Читать книгу Звёздные Войны. Затерянное племя ситхов - Джон Джексон Миллер - Страница 15

Империя ситхов во времена юности Сиелы была гнездом звездных систем, сплавленных воедино старыми традициями, жадностью и амбициями. Это была черная дыра, из которой мало кому удавалось сбежать.

Как ни странно, невезучим чужакам гораздо легче было проникнуть на территорию ситхов извне, чем самим владыкам прорваться сквозь Кальдеру во внешний космос. Те, кто попался в ловушку невозвращения, становились рабами того или иного властителя. Они сами и их дети переходили из рук в руки, часто меняя хозяев. В конце концов забывая о своей родине, они тоже становились ситхами.

Кое-кто из владык, подобно Наге Садоу, ценил работу потомков первых беженцев с Тапани. Краснокожие хозяева, ведущие свой род от первых ситхов, предпочитали магию. А народ Сиелы шел путем науки. Когда им разрешили применять свои знания на практике, они стали развивать промышленность и медицину. Их умения помогли улучшить процессы изготовления кристаллов и генерации Силы для световых мечей; подобные усовершенствования не были доступны даже джедаям Республики. Впрочем, их достижения не афишировались: жадность ситхских владык не позволяла им делиться новыми технологиями. Промахи повелители предпочитали не замечать, успех же становился их любимым, но тайным чадом.

В детстве, на Релге, служа вместе с остатками своей семьи Лудо Кресшу – главному противнику Садоу, Сиела справедливо считала свои успехи лишь собственной заслугой. В тринадцать она уже была отличным целителем, используя как Силу, так и знания предков. Преданность делу всегда приносит свои плоды.

«Мы совершенствуем свои знания и свои умения, – говорил ее отец. – И если ты хорошо делаешь свое дело, то получаешь награду. Залог нашего процветания, Сиела, в том, сколько пользы мы приносим. И это самое большее, чего могут добиться такие, как мы».

Она провинилась очень сильно, пытаясь вылечить ноги Лудо Кресша.

Тильден доложил, что они снова провели день вместе. Впрочем, шпионов у нее хватало и без Тильдена. Корсин с кеширской женщиной гуляли по дорожкам, пробитым на склоне, когда-то ставшем для них роковым. И говорили… о чем? Насколько она знала, беседы их проходили мирно.

Эти прогулки и роман Корсина с Сиелой начались примерно в одно время. Тогда Адари Вааль действительно была необходима. Ведь именно она первая наткнулась на ситхов и стала чем-то вроде посредника между ними и кешири. Но годы шли, нужда в посреднике давно отпала, а прогулки продолжались. После рождения Ниды – их с Корсином дочери – эти прогулки вообще стали ежедневными; они даже время от времени вместе летали на уваках.

Ее информаторы были достаточно компетентны и надежны, Сиела точно знала, что Корсин не изменяет ей – впрочем, измена не сильно расстроила бы ее, – но туземка в последнее время пыталась прихорашиваться. Она даже нанесла на лицо затейливый узор вор’шанди – украшение, немыслимое для кеширской вдовы наездника уваков. Но, как подтверждали шпионы Сиелы, содержание бесед осталось столь же бессмысленным.

«Где прячется солнце ночью, Корсин? Воздух – часть Силы, Корсин? Почему скалы несъедобны, Корсин?»

Если Вааль и шпионила, то пользы от нее в этом качестве не было. Вот только верховный повелитель посвящал ей массу своего времени. И даже больше.

– Она… действительно нечто, правда? – сорвалось однажды у Корсина с языка. Был вечер, и Адари только что улетела.

– Я думаю, что твои требования к качеству игрушек упали, – фыркнула Сиела.

– Как и мой корабль.

«Как и мой настоящий муж». Этого она, конечно, вслух не произнесла. Почему-то сейчас, за стенами дворца, ей вспомнился тот случай. Пятнадцать лет она живет с ненавистным ей деверем. Пятнадцать лет она живет с человеком, который осиротил ее сына. «Вот и пусть занимается своей лиловой идиоткой», – подумала Сиела. Чем меньше Яру Корсин появляется на людях, тем лучше.

Корсин затащил Сиелу в постель, едва она намекнула, что не намерена его убивать. Эти отношения были выгодны обоим. Она помогла ему управиться со своенравными шахтерами, занимавшимися переноской корабля; и, вероятно, ему был приятен сам факт обладания тем, что когда-то принадлежало нелюбимому брату. Она разрешила Корсину считать, что эти отношения целиком и полностью его идея. Правда, молчание в первый год их брака стоило ей искусанных в кровь губ.

Но оно того действительно стоило. Сиела получила власть и влияние, предоставляющие широкие возможности – и удобный душ был лишь приятным бонусом к ним. Маленький Джериад рос в самых лучших на этой дикой планете условиях – и в Таве, и позже здесь, в их горной крепости.

И у нее было дело. Обустройство ситхами больничных Палат казалось никчемной синекурой для избалованных людей, особенно на фоне крепкого здоровья кешири. Мало кто хотел этим заниматься, ведь медицина – не война, и она вряд ли способна помочь им улететь отсюда. А пострадавшие ситхи все равно редко добирались до целителей живыми.

Зато Сиела знала все о живущих на Кеше ситхах. О любом из них она знала даже больше, чем ответственные за них офицеры. Она знала, кто, когда, у кого родился и, соответственно, каков баланс сил. Больше никто не обращал на это внимания. Все смотрели в небо, продолжая надеяться. Только Корсин, казалось, понимал, что выхода нет. Впрочем, он старательно создавал иллюзию прямо противоположного – для всех, кроме Сиелы. Почему она удостоилась его доверия в этом вопросе, оставалось неясным.

Может, Сиела, будучи женой Яру Корсина, не имела права на надежду? Впрочем, какая разница? Сейчас, проводя очередной осмотр в переполненном дворе позади Палат, она наблюдала будущее. Здесь собирались дети ситхов, чтобы увидеть ее. А точнее, чтобы она увидела их.

– Эбия Т’делл, дочь шахтера Нефиана и курсантки Каники. – Тонкая, как тростинка, помощница Сиелы Орленда остановилась позади названной девочки. Пунцовое лицо ребенка никакой радости по поводу встречи с госпожой Сиелой не выражало. Заглянув в свой пергамент, Орленда продолжила: – В следующем месяце ей, по нашему календарю, исполнится восемь. Она вполне здорова.

Сиела взяла лицо девочки в ладони, повертела голову ребенка вправо-влево, словно осматривала какую-нибудь домашнюю скотину, выставленную на продажу.

– Скулы высокие, – произнесла Сиела, вдавив указательный палец в розовую щечку. Девочка даже не вздрогнула. – Я знаю твоих родителей. Ты ведь послушная девочка?

– Да, госпожа Сиела.

– Это хорошо. И чего же ты хочешь?

– Стать как вы, госпожа.

– Неожиданный ответ, но не буду спорить. – Отпустив ребенка, Сиела повернулась к Орленде. – Неровностей черепа не видно, но вот ее окрас… слишком насыщенный. Проверьте еще раз генеалогию. Если мы правильно сделаем выбор, она еще сможет завести семью.

Получив от Орленды шлепок пониже спины, восьмилетняя Эбия Т’делл вприпрыжку поскакала к игровой площадке, моментально уверившись, что ее жизнь – не бесплодный генетический тупик.

«Вот это важно», – думала Сиела, наблюдая за поединком детей на деревянных шестах. Каждый ребенок, находящийся здесь, родился уже после крушения. Популяция ситхов росла, не сильно изменившись качественно. В экипаже «Знамения» были представлены все виды рода человеческого; на Кеше, соответственно, все обстояло так же. Ни одна связь с кешири не принесла потомства, за что Сиела не раз благодарила темную сторону. Но вот ситхи Равилана представляли собой проблему. Число относительно чистокровных людей неуклонно росло. И сохранялся человеческий геном.

Сиела тщательно наблюдала за этим с полного одобрения Корсина. Такой контроль являлся разумной необходимостью. Ведь Кеш убил массасси. Но людей он пока щадил. И значит, ситхам нужно как можно больше носителей именно человеческих генов. Или приспособимся, или умрем – так сказал Корсин.

– В списке на этой неделе еще несколько детей, – сообщила Орленда. – Будешь смотреть их сегодня, Сиела?

– Я не в настроении. Что-нибудь еще?

Орленда свернула пергамент и разогнала оставшихся на площадке ребятишек.

– Ну… нам нужен кешири-носильщик.

– А что случилось с предыдущим, Орленда? Ты оказала ему любезность и наконец-то убила его? – усмехнулась Сиела.

– Нет. Он сам умер.

– Тот, большой… Госем?

– Горем, – вздохнув, поправила Орленда. – Он умер на прошлой неделе. Мы отправили его к команде Равилана. Они разбирали одну из палуб «Знамения» – искали хоть что-то пригодное. Горем был, ну, вы помните, довольно силен…

– За это его и выбрали.

– Он, видимо, ворочал плиты, а там, под крышей, жара невозможная. Он просто упал. Прямо возле корабля. – Орленда прищелкнула языком.

– Хм… – А Сиела считала, что кешири куда прочнее. Но это неплохой повод подшутить над впечатлительной коллегой. – Представляю, как ты рыдала у погребального костра.

– Никто не разжигал костра, они сбросили его с обрыва. – Орленда поправила свои льняные локоны. – В тот день был сильный ветер.

На закате Сиела нашла Корсина на площади. Кеширской женщины с ним уже не было. Корсин в одиночестве рассматривал самого себя, точнее, весьма скверную свою копию. Ремесленники из Тава только что доставили в горы четырехметровую статую своего спасителя, сделанную из огромных стеклянных плит. Прототип уродливая скульптура напоминала слабо.

– Это… Первый блин комом, – вздохнул Корсин, почувствовав ее присутствие.

– Ясно. – Сиела решила, что этакое чудо кеширского мастерства способно осквернить даже мертвые поля Ашас-Рии.

А вот ее туземный слуга счел статую как минимум изумительной:

– Это поистине великолепно, госпожа. Дар, действительно достойный Детей Небес… то есть Защитников, – быстро поправился он, бросив осторожный взгляд на верховного повелителя. Новое понятие, недавно добавленное в его родную веру, плохо приживалось в сознании.

Кузен Равилана – киборг Хестус вместе с другими лингвистами «Знамения» много лет изучал изустные истории кешири. Они искали любую зацепку, любой намек на то, что кто-то извне мог побывать на Кеше. Кто-то, кто мог вернуться сюда снова. И спасти их. Ничего толкового они не нашли. Нештовар, наездники уваков, заправлявшие до недавнего времени планетой, нарастили свою веру в Детей Небес и воюющих с ними Иных на более ранние легенды о, соответственно, Защитниках и Разрушителях. Последние периодически посещают Кеш, принося с собой всевозможные бедствия; роль Защитников – остановить их. Корсин, теперь уже в свете кеширских верований, заявил, что пришел момент откровения, и постановил вернуть старую терминологию.

Это тоже было идеей Сиелы. Нештовар называли себя Сынами Детей Небес. Но ни один кешири не мог претендовать на родство с основательно подзабытыми Защитниками. Какой бы статус отдельные туземцы ни имели среди своего народа ранее, сейчас они его потеряли. И вот кешири уже выказывали свое почтение ситхам – жуткой пучеглазой стекляшкой.

«Они определенно должны научиться лучше изображать наши лица перед тем, как оказать такое „почтение“ мне», – мысленно содрогнувшись, решила Сиела.

– Не то чтобы это совсем уж плохо, – сказала она, когда Тильден ушел, – но здесь как-то не к месту.

– Снова думаешь о том, чтобы перебраться куда пониже, – улыбнулся Корсин. От улыбки по его лицу разбежались тонкие морщинки. – Боюсь, терпение кешири не безгранично, и мы исчерпали его еще в Таве.

– Это что-то меняет?

– Ничего. – Он взял ее за руку, немало удивив этим жестом. – Послушай, я правда очень ценю всю ту работу, что ты ведешь в Палатах. Я знаю, ты делаешь все, что можешь.

– Ох, вряд ли ты представляешь себе, что я могу.

Корсин, рассмеявшись, отвернулся:

– Давай не будем об этом. Как насчет ужина?

Его глаза сияли, и Сиеле был знаком этот взгляд. А возможных причин, вызвавших его, могло быть много.

Ответить Сиела не успела – сверху донесся крик. Корсин и Сиела одновременно повернулись в сторону наблюдательной вышки. Вряд ли им что-то угрожало: ситхи очистили хребет от хищников много лет назад. Часовые теперь медитировали, слушая через Силу ситхов, находящихся по разным делам в удаленных уголках Кеша.

– Это Равилан! – крикнул, свесившись вниз, краснокожий часовой – он был совсем ребенком, когда «Знамение» потерпело крушение. – В Тетсубале произошло что-то ужасное.

Корсин посмотрел вверх – он тоже почувствовал возмущение в Силе. Что-то размытое, хаотичное. Невозможно определить, чем это вызвано. Когда подобное случается, сразу становится ясно, почему не следовало разбирать на запчасти личные комлинки во время первых попыток покинуть Кеш.

Сиела тоже смотрела на башню. Беззвучно, одними губами, она спросила:

– Равилан… умирает?

– Нет, – ответил часовой. – Умирают все остальные.