствующий в зале, кроме, пожалуй, судьи, бросал украдкой взгляды в сторону обвиняемого. Перо судьи Рэнкина замерло на месте; он поднял голову от тетради и терпеливо ждал. Свидетельница, очевидно, решила, что проведет на своем месте остаток жизни, и пыталась с этим смириться.

У мистера Хантли Лоутона в запасе оставался последний рывок. Когда он вновь обратился к свидетельнице, по залу пронесся шелест, как будто люди принимали прежние позы.

– Полагаю, мисс Джордан, после обнаружения тела вас отправили за доктором Спенсером Хьюмом в больницу Святого Прейда на Прейд-стрит?

– Да, мистер Флеминг положил руку мне на плечо и попросил как можно скорее ехать в больницу, потому что, если доктор Хьюм будет занят на операции, ему не смогут передать сообщение.

– У вас есть что добавить?

– Нет.

– Насколько мне известно, вернувшись из больницы, вы заболели воспалением мозга и следующий месяц провели в постели?

– Да.

Прокурор положил руку на стопку документов перед собой:

– Я прошу вас внимательно подумать, мисс Джордан. Возможно, вы могли бы рассказать нам что-нибудь еще, например о словах обвиняемого? Произнес ли он что-то, пока садился в кресло и зажигал сигарету?

– Да… Мне кажется, он ответил на один вопрос.

– Какой вопрос?

– Кто-то спросил: «Вы что, сделаны из камня?»

– «Вы что, сделаны из камня». И что он ответил?

– Он ответил: «Это ему за то, что отравил мой виски».

Секунду-другую прокурор внимательно смотрел на мисс Джордан. Затем сел на свое место.

Сэр Генри Мерривейл поднялся для перекрестного допроса.