Читать книгу Ветра Камино - Джон Гришэм, Джефф Безос, Илон Маск - Страница 2

1

Зарождающийся ураган «Лео» завихрился в конце июля в беспокойных водах дальневосточной Атлантики, примерно в двух сотнях миль к западу от Кабо-Верде. Скоро его заметили из космоса, именовали по всем правилам и классифицировали как простую тропическую депрессию. Но уже через несколько часов повысили до тропич еского шторма.

Целый месяц сильные сухие ветра дули по Сахаре и сталкивались с влажными фронтами вдоль экватора, создавая клубившиеся массы, которые ползли к западу, будто искали сушу. Когда «Лео» начал свое путешествие, перед ним страшной грядой шло уже три именованных шторма, угрожавших Карибам. Вскоре все три проследовали ожидаемым курсом, принеся с собой сильные ливни, но не более.

Однако с самого начала было понятно, что курс «Лео» никто предсказать не сможет. Он был более эксцентричен – и смертоносен. Когда «Лео» наконец утих, выдохшись на Среднем Западе, за ним числились пять миллиардов долларов ущерба собственности и тридцать пять погибших.

Но до этого он даром времени не терял, быстро переквалифицировавшись из тропической депрессии в тропический шторм, и сразу – в полномасштабный ураган. Будучи в третьей категории, при скорости ветра сто двадцать миль в час, «Лео» обрушился на острова Теркс и Кайкос, смел несколько сотен домов и убил десять человек. Обойдя снизу Крукед-Айленд, слегка свернул влево и нацелился на Кубу, но по дороге притормозил к югу от Андроса. Он ослаб, растерял пыл и «проковылял» через Кубу, снова превратившись в жалкую депрессию с обильными дождями, но довольно слабеньким ветром. «Лео» повернул на юг как раз вовремя, чтобы затопить Ямайку и Каймановы острова, а потом за короткие двенадцать часов перестроился и устремился на север, к теплым и гостеприимным водам Мексиканского залива. Метеорологи прочертили прямую линию до города Билокси, обычной мишени ураганов, но к тому времени они уже понимали, что прогнозов делать не стоит. «Лео» словно обладал собственным разумом и отказывался следовать предсказанным курсом.

Он стремительно увеличился в размерах, набрал скорость и меньше чем за два дня «обзавелся» собственным специальным выпуском новостей на кабельном телевидении, а в Лас-Вегасе принялись делать ставки, пытаясь угадать место выхода урагана на сушу. Десятки взбудораженных операторских команд бросились прямо на линию огня. От Галвестона до Пенсаколы были развешаны предупреждения. Нефтяные компании срочно эвакуировали из Залива десять тысяч бурильщиков, а заодно, как обычно, взвинтили цены, просто на всякий случай. В пяти штатах объявили эвакуацию. Губернаторы провели пресс-конференции. Целые армады кораблей и самолетов были спешно перебазированы вглубь материка. Уже доросший до четвертой категории «Лео», отклоняясь то к востоку, то к западу, стабильно двигался на север, и казалось неизбежным, что его контакт с сушей станет страшным событием исторического масштаба.

Неожиданно «Лео» снова притормозил. В трех сотнях миль к югу от Мобила сделал ложный выпад влево и, значительно ослабев, начал медленно поворачивать на восток. Двое суток он еле тащился в направлении Тампы, а потом вновь резко взбодрился до первой категории. Для разнообразия он подержался прямого курса, и его глаз пронесся через Сент-Питерсберг, сопровождаемый ветрами скоростью сто миль в час. Случилось сильное наводнение, вырубилось электричество, самые хлипкие дома разрушились, но жертв не было. Дальше «Лео» проследовал вдоль четвертой автострады, вылил четыре дюйма дождя на Орландо и восемь – на Дейтону-Бич, после чего покинул землю в виде очередной тропической депрессии.

Утомленные метеорологи попрощались с ним, когда он, уже ползком, свернул в Атлантику. Их модели вывели его в море, где ему оставалось разве что распугивать грузовые корабли.

Однако у «Лео» были иные планы. В двух сотнях миль к востоку от Святого Августина он повернул на север, разогнался и снова туго закрутился – уже в третий раз. Прогнозы пересчитали, разослали новые предупреждения. Сорок восемь часов «Лео» стабильно двигался вперед, становясь все мощнее и «поглядывая» на побережье, будто выбирая следующую мишень.

2

Шторм был единственной темой разговоров посетителей и сотрудников магазина «Книги Залива» в городе Санта-Роза на острове Камино. Вообще по всему острову и шире – от Джексонвилла на юге до Саванны на севере – абсолютно все наблюдали за «Лео» и постоянно обсуждали его. К этому моменту большинство людей нахватались информации и могли авторитетно заявить, что ни одно побережье во Флориде к северу от Дейтоны не подвергалось прямому удару уже несколько десятилетий. Обычно их задевало лишь по касательной – ураганами, которые неслись на север, в направлении Северной и Южной Каролины. Согласно одной из версий, Гольфстрим, проходивший в шестидесяти милях, выступал в качестве барьера, защищая берега Флориды, и должен был оградить их и от хулигана «Лео». По другой версии, удача исчерпала себя и наступило время большой беды. Самой популярной темой являлись метеорологические модели. На данный момент центр ураганов в Майами рисовал траекторию, по которой «Лео» отправлялся в море и не затрагивал сушу. Однако европейцы утверждали, что он ударит по суше к югу от Саванны штормом четвертой категории, сильно затопив низины. Но если про «Лео» хотя бы что-то было ясно, так это то, что ему плевать на модели.

Брюс Кэйбл, владелец магазина «Книги Залива», обслуживая покупателей и ворча на сотрудников, чтобы не отлынивали от работы, одним глазом следил за прогнозом погоды. На небе не было ни облачка, и Брюс купился на байку, будто остров Камино заговорен от опасных ураганов. В конце концов, он жил здесь уже двадцать четыре года и ни разу не видел разрушительного шторма. В магазине Брюса проводилось по четыре чтения в неделю, а на завтрашний вечер было запланировано весьма важное мероприятие. Ведь не станет же «Лео» портить теплый прием, который Брюс организовывает для одной из своих любимых писательниц.

Мерсер Манн завершала двухмесячный летний тур, и он прошел с оглушительным успехом. Ее второй роман, «Тесса», был на слуху в кругах книготорговцев и занимал место в первой десятке всех списков бестселлеров. На него писали восторженные рецензии, а продавался он быстрее, чем кто-либо ожидал. Клеймо «высокой литературы», в противовес более популярной жанровой, казалось, должно было опустить его на самые нижние ступени рейтингов – если ему вообще удалось бы попасть туда. Издательство и автор мечтали продать хотя бы тридцать тысяч экземпляров, включая твердую обложку и электронные копии, однако продажи уже преодолели эту цифру.

Мерсер кое-что связывало с островом – в детстве она проводила здесь каждое лето у своей бабушки Тессы, которая и стала источником вдохновения для романа. Три года назад Мерсер прожила месяц в семейном коттедже и умудрилась впутаться в местные неприятности. А заодно и завести мимолетную интрижку с Брюсом – для него лишь одну из многих.

Но Брюс не надеялся на повторение, по крайней мере, он убеждал себя, что не думает об этом. Брюс был занят работой в «Книгах Залива» и привлечением людей на встречу с Мерсер. Его магазин занимал важное место среди книжных страны, потому что Брюс всегда мог собрать толпу и продать товар. Нью-йоркские издатели наперебой отправляли своих писателей на остров, а многие из них были молодыми женщинами, мечтавшими хорошо провести время в путешествии. Брюс обожал писателей, кормил их ужином, поил вином, рекламировал их книги и устраивал для них вечеринки.

Мерсер уже бывала в этой роли и не собиралась к ней возвращаться, в основном потому, что в летнем туре ее сопровождал новый бойфренд. Брюса это не волновало. Он просто радовался, что она вернулась на остров и что прекрасный новый роман поднял ее на такие высоты. Сам Брюс прочитал верстку романа еще полгода назад и с тех пор неустанно продвигал его. Как обычно, когда ему нравилась книга, он рассылал друзьям и покупателям десятки собственноручно написанных рекомендаций. Звонил продавцам по всей стране и советовал запастись экземплярами. Часами болтал с Мерсер по телефону, советуя, куда ехать, каких магазинов избегать, на чьи рецензии не обращать внимания, с какими журналистами проводить время. Даже выдал несколько непрошеных редакторских заметок – одни Мерсер оценила, а другие проигнорировала.

«Тесса» была ее прорывом, идеальным моментом, чтобы заработать известность, которую Брюс пророчил ей еще со времен выхода первой книги, практически никем не замеченной. Мерсер не переставала обожать его – этому никак не помешала их маленькая интрижка и даже связанное с ней предательство, которое Брюс простил ей. Он был личностью обаятельной, хотя и плутоватой, а еще – признанным авторитетом в суровом мире книготорговли.

3

За день до мероприятия они встретились за обедом в ресторане, располагавшемся в конце Мэйн-стрит Санта-Розы, в шести кварталах от книжного. Брюс всегда обедал где-нибудь в центре, под бутылочку-другую вина, как правило в компании торгового агента, или заезжего писателя, или кого-нибудь из местных, пользующихся его поддержкой. Это были деловые обеды, и счета на них откладывались для бухгалтерии. Брюс явился за несколько минут до назначенного времени и прошел прямо к своему любимому столику на террасе с видом на оживленную гавань. Пофлиртовал с официанткой и заказал бутылку сансера. Когда влетела Мерсер, он поднялся и обнял ее, а потом крепко пожал руку Томасу, ее спутнику.

Они сели, и Брюс разлил вино по бокалам. Пришлось для порядка обсудить «Лео», поскольку он все еще находился поблизости, но вскоре Брюс назвал ураган пустой угрозой и уверенно заявил:

– Он направляется в Нэгс-Хед.

Мерсер была красива как никогда – темные волосы стали короче, а орехового цвета глаза сияли от успеха, который принес ей бестселлер. Она уже устала от тура, мечтала о его завершении, но одновременно и наслаждалась моментом.

– Тридцать четыре встречи за пятьдесят один день! – с улыбкой объявила она.

– Тебе повезло, – заметил Брюс. – Сама знаешь, издатели в наше время не любят раскошеливаться. Ты всех покорила, Мерсер. Я прочитал восемнадцать рецензий – все положительные, кроме одной.

– А сиэтлскую читал?

– Этому придурку ничего не нравится. Я ему позвонил, как только прочитал рецензию, и сказал пару слов.

– Брюс, серьезно?

– Это моя работа. Я защищаю своих писателей. Встречу его когда-нибудь лично – еще и врежу.

– И от меня добавь, – со смехом попросил Томас.

Брюс поднял бокал и провозгласил:

– За «Тессу»! Пятое место в списке «Таймс», и это не предел.

Они торжественно сделали по глотку вина.

– До сих пор сложно в это поверить, – призналась Мерсер.

– А еще новый контракт, – добавил Томас, бросая на нее осторожный взгляд. – Можем поделиться новостями?

– Уже поделились, – произнес Брюс. – Рассказывайте, хочу узнать все подробности.

Мерсер снова улыбнулась.

– Утром звонил мой агент. «Викинг» предлагает неплохую сумму за две новые книги.

Брюс опять поднял бокал и воскликнул:

– Отлично! Эти люди понимают, что к чему. Поздравляю, Мерсер. Прекрасная новость.

Конечно, Брюсу хотелось выяснить все детали, особенно точный размер «неплохой» суммы, но он и так имел примерное представление об этом. Агент Мерсер был старый опытный профессионал, который знал свое дело и вполне мог договориться о семизначной цифре за две книги. После нескольких лет нужды и борьбы за выживание перед ней открывался новый мир.

– А что с иностранными правами?

– Начнем продавать со следующей недели.

Предыдущие книги Мерсер и по Штатам-то с трудом разошлись. Ни о каких зарубежных гонорарах речи не шло.

– В Британии и Германии «Тессу» раскупят мгновенно. Французам и итальянцам она понравится в переводе – эта книга в их духе, и договориться с ними будет несложно. Ты и глазом не успеешь моргнуть, а тебя уже переведут на двадцать языков, Мерсер! Потрясающе!

Мерсер посмотрела на Томаса:

– Теперь понимаешь, что я имела в виду? Он знает свое дело.

Они снова чокнулись бокалами, и в этот момент подошла официантка.

– Тут требуется шампанское, – объявил Брюс и быстро заказал бутылку, пока никто не успел возразить.

Он стал расспрашивать про тур, желая услышать подробности обо всех магазинах, в которых побывала Мерсер. Брюс знал практически каждого серьезного книготорговца в стране и во многих магазинах бывал лично. Идеальным отпуском для него была неделька в Напе или Санта-Фе – еда и вино, разумеется, но еще поиски лучших независимых книжных магазинов и знакомство с их владельцами.

Брюс спросил про один из своих любимых магазинов – «Книги на площади» в Оксфорде. В свое время он стал образцом для «Книг Залива». Сейчас Мерсер как раз жила в Оксфорде и преподавала писательское мастерство в университете Миссисипи по двухгодичному контракту, от которого остался еще год, с потенциалом включения в штат. Успех «Тессы» должен был продвинуть ее вперед на пути к постоянной должности, по крайней мере, так казалось Брюсу, размышлявшему, чем ей в этом помочь.

Официантка разлила шампанское и приняла у них заказ. Они повторно подняли бокалы за новый контракт; время словно остановилось.

Томас, который по большей части молча слушал их разговор, заметил:

– Мерсер предупреждала, что ты серьезно относишься к обедам.

– Это точно, – улыбнувшись, ответил Брюс. – Я работаю с раннего утра до позднего вечера, и в полдень мне просто необходимо выбраться из магазина. Это удобный предлог. А после обеда, как правило, ложусь немного поспать.

Мерсер почти ничего не рассказывала о своем новом друге. Лишь дала понять, что кое с кем встречается и будет уделять внимание только ему. Брюс с уважением отнесся к ее словам и от души порадовался, что она нашла себе мужчину с серьезными намерениями, да еще и симпатичного. На вид Томасу было под тридцать, немного меньше, чем ей.

Брюс потихоньку пошел в наступление:

– Мерсер говорит, ты тоже писатель.

– Да, но никогда толком не публиковался, – произнес Томас. – Я у нее в магистратуре.

– Ясно, – усмехнулся Брюс. – Спишь с преподавателем. Вот как зарабатывают хорошие оценки.

– Брюс, ну что ты! – воскликнула Мерсер, впрочем, улыбаясь.

– Чем раньше занимался? – продолжил расспрашивать он.

– Окончил Гриннелл по специальности «американская литература». Три года работал штатным автором в «Атлантик». Фрилансил в паре онлайн-журналов. Написал десятка три рассказов и два плохих романа, которые совершенно справедливо не опубликовали. Сейчас болтаюсь в Ол-Мисс[1], учусь на магистра изящных искусств, пытаясь понять, что делать дальше. А последние пару месяцев таскаю за Мерсер чемоданы и отлично провожу время.

Она добавила:

– Телохранитель, водитель, пиарщик, личный ассистент. И прекрасный писатель.

– Я хотел бы посмотреть твои тексты, – сказал Брюс.

Мерсер взглянула на Томаса:

– Я же тебе говорила, что Брюс всегда рад помочь.

– Хорошо, – кивнул тот. – Когда сочиню что-нибудь стоящее, дам тебе знать.

Мерсер не сомневалась, что еще до ужина Брюс успеет найти в Интернете все, что Томас когда-либо писал для «Атлантик», а заодно и остальные его публикации, и составит свое твердое представление о его способностях.

Им принесли крабовые салаты, и Брюс снова разлил по бокалам шампанское. Он заметил, что его гости пили пока умеренно. От этой привычки ему не удавалось избавиться. Во время любого обеда или ужина, в любом баре Брюс смотрел, кто сколько пьет. Большинство писательниц, которых он развлекал, употребляли мало. А вот мужчины на алкоголь налегали. Кое-кто был в завязке, и с ними Брюс пил исключительно чай со льдом. Взглянув на Мерсер, он спросил:

– А что твой следующий роман?

– Да ладно тебе, Брюс. Я живу сегодняшним днем и ничего не пишу. До начала занятий нам можно побыть здесь еще две недели, и я твердо намерена не написать ни единого слова.

– Умное решение, но не затягивай. Этот контракт на два романа с каждым днем будет казаться все более обременительным. И ты не можешь позволить себе ждать три года до следующей книги.

– Согласна. Но можно мне хотя бы несколько дней отдохнуть?

– Неделю максимум. Послушай, ужин сегодня будет восхитительный. Ты ведь придешь?

– Конечно. Будет вся компания?

– Никто не пропустит. Ноэль, правда, в Европе, передает тебе привет, а остальные очень хотят тебя увидеть. Все читали книгу и пребывают в полном восторге от нее.

– А как Энди?

– Пока не пьет, так что его не будет. Его последняя книга была неплохой и хорошо продавалась. Он много пишет. Еще увидишься с ним.

– Я думала о нем. Такой милый парень.

– У него все нормально, Мерсер. Наша компания все та же, и все предвкушают вкусный ужин.

4

Томас извинился и отошел в туалет. Как только он скрылся из виду, Брюс сразу, наклонившись к Мерсер, спросил:

– Он знает про нас?

– Про нас?

– Ты что, уже забыла? Мы же провели вместе уик-энд. Чудесный, насколько я помню.

– Не знаю, о чем ты, Брюс. Ничего не было.

– Ладно. И про рукописи тоже ничего?

– Какие рукописи? Эту часть своего прошлого я пытаюсь забыть.

– Замечательно. Никому не известно, кроме тебя, меня, Ноэль и, конечно, тех ребят, что заплатили выкуп.

– От меня никто ничего не узнал. – Мерсер отпила вина и тихо произнесла: – Но где же все эти деньги, Брюс?

– В офшоре, набирают проценты. Не планирую их трогать.

– Это ведь целое состояние. Почему ты продолжаешь так вкалывать?

Широко улыбнувшись, Брюс сделал большой глоток.

– Это не работа, Мерсер. Это – я. Люблю свое дело, без него я никто.

– А дело все еще включает в себя халтурки на черном рынке?

– Разумеется, нет. Сейчас за мной слишком многие наблюдают, и, конечно, мне это больше не нужно.

– То есть ты исправился?

– Чист как снег. Я люблю мир редких книг и покупаю даже больше, чем раньше, но все абсолютно легально. Порой мне предлагают что-нибудь подозрительное. Воровство по-прежнему процветает, и приходится признать – соблазн есть. Однако это слишком рискованно.

– В данный момент.

– Да.

Мерсер покачала головой и улыбнулась.

– Ты безнадежен, Брюс. Опытный ловелас, распутник и книжный вор.

– Согласен, а еще никто не продал столько экземпляров твоей книги, сколько я. Как меня за это не любить?

– Я бы не назвала это любовью.

– Ладно. Как насчет обожания?

– Я подумаю. Кстати, насчет сегодняшнего вечера – мне нужно что-нибудь знать заранее?

– Вряд ли. Все будут рады снова с тобой увидеться. Когда ты исчезла три года назад, естественно, возникли кое-какие вопросы, но я тебя прикрыл. Сказал, что у тебя дома, где бы это ни было, разыгралась какая-то семейная драма. А потом ты получила пару предложений о преподавании и с тех пор больше не могла найти время приехать на остров.

– А люди все те же?

– Да, за исключением Ноэль. Возможно, Энди заскочит поздороваться и выпить стакан воды. Он часто спрашивает о тебе. А еще у нас есть новый писатель, который может показаться тебе любопытным. Нельсон Керр, бывший юрист из крупной фирмы в Сан-Франциско. Однажды он заложил клиента, оборонного промышленника, который нелегально продавал военные технологии иранцам, северным корейцам и прочим. Десять лет назад по этому поводу было много шума, но сейчас все уже давно забыто.

– Почему это должно меня заинтересовать?

– Ну, так или иначе, карьера его после этого накрылась, зато он получил кучу денег за информацию. Сейчас вроде отсиживается в укромном месте. Сорок с небольшим, разведен, детей нет, держится особняком.

– Это место так и притягивает изгоев, да?

– Всегда так было. Хороший парень, но молчаливый. Купил удобное жилье рядом с «Хилтоном». Много путешествует.

– А его книги?

– Пишет про то, что знает: международная контрабанда оружия, отмывание денег. Интересные триллеры.

– Звучит ужасно. А как продается?

– Так себе, но у него есть потенциал. Тебе вряд ли понравятся его книги, но, возможно, понравится он сам.

В этот момент вернулся Томас, и разговор переключился на обсуждение свежего скандала в издательской индустрии.

5

Брюс жил в викторианском доме в десяти минутах ходьбы от «Книг Залива». После непременной послеобеденной сиесты у себя в кабинете при магазине он ушел с работы пораньше и отправился домой пешком, чтобы подготовиться к вечеринке. Даже в самый разгар лета Брюс предпочитал устраивать званые ужины на веранде, под парой старых скрипучих вентиляторов и возле журчащего фонтана. Больше всего он любил кухню южной Луизианы и на сегодняшний вечер нанял Клода – настоящего каджуна, прожившего на острове тридцать лет. Тот уже находился в кухне – насвистывал что-то, склонившись над большим медным котлом на плите. Брюс перекинулся с ним парой слов, но понимал, что задерживаться не следует. Повар любил поболтать и, увлекшись, мог даже забыть о еде, которую готовил.

На улице было тридцать градусов по Цельсию, и Брюс поднялся наверх, чтобы переодеться. Сняв с себя неизменный льняной костюм и галстук-бабочку, он надел потрепанные шорты и футболку, а обуваться и вовсе не стал. Вернувшись в кухню, открыл две холодные бутылки пива, одну отдал повару, а со второй направился на веранду, где начал накрывать на стол.

В подобные моменты ему очень не хватало Ноэль. Она занималась импортом антиквариата из Южной Франции и была непревзойденным декоратором. Сервировать стол для вечеринок было ее любимым домашним делом. Коллекция старинного фарфора, стекла и столовых приборов Ноэль поражала воображение и постоянно пополнялась; кое-что она покупала в свой магазин, но самые редкие и красивые вещи приберегала для личного пользования. Ноэль считала, что прекрасно сервированный стол – подарок гостям, и сравниться с ней в этом было просто невозможно. Она часто делала фотографии до и во время ужина, а лучшие снимки вставляла в рамки и вешала на стену, чтобы посетители магазина могли полюбоваться.

Их двенадцатифутовый обеденный стол несколько веков использовался на винодельне в Лангедоке. Они с Ноэль нашли его год назад, когда целый месяц занимались покупками. Опьяненные деньгами, добытыми нечестным путем, они практически опустошили Прованс и приобрели столько всего, что пришлось снимать складское помещение в Авиньоне.

На буфете в столовой Ноэль аккуратно выставила самую лучшую посуду. Двенадцать фарфоровых тарелок, вручную расписанных для какого-то графа в XVIII веке. Множество серебряных приборов – по шесть штук на каждое место. И несколько десятков бокалов – для воды, вина и дижестивов.

С винными бокалами часто возникали проблемы. Французские предки Ноэль пили меньше, чем американские писатели, приходившие в гости к Брюсу, и старая посуда вмещала в себя не более трех унций. На одной из шумных вечеринок много лет назад Брюсу и его гостям так надоело каждые десять минут наполнять изящные бокалы, что он настоял на более современных вариантах – на восемь унций для красного и на шесть для белого. Ноэль пила мало, но пошла ему навстречу и приобрела коллекцию бургундских кубков, которые могли бы впечатлить ирландскую команду по регби.

Рядом с посудой лежала подробная схема грамотно накрытого стола, Ноэль приготовила ее три дня назад, перед отъездом. Брюс начал раскладывать льняные салфетки и шелковые настольные дорожки, расставлять подсвечники, а затем тарелки и бокалы. В этот момент прибыла флорист и стала заниматься оформлением, переставляя все по-своему и пререкаясь с Брюсом. Когда, по ее мнению, стол достиг идеального состояния, Брюс сфотографировал его и отослал снимок Ноэль, которая находилась сейчас где-то в Альпах с другим своим приятелем. Стол выглядел достойным снимка на журнальном развороте и был готов к приему дюжины персон, хотя у них на ужинах до подачи еды точное количество гостей никогда не было известно. Часто кто-то заявлялся в последнюю минуту, отчего за столом становилось только веселее.

Брюс направился к холодильнику за еще одной бутылкой пива.

6

Коктейли планировалось подавать в шесть часов. Но гости все были писателями, и никто из них не посмел бы прийти раньше семи. Майра Бэквит и Ли Трейн явились первыми и зашли в дом без стука. Брюс встретил их на веранде, смешал для Ли ром с содовой, а Майре налил темного эля.

Дамы прожили в отношениях уже более тридцати лет. Поначалу им с трудом удавалось оплачивать счета писательством, но однажды они наткнулись на жанр эротических любовных романов и, настрогав их целую сотню под дюжиной псевдонимов, заработали достаточно, чтобы удалиться на покой и купить на острове очаровательный старый дом, прямо за углом от Брюса. Теперь им было уже за семьдесят, и они почти не писали. Ли воображала себя никем не понятым литературным гением, но стиль ее был слишком витиеват, и те немногие вещи, которые она все-таки умудрилась опубликовать, практически не продавались. Ли постоянно работала над каким-нибудь романом, однако никогда его не заканчивала. По ее утверждению, ей было стыдно за тот мусор, который они сочинили, но гонорарами за него она пользовалась. Майра же, напротив, гордилась их творчеством и тосковала по тем славным денькам, когда они писали жаркие сцены с участием пиратов, юных девственниц и прочих героев.

Майра была крупной женщиной с коротко стриженными волосами, выкрашенными в лавандовый цвет. В вялой попытке скрыть габариты она носила яркие развевающиеся хламиды, которые вполне могли бы служить двуспальными простынями. Ли, в противоположность Майре, была совсем крошечной, смуглой, а длинные черные волосы стягивала аккуратным узлом на затылке. Обе дамы просто обожали Брюса и Ноэль, и все четверо частенько ужинали вместе.

Глотнув пива, Майра спросила у Брюса:

– Ты уже виделся с Мерсер?

– Да, сегодня мы обедали. С нами был Томас – ее нынешний телохранитель.

– Симпатичный? – поинтересовалась Ли.

– Ничего такой, на пару лет ее моложе. Он у нее учится.

– Молодец девчонка, – одобрила Майра. – Ты выяснил, почему она на самом деле сбежала отсюда три года назад?

– Нет, знаю только, что у нее возникли какие-то семейные проблемы.

– Что ж, сегодня мы докопаемся до истины, будь уверен.

– Ну, Майра, – мягко вмешалась Ли, – мы не станем совать нос в чужие дела.

– Вот еще! Совать нос в чужие дела я умею лучше всего. Мне нужны сплетни. Энди придет?

– Вероятно.

– Хочу с ним увидеться. Он был гораздо забавнее, когда не просыхал.

– Майра, это деликатная тема.

– Лично я считаю, что нет ничего более скучного, чем трезвый писатель.

– Воздержание ему необходимо, – заметил Брюс. – Мы это уже обсуждали.

– А что твой Нельсон Керр? Этот скучный, даже когда нетрезв.

– Майра!

– Нельсон придет, – заверил ее он. – Я полагал, он мог бы стать хорошей парой для Мерсер, но сейчас она занята.

– Кто тебя назначил свахой? – усмехнулась Майра.

В дом зашел Джей Эндрю Кобб, или, как они его называли, Боб Кобб, одетый, как обычно, в розовые шорты, сандалии и рубашку с ярким цветочным принтом. Майра сразу переключилась на него:

– Привет, Боб! Не стоило ради нас так наряжаться. – Она стиснула его в объятиях, а Брюс шагнул к бару, чтобы налить ему водки с содовой.

Кобб был бывшим уголовником, отсидевшим срок в федеральной тюрьме за грехи, которые до сих пор никому толком не известны. Его криминальные романы хорошо продавались, но уж слишком много в них было тюремной жестокости, по крайней мере, по мнению Брюса. Кобб обнял Ли и произнес:

– Приветствую, дамы! Всегда рад вас видеть.

– Хорошо провел день на пляже? – поинтересовалась Майра.

Кожа Кобба была темно-коричневой и словно лакированной от вечного загара, который он поддерживал, долгие часы проводя на солнце. За ним закрепилась репутация стареющего пляжного бездельника, не пропускавшего ни одного бикини и постоянно ищущего, с кем бы переспать. Кобб улыбнулся Майре:

– Каждый день, проведенный на пляже, – это хороший день, дорогая моя.

– Сколько ей было лет?

– Ну, Майра! – воскликнула Ли.

Брюс подал Коббу выпивку.

– Достаточно, но едва-едва, – с усмешкой ответил тот.

Эми Слейтер была самой молодой в их компании и зарабатывала столько, сколько все остальные, вместе взятые. На золотую жилу она напала, написав серию книг о юных вампирах – уже даже готовилась к выходу экранизация. Эми и ее муж Дэн вышли на веранду вместе с Энди Адамом. Джей Арклруд явился сразу за ними и при обмене приветствиями даже одарил собравшихся скупой улыбкой. Он был поэтом, вечно хандрил и частенько отказывался от приглашений на званые ужины. Майра, признанная королева их сборищ, считала его пустым местом. Брюс принес всем напитки, в том числе воду со льдом для Энди, и прислушался к беседе. Эми разглагольствовала об экранизации, со сценарием которой возникли какие-то проблемы. Дэн молча стоял рядом. Он уволился с работы и сидел с детьми, чтобы Эми могла писать, ни на что не отвлекаясь.

Когда появились Мерсер с Томасом, вечеринка была в самом разгаре. Обнявшись со всеми, Мерсер представила своего нового приятеля. Компания была рада видеть ее и наперебой принялась расхваливать книгу, которую большинство из присутствующих уже прочитало. В процессе обсуждения этой темы появился Нельсон Керр и сам смешал себе коктейль у бара. Вскоре он присоединился к гостям, собравшимся вокруг Мерсер, и Брюс представил их друг другу.

Через несколько минут общее русло беседы распалось на отдельные ручейки. Энди с Брюсом обсуждали шторм, Майра загнала в угол Томаса и принялась выведывать подробности о его прошлом. Боб Кобб и Нельсон, накануне ходившие на рыбалку, вновь обменивались впечатлениями об улове. Ли подробно, главу за главой, разбирала роман Мерсер и никак не могла остановиться. Все получили по второй порции коктейлей и не торопились садиться за ужин.

Последним присоединившимся к вечеринке был Ник Саттон – студент, который проводил лето на острове, присматривая за роскошным домом бабушки и дедушки. Те по традиции спасались от жаркого флоридского лета, колеся по Штатам в фургоне. Ник подрабатывал в книжном магазине, а в свободное время занимался сёрфингом, ходил под парусом и кадрил девчонок. Еще он читал как минимум по одному детективу в день и мечтал сочинять бестселлеры. Брюс видел его рассказы и полагал, что у парня есть способности. Ник из кожи вон вылез, чтобы получить приглашение на ужин, и теперь, оказавшись среди гостей, был вне себя от счастья.

В семь тридцать Клод сообщил Брюсу, что пора есть. Энди шепнул хозяину вечеринки несколько слов и молча исчез. Ему и в обычные вечера тяжело было находиться трезвым. Нет, он не опасался соблазна, однако сидеть три часа за столом, где вино течет рекой, совсем не хотелось.

Брюс указал гостям на стулья и рассадил их, как полагается. Сам он занял один конец стола, а Мерсер как почетной гостье достался другой. Томас разместился по правую руку от нее. Всего их было одиннадцать человек – литературная «мафия» острова Камино и Ник Саттон. Брюс передал собравшимся привет от Ноэль, которая очень сожалела о том, что пропускает веселье, но мысленно была с ними. Все знали, что она улетела в Европу к своему давнему французскому бойфренду, однако никто не удивился. Они уже давно приняли их открытый брак, и никого это не волновало. Если Брюс и Ноэль были счастливы, друзья вовсе не собирались критиковать их отношения.

Брюс не любил временную обслугу, которая терлась у стола и подслушивала разговоры, поэтому никого, кроме повара, не нанимал. Они с Клодом разлили вино и воду и подали первое блюдо – маленькие тарелки с острым супом гамбо.

– Слишком жарко для гамбо, – заметила Майра. – Я вся мокрая буду.

– Холодное вино всегда помогает, – отозвался Брюс.

– А главное блюдо какое? – спросила она.

– Все острое.

– Ну что, Мерсер, это последняя остановка в туре, да? – произнес Бобб Кобб. – Кстати, книга мне очень понравилась.

– Спасибо. Да, последняя.

– От побережья до побережья проехала?

– Тридцать три остановки. Завтра будет тридцать четвертая.

– Завтра огромная толпа соберется, Мерсер, – сказала Эми. – Многие из местных помнят твою бабушку и гордятся тобой.

– Я был знаком с Тессой, – сообщил Брюс. – Но вот сейчас смотрю вокруг и понимаю, что никто из вас еще не жил на острове, когда она умерла. Когда это было, Мерсер, двенадцать лет назад?

– Четырнадцать.

– Мы сюда тринадцать лет назад переехали, чтобы выбраться из писательской компании, – сказала Майра. – И гляньте, что в итоге – все отправились вслед за нами.

– По-моему, я был следующим, – заявил Боб. – Примерно десять лет назад, сразу после условно-досрочного.

– Ой, Боб! – воскликнула Майра. – Давай только без тюремных историй. После твоего нового романа я чувствовала себя, как после группового изнасилования.

– Майра!

– Понравилось, значит? – усмехнулся Боб.

– Еще бы.

– Так, ладно! – громко объявил Брюс. – Хочу поднять тост в первую очередь за мистера «Лео». Пусть сидит себе в море и не лезет к нам. Но, что важнее, за нашу дорогую подругу Мерсер и ее чудесную новую книгу. Номер пять в главном рейтинге – и это не предел. За Мерсер!

Все чокнулись бокалами и сделали по глотку.

– У меня вопрос, Мерсер, – произнесла Ли. – Это правда, что у твоей бабушки, настоящей Тессы, был здесь, на острове, бурный роман с мужчиной моложе ее?

– Это был самый лучший фрагмент текста, – заметила Майра. – От первой сцены соблазнения у меня аж слюнки потекли. Отлично написано, девочка моя.

– Спасибо, – кивнула Мерсер. – Из твоих уст это весьма ценный комплимент.

– Конечно, я бы гораздо откровеннее все расписала.

– Ну, Майра!

– Когда я уже выросла и поняла, что происходит вокруг, я заподозрила, что Тесса проводит много времени с одним молодым мужчиной.

– В реальной жизни это же был Портер?

– Да. Он прожил здесь долгие годы. Четырнадцать лет назад они вместе погибли во время шторма.

– Я помню и Портера, и этот шторм, – вздохнул Брюс. – Один из самых сильных, что мы видели на острове, почти ураган.

– Кто это тут говорит про ураганы? – спросила Эми.

– Извини. По касательной здесь много чего проходило, но совсем серьезных случаев не было. А шторм, погубивший Тессу и Портера, – обычный летний вихрь, налетевший с севера, без предупреждения.

– А где находилась Тесса? – спросила Эми. – Мерсер, извини, может, ты не хочешь это обсуждать.

– Все нормально. Тесса с Портером были неподалеку от берега – проводили жаркий летний день на его яхте. Ни Портера, ни яхту так и не обнаружили. Тело Тессы заметили через два дня во время прибоя около Северного пирса.

– Ну, слава Богу, что ты не убила ее в романе, – сказала Майра. – Я бы точно в живых не оставила.

– Ты-то всех убила, Майра, – усмехнулась Ли. – Пропустив сначала через мясорубку секса.

– Убийство продается, Ли, практически так же успешно, как секс. Вспомнишь об этом, когда нам перечислят очередные гонорары.

– А что дальше, Мерсер? – поинтересовался Боб Кобб.

Улыбнувшись Томасу, та ответила:

– Отдохну пару недель, хотя и Томас, и Брюс уже требуют, чтобы я начинала новый роман.

– Мне нужно что-то продавать, – произнес Брюс.

– Мне тоже, – улыбнулась Ли.

Джей, страдающий поэт, заявил:

– Моя последняя книга разошлась в двадцати экземплярах. Поэзию никто не читает.

Как всегда, его неловкая попытка пошутить вызвала лишь пару сочувственных смешков. У Майры едва не вырвалось нечто вроде: «Да никто не может читать ерунду, которую ты пишешь», но вместо этого она сказала:

– Я уже говорила, Джей, тебе следует сочинить что-нибудь по-настоящему бульварное под псевдонимом, заработать денег, а под настоящим именем продолжать писать стихи. Продаваться они, правда, все равно не станут.

Брюс, которому уже случалось наблюдать, как этот разговор выходит из-под контроля, быстро вмешался:

– Мы можем поднять тост за новую сделку, Мерсер?

– Почему бы и нет? – улыбнулась она. – За этим столом сложно хранить тайны.

– Контракт на две книги с издательством «Викинг». Сегодня утром предложили.

Все радостно зашумели и стали поздравлять Мерсер. Клод тем временем убрал тарелки из-под супа, налил еще вина, холодного шабли, и начал разносить новое блюдо – небольшие тарелки копченых устриц. С востока задул легкий ветерок, пустив мягкую рябь по густому жаркому воздуху.

Перемещаясь туда-сюда между кухней и верандой, Клод поглядывал на экран маленького телевизора возле плиты. «Лео» никуда не делся, он дрейфовал на месте, вихрился и озадачивал экспертов отсутствием четкого курса.

7

Брюсу нравилось, когда ужины длились по нескольку часов с перерывами между блюдами на вино и беседу. Убрав со стола раковины от устриц, они с Клодом вновь наполнили бокалы вином и объявили, что следующим блюдом будет черненый морской окунь – деликатес, которого придется немного подождать.

Клод отошел к плите, где уже стояла разогретая чугунная сковорода. Достав из холодильника поднос с маринованным филе, он осторожно положил в сковородку два куска, посыпав каджунской приправой по собственному рецепту: чеснок, паприка, лук, соль и специи. По воздуху поплыл чудесный густой аромат.

Неизменно пребывавший во время готовки в хорошем настроении, Клод напевал себе под нос, попивая из бокала и наслаждаясь раскатами смеха с веранды. Званые ужины у Брюса всегда были для него событием. Отличное вино, вкусная еда, интересные гости, никакой спешки, никаких забот.

Вечеринка закончилась только в полночь, когда Мерсер и Томас пожелали всем доброй ночи. Брюс и Клод убрали со стола и поставили тарелки на кухонную стойку. Завтра кто-нибудь другой наведет порядок. Неважно, во сколько Брюс ложился спать, вставал он всегда рано и к семи часам уже отправлялся в книжный магазин. Как только Клод ушел, он запер двери, поднялся на второй этаж, разделся и рухнул поперек кровати. Через минуту Брюс уже спал как убитый.

Примерно в час ночи «Лео» наконец определил свой дальнейший маршрут.

8

Ник Саттон всегда спал очень чутко и, если просыпался перед рассветом, читал час-другой, прежде чем снова заснуть. На сей раз он из любопытства включил телевизор, чтобы посмотреть выпуск новостей, надеясь, что все спокойно. Однако это было не так. Метеорологи били тревогу, потому что «Лео» внезапно повернул на запад, и его предполагаемая траектория вела теперь точно на остров Камино. В данный момент он, достигнув третьей категории и набирая силу, оказался на расстоянии двухсот миль от острова и двигался со скоростью десять миль в час. Ник стал щелкать по каналам – паника нарастала с каждой минутой. Он начал обзванивать и будить друзей, многие из них и так уже не спали, неотрывно наблюдая за погодными сводками.

В пять часов утра Ник позвонил Брюсу и сообщил новости. Тот десять минут изучал погоду, после чего перезвонил ему с инструкциями собрать вещи и как можно скорее встретиться в магазине.

К рассвету весь Камино был охвачен страхом. Как барьер между морем и землей он неизбежно должен был принять на себя удар любого шторма, который может двинуться на материк. Плоский, окруженный водой остров с максимальной высотой над поверхностью моря всего в двадцать четыре фута вполне могло накрыть штормовым приливом, хотя никому из жителей острова не приходилось переживать подобного затопления.

В семь ноль три из-за спокойных вод океана выглянуло солнце – так, словно их ждал еще один погожий солнечный денек. К этому моменту «Лео» уже достиг четвертой категории и, казалось, впервые твердо решил двигаться в одном направлении, не отклоняясь ни вправо, ни влево. В семь пятнадцать губернатор объявил о полной эвакуации прибрежных зон к северу от Джексонвилла. Суть его обращения сводилась к совету: «Выбирайтесь немедленно!», и он ясно дал понять, что в ближайшее время можно ожидать приказа об обязательной эвакуации.

– На подготовку нет времени, – мрачно заявил он. – Просто уходите сейчас же.

На острове круглогодично жили сорок тысяч человек, и примерно половина из них – в самой Санта-Розе. Других населенных пунктов, стоящих упоминания, на острове не было. Границы города были не очень четко очерчены и сливались с остальной территорией. К началу августа туристов на острове осталось уже меньше, чем в июне и июле, однако, по подсчетам, в прибрежных отелях и в съемном жилье сейчас проживало около пятидесяти тысяч отдыхающих. Ранним утром их попросили уехать, и поскорее. Некоторые сбежали сразу, но бо`льшая часть предпочла для начала посмотреть за завтраком местные новости. Остров Камино с материком соединял всего один четырехполосный мост, и к восьми часам утра движение по нему уже было затруднено. Каждый день тысячи людей пересекали мост, чтобы добраться на работу в гостиницы острова, но сегодня их разворачивали обратно. Никому не позволяли проехать. Всех отправляли на запад. Куда именно? Не важно. Главное – прочь с острова.

С каждой минутой метеорологи все более укреплялись в своей версии – «Лео» направлялся в самый центр Санта-Розы.

В восемь пятнадцать губернатор объявил обязательную эвакуацию и привлек два подразделения Национальной гвардии. Полиция начала обходить дома. По закону жителя острова нельзя было принудить к отъезду, однако у тех, кто решил остаться, полицейские брали телефоны близких, а также предупреждали, что сотрудники экстренных служб не будут проводить спасательные мероприятия. Обе больницы были эвакуированы; тех, кто находился в тяжелом состоянии, отправили в Джексонвилл. Шесть продуктовых магазинов на острове открылись рано, и их сразу заполнили взволнованные покупатели, жаждущие запастись питьевой водой и продуктами с большим сроком годности.

Тех, кто планировал остаться, предупредили, что после шторма на острове какое-то время будет мало еды и воды и совсем не будет электричества. А еще – почти никакой медицинской помощи.

Предостережение звучало повсюду, предельно четко: покидайте остров!

9

В «Книгах Залива» работали семеро сотрудников: три на полную ставку и четыре на почасовой оплате. Всех вызвали, и Брюс, отрывисто раздавая приказы, помогал перетаскивать книги на второй этаж, где их складывали на полу. Столы и стулья в маленьком кафе сдвинули в сторону, чтобы освободить место. Двоих парней, работавших на полставки, отправили в магазин Ноэль, чтобы перенести ее многочисленный антиквариат.

В восемь тридцать в магазин зашел пожарный инспектор и сказал Брюсу:

– Вы находитесь всего на четырех футах над уровнем моря, можно ожидать затопления.

Гавань была в шести кварталах к западу, пляж – в миле к востоку.

– Вы знаете, что объявлена обязательная эвакуация? – спросил он.

– Я никуда не уеду, – ответил Брюс.

Тогда инспектор записал его фамилию, телефон и контактные данные Ноэль, а потом поспешил к соседнему магазину. Ровно в девять часов утра Брюс собрал сотрудников и посоветовал им захватить ценные вещи и покинуть остров. Все сразу исчезли, кроме Ника Саттона, которого словно захватила идея пережить сильный ураган. Он твердо отказался эвакуироваться.

Полки в кабинете Брюса на первом этаже были заставлены ценнейшими первыми изданиями. Брюс попросил, чтобы Ник закончил складывать их в коробки, а потом доставил к нему домой, за четыре квартала от магазина. Сам он направился к дому Майры и Ли, которые лихорадочно закидывали вещи и сажали собак в багажник своего старого автомобиля.

– Куда нам теперь, Брюс? – спросила Майра, насквозь мокрая от пота и испуганная.

– Выезжайте на десятую автостраду и двигайтесь в сторону Пенсаколы. После шторма я проверю, как у вас тут дела.

– Ты остаешься? – удивилась Ли.

– Да. Буду присматривать за магазином и проверять, что к чему. Со мной ничего не случится.

– Тогда мы тоже останемся, – заявила Майра, правда, неуверенно.

– Нет. Тут будет полный хаос – поваленные деревья, наводнение, отсутствие света. Выбирайтесь отсюда и найдите себе номер в гостинице. Как только заработают телефоны, я вам позвоню.

– Ты не волнуешься?

– Разумеется, волнуюсь. Но со мной ничего не случится.

Брюс помог им загрузить все бутылки с водой, что были в доме, ящик спиртного, три мешка продуктов и десять фунтов собачьего корма. Затем он буквально запихнул подруг в машину и помахал им рукой на прощание. Отправляясь в путь, они обливались слезами.

Брюс позвонил Эми – та уже выехала и даже миновала мост. У ее мужа тетка жила в Мейконе, штат Джорджия, и там они планировали остановиться. Брюс пообещал проверить и их дом после шторма и позвонить. Он попытался попасть на пляж, но полиция заблокировала все движение в восточном направлении. Мерсер не отвечала на звонки.

10

Тесса построила свой пляжный коттедж тридцать лет назад. В детстве Мерсер проводила там каждое лето – на безопасном расстоянии от воюющих друг с другом родителей. Ларри всегда находился рядом – ухаживал за домом, пререкался с Тессой о том, как правильно возделывать сад, и приносил фрукты и овощи из собственного. Он родился на острове и никогда бы его не покинул, даже из-за такой серьезной угрозы, как «Лео».

В то утро Ларри приехал очень рано и привез восемь листов потрепанной фанеры, дрели и молотки; вместе с Томасом они заколотили все окна и двери, пока Мерсер торопливо складывала вещи в машину. Ларри настаивал на том, чтобы они уехали как можно скорее. Первый этаж коттеджа находился на высоте восемнадцати футов над уровнем моря, а еще дом защищали двести футов дюн. Ларри был уверен, что прилив не доберется до коттеджа, но волновался из-за ветра.

Тесса погибла во время шторма, и Мерсер не желала оставаться на острове. Ровно в одиннадцать она обняла Ларри на прощание и уехала. За рулем сидел Томас, на консоли между ними пристроился его золотистый лабрадор. До моста они добрались через час, и, когда ползли по нему, поглядывая вниз на бурные воды реки Камино, небо потемнело и начался дождь.

11

Надежно спрятав редкие книги во встроенный сейф рядом со своей спальней, Брюс попытался расслабиться. Вот только это было невозможно. Предштормовую панику по телевизору не получалось игнорировать, и он со страхом наблюдал, как глаз «Лео» в режиме реального времени закручивается все туже и неуклонно приближается к острову. Брюс с Ником ели бутерброды на веранде и смотрели на дождь. Домработница уехала, она уже успела добраться до Таллахасси и даже позвонить оттуда.

Коллекция Брюса стоила гораздо больше, чем весь ассортимент его магазина, картины на стенах и ценный антиквариат, который Ноэль сбывала своим богатым клиентам. Спрятав редкие издания, он обезопасил увесистую долю своего капитала от любого бедствия: пожара, наводнения, урагана, кражи. Самая крупная часть хранилась в офшоре, и об этом не знал никто, кроме Ноэль.

«Книги Залива» были закрыты и накрепко заперты, как и все остальные магазины, рестораны и кофейни в центре. Сейчас жителям было не до кофе и покупок. Мэйн-стрит пустовала, если не считать полицейских в желтых дождевиках. В обычные дни на острове почти никто не нарушал закон. Потенциальные мародеры жили в других местах. Самой серьезной опасностью были штормовой прилив и разбитые стекла.

В четырех кварталах от центра, там, где уже много лет располагались изысканные викторианские особняки, основную опасность представляло падение деревьев. Здешним дубам было по триста лет, и тень их густых ветвей, покрытых испанским бородатым мхом, ложилась на все дома до единого. Эти величавые деревья были памятниками истории и источником постоянной гордости, но через несколько часов им предстояло превратиться в угрозу.

Ник вернулся к столу с бутылкой «Хайнекена», а Брюс налил себе еще бокал белого вина и сверился со списком.

– По-моему, будет разумнее, – сказал он, – если ты останешься здесь, пока не закончится шторм. У меня нет опыта общения с ураганами, но все-таки безопаснее держаться вместе. Ветер, вода, упавшие ветки, жизнь без электричества – вдвоем мы легче с этим справимся.

Ник кивнул, хотя еще сомневался.

– А сколько у тебя еды?

– Нам вдвоем – на неделю. У меня есть небольшой генератор, его хватит на несколько дней на самое необходимое. Залью топлива в канистры. Ты на велосипеде?

– Как всегда.

– Ладно. Возьми мой «тахо», съезди домой и загрузи всю еду и воду, что сможешь найти. Заправь бак бензином. И поторопись.

– А пиво у тебя есть? – спросил Ник.

– Погреб забит пивом, вином и кое-чем покрепче. Надо только водой запастись. У твоего деда есть бензопила?

– Да. Я привезу.

– Отлично, план готов.

Ник уехал, и Брюс прикончил бутылку. Попытался вздремнуть в гамаке, но поднялся ветер, и стало слишком шумно. В доме было три ванны; Брюс заполнил их водой доверху. Занес в дом всю садовую мебель и запер окна и двери. Его список включал в себя тридцать одну фамилию – сотрудников магазина, друзей и, конечно же, его писателей. Из всей компании на острове остались пятеро, включая Боба Кобба и Нельсона Керра. Майра и Ли тащились по загруженной автостраде, потягивая ром, успокаивая собак и слушая аудиозапись одного из своих любовных романов. При этом они хихикали, как пара пьянчужек. Поэт Джей Арклруд направлялся в Майами. Энди Адам бежал с острова раньше остальных – отчасти из опасения, что его намерение быть трезвым не выдержит хаоса, который оставит за собою смертельный ураган. Боб Кобб окопался у себя дома с женщиной. Нельсон Керр сидел на пирсе в дождевике, смотрел, как поднимаются волны, и до поры до времени наслаждался нервной энергией острова. Он жил неподалеку от Боба, и они планировали держать связь, когда ударит шторм.

Скорость ветра достигла ста пятидесяти пяти миль в час, и «Лео» оказался на грани пятой категории. Прогноз сулил катастрофические разрушения и потерянные жизни. К тому же теперь «Лео» двигался быстрее, преодолевая почти по пятнадцать миль в час в западном направлении, и должен был коснуться земли в самом центре острова в десять тридцать вечера. К четырем часам дождь уже лил стеной, а край урагана принес с собой порывы ветра, способные ломать ветки. По улицам полетел мусор. В пять тридцать в дверь Брюса постучал полицейский и поинтересовался, какого черта тот делает дома. Брюс объяснил, что уже уведомил власти и никуда не собирается. Потом спросил про соседей – как выяснилось, все уехали.

Когда к шести часам вернулся Ник, на острове вдруг стало очень темно. Небо почернело, и плотные тучи яростно заклубились почти над самой землей. Брюс запустил свой маленький генератор и отключил электричество везде, кроме гостиной и кухни. Больше светом решили не пользоваться. У них припасено вдоволь фонариков и батареек. Ужинали стейками на решетке и картофелем фри с бутылкой пино нуар.

В семь часов, когда ветер уже грохотал со скоростью восемьдесят миль в час, Брюс в последний раз обзвонил всю компанию. Майра и Ли сидели в мотеле в Пенсаколе со своими пятью собаками, которые нервно лаяли, вызывая недовольство соседей и персонала. Эми унесло аж в Мейкон. Джей остановился у друга в Майами. Энди Адам – у матери в Шарлотте. Все волновались за свои дома и за безопасность Брюса. Они как приклеенные сидели у телевизоров, слушая прогнозы, которые с каждым часом становились все более зловещими. Брюс заверил друзей, что они с Ником в безопасности и хорошо подготовлены. Пообещал как можно скорее проверить их жилища и позвонить, когда восстановится связь. Доброй ночи и храни вас Боже.

По словам главы местного агентства по чрезвычайным ситуациям, самой уязвимой частью острова была полоса пляжа длиной в полмили, известная как пролив Поли. Он находился на северной окраине, рядом с «Хилтоном», и, как и большая часть прибрежной полосы, был плотно застроен жилищными комплексами, старыми и новыми коттеджами, семейными мотелями, пляжными барами и кафе, а также многоэтажными современными гостиницами. Он поднимался над уровнем моря всего на несколько футов, и перед ним совсем не было дюн, способных защитить от приливной волны. Именно там жили Боб Кобб и Нельсон Керр – в элитном комплексе «Марш-Гроув». Брюс позвонил им последними. Боб и его дама устраивались на ночь. В интонации Боба сквозила беспечность – он явно успел прилично выпить. Нельсон Керр сидел в темноте и жалел, что не уехал с острова. Брюс предложил срочно перебраться к нему домой, где будет безопаснее, но Нельсон сказал, что полиция уже перекрыла все дороги. Деревья и столбы линий электропередач начали падать, ливень шел потоком.

К восьми часам вечера непрекращающийся ветер перевалил за сто миль в час и завывал так громко, что Брюсу с Ником трудно было усидеть на месте. Освещая себе путь фонариками, они бродили по первому этажу и осторожно выглядывали в окна, чтобы оценить ущерб, проверить, повалило ли ветки, затапливает ли вода улицу. Потом усаживались на минуту в гостиной, пытаясь сосредоточиться на вкусе бурбона, но их постоянно отвлекали то порывы ветра, сотрясавшие дом, то резкий пронзительный треск.

Треск был хуже всего. Первые два раза они не поняли, что произошло. Потом сообразили, что это ветер отламывает толстые ветви с таким звуком, словно поблизости стреляют из ружья. Каждый раз Брюс и Ник вздрагивали и подкрадывались к окну.

Брюс владел Марчбэнкс-Хаусом пятнадцать лет. Это был викторианский дом постройки 1890 года – добротный, способный выдержать ураган, поэтому сейчас Брюса не волновала возможность лишиться крыши или крыльца. Но рядом с домом росли два древних дуба, ветви у которых такие огромные, что могли причинить серьезный ущерб.

Будто завываний, грохота и треска было недостаточно, они уловили в шуме урагана странный гул. Рев был постоянным и постепенно становился все громче, но примерно раз в минуту его пронизывали звуки еще более сильных порывов ветра, словно предупреждая, что худшее еще впереди – пока над водой, однако ждать осталось недолго. Порывы стихали, шторм возвращался к постоянному шуму и силе, а Брюс с Ником снова глотали бурбон, надеясь, что порывов уже не будет. Вскоре трещала очередная ветка, и они опять выглядывали в окно.

В самом начале десятого линии электропередач не выдержали и стали рваться. Шторм приближался, и на острове воцарилась темнота.

Через два часа, наслушавшись ветра, дувшего со скоростью сто миль в час, они уже были сыты по горло. Брюс хотел пошутить: «Что ж, видимо, все-таки следовало уехать», но поленился. Глаз шторма все еще находился в двух часах от них, скорость ветра не достигла пика. Улица превратилась в реку из-за дождя, а впереди ожидал прилив. Брюс не сомневался, что на первом этаже магазина «Книги Залива» уже стоит вода.

Но здесь и сейчас было сухо и безопасно. Они с Ником мало что могли сделать до утра. К десяти тридцати – в это время ожидалось прибытие глаза шторма – Брюс был уверен, что их вот-вот сдерет с фундамента и грохнет о дом доктора Бэгуэлла через улицу. Полы и потолки вибрировали, а стены тряслись. Больше всего он боялся, что ветка дуба разобьет окно гостиной и откроет дорогу в дом ветру и потокам воды. Им с Ником придется убегать и искать убежище, но где? Идти ведь некуда.

Когда ветер прекратился и настала абсолютная тишина, было почти одиннадцать часов. Брюс с Ником вышли из дома и добрались до дороги. Посмотрев на небо, они увидели звезды. Метеоролог по телевизору сказал, что глаз «Лео» должен пройти мимо примерно через двадцать минут, и Брюс ощутил искушение сходить в центр города, взглянуть, как там его магазин. Но снова поленился. Ему ведь не остановить наводнение, а устранять последствия можно будет только утром. Хорошо, что у него обширная страховка.

Они побрели по улице, по щиколотку в воде, и не увидели ни одного человека, ни одного огонька. Полицейский был прав – всем соседям хватило здравого смысла уехать. В темноте не представлялось возможным увидеть, куда именно упали ветки, но мусор валялся повсюду.

Затишье в сочетании с бурбоном слегка успокаивало нервы, пусть и ненадолго. Через несколько минут с запада подул легкий ветерок, словно напоминая о том, что миновала лишь половина шторма.

12

Двухнедельный гнетущий ужас, который внушил всем «Лео», официально достиг пика в десять пятьдесят семь вечера по Восточному стандартному времени, когда центр его глаза коснулся берега на северном краю острова Камино. Верный себе, «Лео» слегка махнул «хвостом», передвинулся на север, притормозив на месте ровно настолько, чтобы удержать за собой четвертую категорию с максимальной скоростью ветра в сто сорок пять миль в час, и едва не достиг редчайшей пятой категории, разогнавшись до ста пятидесяти шести. Не то чтобы это было принципиально. Разница в одиннадцать миль в час при таком мощном урагане почти ничего не значит; его ветра начали трепать Камино задолго до того, как глаз коснулся острова, и продолжали еще долго после его ухода. Старые коттеджи, построенные десятки лет назад, снесло со свай. Более новые выдержали, однако потеряли окна, двери, крыши, террасы. Приливная волна вокруг глаза поднялась в некоторых областях до максимума в пятнадцать футов – достаточно, чтобы затопить сотни коттеджей, домов, мотелей и магазинов. На Мэйн-стрит стояло четыре фута воды. Старые дома в ее исторической части залило впервые за все время их существования.

Вдоль океана не осталось ни одной прогулочной дорожки или пирса. В глубине острова улицы перегородило завалами из веток и целых стволов. Парковки усыпало черепицей, мусором и обломками веток. Лодки всех размеров были разбросаны в доках и гаванях, как щепки.

Хотя практически все покинули остров, из немногих оставшихся кто-то не выжил. На рассвете по всему острову завыла первая сирена.

13

Брюс проспал два часа на диване в гостиной и, проснувшись, кое-как разлепил веки и разогнул спину. Ветер успокоился, в доме было тихо и темно – шторм закончился. Брюс подошел к окну и увидел первый проблеск солнца. Обув резиновые сапоги, он вышел на улицу, перебрел через дорогу по шести дюймам воды и посмотрел на собственный дом. Крыша потеряла несколько пластин черепицы, с третьего этажа оторвало водосточный желоб, но, в общем и целом, дом находился в хорошем состоянии. Все тяжелые дубовые ветви, за которые он так беспокоился, остались там, где им положено. В четырех домах к западу вода добралась до порога Киганов и остановилась около первых ступеней.

Брюс сунул руку в карман и достал сигару. Почему бы не покурить? Он отрезал кончик, щелкнул зажигалкой, а потом долго стоял в грязной воде посреди Шестой улицы. Небо светлело, наступало утро. Облака истончились, солнце уже показалось из-за горизонта, и день обещал быть жарким и влажным, причем из-за отсутствия электричества на кондиционер рассчитывать не приходилось. Вокруг не было ни души, не слышалось ни единого звука. Брюс отправился на юг по Шестой улице к Эш-стрит, где вода уже исчезла и можно было разглядеть асфальт. Открылась дверь, на крыльцо своего дома вышел мистер Честер Финли и пожелал Брюсу доброго утра.

– Ветерок слегка подул вчера, а? – с улыбкой произнес он. В руках Финли держал бутылку воды.

– Совсем чуть-чуть. Как у вас дела?

– Все в порядке. Дому Додсонов пришлось туго, но сами они уехали.

– Правильно поступили. Если нужна будет помощь – я тут.

Брюс завернул за угол и замер, увидев красивый викторианский дом Додсонов. Огромная ветка дуба, который рос у них на заднем дворе, буквально разрубила дом пополам. Брюс двинулся дальше и остановился перед Викер-Хаусом 1867 года постройки, который тринадцать лет назад приобрели Майра и Ли. Они покрасили его в розовый цвет с ярко-синей окантовкой, и выстоял он неплохо. Одна ветка пробила стекло в окне, выходящем на улицу, и Брюс подозревал, что внутрь попало много воды. Они с Ником могли бы взять цепную пилу и разобраться с веткой. Пожалуй, этим следует заняться в первую очередь.

Возвращаясь на Шестую улицу, он услышал звук, который ни с чем нельзя перепутать – шум лопастей вертолета. И точно, вскоре в небе появился «Морской ястреб» ВМФ – летел он совсем низко, оценивая ущерб. Явились профессиональные спасатели; эта мысль успокаивала. Вертолет улетел, но через пару минут в сторону центра прожужжал еще один. Этот был поменьше и раскрашен в яркие цвета новостной станции.

14

Мерсер с Томасом попивали кофе в постели и ждали первых отчетов о событиях. Они остановились в мотеле рядом с Дотаном, штат Алабама, единственным, в котором махнули рукой на правило «с животными нельзя» и пустили их с собакой уже после наступления темноты. Пробки на дорогах были просто кошмарные, и, чтобы найти ночлег, им пришлось двигаться все дальше и дальше на запад. Кабельные станции отключились вскоре после десяти часов вечера, когда ветер усилился, но к десяти утра уже снова работали. Почти сразу после рассвета по телевизору пустили прямое включение с вертолета, летевшего над пляжем. Взволнованный корреспондент на борту пытался описать ущерб. Один большой многоквартирный дом был абсолютно разбит, другой – частично обрушился. Крыши посрывало. Несколько небольших пляжных домиков оказались практически раздавлены. Пустые парковки засыпаны мусором и обломками. У Главного пляжа – в обычное время самого оживленного места на острове – разгружались военные суда. Мерсер не удалось заметить коттедж Тессы, но она почти не сомневалась, что он пострадал. В глубине острова повалило тысячи деревьев, по улицам невозможно было двигаться из-за поваленных веток и стволов деревьев. Ветром снесло церковный шпиль.

На улицах ближе к центру Санта-Розы стояла вода – судя по виду, примерно по колено. Туда-сюда медленно передвигались спасательные бригады на лодках. Один спасатель помахал рукой вертолету. Сюжет переключился на репортера внизу, и тот вкратце рассказал о своих героических попытках провести на улице целую ночь, пока съемочная группа налаживала камеру. Потом сообщил, что, по прогнозу агентства по чрезвычайным ситуациям, электричества на острове не будет по меньшей мере неделю. Национальная гвардия уже прибыла на место. Остров был практически необитаем, однако поступила информация о жертве стихии в проливе Поли, подробнее расскажут позже. Мост закрыли для проверки на предмет повреждений.

Было очевидно, что на острове воцарился хаос – на недели, а то и месяцы. Ни Мерсер, ни Томас не горели желанием мчаться обратно на груду обломков, тем более что к коттеджу их все равно бы не пропустили. Мерсер надеялась, что Ларри еще там – и сделает все, что в его силах. В мотеле они тоже не собирались задерживаться, ведь оксфордская квартира Мерсер находилась всего в шести часах езды.

Томас ушел искать завтрак и корм для собаки. Мерсер направилась в душ. Она волновалась из-за Ларри, но была счастлива, что книжный тур позади, хотя окончание и получилось не совсем таким, как ей хотелось, и больше всего – оттого, что можно вернуться домой. Они с Томасом уже два месяца жили на чемоданах.